Ева Арк
Мальтийский рыцарь
Глава 6
Аудиенция у королевы
С утра в дом Льва приехал банкир Сардини, и, поговорив с отцом Камиллы, сразу отбыл, не оставшись на обед. После его отъезда Анджело заперся с женой в её спальне, желая обсудить с ней что-то важное. Узнав об этом, Констанца с Шарлоттой сразу же засобиралась в часовню. Как только они ушли, Камилла послала няньку предупредить Оттавио, чтобы он ждал её сестру в библиотеке, которая тоже находилась на первом этаже, но в противоположном конце.
Когда Марион вернулась, девушка спросила:
– А кто будет караулить в коридоре?
– Там Жакетта, – успокоила её нянька. – В случае чего, она постучит в дверь.
Камилла кивнула: она всегда умела ладить со слугами.
– Ты должна пообещать мне, что больше не будешь ходить на кальвинистские проповеди, Марион. Потому что это слишком опасно.
– Я готова пострадать за истинную веру, мадемуазель!
– Но я не хочу, чтобы тебя сожгли!
– К нам присоединяются даже дворяне! Король и королева Наварры, принц Конде и адмирал тоже за нас!
– А тебе известно, что брата Колиньи арестовали?
– Это всё нормандка! – убеждённо произнесла Марион. – Она словно околдовала короля!
– Вот посмотрите, что я принесла! – нянька достала из-за корсажа какой-то грязный листок и протянула его девушке.
– Что это?
– Эти бумажки кто-то расклеил на соседней улице. В них говорится про герцогиню Валентинуа.
Прочитав сатирические куплеты, Камилла бросила листок в камин:
– Так ты даёшь мне клятву?
Марион вздохнула:
– Клянусь святым Евангелием, мадемуазель!
Вернувшись, Булочка сразу бросилась на шею сестре:
– Оттавио любит меня! Я так счастлива!
– И что вы собираетесь делать дальше?
Сестра Камиллы сразу сникла:
– Отец предложил нашему кузену должность приказчика, но он хочет вернуться в Италию и открыть там собственную контору. А потом, когда разбогатеет, попросит моей руки.
– К тому времени вы оба уже состаритесь!
– Если понадобится, я буду ждать Оттавио всю жизнь!
Через некоторое время появилась Жакетта:
– Хозяин желает видеть свою старшую дочь!
Лоренца сразу побледнела:
– Отец обо всём узнал!
– С чего ты так решила? – спросила Камилла.
– О чём тогда он хочет поговорить со мной?
– Вот сходишь и узнаешь!
– У меня нехорошее предчувствие!
– Ты должна пойти со мной! – добавила Лоренца, схватив сестру за руку.
Волей-неволей Камилле пришлось подчиниться. Возле спальни матери Лоренца заартачилась:
– Я лучше скажусь больной!
Не обратив внимания на её слова, Камилла постучалась в дверь. Но так как сестра вцепилась в неё намертво, ей пришлось зайти в комнату вместе с Лоренцей. Анджело сидел в кресле рядом с кроватью, на которой полулежала его жена.
– Почему ты покинула свою комнату, Камилла? – раздражённо спросила Изабель. – Тебя ведь никто не звал!
– Простите, матушка, но это я попросила сестру пойти со мной, – жалобно произнесла Булочка. – Потому что боялась, что отец будет меня бранить.
– Нам не за что ругать тебя. Ведь ты – послушная дочь, Лоренца, – ласково ответил банкир. – Но если тебе так легче, путь твоя сестра останется.
– Спасибо, отец!
– Тебе уже пятнадцать лет, дочь моя, и в этом возрасте девушки уже начинают мечтать о замужестве. Правда, я считал, что тебя ещё рано выдавать замуж. Однако сегодня Сципион Сардини попросил у меня твоей руки.
Заметив, как напряглась спина сестры, Камилла тоже занервничала. Выждав немного, Анджело продолжил:
– Я знаю Сардини уже больше десяти лет, с тех самых пор, как он приехал из Флоренции, чтобы вести финансовые дела своих братьев сначала в Лионе, а потом в Париже. За короткое время он сколотил значительное состояние, и, скорее всего, достигнет ещё большего. В нашей флорентийской общине он считается самым завидным женихом. Ну, а об его недостатках тебе расскажет твоя матушка.
– Он на семнадцать лет старше нашей дочери! – заявила Изабель. – К тому же, не дворянин! Стало быть, любая нищая дворяночка будет задирать нос перед Лоренцей, если она станет демуазель Сардини!
– Ты можешь пока не отвечать, дочь моя, – заметил банкир. – У тебя есть время подумать.
– Да, хорошенько подумай, Лоренца!
– Нет, я готова ответить сейчас, – Булочка выпрямила спину и заложила руки за спину. – Отец! Простите меня, но я не могу выйти замуж за мэтра Сципиона, потому что люблю Оттавио де Нери! И он любит меня!
Камилла боялась пошевелиться: в спальне повисла такая тишина, что слышно было зудение мухи, по-видимому, попавшей в паутину.
Наконец, Анджело разомкнул уста:
– Хорошо, можешь идти, дочь моя! Я сегодня же оповещу о твоём отказе Сардини.
Остановившись возле лестницы, Лоренца прошептала:
– О, Небо! Сама не знаю, что на меня нашло! Как теперь я посмотрю в глаза родителям?
– Я горжусь тобой, сестра! – восхищённо ответила Камилла. – Мне кажется, я бы никогда не решилась на такое!
– Потому что ты ещё не любила! Теперь я знаю, что любовь придаёт смелости!
Внезапно снизу до них донёсся голос брата:
– Это Ваше фамильное кольцо, господин д’Эворт?
– Да, господин де Нери, – самодовольно ответил брат Шарлотты.
– Уж не собираетесь ли Вы обручиться?
– Можно считать и так.
– А я думал, что Вы женитесь на одной из моих сестёр и станете моим шурином.
– Ваши сёстры очень милы, но я отдал своё сердце другой…
– Жаль, Булочке уже пора замуж. А вот Эльфа матушка, скорей всего, отправит к монахиням.
– Так могу я узнать имя той, что покорила Ваше сердце? – добавил Ипполито.
– Увы, это не только моя тайна!
Слова брата расстроили Камиллу: выходит, её мать не шутила насчёт монастыря, если даже Кавалер знает об этом. Словно услышав её мысли, Лоренца внезапно обняла сестру:
– Если отец прогонит Оттавио, я уйду в монастырь вместе с тобой!
Все оставшиеся дни до аудиенции можно было назвать затишьем перед бурей. Родители Камиллы делали вид, будто ничего не произошло. Оттавио продолжал жить в доме Льва, хотя Изабель старалась не смотреть в его сторону. А Сардини больше не приезжал. Зато вернулся Жан Робер, который привёз украшения покойной матери Констанцы. Бретонка, конечно же, не преминула похвастаться ими. Однако на Камиллу особого впечатления они не произвели, так как у её матери были три шкатулки самых отборных драгоценных камней, которые Анджело дарил ей чуть ли не каждый месяц.
За день до посещения Турнеля сёстры Нери пришли к матери, чтобы примерить новые платья. При этом присутствовали и Констанца с Шарлоттой. Так как Изабель не понравились кружева на рукавах платьев, она приказала пришить новые. А перед этим отправила Шарлотту в библиотеку за книгой. Прошло уже почти полчаса, а сестра Гийома всё не возвращалась.
– Где же мадемуазель д’Эворт? Как видно, придётся посылать людей на её поиски! – рассердилась супруга банкира.
– Давайте я схожу, матушка, – предложила Камилла.
Не обнаружив Шарлотту в библиотеке, она вышла в коридор, как вдруг увидела своего брата, который вышел из часовни и направился в сад. Повинуясь своему чутью, Камилла заглянула в часовню: Шарлотта стояла на коленях перед аналоем и громко рыдала. Это так поразило дочь банкира, что она замерла на месте, не зная, что делать. Ведь сестра Гийома всегда была такой сдержанной! Наконец, решившись, Камилла подошла к ней:
– Что с Вами, мадемуазель д’Эворт?
Та быстро вытерла глаза и встала:
– Ничего, мадемуазель де Нери. Соринка в глаз попала.
– Наверно, это мой брат обидел Вас?
– Нет, Ваш брат был всегда слишком добр ко мне. Я сама во всём виновата!
– В таком случае, Вам нужно исповедоваться своему духовнику. Возможно, он даст Вам хороший совет.
– Я обязательно исповедуюсь. Потом…
– Думаю, Вы тоже можете дать мне совет, – после молчания вдруг сказала Шарлотта.
– Какой?
– Если бы Вам пришлось выбирать между счастьем брата и своим собственным: что бы Вы выбрали?
– Конечно, счастье Кавалера!
– Спасибо, я так и поступлю.
В другой раз младшая дочь банкира де Нери задумалась бы над её словами. Но сейчас мысли её были заняты тем, как устроить счастье родной сестры. В конце концов, Камилла не могла разорваться между всеми. Возможно, даже к лучшему, что Шарлотта и Ипполито решили расстаться.
Хотя королева назначила им аудиенцию около полудня, Изабель начала готовиться к поездке в Турнель с самого утра. Кроме одинаковых нарядов из бледно-розового шёлка, портной также сшил дочерям банкира две модные шляпки и перчатки из тонкой кожи. Повесив вдобавок девушкам на шею по жемчужной нити из собственного ларца, супруга банкира удовлетворённо произнесла:
– Теперь вас можно показать королеве!
Дворец Турнель находился тут же, в квартале Маре, и попасть туда можно было через парадный вход с площади Сент-Антуан, но семья Нери подъехала к нему с улицы Тюренн, потому что именно там располагались покои Екатерины Медичи. Дворец занимал огромную территорию, включая, кроме трёх основных зданий, многочисленные галереи, часовни, парки, огороды и даже поля, не говоря уже о хозяйственных постройках. Своё же название он получил от старинной башни-донжона, восстановленной при Луи ХII.
Когда Анджело с семейством приблизился к зданию, где жила королева, оттуда, смеясь и болтая, вышла группка девиц. Впереди шла молодая дама с гордой осанкой и ослепительно белой кожей. Хотя банкир и его сын поспешили снять шляпы, незнакомка едва удостоила их взглядом.
– Это королева Шотландии, невестка мадам Екатерины, – пояснил Анджело детям. – При дворе её официально величают королевой-дофиной.
– Мария Стюарт очень похожа на своего покойного отца, – вздохнула Изабель.
– Тебе лучше знать, дорогая.
Вероятно, уловив в голосе супруга ревнивые нотки, его супруга пожала плечами:
– Конечно, я хорошо знала короля Иакова, потому что ездила в Шотландию вместе с его первой супругой, мадам Мадлен.
– Главное, что ты благополучно вернулась оттуда!
Камилла же заметила, что её брат раза два оглянулся на Марию Стюарт.
Ни внешний вид дворца, ни его интерьеры не произвели особого впечатления на Камиллу, потому что ей хотелось поскорее увидеть Екатерину Медичи. И вот их ввели в личные покои королевы, выдержанные в коричневато-красных тонах. Деревянные балки потолка и резные панели, бархатные занавесы, настенные гобелены и ковры на полу очень походили на те, что украшали дом Льва. Только комнаты были ещё просторнее. На одной из стен висел гобелен с изображением радуги и латинским девизом: «Излучаю свет и радость». Возле мраморного камина в кресле расположилась полная рыжеволосая женщина с широким лицом. Если бы не парчовое платье с рукавами, подбитыми горностаевым мехом, её можно было бы принять за обыкновенную мещанку. У ног королевы на вышитой подушке сидела симпатичная брюнеточка. При виде этой домашней сцены Камилла невольно почувствовала умиление.
Первым к Екатерине Медичи приблизился Анджело. Одарив его любезной улыбкой, та с заметным акцентом произнесла по-французски:
– Станьте ближе к камину, господин де Нери! Сегодня довольно промозгло!
– Благодарю Вас, мадам.
– А где Ваша прекрасная супруга?
– Я здесь, мадам, – Изабель поспешно подошла к её креслу и встала на одно колено.
– Напомните, когда мы виделись с Вами в последний раз, госпожа де Нери?
– Год назад, мадам. Мой муж тогда собирался на Сиенскую войну.
– Вспомнила, Вы очень беспокоились за него. Однако он, к счастью, вернулся невредим. Чего нельзя сказать о многих других…
– Да, брат моего мужа скончался от смертельных ран.
– Как и мой кузен Строцци, который погиб при осаде Тионвилля.
Екатерина вдруг стукнула кулаком по подлокотнику кресла, так что Камилла едва не подскочила:
– Я на коленях умоляла короля прекратить переговоры о мире с испанцами, но он не стал меня слушать! Потому что в этом королевстве во все времена государственными делами управляли шлюхи!
Вероятно, от волнения, флорентинка перешла на свой родной язык. Немного остыв, она добавила:
– Хоть нам и не пристало так говорить.
– Кажется, у Вас есть сын? – спросила затем королева у банкира.
– Вот он, мадам.
Екатерина благосклонно кивнула в ответ на поклон Ипполито:
– Ваш отец говорил мне, молодой человек, что Вы очень огорчились, когда он не взял Вас с собой на войну.
– Да, мадам.
– Ничего, на Ваш век ещё хватит войн, а сейчас, когда мир неизбежен, нам понадобятся финансисты, а не воины.
Затем банкир подвёл к королеве своих дочерей, которые, как их учила мать, встали перед Екатериной на колени. На мгновение Камилла встретилась с проницательным взглядом её тёмных глаз и почувствовала себя неуютно. Она подумала, что королева – опасная женщина.
– У Вас очаровательные дочери! – восхитилась флорентийка. – Почему Вы так долго прятали их от меня, господин де Нери?
– Они ещё очень молоды, мадам, чтобы появляться при дворе.
– Сколько же им лет?
– Лоренце – пятнадцать, а Камилле – тринадцать.
– Донье Изабель тоже тринадцать.
После этих слов Екатерина повернулась к брюнеточке:
– Коли Вы не хотите учить латынь, дочь моя, ступайте в сад и прогуляйтесь с мадемуазель де Нери и её сестрой.
Принцесса послушно встала с места и двинулась к двери, в то время как Камила с Лоренцей последовала за ней. Остановившись возле клумбы, старшая дочь короля застенчиво спросила у Лоренцы:
– А Вам нравится латынь?
– Нет, мадам, – призналась Булочка, – учитель постоянно журит меня за это.
Елизавета вдруг улыбнулась, обозначив на круглых щеках ямочки:
– Королева-дофина, моя сестра, в своих латинских эссе тоже постоянно упрекает меня за лень. Я устала слушать её учёные рассуждения с господином Амио, поэтому и сбежала в покои матушки. Мне больше нравится итальянский язык, а ещё уроки музыки, танцы и рисование. А Вам?
– Я люблю шить и вышивать шёлком, мадам.
– А Вы что любите?
Вздрогнув, Камилла поняла, что обращаются к ней:
– Больше всего мне нравится играть на виоле, мадам.
– Жаль, что Вы не взяли виолу с собой. Мне хотелось бы послушать Вашу игру.
– Моя сестра ещё хорошо поёт, мадам, – неожиданно вмешалась Лоренца.
– Правда? Тогда пусть споёт что-нибудь!
У Камиллы была исключительная память: любую песню она запоминала с первого раза. Однако сейчас, вероятно, от волнения, ей ничего не приходило на ум, кроме уличных куплетов, которые ей принесла Марион. Так как принцесса ждала, девушка решилась:
Как жалко бедных протестантов мне,
Они гореть идут в безжалостном огне.
Из-за Дианы жгут вас день за днём,
Лишают глаз, стригут и вешают везде,
Поскольку все костры подожжены огнём,
Что у неё давно горит в…
Камилла внезапно запнулась: дочь короля смотрела на неё, открыв рот, в то время как Булочка в смущении потупила глаза. Внезапно сзади раздался чей-то хохот. Обернувшись, Камилла увидела королеву. Рядом с ней стояли Анджело с удивлённым лицом и бледная, как смерть, Изабель.
Отсмеявшись, Екатерина повернулась к банкиру:
– Отдайте мне Вашу дочь!
– Простите, мадам…
– Я хочу, чтобы Ваша Камилла вошла в свиту доньи Изабель. Обещаю ей полное содержание, хорошее жалованье и два платья в год!
– Мне нужно посоветоваться с женой, мадам.
– Её сестру мы тоже пристроим, – продолжала торговаться флорентийка. – Я думаю, у королевы-дофины найдётся для неё место.
Родители Камиллы переглянулись.
– Это, конечно, высокая честь для нас… – неуверенно начала Изабель.
– Значит, по рукам!
– А почему королева назвала мадам Елизавету доньей Изабель? – спросила мать Камиллы у мужа, как только они вышли за ограду Турнеля.
– Чтобы принцесса привыкала к этому имени. Ведь она обручена с доном Карлосом.
Камилла же думала о том, что дома её ждёт взбучка.
Однако, свернув на улицу Розье, они увидели возле открытых ворот Перрин, растерянно озиравшуюся по сторонам. Как только носилки подъехали ближе, горничная подбежала к ним.
– Что случилось? – поинтересовалась у неё Изабель.
– Простите, госпожа, но здесь такое произошло…
– Что именно? Да не тяни, говори!
– Мадемуазель де Морле исчезла!
Глава 7
Барон де Монбар
Изабель схватилась за сердце:
– Ты уверена в этом, Перрин? Возможно, она уединилась где-то для молитвы. Или отправилась за покупками в лавку!
– Нет, госпожа. Я всё обыскала и расспросила всех слуг!
– А мадемуазель д’Эворт ты спрашивала?
– Но она уехала вместе с братом…
– Как уехала? Когда?
– Сразу после вашего отъезда.
В это время банкир спрыгнул с лошади:
– Тебе плохо, дорогая?
– Невеста Жана Робера исчезла! Что я скажу брату?!
– Сейчас мы во всём разберёмся.
Первым делом Анджело приказал дворецкому собрать во дворе всех слуг. Выяснилось, что после отбытия банкира с семейством в Турнель к воротам его дома подъехала повозка. Возница спросил д’Эворта. Тот перекинулся с ним парой слов, а потом сообщил дворецкому, что его отец при смерти и что они с сестрой должны немедленно вернуться в Шампань. Однако дворецкий возразил, что им нужно дождаться возвращения хозяина, без согласия которого он не может дать ни лошадей, ни слуг для охраны. В ответ Гийом сказал, что в этом нет нужды, так как мать прислала за ними повозку. Пусть только слуги вынесут их с сестрой вещи: два сундука да несколько тюков. Потом Шарлотта села в повозку рядом с возницей, а д’Эворт – на своего коня и они уехали. Что же касается Констанцы, то после отъезда д’Эвортов её никто не видел.
– Куда же она делась? – снова запричитала Изабель.
– Слуги ещё раз обыщут дом и окрестности, – отозвался банкир. – А ты, дорогая, проверь, на месте ли её вещи.
Сундук Констанцы стоял в спальне Изабель, но когда Перрин открыла его, оказалось, что он был пуст.
– Ничего не понимаю! – простонала мать Камиллы.
На самом же дне сундука лежало какое-то письмо. Когда Перрин подала его хозяйке, Камилла узнала корявый почерк баронессы де Морле. Опустившись в кресло, Изабель принялась читать письмо. Поднявшись к себе, Камилла сразу заметила, что нет сундука Шарлотты. Повинуясь какому-то наитию, она подошла к приставной кровати и откинула одеяло: там лежало ещё одно письмо.
Вернувшись в спальню матери, девушка увидела, что та уже прочитала послание Констанцы.
– Как она могла! Нет, я не верю в это! – растерянно повторяла Изабель.
– Это письмо Шарлотты, матушка, – Камилла протянула ей сложенный вдвое листок.
– Мне и так всё уже ясно! Мадемуазель д’Эворт отплатила нам за доброе отношение чёрной неблагодарностью!
Скомкав письмо сестры Гийома, Изабель бросила его на ковёр. После чего вышла из спальни. Камилла же подняла листок.
– Что там? – с любопытством поинтересовалась Булочка, которая всё это время сидела в спальне матери.
Камилла начала читать вслух: «Госпоже де Нери. Сударыня! Я понимаю, что не заслуживаю Вашего прощения. Вы всегда были добры ко мне, а я отплатила Вам чёрной неблагодарностью. Не надеясь на Ваше снисхождение, позволю себе всё же объяснить свои поступки. Всё началось с появления в Вашем доме мадемуазель де Морле. Она сразу стала проявлять ко мне дружеское участие, расспрашивала меня о моей семье. А потом сказала, что хочет поговорить с моим братом, но так, чтобы Вы ничего не узнали, дабы не подумали о ней дурно. Сначала я ничего не заподозрила и пригласила Гийома в часовню, когда мы с ней пошли молиться туда. Однако этого ей показалось мало, и она стала настаивать на новых встречах с моим братом, которые, хочу заверить Вас, происходили только в моём присутствии. Но как только я захотела прекратить всё, мадемуазель де Морле призналась мне, что влюблена в Гийома. Поговорив с братом, я выяснила, что он тоже любит её. Представьте себе моё отчаяние: я разрывалась между своим долгом и любовью к брату. А когда Гийом решил бежать с мадемуазель де Морле и тайно обвенчаться с ней, я поняла, что не могу препятствовать их счастью. Мадемуазель де Морле отдала моему брату золотое кольцо, чтобы он продал его и нанял повозку. Это она всё придумала, хотя я не снимаю с себя свою часть вины. Если Вы читаете моё письмо, значит, наш побег удался. Припадаю к Вашим ногам. Несчастная Шарлотта д’Эворт».
– Бедная Шарлотта! – воскликнула Лоренца, когда письмо было дочитано. – Она, вероятно, очень страдала, когда разрывалась между нами и братом.
– Да, не хотела бы я оказаться на её месте, – задумчиво кивнула Камилла.
– Но как удалось сбежать Констанце?
– Сундук!
– Какой сундук?
– Наверно, она спряталась в сундуке Шарлотты.
– Я понимаю мадемуазель де Морле: она просто не могла сопротивляться своей страсти…
Покосившись на сестру, Камилла подумала, что Констанца показала ей дурной пример. Наверно, их родители тоже так посчитали, потому что на следующий день Оттавио вместе с Ипполито отправился на неделю в Берси поохотиться. Что же касается беглянки, то банкир пообещал жене задействовать все свои связи и средства, дабы найти её. Первым делом он написал в Шампань и вскоре получил ответ от отца Гийома и Шарлотты (как оказалось, Тристан д’Эворт был жив и здоров), что беглецы там не появлялись. Первые вести о них пришли только спустя неделю. И привёз их Ноэль.
– Наверно, Вам сейчас не до меня, сударыня, но я не мог не увидеться с Вами, – участливо произнёс он при виде расстроенного лица Изабель, принявшей его вместе с дочерями.
– Получив предательский удар в спину от лиц, которым доверяешь, тем больше радуешься преданным друзьям, – со вздохом ответила супруга банкира.
– Я был в Бретани, – сообщил молодой человек, – и привёз Вашему супругу письмо от отца.
– Надеюсь, граф де Оре здоров.
– Более чем, сударыня. Однако недавно он попал в весьма щекотливую ситуацию…
– Надеюсь, что Ваш отец с честью вышел из неё.
– Да. Дело касалось дочери барона де Морле.
– Как? – вскричала Изабель. – Вы знаете, где она?
– Конечно. Госпожа де Морле со своим супругом в Бретани.
– Ничего не понимаю, – мать Камиллы округлила глаза. – Когда она успела выйти замуж? И почему называет себя госпожой де Морле?
– Венчание произошло два дня назад в замке Морле в присутствии моего отца и ещё нескольких бретонских баронов. Что же касается Вашего второго вопроса, сударыня, то баронесса предпочитает называться своим родовым именем, а не госпожой д’Эворт.
– Значит, они всё-таки поженились…
– Я вижу, Вас это огорчило?
– Да.
– Но как она могла выйти замуж без согласия своего опекуна? – после паузы спросила Изабель. – Или я чего-то не знаю? Неужели мой брат дал своё согласие?
– Нет, сударыня. Однако барон де Монбар вряд ли сможет оспорить этот брак, заключённый по всем бретонским законам.
– Умоляю Вас, барон, расскажите по порядку всё, что Вы знаете об этом. Ведь мы с господином де Нери места себе не находим после бегства мадемуазель де Морле.
По словам Ноэля, несколько дней назад в Оре прибыл Гийом д’Эворт, который вручил его отцу письмо от Констанцы. В своём письме Констанца рассказала, что опекун хочет насильно выдать её замуж за своего сына, поэтому она обратилась к графу с просьбой о защите и покровительстве как к старому другу её отца. Кроме того, девушка обвинила барона де Монбара в присвоении доходов от её владений, и в том, что он не выделял никаких средств на содержание её родового замка, который пришёл в запустение. Напоследок же баронесса выразила надежду, что граф осчастливит своим присутствием её венчание с господином д’Эвортом, которое состоится на днях в Морле.
– Значит, Ваш отец встал на её сторону?
– Да, он приказал д’Эворту оставаться в Оре, а сам отправился в Морле, где дочь покойного барона приняла его в присутствии мадемуазель д’Эворт, управляющего и старухи-вдовы, дальней родственницы своей матери. Поговорив с ней, граф вернулся домой и ещё раз побеседовал с Гийомом. А на следующий день к нам присоединился д’Эворт-старший. Граф пригласил его на обед, где присутствовали также несколько его друзей. В общем, дело было улажено быстро.
– Но что побудило Вашего отца поддержать мадемуазель де Морле, а не моего брата?
– Я тоже задал ему этот вопрос и граф ответил, что, во-первых, чувствует свою вину из-за того, что отказался взять опекунство над дочерью своего покойного друга и передал его барону де Монбару, а, во-вторых, на него повлияли кое-какие прошлые события, о которых мне лучше ничего не знать.
Внезапно Изабель побледнела:
– В конце концов, это право графа де Оре.
– Если Вас интересует моё мнение, сударыня, то, на мой взгляд, все только выиграли от этого брака. Мадемуазель де Морле получила мужа. Д’Эворт – жену и состояние. Мой отец успокоил свою совесть. А Ваше семейство избавилось от хлопот.
– Да, выиграли все, кроме моего брата и племянника.
Ноэль пожал плечами:
– Им придётся смириться: брачный контракт мадемуазель де Морле подписал не только мой отец, но и другие влиятельные лица Бретани.
– Могу я осведомиться, сударыня, а где Ваш сын? – спросил затем барон де Лорьян.
– Он уехал поохотиться за городом.
– Вот почему у вас так тихо…
– Скоро станет ещё тише, когда мои дочери приступят к своим придворным обязанностям.
Выслушав рассказ Изабель об аудиенции у королевы (о песенке Камиллы она благоразумно умолчала), Ноэль улыбнулся:
– Я уверен, что Ваши дочери станут украшением двора.
– Насколько мне известно, там и без них предостаточно красавиц. Например, королева Шотландская.
– Да, красота Марии Стюарт сводит с ума наших дворян. Однако, на мой взгляд, дочери короля тоже очень милы.
– У меня есть к Вам одна просьба, – вдруг сказала Изабель.
– Сделаю всё, что в моих силах.
– Вы ведь часто бываете при дворе, не так ли?
– Да, сударыня. Скажу Вам больше – со вчерашнего дня меня включили в свиту дофина.
– Поздравляю Вас!
– Благодарю Вас, сударыня.
– Я сама была когда-то фрейлиной королевы и хорошо знаю придворные нравы. Поэтому не могли бы Вы по-родственному присмотреть за моими дочерями?
– Ну, Вы понимаете, что я имею в виду, – многозначительно добавила мать Камиллы.
– Обещаю, что присмотрю, – Ноэль снова улыбнулся.
Вскоре к ним присоединился банкир.
– Надеюсь, барон рассказал тебе о последних новостях из Бретани? – поинтересовался он у своей супруги.
– Да, рассказал, – спокойно ответила Изабель. – И больше я не желаю ничего слышать о баронессе де Морле.
– В таком случае, мне нечего добавить.
– Мы говорили сейчас с госпожой де Нери о ваших дочерях, – сообщил Ноэль. – Я уверен, что благодаря своей красоте они займут достойное место при дворе.
– Вы ещё не слышали, как они поют, барон.
– В таком случае, с удовольствием послушаю.
Булочка взяла в руки ноты, а Камилла – виолу, после чего вопросительно посмотрела на отца.
– Только не ту песню, что я слышал в Турнеле…
Камилла слегка покраснела, в то время как её сестра хихикнула. Заметив удивление Ноэля, банкир пояснил:
– Если моя супруга и старшая дочь в восторге от гимнов господина де Ронсара, то младшая обожает простонародные куплеты.
– А мне нравятся сонеты Маро, хотя он и примкнул к протестантам, – заметил барон де Лорьян.
– Желание гостя – закон.
Склонившись над нотами, девушки запели:
Я дам Вам радость,
Мой друг, и поведу Вас туда,
Куда стремится Ваша надежда;
Пока я жива, я не покину Вас,
Даже когда я умру,
Душа моя сохранит о Вас память.
А на следующий день на улицу Розье прибыл барон де Монбар. Камилла узнала о приезде дяди от Марион. Та в красках живописала, что крики гостя и Изабель были слышны даже во дворе.
– Правда, сейчас всё малость поутихло, – заключила нянька.
– Что же теперь будет? – тревожно спросила Булочка.
В ответ Камилла пожала плечами. Через некоторое время их с сестрой позвали в приёмную.
На первый взгляд, там всё было мирно. Гость развалился на диване, а банкир, уперев кулаки в колени, сидел напротив на стуле. Изабель же с опущенной головой стояла рядом с мужем по правую руку, а Ипполито – по левую. Тут же присутствовал и Жан Робер, который маячил за спиной отца.
– Боюсь, ты пожалеещь, дорогая, что решила впутать наших дочерей в это дело, – сказал жене при виде девушек Анджело.
– Но Вы ведь сами сказали, дорогой зять, что не будете навязывать им свою волю, – вмешался Шарль де Монбар. – Вот сейчас мы и спросим у девушек… Кстати, кто из них старше?
– Лоренца, – поспешно подсказала Изабель.
– Пусть подойдёт ближе.
– Поздоровайся со своим дядей, дочь моя.
Воспользовавшись тем, что гость бесцеремонно разглядывал её сестру, Камилла, в свой черёд, бросила на него быстрый взгляд. Девушка сразу отметила, что между бароном де Монбаром и его сыном было мало внешнего сходства, кроме, пожалуй, ястребиного носа. Вдобавок, у гостя была седая борода и карие глаза.
– Ты знаешь, племянница, что по вине твоих родителей Жан Робер лишился невесты? – после паузы спросил барон у Лоренцы.
– Да, сеньор. Хотя я считаю, что мои родители не виноваты, – ответила сестра Камиллы.
– Ну, это как посмотреть. Если ты не хочешь, чтобы я подал в суд на твоего отца, то должна дать согласие на брак с моим сыном.
Внезапно Анджело шевельнулся:
– Я требую сеньор, чтобы Вы прекратили запугивать мою дочь!
– Жан Робер – мой единственный сын и со временем унаследует все мои земли и титул, – брат Изабель сделал вид, что расслышал слов зятя. – Если ты выйдешь за него, то станешь хозяйкой Монбара и продолжишь наш род.
– Простите, сеньор, но я не могу выйти замуж за шевалье де Монбара, – твёрдо ответила Булочка.
Банкир облегчённо вздохнул, в то время как его шурин, наоборот, насупился:
– Что это тебя укусило? Ведь Жан Робер – вовсе не урод, и умом его Бог не обидел.
– Я помолвлена со своим кузеном Оттавио де Нери.
– Почему Вы не рассказали мне об этом? – барон де Монбар сердито посмотрел на Изабель. – Откуда взялся этот Оттавио?
– Он – сын моего покойного брата Бернардо, – ответил ему вместо жены банкир.
– Я вижу, Ваша дочь пошла по Вашим стопам, сестрица, коли предпочла сына купца Жану Роберу, – насмешливо произнёс гость, по-прежнему игнорируя зятя.
– Если Вы ещё раз оскорбите мою жену или дочь, сеньор, я за себя не ручаюсь! – воскликнул банкир.
Ничего не ответив ему, Шарль де Монбар затем обратил взор на Камиллу. В свой черёд, прямо взглянув ему в глаза, девушка невольно подумала, что в молодости, вероятно, её дядя был красив. Однако его очень портили надменное выражение лица и резкий голос.
– Надеюсь, ты умнее своей сестры, милочка? – тем временем спросил у неё гость.
– Не знаю, сеньор, но матушка иногда называет меня дурочкой.
В глазах дяди Камиллы мелькнуло подозрение, однако простодушный вид девушки, по-видимому, успокоил его:
– Мне не нужна умная невестка. Лишь бы родила моему сыну здорового наследника.
– Так ты согласна выйти замуж за Жана Робера? – спросил затем барон.
– Уж лучше я уйду в монастырь, сеньор, чем стану его женой.
– Чем же это тебе не угодил мой сын?
– Я не люблю его.
– В браке главное – не любовь, а благородное происхождение и состояние.
– Но я слышала, сеньор, что Вы сами два раза женились по любви.
– Это мать тебе рассказала?
– Да. Ещё мне известно, что Вашу вторую жену звали Аннет д’Эворт и она была дочерью управляющего.
– В самом деле, сеньор, – подала голос Изабель. – Ведь Гийом д’Эворт – Ваш родной внук. Стало быть, состояние барона де Морле осталось в Вашей семье.
