Елизавета Домина
Жаркий фермер. Битва за хозяйство
Глава 6
Когда Людмиле уже стало казаться, что всё её коммуникативные навыки терпят фиаско рядом с Еленой Павловной, на помощь подоспел Санька.
– Девочки, первая порция готова. ― Победно продемонстрировав шампуры с аппетитными кусками мяса, Кудряш дождался, когда супруга подала поднос.
– Какой аромат невероятный! ― Люся, слегка захмелев, готова была рассыпаться в комплиментах, довольная, что друг разбавил их скучную компанию.
– Наливайте! Я пока новую порцию нанижу, там жар унялся, можно без присмотра оставить. С вами пообщаюсь. ― Санька достал из нагрудного кармана пачку сигарет, закурил, словно морской волк. Прищуриваясь одним глазом от дыма и сжимая лишь уголком губ фильтр. Потёр ладони, дождался, когда жена наполнит тару, объял рукоять кружки.
В беседке повисла тишина. Шурик пил пиво, удивлённо созерцая картину. Повел бровью:
– Я смотрю, вы общий язык нашли, ― с хитрицой ухмыльнулся.
– Мы издалека к этому моменту подходим, ― Елена положила себе пару кусков мяса, налила на тарелку обильно соус.
– Как вы познакомились? ― Людмила сгорала от любопытства, как совершенно разные люди полюбили друг друга.
– На дискотеке в педагогическом колледже. Лена стихи рассказвала, когда я пришёл. ― Саня вновь отпил пива. ― На столе.
– Елена Павловна на столе? ― Люся опешила.
– Саш, ну что ты людей смущаешь, ― Лена раскраснелась.
– Это очень интересно, не думала, что Александр поклонник поэзии, ― Людмила впервые за вечер увидела, как Лена, улыбнулась, глаза её заблестели. ― А чьи стихи были?
– Есенина. ― Суровая преподаватель деревенской школы преобразилась.
– Есенин! Я в детстве любила его произведения. Но чтобы очаровать ими Саню, артистизм особый нужен. ― Люся по-прежнему не понимала… Как? Неужели настолько непредсказуема влюблённость мужская, что самец реагирует на скрытые посылы даже при чтении классиков.
– Не про белую берёзу стихи были, ― Саня подмигнул жене.
– А про что? ― Люся смотрела на Елену Павловну, которая засветилась счастьем, будто воспрянула духом.
– Саш, можно? ― Лукаво спросила Елена.
– Жги, мать, что уж там! ― Саша прищурился в предвкушении.
Лена осмотрелась по сторонам, нет ли кого рядом, поправила рукой волосы, игриво приподняла брови.
– В тот вечер было много стихов, молодая была, выпила на голодный желудок, ― будто оправдываясь, пробормотала она. Но когда Саня вошёл в зал, я заметила его ещё в дверях, стоя на столе. На нём была чёрная рубашка, ворот расстёгнут, брюки чёрные. Высокий, статный, стремительный. Глядя на него, я вспомнила именно этот стих из маленького сборника матерных стишков, который прятала:
Мне бы женщину ― белую, белую
Ну а впрочем, какая разница
Я прижал бы её силой к деревцу
И в задницу, в задницу, в задницу.
Люся смеялась долго, нет, она не смеялась, она ржала как конь, не взирая на этикет и вежливость, которые через силу пришлось проявлять до этого с дамой напротив. Вот уж и правда, любовь творит чудеса.
– Какой тонкий флирт, ― с глазами полными слёз от смеха, выговорила она, отдышавшись. ― Теперь всё складывается. А я сижу, и понять не могу, как такие кардинально разные люди уживаются.
– Ой, Мила, ― подчеркнула имя голосом она. ― Я деревенский учитель, мне необходимо соответствовать статусу. Иначе бабы языкастые разнесут, до директора школы дойдёт, о морально падшем педагоге. А нам ещё тут жить и Катю замуж выдавать, заклюют ведь.
– Что есть, то есть. Помню скандалы про фото учителей в купальниках, вплоть до увольнения, ― с пониманием ответила гостья.
– Я даже на речку позагорать не могу выйти и поплавать днём. Гаджеты никто не отменял, от подростков можно сейчас всё, что угодно ожидать. Снимут, на видео выложат, а потом мне отчитывайся, ― с грустью в голосе поведала Лена.
– Да уж, незавидная у тебя участь, ― поддержала Людмила. ― Сань, а ты что в педагогическом колледже забыл?
– Я учился в ПТУ строительном в городе, парни на дискотеки часто ходили к училкам, ― нарезая долгожданного леща, выложил на тарелку Люсе кусок.
– В строительном?
– Да, мы с Толиком там вместе учились.
– Как хорошо, что ты напомнил. Я же, как раз спросить хотела, мне надо пристроить тёте Тоне санузел к дому. Возьмётесь?
– Люсь, так это дело не одного дня. Коммуникации наладить, согласовать, короб вывести.
– А я и не спешу никуда. Завтра хочу навестить тётю в больнице, поставлю перед фактом. А там решим: сколько, куда и что. Вы за работу не стесняйтесь, цену свою называйте, если надо ещё кого-то привлечь, без проблем. Оплачу, деньги есть. За неделю управитесь?
– Шустрая ты, кто же за неделю такое делает? Дней десять, хотя бы, и то, если третьего позовём в бригаду.
– Десять дней ‒ не месяц. По рукам? ― Люся оживилась.
– По рукам, завтра зайду к вечеру, смету составим. ― По лицу Сани видно было, что рад он возможности подработать.
– Мне бы ещё на хозяйство знающего нанять кого. А то из меня сельхоздеятель никакой.
– А что надо делать? ― Лена попыталась вникнуть в суть запроса.
– Огород поливать, что ему ещё по сезону надо, за птицей присматривать, да крольчиха должна родить, а я боюсь, что не справлюсь, загублю приплод.
– Так Катю возьми, она всё умеет это делать. Что толку, что с деревенскими целыми днями бегает, а так хоть подработает на хотелки свои.
– Маленькая она вроде, как же справится? ― Люся, привыкшая к городским детям, не могла совместить в голове возраст девочки и нагрузку.
– Она по дому это всё делает задаром, а так хоть будет у неё на карманные расходы, ― поддержал идею отец семейства. ― Утром придёт завтра, что надо, начнёт делать, пока ты отсыпаться будешь. А по деньгам, сама реши, сколько ей выделять будешь за каждый приход. И не смущайся поручения ей давать. В деревне ‒ дети с детства привыкшие помогать. Нам с Леной всё проще по деньгам будет. К осени в школу собирать, а я вот у тебя подработку нашёл, давно жена одна тянет. Я всё больше по огороду да по заготовкам.
– Договорились! ― Людмилу обрадовала возможность быть полезной в помощи другу детства. Просто так денег бы не взял ― гордый. Хоть какое-то подспорье.
Домой Людмила возвращалась далеко за полночь. Она шла по пустынной улице, вдыхая ароматы травы и цветов, любовалась россыпью звёзд на фиолетово-сизом небосводе. Низкие деревенские постройки не закрывали горизонт, даруя душе чувство неведомой в городе свободы от бетонных высоток. В памяти ярким бликом восстал образ водителя спорткара. Пока гостила она у Сани, отвлеклась, но наедине вспомнила натренированное тело незнакомца, хищный взгляд и пренебрежение.
Она привыкла к тому, что мужчины вьются вокруг неё, но этот зацепил своей холодностью и высокомерием. Хотя, зачем она себя обманывает, он сногсшибателен. Ох, не стоило ей в поезде увлекаться чтением любовного романа. Теперь остаётся лишь грезить в одиночестве о ласке и любви. Ещё хотя бы раз увидеть его, узнать поближе, заговорить. Смотреть в глаза и молчать, отдаться всецело. И ведь как в том стихотворении: всё равно у какого дерева, лишь бы плотно и глубоко, да так, чтобы аж коленки дрожали от пылкой страсти его. Понятно, почему Кудряш на Лену запал, когда она читала стих, в ней полыхало то, от чего Люся всю жизнь убегает. Желание, чтобы мужчина взял жадно. Без имени и отчества, без статусов и условностей. Дико, необузданно, яро. Без страха и боязни, что будет потом, просто поддаться первородному зову. Людмила задумалась: она ведь сама как Лена давно уже прячет за маской Людмилы Витальевны своё естество. Страсть, желания, тягу к любви и нежности. Только жена Сани с ним раскрывается, а Люсе не с кем.
Пузатая луна обнимала небо ореолом. Впервые захотелось выть от одиночества, да так, чтобы высвободить всё то, что годами сковывало сердце льдом условностей. Деревня освобождала в ней женщину, ту, по которой она сама тосковала все эти годы, способную любить без статусов и наслаждаться настоящим.
Глава 7
Едва лучи солнца заблестели в каплях росы на травах, и замычали местные коровы, отправляясь на пастбища, на подоконнике в доме тёти Тони возникла пернатая фигура любознательного петуха. Он долго разглядывал спящую Людмилу, будто издевательски выжидая момент, когда крик его окажется пронзительным настолько, чтобы горожанка прочувствовала все грани высоких нот переливов гортанного пения.
Неизвестно, что для рыжего певца стало причиной, по которой он вернулся вновь на знакомый подоконник, но в маленьких его чёрных глазках-бусинах отражалось предвкушение нового выступления. Его красный роскошный трехрядный гребень взвивался пламенем венца, оперенье играло переливами оттенков. Сложно сказать, страдал ли данный представитель птиц нарциссизмом или наслаждался данной особенностью в полной мере, но любой зоопсихолог отметил бы в нём весьма нехарактерное поведение для представителя птичьего мира. Другой петух прочистил бы горло перед тем, как заорать, а этот притих и наблюдал, выжидая. Люся во сне с истомой поджала под себя одеяло, потянувшись. Гребень петуха встрепенулся, клюв распахнулся и незавершенный накануне выход на «бис» вырвался ором, оглушая звуковой волной.
Недосып Людмилы Витальевны активировался до пробуждения, в полудрёме пронзительное кукареканье взбудоражило её до бешенства. Веки женщины раскрылись, глаза заискрили яростью. Люся попыталась изловчиться и настигнуть петуха до того, как тот спрыгнет с подоконника, но бойкости ей не хватило. Из окна в сад посыпался набор отборного мата с эпитетами, которые даже для деревенских жителей показались бы высшей степенью владения ругательствами. Людмила Витальевна, перейдя на осипшие ноты, выдохлась. Петух расслабленно расправил крылья, важно прогуливаясь под окном.
– Люсь, ты чего? ― раздался голос Кати из-за ветвей раскидистой яблони.
– Катюш, ты уже пришла? ― с хрипотцой несмело поинтересовалась, застигнутая врасплох Людмила, стянув на груди распахнутую ночную сорочку.
– Пришла. Решила пораньше дела сделать, чтобы потом на речку купаться с друзьями пойти. А ты с чего так ругалась? ― Девочка с улыбкой подошла к окну.
– Петух этот покоя не даёт, второе утро подряд будит спозаранку.
– Этот? ―Катерина кивнула в сторону шмыгнувшего в кусты помидоров рыжего будильника. ― Так это ж фермерский, только у него такие, породистые. Деревенские простых держат, а Илья Викторович племенных закупает.
– Точно фермерский? ― Люся прищурилась.
– Как есть, фермерский, у него на лапке кольцо зелёное.
– Что же он, фермер этот ваш, за своей птицей не следит?
– А я почём знаю? Мы привыкшие уже, что его хозяйство разгуливать может по нашим огородам.
– Это же не дело! ― Люся накинула халат тёти Тони. ―Завтракать будешь?
– Нет, спасибо, я дома сырников поела, мама нажарила. ― Катя вытерла курносый носик, измазанными в земле руками. ― Я дальше побегу хозяйничать.
Людмила засыпала в чашку растворимого кофе, задумчиво поболтала напиток ложкой. Сколько всего на день вчера запланировала, а выспаться не удалось. Придётся познакомиться с местными блюстителями правопорядка, узнать: как разрешение на пристройку получить и фермерского петуха изловить, да хозяину вернуть. Достала из кошелька купюру с Ярославом Мудрым, положила в карман халата.
Вышла на крыльцо. Дружок, виляя хвостом, напомнил, что он сырниками не завтракал и кормить его пора. Ворча, насытила верного сторожа, которому безразличен посторонний петух на его территории. Катя поливала огород, играясь со струями воды из шланга. Повернувшись, девочка заметила Людмилу:
– Помидоры подвязала, курей, кролей покормила, Манька ещё не родила, ―отчиталась девочка.
– Какая ты трудолюбивая, спасибо тебе! ― Люся подошла, погладила по волосам Катерину. Достала из кармана деньги. ― Это тебе за два дня.
– Ого, я такие деньжищи в руках держала только, когда мама в магазин отправляла. ―Засияла девочка, прижимая к груди свою зарплату. ―Девчонкам покажу, обзавидуются.
– Зачем девочкам показывать? Ты лучше домой до речки зайди и найди, куда складывать будешь свои деньги, а потом купишь себе что-нибудь, о чём мечтаешь.
– Что же и похвастаться нельзя? ― Катя нахмурилась.
– Ты лучше потом обновкой похвастайся, а то набегут твои подружки в помощницы, и без работы останешься.
– И то верно. Разрешите, я завтра к вам тоже рано приду, хорошо же, когда дела сделала и можно гулять?
– Приходи, только чтобы родители не волновались за тебя.
– Они знают, где я, у меня же работа есть.
Людмила закрыла калитку за девочкой, довольно осмотревшись по сторонам. Теперь она спокойна будет, что огород не загубит своей неприспособленностью к деревенской жизни. Если Санька с Толиком вечером придут масштабы предстоящей стройки оценивать, есть время наведаться в больницу и к участковому сходить. Выведала у тёти Тони адрес. Спешно обмылась в предбаннике в тазу. Как же соскучилась она по своему городскому быту. Так мало дней прошло вдали от дома, но желание залечь в ванной с пеной и насладиться цивилизацией уже прельщало своей недосягаемостью. Так живёшь, в привычку входит комфорт, а стоит выйти немного за его рамки, и сразу ценить начинаешь. Достала из чемодана цветастый шёлковый брючный костюм, нанесла лёгкий макияж.
Такси просигналило, оповещая о прибытии. На телеге от вокзала дорога ночью показалась долгой, а на машине, за двадцать минут домчали до центра города. Автомобиль остановился у здания со знакомой вывеской сетевого магазина. Люся накупила родственнице гостинцев и через десять минут уже шагала по коридору областной больницы в поисках нужной палаты. Она настраивала себя встретить постаревшую и ослабшую тётю, которую не видела много лет. Затаив дыхание приоткрыла двери палаты, пытаясь отыскать взглядом пожилую немощную женщину среди четырёх пациенток. Однако, довольная улыбка дородной тёти Тони развеяла печаль о том, что годы не щадят людей.
– Люсенька. ― Широко распахнув объятья, женщина сорвалась с больничной койки. ― Девочки, смотрите, племяшка моя приехала, ― гордо представила она посетительницу своим новым подругам.
– Породистая, сразу видно, вся в тебя пошла, ― оторвавшись от чтения, похвалила женщина с кудрями цвета спелого баклажана.
– Мы пойдём, погуляем. Если Иван Федорович заглянет, скажите ему, что позже буду. ― Заговорщицки подмигнула тётя Тоня дамам. Поставила на тумбочку увесистый пакет с гостинцами.
Тётя не сдавалась и даже в больничной палате выглядела со своей рыжей косой, словно сватов ждёт. Смольные густые брови дугой, губы, накрашенные красной помадой, даже ресниц коснулась тушь. Белые рюшки халата изумрудного цвета игриво обрамляли декольте.
– Тётя Тоня, роскошно выглядите, удивили! ― Приветливо обнимая родственницу в коридоре, отметила Людмила.
– А ты меня хоронить собралась? ― Женщина прижала к себе племянницу. ―Если бы не настоял фельдшер скорой, то я бы так просто не сдалась.
– Я уж думала, придётся вам нанять кого, чтобы ухаживали и убеждать в город перебраться.
– В город даже не вздумай. Мой дом ‒ отчий, деревенский, животина, я их не оставлю.
– Об этом хотела поговорить с вами.
В больничном сквере щебетали птицы и прогуливались пациенты. Люся села на лавочку рядом с тётей.
– Люся, не начинай, деревню не брошу, ― Антонина свела брови к переносице, негодуя.
– Нет, я тут подумала: санузел пристроить хочу к вашему дому. ― Перешла сразу к делу Людмила.
– Сама что ли?
– Я уже людей нашла, кто готов за работу взяться, только им дней десять надо и согласие ваше.
– Люсь, это же дорого, я на такие расходы не рассчитывала, ― по лицу родственницы видно было, что идея ей нравится, а возможности нет.
– Тётя Тоня, я пока здесь, лучше сделаю, чтобы спокойной быть, что вы не бегаете на улицу зимой по нужде. Пусть это вам мой подарок будет.
Тётя довольно расплылась в улыбке:
– Что же, и душ у меня в доме теперь как у людей будет?
– Зачем вам душ? Мы ванну поставим, а душевая кабина, так это только успевай стекла намывать в ней.
– Ох, племяшка! Это же мечта моя сколько лет была, да с пенсии разве отложишь денег на такое.
– Исполним мечту эту вашу. И душа на месте у меня будет, что есть у вас блага цивилизации, ― Людмила погладила тётю по плечу. ― Только вот вас выпишут скоро, а там же стройка будет.
– А ты домой торопишься? Совсем тебе жизнь деревенская не мила?
– Нет, я дождусь, когда закончат пристройку, потом поеду. Надо убедиться, что исправно работать всё будет, но согласование же нужно для строения?
– Это тебе к Леониду-старосте наведаться надобно, он подскажет. ― Тётя Тоня изменилась в лице, рассмотрев в отдалении фигуру мужчины на аллее. ― Ой, Иван Федорович! ― Засмущавшись, женщина принялась расправлять свои кружева на халате и поправлять причёску.
– А кто такой Иван Фёдорович? ― Уловив в настроении родственницы кокетство, Люся оживилась.
– Племяшка, по секрету поведаю, а то узнают бабы в деревне, засмеют. Скажут, совсем на старости лет Антонина умом тронулась. Иван Федорович отставной полковник, вдовец, и завроде как приглянулась я ему. Так вот я хочу тут курс массажей себе платно продлить, чтобы ещё немного продержали, не выписывали. А там, может, сладится у нас что с ним.
– Ай да, тётя, ай да, лиса, ― Людмила почувствовала, что радость переполняет её. ― Я побегу, чтобы вам не мешать. ― Обняла крепко, поцеловав в щёку. ― Я за вас очень рада, ― прошептала Люся на ухо.
Удаляясь к выходу из сквера, Людмила Витальевна не сдержалась от любопытства и повернулась, чтобы хоть мельком рассмотреть кавалера тёти. Рядом с Антониной сидел статный седовласый мужчина, а та светилась от счастья. Вот уж нет худа без добра.
Глава 8
Три часа Люся гуляла по городу вдохновлённая новостями. За это время она успела многое. Обед в кафе удалось совместить с видеоконференцией с подчинёнными. На работе дела продвигались успешно, хоть и не ознакомилась Людмила из-за отсутствия интернета в предыдущие дни с сообщениями в рабочей группе. Оказалось, что непрочитанные пятьсот сообщений не несли в себе никакой полезной информации, она задумалась: «Сколько внимания и времени отнимает ненужная суета и флуд». Руководитель поставила вопрос ребром о пустых беседах в рабочей группе, сотрудники приняли замечание без явных сопротивлений. Если это и были последствия деревенского информационного детокса, о котором говорили Толик и Саня, получалось, что плюсов в отпуске, неожиданно свалившимся на Люсю, было больше. Из-за волнений за тётю Тоню и хозяйство Людмила Витальевна не успела заметить возможность совместить жизнь в деревне с отдыхом. Сейчас же, когда Катя взяла на себя дела домашние, а мужчины займутся стройкой, откроются новые горизонты свободной жизни без обременений.
С детьми на видеосвязь Люся тоже успела выйти. Мир не рухнул без её тотального контроля, и это осознание позволило ей впервые за долгие годы просто насладиться отдыхом на летней веранде провинциального кафе. Завершив дела в городе, она загрузила в багажник такси пакеты после шопинга и посещения продуктового магазина. Такое количество провианта поможет ей обходить стороной деревенский магазин ещё пару дней. Дорога в город на машине оказалась длинною всего в двадцать минут, иллюзия изоляции деревни от цивилизации растворилась. В столице за это время можно проехать лишь один округ города и то, если не встанешь в пробки, а тут поездка с ветерком и с ароматом цветущих полей.
Людмила расслабленно смотрела в окно на просторы, задумавшись: «Тётя молодец, выглядит бодро и, невзирая на годы, продолжает верить в любовь». Этой веры ей самой уже давно не хватало. Страстные свидания без обязательств ‒ это одно, а вот так, чтобы нырнуть с головой в отношения, вновь поверить ‒ страшно.
В сон клонило нещадно, но взбодрившись порцией свежесвареного кофе в новой турке, Люся поправила макияж и отправилась в отделение полиции. По старой памяти общения с сотрудниками правоохранительных органов она надеялась, что очарование поможет ей наладить контакт с местным блюстителем правопорядка. Дело деликатное и требовало особой заинтересованности со стороны участкового. В здании тишина гуляла по пустующим коридорам. Из приоткрытой двери кабинета донеслись звуки радиотрансляции.
– Здравствуйте! ― обратилась она к мужчине, вальяжно восседавшему за столом.
– Добрый день, ― ответил тот, с неприкрытым интересом рассматривая визитёршу. Судя по расстегнутым пуговицам ворота форменной рубашки и угрюмому выражению лица, ждать от такого участкового профессионального энтузиазма наивно.
– Я бы хотела с вами побеседовать. Нужна ваша помощь, ― Люся попыталась улыбнуться и включить очарование, но столкнувшись с равнодушным взглядом, резко сменила настрой.
– Присаживайтесь. Что у вас, гражданка?… ― в тоне сотрудника промелькнули ноты пренебрежения.
«Оно и понятно, сидит в своей этой конуре в ожидании скорого выхода на пенсию. Что ему до моих дел?», ―сделала вывод она, присаживаясь на стул, который был шатким настолько, что пришлось с трудом балансировать на пышных ягодицах, дабы унять натужный скрип почти кресла-качалки. Собеседник приподнял скептически бровь.
– Понимаете в чём дело, второе утро подряд я не высыпаюсь, ― начала Люся свою историю. ― Проблема в том, что петух запрыгивает ко мне на подоконник и орёт.
Мужчина многозначительно сложил перед собой руки, смяв пухлые пальцы в замок.
– Очень интересно. Как я раньше без этой информации жил? ― с сарказмом выдавил участковый, с трудом сдержав ухмылку.
– Мне удалось выяснить, что это фермерский петух и что его питомцы разгуливают по деревне без контроля.
– Вы уже и предварительное расследование провели. Отлично. Хотите написать заявление? ― Собеседник достал из папки чистый лист, протянул посетительнице. Сверху, шлёпнув ладонью, положил автоматическую ручку.
– Да ну что вы! Какое заявление? Это же можно как-то полюбовно решить. Вы, как представитель власти, побеседуете с фермером, чтобы он держал своего петуха в курятнике.
– А вы окно закрывать на ночь не пробовали? ― Он подался вперёд, наклонившись к Люсе.
– Как окно закрывать? Ночью жарко, что же я из-за чужого петуха буду в духоте спать?
– Но вы же хотите полюбовно, я предлагаю вам варианты решения ситуации без открытия дела.
– Я так понимаю, вы мне в этом помогать не возьмётесь? ― Людмила Витальевна провела ладонью по чистому листу.
– Гражданочка, вы являетесь в полицию с жалобой на петуха, что вы от меня ожидаете? Или вы думаете, что в деревне у нас совсем нет своих дел?
– Хорошо, тогда дайте мне адрес этого вашего фермера, я сама с ним побеседую. ― Люся почуяла, что ярость подступает, охватывая риском вспылить. Зря она явилась сюда, веря в то, что Анискины из старых фильмов ещё не перевелись.
– Это запросто. За рекой двухэтажный дом спросите Илью Викторовича.
– Спасибо! У меня к вам ещё один вопрос.
– Весь во внимании. ― Спрятав обратно в папку бумагу, он деловито налил себе стакан воды из замутнённого от старости графина.
– Мне пристройку надо согласовать, к кому я могу обратиться?
– К Леониду, он живет в тридцать пятом доме. Вы строителей иногородних нанимать планируете?
– Нет, местные, ― Людмила не поняла к чему вопрос.
– Если приезжие, необходимо всех поставить на регистрационный учёт. Иначе они вечером стройкой заниматься будут, а по ночам разбойничать. Мне же потом заявления собирать от пострадавших жителей деревни. Это все вопросы на сегодня?
– Да все и надеюсь, что не только на сегодня. Спасибо.
Людмила вышла на улицу, вдохнув глубоко. «Душнила!» ― резко выпалила она вслух, пытаясь снять напряжение от неприятного посещения. Уверенно направилась к реке, коря себя за наивность и попытки призвать на помощь сотрудника полиции. Если бы с ней так поговорил представитель столичного ведомства, она уже бы думала, в какую надзорную инстанцию обратиться, а тут ‒ деревня маленькая и тёте Тоне в ней жить. Хотя, кто бы мог представить, что Людмила Витальевна когда-нибудь будет вынуждена просить угомонить петуха. Но просыпаться третье утро под его виртуозное пение она не желала и поэтому откладывать визит к фермеру на потом не стала.
Дойдя до бетонного моста, Люся остановилась, облокотившись на перила. Прохладный ветер игриво поднимался от воды, унимая пыл и внутреннее ворчание. Много лет назад она, в юности любила с местными ровесниками проводить на берегу реки знойные дни летних каникул. Вот и сейчас, вдалеке раздаются счастливые голоса. Решив наведаться к речке, когда стемнеет, Люся продолжила свой путь к дому фермера, крыша которого возвышалась над соседними домами.
Двухэтажных домов в деревне не было, кроме этого новостроя, огороженного высоким забором. «Конечно, как петухам разгуливать по чужим дворам, так путь открыт, а сам спрятался в своих хоромах за непроглядной оградой», ― возмутилась она, нажав на кнопку вызова видеодомофона.
– Кто? ―раздался в ответ в динамике женский голос.
– Здравствуйте, я к Илье Викторовичу.
Домофон пропищал и калитка отворилась.
Навстречу Людмиле, шоркая по плитке подошвами летних сандалий, шла упитанная женщина. Осмотрев Люсю с ног до головы, женщина недоверчиво уточнила:
– А вам он зачем?
– Я хотела бы обсудить этот вопрос лично с ним, ― настаивала Людмила на важности своего визита.
– Ежели лично, то ступайте по дорожке в край огорода, он в конюшне сейчас, ―незнакомка махнула рукой на тропинку в тени арки из вьющегося винограда.
– Спасибо! ―Людмила решительно зашагала по двору, удивляясь ухоженности территории. Миновав череду теплиц, она замерла у трех однотипных хозяйственных построек, прислушиваясь, какая их них конюшня. Услышав лошадиное фырканье, открыла деревянную дверь.
– Есть кто? ― громко спросила она.
– Есть, проходите, ― мужской голос ответил из стойла.
Людмила встала напротив деревянного заграждения, пытаясь рассмотреть фермера, который как назло стоял за лошадью.
– Простите, мне нужен Илья Викторович.
– Минуту, сейчас завершу и выйду к вам. ― Раздался всплеск воды в ведре.
Люся с опаской осматривалась по сторонам, ведь с детства ещё помнила, что лошади ‒ животные весьма своеобразные и получить ненароком удар копытом в её планы не входило. В стойле сзади гнедой конь недовольно фыркнул. Обернулась на мгновение на лошадь, и, отшагнув назад, Людмила наткнулась роскошными ягодицами на уже успевшего выйти из стойла фермера. От неожиданности она вскрикнула. Мужчина сжал за плечи гостью, пытаясь избежать опасного столкновения с ведром воды, которое он поставил на выходе из стойла.
– Уберите руки! ― Негодующе отдёрнула крепкие ладони, задрав горделиво подбородок. А когда столкнулась лицом к лицу с Ильей Викторовичем, застыла в изумлении: перед ней стоял уже знакомый сексуальный водитель спорткара. От волнения в горле пересохло, она сглотнула, казалось так громко, что это было отчётливо слышно и ему. Его жаркое дыхание и близость разогнали в Людмиле пульс до стука в висках. Млея от его белоснежной улыбки, едва взяла себя в руки и выпалила. ― Понимаете, петух…
– Женщина, вы в своём уме? ― Прервал он гневно. ― Вы сначала кидаетесь ко мне под машину, обзываете «козлом», теперь явились сюда, чтобы добавить, что я «петух»?
– Нет, вы не петух. ― Глаза Люси расширились от абсурдности ситуации.
– Давайте, что уж там, жгите. Вы во мне рассмотрели любителя моральных унижений? Стоп-слово в ваших играх есть?
– Илья Викторович! ― Людмила уже почти верещала, перейдя на писк. ― Вы! Ваш петух ко мне приходит, спать не даёт по утрам. Заберите его себе и пусть он вам песни поёт. ― Люся выдохнула. Слишком долго она сдерживала в себе эмоции после посещения участкового и вовсе не думала даже ругаться с фермером, но накипело.
– Хорошо, теперь мне понятно, но «козлом» всё-таки не стоит незнакомых мужчин обзывать. Люди разные, не все наделены самообладанием, ― он отчитывал Людмилу как маленькую нашкодившую девочку.
– Да не называла я вас «козлом», там, в кустах он прятался и выпрыгнул на меня внезапно, вот я и выбежала на дорогу.
Фермер многозначительно кивнул с издёвкой:
– Я, понимаю, что дамы деревенские на всякие уловки идут, чтобы познакомиться со мной. Но ваши методы даже меня впечатляют.
– Чего? ― И тут-то Люсю прорвало. ― Да кого ты из себя возомнил, чтобы я и бегала за мужиком. Говорю тебе, хам самовлюблённый, петуха своего держи в своём курятнике, а если он ещё раз на моём подоконнике появится, я из него суп сварю. ― Люся бодро зашагала к выходу, демонстративно хлопнув дверью.
– Мадам, ― крикнул Илья ей вслед, ― адресок забыли оставить.
– Да пошёл ты! ― Люся показала на прощание средний палец. ― Я твоим петушком сама побалуюсь.
«Срамота-то какая», ― покачав головой, проводила взглядом Люсю помощница по дому.
– Клавдия Петровна, вы же всех в деревне знаете, где эта женщина живёт?
– Не припомню такой. Не местная она, в магазине у Ани спроси, та подскажет. ― Женщина пожала плечами.
