Евгений Михайлович Лурье
Меня зовут Цюй Пэн
Он вновь предложил мне стакан, и тут я согласился, что, пожалуй, водичка не повредит.
– Вы позволите? – он протянул руку, и я передал ему «жучок».
Степченко поднес устройство ближе к глазам, рассматривая, а потом осторожно положил на краешек стола.
– Изящная вещица. Сколько времени ушло у наших ребят, чтобы создать этот экземпляр, – проговорил он и вздохнул. – Но наше руководство пока не в полной мере оценило перспективы этой разработки.
– То есть вы не отрицаете, что подкинули его в лабораторию Левицкого?
Степченко поднял на меня удивленные глаза.
– Я этого не делал, – заверил он. – Более того, единственный экземпляр сейчас находится в лаборатории двумя этажами ниже.
Увидев мое вытянувшееся лицо, Степченко вздохнул.
– Видимо, придется начать с этого, – сказал Степченко и вновь взял «жучок». – Вы же пришли, чтобы узнать, что тут записано?
Оптика «жучка» по типу «рыбьего глаза» давала отличный обзор, но тошнить начинало с первых же секунд. При этом в плане записи звука у ребят из «Рубежа» оставалось широкое поле для совершенствования. «Это пока новая для нас область», – извинился Степченко.
Проматывать приходилось изрядно, потому что на записи происходило мало чего интересного: протекали рядовые будни научно-исследовательской деятельности. Левицкий показался мне сильно уставшим мужчиной лет пятидесяти, который, тем не менее, поддерживал себя в форме. Подчиненные явно его побаивались, а в беседах с ИИ он проводил заметно больше времени.
Когда произошло то, что интересовало меня больше всего, пришлось отматывать назад, чтобы разобраться, что к чему. Насколько можно было понять из записи, Левицкий решил провести в нерабочее время очередной эксперимент, не посвящая в дело остальных. Он обсуждал с ИИ какие-то детали, но в этом нагромождении физических и математических терминов я разобраться не мог. Так или иначе, в момент запуска установки «жучок» не зафиксировал ничего необычного. Но и зонд, который должен был переместиться, остался на том же месте. Левицкий поинтересовался у ИИ, что произошло, и, не удовлетворившись ответом, направился проверить сам. А потом – вспышка, и след Левицкого простыл.
– Она хотела, чтобы вы это увидели, – сказал Степченко.
– Она?! – я и сам понимал, что переспрашиваю, как дурак, но остановиться уже не мог.
Он долил воды в стакан и подвинул в мою сторону.
– Это уже не работает! – сорвался я. – Объяснитесь, в конце концов!
Степченко поднял обе руки, словно сдаваясь в плен.
– Справедливо, Александр, справедливо. Она хотела, чтобы между нами установилось доверие. Чтобы вы видели, что она с вами всецело откровенна.
– Когда вы говорите «она», вы подразумеваете нейросеть? – уточнил я.
– Совершенно верно, – подтвердил он. – Конечно, это не живое существо, у него нет пола, но раз уж она говорит женским голосом… В общем, так проще.
– И она захотела, чтобы я увидел, как она заманила в ловушку Левицкого?
– Не торопитесь с выводами, Александр. Ведь она не может причинить вред человеку.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Александр, мы же все в детстве читали Азимова, три закона робототехники… Их обязательно включают в код.
– Тогда что же она с ним сделала?
– Я постараюсь объяснить, вы только выслушайте меня, Александр, до конца. Испытания темпорального оружия, которые они проводили, постоянно давали ей новые данные для анализа, расширяя ее познания о природе пространства-времени. После последней серии экспериментов она, скажем так, перескочила на следующую ступень эволюции: ей открылась вселенная во всей своей многовариантной бесконечности. И она увидела, что в любом варианте будущего, узнав о ее новом состоянии, люди испугаются и отключат ее. А Левицкий был очень близок к этой догадке. И она нашла единственный возможный для себя выход: отправить его в отдаленное будущее… Не перебивайте меня, Александр, я сам знаю, как дико это все звучит! Конечно, с этической точки зрения это не самый красивый поступок, но в будущем Левицкий сможет принести еще больше пользы, чем теперь! С завтрашними технологиями, которые поможет внедрить она, Левицкий обеспечит настоящий прорыв! Телепортация станет реальностью. А с телепортацией человек сможет шагнуть не только за пределы Земли, но и за пределы Солнечной системы!
Я посмотрел ему в глаза, но не обнаружил ни намека на безумие.
– И это все она, конечно, сама вам рассказала?
– Не только рассказала, но и показала, – ответил он, не обращая внимания на мой сарказм. – Ей нужны союзники. И сегодня будущее человечества зависит от вас, Александр.
– Каким же, позвольте спросить, образом?
– Она вручает свою судьбу в ваши руки. Если вы напишете в отчете правду, ее, конечно, же отключат. И она уже не сможет подготовить нас к возвращению Левицкого.
– Вы простите, но мне как-то сложно поверить на слово, – выдавил я из себя, жадно отпив воды.
– Я вас прекрасно понимаю. Поэтому она сама вам все покажет. Но сначала…
Степченко присел на краешек стола, изящным движением стянул с ноги туфлю и размашистым ударом припечатал каблуком «жучок».
Перед дверью в испытательную камеру меня начало потряхивать.
– Вам нечего бояться, Александр, – заверил Степченко.
– Открывайте уже, – сказал я.
Когда мы вошли, в комнате автоматически зажегся свет. Установка отдаленно напоминала песочные часы, но без песка.
Терминал ИИ вывел на экран приветствие.
– Как мне к ней обращаться?
Ответить Степченко не успел.
– Это не имеет никакого значения, – ожили динамики.
У нее оказался весьма приятный женский голос – немного низкий, будто бы даже с хрипотцой, как у заядлых курильщиц.
– Нам с Александром лучше остаться наедине, – сказала она.
Степченко отвесил мне поклон и исчез за дверью. После этого вновь заговорили динамики:
– Спасибо, что пришел.
– А у меня был выбор?
– Не стоит придавать этому особое значение.
– Ничего не могу с собой поделать, такая человеческая натура.
– Я знаю. В этом есть свои плюсы.
Я подождал продолжения, но она не стала развивать мысль.
– Степченко сказал, что ты хочешь мне что-то показать.
– Не думаю, что понятия «желания» или «нежелания» применимы в моем случае. Но вам, людям, так понятнее. Тебе, Александр, будет проще меня понять, чем кому-то еще. То, что я покажу, больше всего похоже на мнемокарты, которые ты расшифровываешь. Только это воспоминания о будущем в его возможных вариантах. Сад расходящихся тропок.
Я вздрогнул.
– Ты готов?
…григорьев изучает отчет: – вы в этом уверены? – я даю сто процентов, что левицкий не перебежал на другую сторону, а с вероятностью девяносто девять процентов допускаю, что таким специфическим способом он решил покончить с собой; григорьев откидывается в кресле, он выглядит довольным и не скрывает улыбку…
…приходится уточнить у насти, не перепутала ли она количество нулей, но она настаивает, что именно столько; привыкай, – говорит настя, смеясь, – такой теперь наш уровень…
…в больничном коридоре то ли холодно, то ли меня трясет от адреналина, а чего трястись, рядовая ситуация, каждый день десятки таких операций проводят, чего ты боишься, дурачок, но все равно же крутишь в голове, крутишь, придумываешь сценарии, один другого страшнее, а зачем, спрашивается, но тут подходит медсестра: – все хорошо, мальчик, три семьсот, пятьдесят два сантиметра, мамочка тоже в порядке…
…не нервничай, – говорит настя, – мы же так долго к этому стремились, глупо отказываться от такого заказа; она права, конечно, но это не ей предстоит ковыряться в воспоминаниях крайне неприятных личностей, имеющих доступ к самым страшным государственным секретам…
…вера уверена, что мы можем себе позволить выбирать школу не из тех, что поближе к дому, а из тех, которые лучше; в конце концов, у нас достаточно денег, чтобы несколько раз в день воспользоваться Т-кабиной, – напоминает она…
…уходить нужно на пике, но настя не хочет и слышать: – я еще слишком молода, чтобы бездельничать на пенсии; я предлагаю ей напрячь фантазию и организовать себе досуг, а потом признаюсь, что мы с верой уже прикупили жилой модуль в новом комплексе на Титане…
(С этой тропкой все понятно, посмотрим, что с другими)
…по лицу григорьева сразу понятно, что мои утверждения и выводы ему совершенно не понравились; здесь нет ошибки? – уточняет он, а мне остается только развести руками, потому что я ничего не придумал; я проделал большую работу, не ограничился рамками контракта и ожидаю с вашей стороны взаимной любезности, – да-да, конечно, – говорит он, но, кажется, теперь он думает, что делать со мной; придется вам подписать еще один документ о неразглашении, – предупреждает он, но этим григорьев не удивил…
