Евгений Нетт
Клеон, сын Трояна. Том I
Глава 1
– Никто не смеет нарушать волю богов и выдавать их тайны!
– Но я не знаю ни о каких тайнах, это случайность!
– А это только твои проблемы…
(с) Кто-то, где-то и когда-то.
Мифы – это, в каком-то смысле, часть моей специализации… которой я не уделял должного внимания. Странно, наверное, слышать такое от человека, способного творить всякие необычные, магические вещи – левитировать камешки, открывать древние замки или, скажем, чувствовать направление, но уж как есть. Я никогда не пытался связать сказки и истории из далёкого прошлого со своими способностями.
Способности – они ведь здесь, теплятся в груди и открывают самые разные дороги среди руин, а вот мифических существ я до сего момента не видел.
Ключевое тут – до сего момента…
Покс, сказочный дегенерат, с которым я поддерживал знакомство сугубо из-за нередко появляющихся у него выгодных контрактов, испуганно орал, выталкивая перед собой «гвардию» из нечистых на руку мужиков, за сумму малую согласившихся влезть в недавно найденные руины. Те сопротивлялись такому произволу, но ружья в руках явно придавали им уверенности: уж не помню, кто первым выстрелил, но сейчас палил каждый, у кого при себе имелась пушка… кроме меня.
Я с самого начала отошёл в сторону и наблюдал, анализировал, пытался понять, как отсюда свалить. Потому что и первая, и десятая пуля калибром побольше моего ничего нежданной тварюке не сделала. Даже попадание в огромный глазище на лбу лишь её разъярило, а уж на плотной коже и следов не оставалось.
Даром, что каждое второе ружьишко тут могло спокойно навредить слону!
Четырёхметровый циклоп, едва не чиркающий рогатой макушкой по сводам этого проклятого храма, выстрелов просто не замечал, уверенно приближался и оставлял нам всё меньше места для манёвра. Огромные ворота позади сами собой захлопнулись ещё пять минут назад, когда ни о каких чудовищах из мифов и речи не шло, а все вокруг находились в состоянии шока от того, что коридор вывел их в обитель иной культуры, которой тут не было места.
Мрачный, словно сошедший с картинки древнегреческий храм, в который тебя привели тоннели времён древнего египта – это ли не повод впасть в прострацию? Даже мне досталось, а ведь я с самого начала что-то чуял, но счёл это ощущением близости ценных реликвий, часть которых должна была отойти мне.
А что в итоге? Мы в ловушке, и других входов-выходов я пока не видел. Колонны, идущие по обе стороны от центральной, ведущей к алтарю дорожки, укрытием оказались сомнительным: несмотря на размеры, циклоп весьма ловко обогнул одну, схватил свою первую жертву и… ох, мать! Не думал, что когда-нибудь увижу, как человеку натурально откусывают голову.
Словно фермер рано поутру морковку – хрусть, и только сок брызжет…
– Покс, что б тебя, нужно рассредоточиться и найти выход! Он тут должен быть! – Заорал я, сбросив кратковременное оцепенение. Стоя делу не поможешь, а безголовому уже всё равно. Себя сберечь надо!
А ведь тот барыга-араб предлагал прихватить с собой гранаты, «просто на всякий случай». И послали мы его, далеко и надолго. Проклял он нас, что ли, скотина?!
– А-а-а~! Мы все умрём!..
Я грязно выругался: «лидер» группы оказался настолько не в себе, что мои слова его и вовсе словно не коснулись. Его собственные телохранители пытались растолкать, да бестолку. Покс полусидел на полу, цеплялся за ноги отступающих стрелков и выл, покуда безумца тупо не бросили, дав пяткой по челюсти.
А после на него с небольшим замахом не опустилось увесистое такое копытце циклопа, ликующе взрыкнувшего и продолжившего своё кровавое шествие. Останки затащившего нас хер пойми куда идиота ещё болтались на лапе мифической твари, похрустывающей следующим несчастным, которого тварь «начала» с ног, а я уже оббежал добрую половину одной из стен этого, с позволения сказать, храма, на стенах которого луч фонаря безо всяких проблем высветил яркие, новенькие, непривычно-цветные фрески.
Издалека из-за темноты они ещё сливались в нечто неоднородно-непонятное, а вот так, вблизи, стала заметна и символически изображённая речушка, в водах которой бесновались страшные, искажённые муками и болью рожи, и даже дошколятам известный хрен на лодке, сжимающий в пальцах вскинутой к небу руки золотой кругляш. На середине противоположной входу стены обнаружилось изображение здоровенной, в два моих роста, трёхглавой псины – Цербер, не иначе.
И всё это великолепие отдавало паутиной изумрудного света, которая исчезала, стоило лишь попытаться сосредоточить на ней взгляд. Но что самое печальное – даже малейшего намёка на аварийный выход не было…
– Motherfucker, I'll rip your mouth open and shi~a-a-a-! – Дурниной заорал наш англоговорящий чернокожий спец по атмосфере, газам и токсинам, посылая в монстра пулю за пулей из своего полуавтоматического ружья. Безо всякого смысла: циклоп рывком сократил расстояние с ним, пригнулся и на бегу, не останавливаясь вдавил беднягу в одну из колонн с закономерным результатом, больше подходящим страстной встрече грузовика, старушки и бетонного столба.
К этому моменту я как раз закончил оббег периметра, окончательно убедившись в том, что этот злосчастный храм явных запасных входов-выходов не предусматривал: его словно изначально проектировали как ловушку, ведь даже в крепостях имелись тайные ходы, а тут отсутствовали вообще все «стандартные» лазейки. Из группы в тринадцать человек осталась пара безоружных пареньков-носильщиков, зажатых в углу залы и обречённых на смерть, да ваш покорный слуга, выискивающий пути для отступления и не оставляющий, пока что, надежд.
Вот раздался первый вскрик и торжествующий рык, вот второй – и я остался с циклопом один-на-один.
Я не задавался вопросом о том, какого чёрта эта тварь вообще существует или почему она попалась именно мне, а не нормальным, официальным археологам, которых тут плотно оберегали силовики из правительства. Мозг был занят поиском вариантов, но таковых всё не находилось.
Кто виноват и что делать – извечный вопрос, совладать с которым пока не получалось.
Чертыхнувшись сквозь зубы, я выхватил из кобуры любимый револьвер и от бедра, понимая, что не промахнусь, разрядил весь барабан точно в глаз мифического гиганта. Ему от этого ожидаемо стало ни тепло, ни холодно – только сжавшиеся гормошкой пули на пол посыпались, уткнувшись в непреодолимое препятствие. Оружие в сопровождении ругательств полетело на землю, а в правую руку прыгнул нож – всем ножам нож. Большая часть моих знакомых сравнивала этот недомеч с мачетэ, но я сам не считал его таким уж крупным: иные кинжалы в старину были длиннее и шире.
Это был скорее жест отчаяния, ведь что с колюще-режущим делать против циклопа – это хороший такой вопрос. Я бы и против стаи койотов с ним не вышел, не то, что против пуленепробиваемого великана… но не сдаваться же, пока есть хоть какая-то надежда?!
Прыгнув за одну из колонн, избегаю попытки циклопа меня схватить, чудом не распарывая свою же руку ножом: к таким кульбитам с ним в обнимку я непривычен, зря его вообще выхватил, запаниковал. Но едва ноги нащупывают опору, как я тут же бросаюсь вперёд изо всех сил, выходя на оперативный простор – к алтарю. Смерть дышит в затылок, а неудачная попытка циклопа меня схватить обдувает эту самую заднюю часть головы ветерком. Но я прорываюсь и, одним слитным прыжком преодолев ступени, оказываюсь на месте.
В запасе есть ещё несколько секунд. Мало, конечно, но делать нечего. Только тут, на основательном таком возвышении из чёрного мрамора, по которому неведомо когда и как побежали пульсирующие изумрудные прожилки, я ещё не искал рычаг, кнопку или нажимную плиту какую – что угодно, могущее открыть чёртовы ворота. За них циклоп просто не вылезет, коридоры там узкие…
Но, видно, не судьба. Выгаданных мгновений хватило, чтобы ощупать и осмотреть алтарь с четырёх сторон, но окромя интересных рисунков и странных подтёков тут ничего не оказалось. Ровная, слишком ровная поверхность, да и только.
– Ну, скотина, иди сюда!.. – Я нырнул по другую сторону алтаря, развернулся и вскинул кинжал на уровень груди, нацелив тот лезвием в сторону циклопа. А именно – в его глаз. Ядро у сердца, которое, как я считал, давало мне мистические силы, раскалилось, а исторгнувшаяся из него энергия потекла через руки в оружие, пытаясь свести судорогой все мышцы «по дороге». Металл ножа заискрил, обтянутая кожей рукоять зашипела, а ладонь пронзила боль: явно будет хороший такой ожог, но меня это сейчас волновало в последнюю очередь.
Я почти не использовал свои силы вот так, отдавая предпочтение поискам древних предметов и ориентированию в руинах и гробницах, так что быстрым процесс, результат которого я и сам себе плохо представлял, не был. И безопасным – тоже. Горело всё тело, и в особенности «путь» для силы от сердца к кинжалу. Подрагивали ноги, взгляд начал плыть, а к горлу подступила едкая, неприятная тошнота.
Циклоп же шёл вальяжно, ухмыляясь зубасто-клыкастой пастью и широко расставив окровавленные руки с растопыренными, увенчанными кусками людской плоти пальцами в разные стороны. Он уже не ожидал сопротивления, не иначе как собираясь со мной позабавиться: я заметил, что убивал он не просто чтобы убить, а с чувством, толком и выдумкой. Давил, кусал, разрывал – ни разу не повторился, скотина…
– «Не подведи, родимая! Чай, с детства вместе, не могу же я вот так!..». – Промелькнула мысль перед тем, как я едва не упал, оперевшись левой рукой на алтарь. Кинжал в этот миг задрожал так, что удерживать его стало почти невозможно, но я продержался до того момента, когда вновь «прицелился» острием в голову чудовища. – «Давай, сука! Уголёк не справился, так я доделаю работу!».
В голове лопнула натянутая струна – и с диким воем оружие, доставшееся мне ещё от деда, улетает вперёд, оставляя в воздухе за собой веером оседающие брызги крови. Моей крови. Отпустить рукоять я не успел, так что она стесала кожу и плоть с ладони не хуже шлифмашинки, и от боли я натуральным образом взвыл, окончательно повалившись на алтарь. Благо, моему крику вторил вой циклопа, которого я не видел и не мог увидеть – сил не осталось даже на то, чтобы приподнять голову.
Непривычное колдунство далось мне большой ценой, и ощущение было такое, словно я вот-вот подохну.
Отчётливо ощущая, как обильным потоком вытекает кровь из ладони, я вместе с тем почувствовал подступающую волну жара. Сильного, такого, словно меня на разогревающуюся плиту уронили. И это же ощущение вкупе с неистовым желанием выжить, – а так же тем фактом, что меня ещё не сожрал циклоп, по прошествии пары минут-то, – позволило мне открыть в себе второе дыхание, вскочив с алтаря…
Но я, тем не менее, остался лежать на этом куске сраного чёрного мрамора, покрытого свежими алыми разводами и долбанными изумрудными прожилками! И сейчас я, тот я, который мыслил и существовал, взирал на того себя, которого, кажется, доконало непрофильное использование способностей. Очень быстро бледнеющее, облачённое в относительно свободные одежды тело лежало безо всякого движения. Грудь его-меня не вздымалась, а из маски-фильтра не вырывались характерные звуки даже слабого дыхания. И вместе с тем я стоял рядом, косясь то на очевидный труп, то на свою кажущуюся вполне настоящей ладонь. Не полупрозрачную, не из эктоплазмы.
Даже алтарь потрогать мог, как и себя-не-себя толкнуть легонько.
Циклоп же… эта махина валялась отчасти на боку, отчасти на спине, раскинув лапы в стороны и не подавая признаков жизни. Мой нож валялся рядом с тушей, а в глазнице великана зияла даже не рана, а целая ранища – не иначе как циклоп, получив вилкой в глаз, неловким движением толкнул рукоять всей своей дурью, разворотив собственный череп.
Магия, что ли, позволила ножу справиться там, где сплоховал арсенал всего отряда?..
– Но я-то всё равно подох, походу… – Бормочу, переводя взгляд с одного тела «товарища и коллеги» на другое. Больше всего было жалко негра, который даже несмотря на языковой барьер казался своим парнем. Образованный, подрядившийся на это всё не от хорошей жизни, он намеревался за один-два контракта собрать необходимую сумму и свалить на родину. Не повезло: ему встретился циклоп. – Кому расскажу – не поверят, нахер…
Звуки шагов за спиной заставили меня резко развернуться и потянуться к пустой кобуре, но в царящем вокруг полумраке, рассечённом лучами разбросанных по полу фонарей, я не различил никого и ничего. Только своё мёртвое тело на пол случайно столкнул, грязно и во весь голос выругавшись.
А кто бы не выругался в такой ситуации?
– Обычно мёртвые в принципе не говорят, друг мой. – Тихий мужской голос, раздавшийся со всех сторон сразу, заставил меня поёжиться и бросить взгляд на нож, валяющийся в десятке метров от меня. – Твоя душа всё ещё здесь лишь по моей воле. И я тебе не враг, знаешь ли. Всё равно хочешь конфликта?..
– Очень своевременный вопрос после того, как я прибил твоего грёбанного циклопа. – Уж не знаю, откуда взялась эта распирающая грудь смелость, но молчать в тряпочку или лепетать что-то жалкое не было ни сил, ни желания.
Два сиротливых хлопка пронеслись под сводами храма. И довольный хмык до кучи.
– О, это и не циклоп вовсе. Всего лишь голем-химероид. Творцов его молний ты бы не убил даже в самых смелых своих снах, смертный. – И тут я различил-таки движение во тьме, из которой спустя секунду вышел… ну, мужик. Не красавец, да и на грека мало похож: серебрящаяся лёгкая кольчуга, струящиеся одеяния чёрно-зелёных, близких к изумрудному оттенков, ножны с мечом на поясе, чуть запущенная козлиная бородка, копна густых, вьющихся чёрных волос, неаккуратно забранных назад… словно бомж-реконструктор из метрополитена вылез после того, как его смотрители путей нашли. Но ассоциация эта разбивалась об цепкий, незамутнённый взгляд изумрудно-зелёных глаз и подтянутое, можно сказать – атлетичное телосложение, видимое даже под одеждой. Да и предплечья с икрами ткани не скрывали, а уж по ним было видно, что этот товарищ не пропускал ни день ног, ни день рук. – Осторожнее с мыслями. Я всё понимаю: эмоциональная встряска, шок… смерть. Но иное божество испепелило бы тебя и за толику таких измышлений.
– Бог? Хотя… – Я осмотрелся. – … пусть даже и бог. Но на Гадеса ты не особенно похож, а других древнегреческих проводников в мир мёртвых я не знаю.
– Если ты так торопишься в стан безмолвных наблюдателей, то держать не буду, отдам дочурке. Но что, если у тебя есть второй шанс? – Я прищурился недоверчиво. Что-то мне это резко перестало нравиться ещё больше, уведя шкалу в глубокий минус. Сатана, ты ли это? – Примешь его – и дар твой будет куда шире, и возможности – не чета тем, коими ты обладал в этом мире. Даже сестру твою я, так уж и быть, исцелю. Иначе недолго она протянет, с мёртвым братом и без денег-то…
Зеленоглазый хихикнул. И вроде бы звучать это должно было гаденько, но почему-то оказалось совсем наоборот. Образ этого мужчины был мрачным и тёмным, но вместе с тем не вызывал сильного негатива. Вообще, при взгляде на него я испытывал крайне странные и необычные ощущения.
Правда, что ли, божество?..
– Выбор без выбора, да?
– Выбор есть всегда. – Он пожал плечами, двинувшись влево и вынуждая меня поворачиваться вслед за ним. – Просто не всегда он устраивает выбирающего.
– Если ты – бог, то должен знать: я не откажусь, просто не имею права. – Я не от мразотной натуры промышлял чёрной археологией, используя свой дар и в хвост, и в гриву. Просто иначе даже поддержание в Алисе жизни было не потянуть. Никакая работа не принесёт столько, сколько десяток-другой древних раритетов в год, оказавшихся на чёрном рынке с моей посильной помощью. – И, может, хотя бы назовёшь себя?
– А у тебя нет никаких догадок? Мне, знаешь ли, нужны умные, хитрые, самодостаточные исполнители, умеющие думать своей головой. Будет до смешного обидно, если ты окажешься дуболомом под стать многим моим врагам…
Говорил он нарочито медленно и неспешно, глядя на меня, ходя кругами и словно провоцируя на что-то. Я же наблюдал за ним, слушал и размышлял.
Упомянутая им дочь, сам образ, изумрудное сияние, которое тут явно неспроста. Поведение его, опять же: он вроде бы и говорил нормально, но вместе с тем в словах и движениях сквозила неприкрытая издёвка. На ум то и дело приходил один харизматичный рогатый брюнет, на которого этот мужик чисто внешне походил мало… но в остальном, если так прикинуть, они были очень даже похожи.
Локи, полукровка Ётуна и Асиньи, харизматичный антигерой в современности, и тот ещё говнюк в далёком мифическом прошлом. Даже я был наслышан о некоторых его поступках, а так же о его, опять же, тянущейся из древних времён репутации трикстера – лжеца, промышлявшего злыми розыгрышами. И дочурка у Локи-Из-Мифологии имелась, Хель её зовут, как раз за мёртвых и отвечает.
А больше на ум никто и не приходит, по крайней мере, из подходящих под описание.
Местечковых мелких богов-то я поимённо точно не знаю. А если ошибусь… ну не убьёт же он меня, на самом-то деле? Зачем-то я ему был нужен, раз удостоился этого представления, совмещённого с жертвоприношением. Странно даже, что я сразу не заметил наливающиеся изумрудным светом руны на полу и колоннах, начертанные прямо поверх фресок и барельефов.
Скандинавские руны, если мне не изменяет память.
А значит…
– Локи?..
Глава 2
Локи, – очевидно стало, что это он, – демонстративно похлопал в ладоши. А я понял, что за хлопки были двумя минутами ранее.
– Верно, верно! Тебе было бы куда проще жить, знай ты об истории своего мира чуть больше… но чего нет – того нет. – Скандинавское злое божество плавно переместилось к алтарю, всё ещё покрытому моей кровью. Раз – и его палец коснулся алого цвета, два – и он поднял руку, за которой тянулась кровавая, подрагивающая нить. – Ты оказался чуть более подходящим для дела, чем я сам ожидал, смертный. И порадовал меня к тому же, так что я закрою глаза на твои поганые мысли и вернусь к своему предложению. Второй шанс. Но ты должен будешь выполнить для меня одно задание… и будет оно непростым.
– Я правильно понимаю, что у меня из вариантов сейчас – второй шанс с работёнкой по профилю, или прямая путёвка в Хельхейм? – Я честно пытался подавить в себе эти чуждые моему характеру и сейчас откровенно чрезмерные наглость и смелость, но получалось так себе. Никак не получалось, если точнее. Утрата тела словно бы сорвала какие-то внутренние ограничители, переведя страхи в разряд чего-то эфемерного. Небось, инстинкт самосохранения отключился нафиг за неимением оболочки из плоти и крови. И это было паршиво, так как тон бога как бы намекал: второй раз меня прощать за оскорбление он не станет. А как уследить за языком, который молет вперёд мысли? – И я бы не отказался от… подробностей, пожалуй.
Локи тем временем начал двигать рукой с «подвязанной» к пальцу нитью моей крови, прямо в воздухе рисуя ею сложные узоры, включающие в себя в том числе и нечто, отдалённо похожее на древнескандинавскую письменность. Ну, насколько я её запомнил: не доводилось как-то поработать в тех местах, спроса на реликвии оттуда просто не было, а местное население там к чужакам относится в разы агрессивнее, чем на территориях древнего Египта.
– Не буду углубляться в историю: тебе сейчас нужно знать лишь, что боги существовали в твоём мире, покуда не были вынуждены уйти в отдельные малые миры-домены. И сердцами этих доменов они сделали обрывки Хроник Акаши – Истока, из которого некогда даже смертные народы черпали магию. – Я прямо-таки слышал, как он вырывает из заранее подготовленного рассказа целые абзацы, а оставшееся компонует в короткие, отрывистые предложения. Словно его время поджимало, или нужно было уложиться до завершения этого своего кровавого, подвешенного в воздухе конструкта. – Ныне боги и их последователи обитают в своих маленьких мирах, сражаясь друг с другом в затянувшейся борьбе, целью которой является овладение всеми частями Хроник. Я отправлю тебя в свободное тело подле Олимпа, а твоей задачей станет кража их части Хроник Акаши. Справишься – награда и подобающее место в моём домене. Нет – смерть. Доступно объяснил?
Было бы у меня тело – открыл бы рот от тихого охреневания, до того масштабно и невыполнимо звучало это, с позволения сказать, задание. Что-то подсказывало мне, что проще луну с неба достать, чем увести у Олимпийцев из-под носа бесценный источник магии… его кусочек, вернее.
Был бы выбор – и я находился бы очень далеко отсюда. Но история не знает сослагательного наклонения, и «бы»-кать, как правило, просто бессмысленно. Если б да кабы, то во рту росли б грибы! Сейчас же у меня из вариантов или «второй шанс», или Хельхейм. Если вообще не жутковатое забвение, коли Локи меня просто «выбросит». Вряд ли моя душа ему принадлежит, если это вообще имеет какое-то значение в нашем случае.
Так-то я атеист… был. Заступиться некому.
– Сколько у меня будет времени?
– Всё время вселенной… – Локи вновь хихикнул. – … до твоей смерти. Я ничем тебя не ограничиваю. И если ты справишься, то награда будет воистину впечатляющей. А в качестве аванса я исцелю твою сестру. Якори в этом мире тебе будут только мешать…
Лёгкое движение могучей руки – и вот уже рядом со скандинавским богом открывается червоточина, тьма в которой быстро сменяется видом хорошо мне знакомой больничной палаты. Локи так и не отвёл от рун взгляда, а к телу Алисы уже устремились тёмного-зелёного оттенка жгуты, коснувшиеся её груди и начавшие словно перекачивать в неё что-то. Не прошло и минуты, как она открыла глаза, а я невольно улыбнулся. Сколько раз я представлял себе этот миг, воображая чудо? Не счесть разов этих. И вот теперь, как по волшебству, моя сестра открыла глаза и даже начала шевелиться, лишённая сил из-за продолжительной комы.
Лишь бы это не было иллюзией, но проверить… боюсь, за такое он меня точно грохнет и не почешется. Вряд ли я уникум, верно?
Собрав ноги в руки, я настроился на продолжение «делового разговора».
– Каким будет моё тело? И каков шанс, что меня быстро раскроют? Я не знаю, ни как жили древние греки на самом деле, ни как они живут сейчас, спустя две с лишним тысячи лет в другом измерении. Язык, опять же… – Мозг отчаянно выискивал подводные камни, от которых, вероятно, нужно было избавиться здесь и сейчас, в процессе «составления договора». Ну, если не считать того, что само задание, выданное вот так – это стёб и издёвка.
С Локи, настоящего Локи, станется подложить пахучую свинью даже тому, кого он сам отправляет куда-то с заданием. Ведь это будет вполне себе в духе злого трикстера.
Может, ему резко стало скучно, вот он и решил повеселиться, меня отловив?..
– Ты задаёшь правильные вопросы, смертный, но явно не до конца понимаешь своё положение и свою роль. Я и так был достаточно милостив, чтобы исцелить твою родственницу. – Божество обернулось, посмотрело прямо на меня и наклонило голову. Губы его скривились в ехидной усмешке. – Языку обучу, остатки памяти тела стабилизирую, но не рассчитывай на многое. Знания придётся добывать самостоятельно. Будешь думать прежде, чем делать, и тебя не раскроют… слишком рано.
А я, как сотни раз в своей жизни до того, сверхъестественным образом, – жопой, если конкретнее, – почуял, что что-то с телом не в порядке. Младенец? Вряд ли, скорее уж ребёнок: кто ещё может понимать речь, но не обладать необходимыми знаниями? Вот только изобразить из себя мальца… это будет сложно, но не невыполнимо. Надеюсь.
– От степени моей информированности будет зависеть и вероятность исполнения… – Взять язык под контроль! Взять! Под! Контроль! – … вашего поручения. Если я просто окажусь посреди древнегреческого полиса, то проживу очень недолго.
– Многие знания – многие печали, смертный. Не считай себя умнее того, кто и организовывает твою отправку. Бессмысленно ты не сгинешь, уж поверь. – Резким взмахом руки Локи провёл линию, соединившую несколько блоков рун воедино, и те вспыхнули нестерпимо-ярким светом, начав вдобавок ко всему ещё и двигаться по часовой стрелке. – Но я, тем не менее, добавлю кое-что: опасайся не только олимпийцев, но и их жрецов. Поначалу они не увидят в тебе ничего подозрительного, но рано или поздно маскировка даст слабину. Ты сам поймёшь, о чём я, и что нужно сделать, чтобы выжить. А не поймёшь…
Мир вокруг резко ухнул в темноту, и только изумрудные глаза остались висеть передо мной, постепенно надвигаясь, точно фары мчащегося на тебя грузовика.
– … умрёшь. Не подведи меня, смертный!..
Перед тем, как сознание покинуло меня, я увидел бескрайний космос, в котором в замысловатом хороводе кружились, прямо вокруг старушки-Земли, натуральные летающие… не острова, нет – континенты скорее, ибо размерами они впечатляли. И к одному из них меня потянуло с невероятной силой, сопротивляться которой я не стал даже в малом: а ну как сбойнёт, и я останусь висеть, где вишу?..
Последним, о чём я подумал перед тем, как отключиться, стал Второй Шанс.
«Уж не знаю, получится ли добраться до Хроник, но я сделаю всё возможное.
Или умру, пытаясь» .
***
Алтарная зала храма лишилась красок и света сразу после того, как ярчайшая вспышка вырвала душу смертного, сдобрила ту порцией энергии и отправила в точку назначения, ориентируясь по выстроенным скандинавским богом якорям. И стоило лишь уняться буйству энергий, как Локи преобразился: взгляд его стал куда менее довольным, устремившись в сторону подозрительно движущейся тени, отбрасываемой одной из колонн.
– Это жалкая душонка оказалась столь крепкой волей, или ты решила не напрягаться, дочь?
– Первое, о-те-ц. – С яркой улыбкой, смотрящейся противоестественно на мертвенно бледном лице, произнесла выступившая из тьмы Хель. Чёрное с серебром платье струилось на ней, точно живое, притягивая взгляд, лаская изгибы фигуры и подчёркивая и без того божественную красоту. Но каждый, кто осмелился бы взглянуть богине в глаза, обрёк бы себя на вечные муки. Почему? Взгляни сам и расскажи, если сохранишь разум. – Сотня поколений не вымыла из него ту кровь. Она сильна в нём, как, впрочем, и его воля. Даже просто удержать душу здесь на протяжении ритуала оказалось… непросто, так скажем. Он инстинктивно и с огромной силой рвался туда, куда должно.
– Я заметил. – Хмуро отрезал бог лжи и обмана. – Его разум едва не рассыпался даже от малейшего воздействия. Я практически ни о чём не успел ему поведать, да и вложить в голову удалось немногое. Жаль. Перспективный мог получиться экземпляр.
– Не сбрасывай его со счетов слишком рано. – Хель провела ладонью по поверхности алтаря, на котором не осталось ни капли крови. – Такие просто не умирают, уж доверься моему опыту. Да и много ли ты знаешь самоучек, кто на обезмаженной Земле научился бы черпать вместо маны саму жизнь, да ещё и не свою?
– К слову, об этом… – Локи повернулся, вперив в дочь взгляд прищуренных глаз. – Ты не нашла её?
– Душа девочки давно прошла через очищение. – Хель покачала головой. – Можно собрать конструкт-подобие, подселив его в оболочку, но едва ли в этом есть смысл. Если он всё же выживет, то и сам поймёт: тело без души есть ничто иное, как нежить. И вряд ли этот смертный желал для сестры такой судьбы. Даже у их эгоизма есть свой предел. Но ты, отец, вдохнул в тело жизнь, а то что души на месте не оказалось…
Где-то далеко-далеко, в предместьях Лондона, вздрогнула и в последний раз вздохнула истощённая, пролежавшая в коме не один год девушка, вокруг которой суетились прибывшие засвидетельствовать «чудо» врачи.
Изумрудные нити собрали остатки её жизненных сил в единый ком, отправив тот вслед за покинувшей Землю душой родного брата.
– Тогда мы здесь закончили… до тех пор, пока о себе не даст знать новый носитель крови. – Локи взмахнул рукой, и пространство перед ним подёрнуло дымкой, в которую бог безо всякого страха и ступил. Хель, выждав несколько секунд, ухмыльнулась вслед своим мыслям… и послала куда-то в небо крошечную серую, с серебряными проблесками частичку, прошедшую сквозь потолки храма, пронзившую небосвод и скрывшуюся в космосе.
А в следующий миг в осквернённом храме Олимпийцев богини не оказалось, как не было и выщербин от пуль, гильз, тел, крови и трупа циклопа.
Входные врата вновь гостеприимно распахнулись: сюда всё равно не смогли бы зайти смертные без, по крайней мере, подходящего проводника. Храм простоял две тысячи лет до сего момента, ожидая достойного. Простоит столько же впредь. Ведь что такое время для богов?
Пшик и ничто, дуновение слабого ветерка против целой рощи могучих дубов…
***
– … может, притопим по-тихому? А ну как очнётся?
– Нет! Оставим у канавы, сам свалится и подохнет. Зато мы сможем честно сказать, что оставили его живым и здоровым, убивать не убивали и вообще не вредили… вроде ж тощий, скотина, а тяжёлый! – Незнакомые звуки складывались во вполне себе понятную речь, а тело начало покалывать во всех местах сразу. Меня словно через мясорубку пропустили, напоследок фурой протаранив. Ушиб всей бабки, не иначе. – Давай, кидай его сюда. Да чего ты с ним миндальничаешь?!
Я сначала приложился задницей обо что-то холодное и рельефное, а потом и затылком, сумев, впрочем, слегка смягчить удар мимолётным напряжением мышц. Мог бы, в теории, и глаза открыть, и пошевелиться, но кто бы меня ни тащил в канаву, вряд ли им нужен свидетель. Но Локи… скотина! Языку обучил, конечно, и даже какие-то основы местного социума пытаются в голове проклюнуться, но вот информация об самом этом теле всплывает через боль, и неведомо сколько займёт процесс!
Кто я? Как зовут? Какое положение занимаю в, напомню, жёстко сегрегированном обществе этих древних греков, если их вообще можно так называть? Ничего! Пусто! Что-то маячит на периферии сознания, но мне-то ответы нужны вот прямо сейчас, просто чтобы принять верное решение!
– Я бы его всё же прикончил. Так всяко надёжнее, и у господина вопросов не будет. Сколько он уже ждёт смерти дурачка? Того глядишь, прогневается!
– Три года ждал, подождёт ещё немного. Неприкаянные обычно долго не живут, а этот даже не очнулся, даром, что ему такую честь оказали. Помрёт скоро, уж поверь моему опыту! – Послышались хлопки, в которых я не иначе как за счёт опыта и чутья определил похлопывания по плечу. – Пойдём. Плохо будет, если нас тут кто увидит. И так задержались…
– Я и незаметно могу его…
– Пойдём! – Уже куда строже рыкнул второй, сопроводив слова звонким таким подзатыльником. Туда его, нахрен! А то придумал тоже, меня грохнуть сразу после прибытия на место!
Шаги, тщательно скрываемые шумом движимых ветром крон близких деревьев, спешно удалялись, пока окончательно не стихли. Я же полежал ещё пяток минут, окончательно приходя в себя, после чего открыл, наконец, глаза. Как и ожидалось: поздний вечер, луна, – откуда ты тут? – на небе, покачивающаяся на периферии зрения зелень деревьев, стены крошечных хибар, перемежённых растительностью да заборами… и канава, в которую, похоже, сливали отходы со всего села, или где я вообще оказался.
