Евгений Гаглоев
Восставшая из пепла
– Ключи? – На его лице промелькнула хитрая усмешка. – Сдается мне, вы ищете здесь не ключи, а, скорее, двери!
Он сделал шаг ей навстречу. Оболдина попятилась и быстрым движением подняла с земли лом.
– Что вы такое говорите? – Она попыталась улыбнуться, хотя глаза испуганно забегали по сторонам. – Какие еще двери?
– Давайте начистоту, – серьезно сказал мужчина. – Все равно вам меня не обмануть. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь…
– Вы меня с кем-то спутали… – взволнованно произнесла Оболдина.
– Отнюдь, – покачал головой молодой человек. – Мне приходилось видеть разные старинные портреты. Так что ваше лицо мне знакомо, Магдалена.
Он медленно протянул руку за спину, ухватился за рукоятку, торчащую из-за его плеча, и одним движением выдернул ее. Солнечные блики весело заиграли на сверкающем серебристом металле. Татьяна и мальчишки тихо ахнули, увидев в руке незнакомца самый настоящий меч.
Светловолосый сделал еще один шаг к Оболдиной, выставив клинок перед собой. И тут Татьяна перепугалась не на шутку. Он же убьет Тамару Петровну! Нужно срочно что-то предпринять!
Но Оболдина вдруг громко расхохоталась неприятным, злобным смехом.
– Узнал, говоришь?! – воскликнула она. – В таком случае, у меня нет другого выхода!
Оболдина выхватила из кармана куртки небольшой блестящий дамский пистолет. Резко вскинула руку и выстрелила в незнакомца.
Выстрел опрокинул его на спину. С веток вспорхнули потревоженные птицы. Оболдина тут же развернулась на каблуках и опрометью бросилась в кусты. С громким шумом и треском ломающихся сучьев она исчезла из виду. А несколько секунд спустя до ребят донесся шум работающего двигателя. Где-то завелась машина, звук ее мотора начал быстро удаляться.
Татьяна и мальчишки испуганно переглянулись.
– Какого… – начал Санька.
И тут человек со светлыми волосами резко сел на земле.
Санька тут же смолк, уставившись на него во все глаза. Незнакомец осмотрел аккуратную дырочку в самом центре своей груди и громко выругался. Затем он проворно вскочил на ноги и, не обращая внимания на ранение, с мечом в руках помчался вслед за Оболдиной. Через пару секунд над развалинами вновь воцарилась тишина.
– Видали?! – испуганно пискнул Мишка. – Она стреляла в него, а ему хоть бы хны!
– Верно! – взволнованно сказал Санька. – Она должна была убить его этим выстрелом…
– Что-то расхотелось мне картошку печь, – вдруг произнес Витек и боязливо поежился. – А ну как они вернутся? Может, лучше по домам?
Санька и Мишка тут же согласно закивали. Татьяне тоже стало не по себе от увиденного. У Тамары Петровны был пистолет! И она хладнокровно стреляла в человека! Хорошо, что он оказался в бронежилете, но все же у нее даже рука не дрогнула, когда она пыталась его убить.
– Он назвал ее Магдаленой, – тихо произнесла девочка. – Как и Клавдия…
– Постойте-ка! – воскликнул вдруг Санька. – Магдаленой звали одну из сестер Ягужинских, тех самых ведьм, что жили в этом поместье!
– Что, думаешь, она вернулась домой через пару столетий?! – нервно хихикнул Мишка. – Проверить, не залез ли кто в ее особняк?
На это Санька не нашелся, что ответить.
Они выбрались из руин и отправились обратно в деревню. По пути ребята практически не разговаривали, и лишь у самого Ягужино Санька произнес:
– Наверное, не стоит нам пока ходить на развалины? Мало ли что…
– Да уж, не стоит, – согласились остальные мальчишки.
– Приходи завтра на пляж, – обратился Витек к Татьяне. – Мы тебя сводим на вершину Ведьминого утеса. Оттуда знаешь какой вид открывается на озеро и деревню!
– Конечно, приду, – тут же согласилась Татьяна.
Она была рада, что у нее наконец появились друзья.
На окраине Ягужино все попрощались и разошлись по домам. Когда Татьяна вернулась к себе, машина Тамары Петровны уже стояла во дворе. Оболдина как ни в чем не бывало вместе с отцом попивала на кухне кофе.
– Как прогулялась, дорогая? – ласково осведомилась женщина.
Татьяна замерла на пороге, затем тихо сказала:
– Хорошо. Ходила на озеро…
Она стала подниматься по лестнице к себе, но вдруг остановилась.
– Тамара Петровна, – сказала девочка, – а вы тоже сегодня гуляли? Кажется, я видела вас у озера.
– Ты ошиблась, милая! – и глазом не моргнув, произнесла Оболдина. – Я приехала из города лишь пару часов назад, и все это время мы с твоим отцом работали. Я даже никуда не отлучалась.
– Наверное, мне действительно показалось, – кивнула Татьяна и отправилась в свою комнату с твердым намерением рано или поздно разобраться со всеми секретами.
Глава девятая
Личный метаморф
Той ночью Татьяне приснился очень странный сон.
Она с группой других девушек, своих ровесниц, состояла в какой-то легкоатлетической секции и участвовала в соревнованиях. Они бежали по большому открытому стадиону, а болельщики на трибунах поддерживали их громкими криками. Татьяна никого не знала, но ребята, похоже, отлично знали ее. Во время пробежки они всячески подшучивали над ней и старались подбодрить.
– Давай, Ксюха, пошевеливайся! – крикнула одна из девушек.
Ксюха?!
Сон был очень реалистичным. Все будто происходило на самом деле. Татьяна словно существовала не в своем теле, жила чьей-то чужой жизнью. Их команда заняла первое место. После соревнований она с теми же незнакомыми девушками отправилась праздновать победу в какое-то кафе. Они шли по улицам гигантского мегаполиса, разглядывая серебряные небоскребы, сверкающие витрины супермаркетов и большие видеоэкраны, установленные прямо над тротуарами. Вокруг куда-то спешили многочисленные пешеходы, по дорогам двигалось множество разнообразных машин.
Татьяна понимала, что она находится в Санкт-Эринбурге. И это было самым странным. Ведь она была совсем крохой, когда отец уехал с ней в Ягужино, она просто не могла помнить город.
Проснувшись утром в своей постели, Таня не сразу поняла, где находится. Она откинула в сторону одеяло и вдруг ощутила, что ее руки сильно дрожат, а сердце гулко бьется в груди, словно она только что пережила нечто очень страшное. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Определенно, с ней творилось что-то неладное. Может, действительно проклятый диабет давал о себе знать? И это был не сон, а галлюцинация? Она дотянулась до мобильника, лежавшего на подоконнике, и позвонила Наташке. Ей просто хотелось услышать голос подруги, узнать, как у нее дела. Но телефон Морозовой все так же не отвечал.
Мало того, номер Наташи оказался заблокированным.
* * *
Время в деревне летело очень быстро, не то что в интернате «Хрустальный ручей». Татьяна познакомилась еще с несколькими местными ребятами, обошла с ними все уголки Ягужино, побывала на вершине Ведьминого утеса и даже несколько раз сходила в лес за грибами.
Она ходила не только с мальчишками, но и одна, уже не опасаясь волков, хотя по радио каждый день передавали последние новости о вконец распоясавшихся хищниках. За последнюю неделю звери задрали еще пару неосторожных коров. Правда, далеко от деревни Татьяна старалась не отходить, а в сторону развалин графского поместья боялась даже смотреть.
Девочка побывала в местном краеведческом музее и познакомилась с его смотрителем, которого все звали не иначе как дед Семен. Посетила местную церковь, так, из любопытства; побывала на конном заводе, где работал отец Саньки. Он даже устроил им небольшую экскурсию и показал самых породистых лошадей.
Как-то раз Татьяна попыталась расспросить деда Семена об истории Ягужино и обо всем, что связано с поместьем. Но старик понес такую околесицу, что Татьяна решила отложить разговор.
Днем она гуляла по округе, а по вечерам неизменно получала очередную инъекцию. И все так же каждый раз после укола она теряла сознание.
– Ничего страшного, – успокаивала ее Тамара Петровна. – Так и должно быть, мы ведь тебе говорили! Это значит, что ты на пути к выздоровлению!
Но, что удивительно, Татьяна по-прежнему совершенно не чувствовала себя больной. Странных снов она больше не видела, постепенно и тот, где ее звали Ксюхой, стал забываться.
Вот Оболдина не внушала больше доверия. Татьяна старалась держаться от нее как можно дальше. Она еще помнила, как Тамара Петровна стреляла в того беловолосого парня. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, словно ей уже приходилось делать это раньше, и не раз. Определенно, Тамара Петровна была вовсе не той милой светской дамой, за которую себя выдавала.
Иногда кто-то звонил Оболдиной по сотовому телефону. Тогда она уходила в свою комнату и плотно закрывала дверь, словно опасаясь, что ее подслушают. Но до Татьяны доносились обрывки фраз о каком-то «Черном Ковене», каких-то экспериментах. Пару раз Оболдина упоминала в разговоре «Хрустальный ручей» и произносила странное слово «метаморф». Заканчивая свои телефонные беседы, Тамара Петровна, как правило, говорила:
– Целую, милая ученица! Оставайся на связи.
Татьяна все больше недоумевала. У Оболдиной есть ученики? Да чем же она занимается в конце концов?! Того светловолосого мужчину, в которого стреляла Оболдина, Татьяна больше не встречала.
Через пару недель после похода на развалины графского поместья случилось нечто очень странное. Девочка не лишилась сознания после очередного укола. Татьяне самой это показалось удивительным.
Отец вынул шприц из ее руки и повернулся к своему столу, а она лежала на кушетке, ожидая, когда ее отпустят. И в этот момент отец вдруг произнес твердым, четким голосом:
– Слушай меня внимательно! Встань с кушетки, подойди к моему столу, открой верхний ящик и достань из него пистолет!
Глаза Татьяны испуганно расширились.
– Зачем? – спросила она.
Отец и Тамара Петровна, также находившаяся в тот момент в подвальной лаборатории, онемели, услышав это. Они уставились на нее так, словно у нее вдруг рог на лбу вырос. Татьяна села на кушетке и невольно поежилась под их взглядами.
– Зачем мне брать пистолет? – повторила она свой вопрос. А затем добавила: – Я и не знала, что он у тебя есть…
Оболдина громко и неестественно рассмеялась.
– А… а это твой папа просто пошутил! – воскликнула она. – Ах какой шутник! – Она шутливо погрозила Александру Борисовичу. – А теперь, Танечка, иди к себе. Отдохни!
Татьяна с облегчением спрыгнула с кушетки и пошла наверх.
Эти двое внушали ей настоящий ужас. Отец так и буравил ее потрясенным взглядом, она прямо спиной это ощущала. Поднявшись по лестнице и выйдя в прихожую, Татьяна не отправилась в свою комнату. Она осторожно прикрыла дверь подвала и прижалась ухом к замочной скважине. И не пожалела об этом, так как тут же услышала:
– Что происходит, черт побери?!
Это произнесла Тамара Петровна. И ее голос звучал властно и очень злобно, совсем не так, как обычно.
– Девчонка не отключилась! Она не исполнила приказ! Как это понимать?!
– А я почем знаю?! – рявкнул Александр Борисович. – У меня такое впервые, вы же знаете! С самого начала экспериментов она всегда впадала в транс и была готова исполнить любое приказание…
– Но сейчас-то этого не произошло! Почему?!
– Скорее всего, ее организм приспособился к этой концентрации «спящей красавицы». Нам нужно увеличить дозу препарата, и тогда все будет нормально.
– Вы так считаете?
– А у вас есть другие предположения, Тамара Петровна?
Оболдина долго молчала, а затем холодно произнесла:
– Девчонка – явный метаморф. Может, ее организм действительно со временем привык к сыворотке? Плохая новость! Значит, это может случиться и со всеми другими отродьями.
Татьяна даже перестала дышать.
– Я продолжу работу и разработаю новую разновидность «спящей красавицы». Такую, которая не даст сбоя…
– Вы уж постарайтесь, Александр Борисович. Ваша работа очень важна для корпорации и для нашего «Ковена». Благодаря вам мы сможем держать метаморфов под контролем, управлять ими. А вы будете хорошо обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Мсье Леонид очень щедр в таких вопросах.
– Не беспокойтесь, – заверил отец Татьяны. – Это ведь первый прокол за много лет. У меня никогда не было ошибок за все те годы, что мы испытываем разновидности сыворотки на этой девчонке и других метаморфах «Хрустального ручья». Кстати, нам следует провести тестирование. Девчонка ведь до сих пор не выказала никаких способностей. А у других метаморфов в ее возрасте дар уже проявляется!
– Действительно, – согласилась Тамара Петровна. – Как-то необычно… за исключением того, что она перестала реагировать на ваш препарат. – Она тихо рассмеялась. – Все-таки хорошо, что мы узнали об этом сейчас, еще есть время, чтобы провести работу над ошибками. Как удачно, что у вас в качестве подопытного кролика есть свой личный метаморф!
Татьяна слушала и не могла поверить в то, что слышит.
Она – метаморф?! Но что это значит? И почему собственный отец использует ее в качестве подопытного кролика, чтобы испытывать на ней какую-то «спящую красавицу»?!
Чем больше она об этом думала, тем страшнее ей становилось. Значит, она вовсе не больна!
Они использовали ее. Вкалывали какую-то гадость под названием «спящая красавица», а она потом превращалась в зомби и выполняла все их приказы! Вот почему Петька видел ее тогда во дворе. Она была в трансе, а отец ставил над ней эксперименты!
Она ведь и в интернате лишалась сознания всякий раз, когда медсестра вводила ей сыворотку, присланную отцом. Значит, и Анастасия Павловна с ними заодно! У нее ведь такой же перстень, как у Оболдиной! Да это настоящий заговор!
На лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался из лаборатории. Девочка сломя голову кинулась в свою комнату. Там она, не раздеваясь, рухнула на постель и с головой накрылась одеялом. Она никак не могла успокоиться и так и провертелась до утра.
Кто такие метаморфы? В «Хрустальном ручье», по словам Оболдиной, их было несколько. Интересно, кто из воспитанников к ним относится? И знают ли они сами об этом?
Татьяна думала всю ночь и наконец решила, что ей следует проникнуть в лабораторию отца и обыскать его рабочий стол. Как знать, может, там она найдет хоть какие-то ответы на свои вопросы?
Случай представился очень скоро.
На следующий день Оболдина с отцом начали собираться в город. Татьяна уснула уже под утро, поэтому открыла глаза лишь во второй половине дня. Тамара Петровна заглянула в ее комнату и изобразила на лице одну из своих обворожительных улыбок.
– Дорогая, мы с Александром Борисовичем съездим в институт. Ты не будешь скучать?
– Нет, – покачала головой девочка. – Я пойду на озеро.
– Чудненько!
Когда Оболдина скрылась, Татьяна откинула одеяло и подошла к окну. Она так и не переоделась вчера и заснула в своих потрепанных джинсах и футболке.
На ее глазах машина Оболдиной выехала со двора и умчалась прочь. Александр Борисович сидел рядом с Тамарой. Татьяна быстро спустилась в подвал и подергала ручку двери, ведущей в лабораторию, – заперто, как и всегда. О том, чтобы взломать замок, не могло быть и речи: отец с Оболдиной сразу заметили бы. Но в подвал вело маленькое слуховое окно, выходящее во двор. И девочка решила попытаться проникнуть в лабораторию через него.
Татьяна вышла из дома, обошла его и остановилась у низкого оконца. Оно было квадратным, около полуметра в ширину и высоту. Когда-то его ставни открывались, но сейчас они были крест-накрест заколочены грубыми досками.
Девушка отправилась в сарай, отыскала среди инструментов монтировку с длинной рукояткой. Затем она подсунула ее между досок и надавила. Гвозди с громким скрипом вышли из деревянной рамы.
Доски удалось оторвать с первого раза. Затем она воткнула острый край монтировки под ставню и нажала. Окно открылось.
Татьяна распахнула тяжелые ставни и подперла их монтировкой, чтобы они не захлопнулись. Только после этого она протиснулась в узкое окно и спрыгнула на пол подвала.
В лаборатории все выглядело как вчера, только на отцовском столе лежал диктофон, а на стеллажах с реактивами царил идеальный порядок.
Татьяна огляделась, не зная, с чего начать поиски, взяла в руки диктофон, на который отец обычно наговаривал информацию о ходе исследований, отмотала пленку назад и включила воспроизведение.
– …Первый вариант «спящей красавицы» действует отлично, – послышался приглушенный голос Александра Борисовича. – После каждого приема объект впадает в забытье, лишается воли и беспрекословно исполняет все приказы. Когда действие сыворотки заканчивается, объект ничего не помнит…
Татьяна судорожно вздохнула: «объект» – это про нее.
– …Вчера произошел странный инцидент, – продолжал голос на пленке. – После очередного укола сыворотка не подействовала. Объект не впал в транс. Что это могло быть? Тамара Петровна предположила, что действие препарата блокируют просыпающиеся способности метаморфа. Я пока в этом не уверен. Объект до сих пор не проявлял никаких способностей…
– И все же мне кажется, – послышался из динамика голос Оболдиной, – что у девчонки развивается иммунитет. А может, у нее открылась невосприимчивость к ядам? Мне приходилось о таком слышать…
– Невосприимчивость к ядам? – удивленно переспросил отец.
– Да. Почему бы вам не попробовать вколоть ей какую-нибудь отраву слабой концентрации? Тогда мы сразу все поймем…
– А это мысль…
На этом запись оборвалась.
Отраву?! Татьяна, холодея от страха, вернула диктофон на место. Они совсем спятили?! Но как может отец так с ней обращаться? Может, это Оболдина его заставляет?
Татьяна выдвинула верхний ящик стола. Пистолета в нем не оказалось, но он был доверху забит бумагами – непонятными таблицами, диаграммами, формулами. Среди всего прочего Таня заметила старую, пожелтевшую от времени, сложенную газету. На ее первой полосе была помещена какая-то крупная фотография.
Девочка вытащила газету из ящика и развернула ее.
С черно-белого снимка улыбалась группа людей в белых халатах. Врачи? Нет, ученые. Статья называлась: «Коллектив лаборатории профессора Штерна на грани фантастического открытия!» Со снимка смотрело пятеро мужчин и одна женщина, под фото перечислялись их фамилии. Штерн – высокий, тощий старик с длинными седыми волосами; Винник – маленький, кругленький, с добрым лицом; Ларионов – тоже невысокий, с хитрым взглядом; Гришин – широкоплечий здоровяк с фигурой борца-тяжеловеса, Федоров…
Федоров?! Татьяна внимательнее вгляделась в снимок. Не сразу, но она его узнала. Действительно, отец. Молодой, даже в чем-то привлекательный, еще не изуродованный ужасными ожогами, и оба глаза целы. Фамилия стоящей рядом с ним женщины была Савицкая.
Девушка бегло просмотрела статью, довольно объемную, речь в ней шла о генетике. Татьяна ни слова не поняла из этих научных изъяснений. Она решила изучить материал позже, свернула газету трубочкой и сунула ее за пояс джинсов.
Под остальными бумагами на самом дне ящика обнаружилось еще несколько фотографий. На одной из них были запечатлены два совершенно одинаковых младенца, лежащих в пластиковом манеже необычной формы. Похоже, детям было всего несколько дней от роду.
Татьяна перевернула снимок. На его обратной стороне от руки было написано: «Объекты № 1 и № 2». На следующей фотографии она увидела девочку лет четырех. Очередной снимок изображал отца, уже изуродованного, с этой самой девочкой на руках. Да ведь это она сама в детстве!
Внезапно Таню осенило, что это первая ее фотография, которую она видит. Странно, но Татьяну никогда не фотографировали, даже в интернате.
Она совершенно не помнила, когда и как был сделан этот снимок. На обратной стороне девушка прочитала: «Объект № 2». И сердце болезненно сжалось у нее в груди. Вот, значит, кем она была для своего отца! Объектом номер два. Все это казалось страшным сном, но снимки доказывали реальность происходящего. Объект № 2! Значит ли это, что где-то существует и объект № 1? Ее двойник!
Девушка вынула из ящика последний снимок. С него смотрела молодая девушка в черном закрытом платье и со старомодной стрижкой. На лицо – точная копия Татьяны, только несколько болезненного вида.
«Инга Штерн», – гласила надпись на обороте.
Может, это и был объект № 1? Татьяна вдруг почувствовала легкое головокружение. Она собрала все фотографии и сунула их за пазуху. Затем сложила остальные бумаги обратно в стол.
Больше ничего существенного Таня не обнаружила. Но и того, что нашла, ей хватило, чтобы потерять покой. Кем на самом деле были ее отец и Тамара Петровна? Чем они занимались? Кем была Инга Штерн и кем – сама Таня?
Татьяна вылезла из подвала через окно и, как могла, прикрыла ставни и приладила доски на место. Обойдя дом, она вдруг с ужасом увидела у ворот машину Тамары Петровны. Таня даже не слышала, когда они вернулись. Девушка на цыпочках вошла внутрь и поднялась на второй этаж.
Оболдина возилась на кухне, отца нигде не было видно. Может, он остался в городе? Хотя за прошедшее время они вряд ли успели бы выехать даже за пределы Ягужина, не то что добраться до своего института.
У себя комнате Татьяна распахнула шкаф и вытащила свой старенький чемодан, затем быстро начала складывать вещи. Она не собиралась задерживаться в этом страшном доме ни на минуту. В доме, где родной отец хотел вколоть дочери яд, чтобы посмотреть, подействует ли он на нее.
Татьяна еще не решила, куда идти, но сейчас это было ей не важно, лишь бы поскорее сбежать. Главное – выбрать подходящий момент, чтобы незаметно улизнуть. Можно уехать к Евдокии Семеновне, она ведь недавно приглашала Таню в гости. Пересидеть там хоть какое-то время, а потом…
На лестнице раздались чьи-то громкие шаги.
