Е. П. Ильин
Пол и гендер
6.3. Теории половой идентификации
В обыденном сознании людей распространено представление о том, что полоролевая принадлежность индивида «дана» ему чисто биологически. Это точка зрения психоаналитиков, сторонников фрейдизма.
Теория идентификации сторонников фрейдизма подчеркивает роль эмоций и подражания. Ученые этого направления полагают, что ребенок бессознательно имитирует поведение представителей своего пола, прежде всего родителей, место которых он хочет занять (Sears R., Rau L., Alpert R., 1965). Психоаналитики отстаивают позицию, что личность лишь тогда развивается полноценно, когда не нарушается половая идентификация.
Возникновение половой идентификации объясняется различными теориями, которые подчас отличаются друг от друга в большей степени названиями, чем своей сутью.
Теория социального научения (в более поздней модификации А. Бандуры (Bandura, 1986) – социально-когнитивная теория) и ее разновидность – теория моделирования, опираясь на бихевиористский принцип обусловливания, утверждает, что все зависит от родительских моделей, которым ребенок старается подражать, и от подкреплений, которые дают поведению ребенка родители.
Как считают сторонники социального научения, ребенок идентифицирует себя не с одним из родителей, а с неким абстрактным образом мужчины и женщины, созданным им на основании многих наблюдений над соответствующим этому полу поведением взрослых. Причем важным для ребенка оказывается не сам по себе пол того, кому подражают, а информация о том, что поведение этого человека соответствует определенному полу (Masters J. C. et al., 1979).
Теория половой типизации опирается на теорию социального научения и придает решающее значение механизмам подкрепления: родители и другие люди поощряют мальчиков за «мальчишеское» поведение и осуждают их, когда они ведут себя «как девчонки»; девочки же поощряются за фемининное поведение и порицаются за маскулинное (Mishel W., 1970). С позиций этой теории трудно объяснить отклонения от половых стереотипов, которые возникают стихийно, вопреки даже воспитанию.
Джон Мастерс и коллеги (Masters et al., 1979) обнаружили, что дошкольники гораздо сильнее озабочены половой адекватностью наблюдаемого поведения, чем половой принадлежностью человека, служащего для них моделью. Мальчики от 4 до 5 лет, например, будут играть с «мальчишескими» игрушками даже после того, как с этими игрушками в их присутствии поиграла девочка. Однако они отказываются играть с «девчоночьими» игрушками, несмотря на то что с ними ранее играл мальчик, выполняющий функцию модели, и считают, что другие мальчики также отвергнут предметы, заклейменные как девчоночьи игрушки (Martin, Aisenbud, Rose, 1995). Таким образом, выбор детьми игрушек в большей степени подвержен влиянию наклеенных на игрушки «ярлыков», чем половой принадлежностью ребенка, служащего моделью. Но с тех пор как дети начинают осознавать, что половая принадлежность является неизменной характеристикой (примерно в возрасте 5–7 лет), они действительно начинают проявлять выборочное внимание к моделям, принадлежащим к одному с ними полу, и избегают игрушек и действий, которые, как им кажется, представляют собой источник получения удовольствия для эталонных фигур, принадлежащих к другому полу (Frey, Ruble, 1992; Ruble et al., 1981).
Шэффер Д., 2003, с. 705.
Теория когнитивного развития, или теория самокатегоризации, не отрицая роли подкрепления, главным все же считает получаемую ребенком от взрослого информацию о полоролевом поведении и понимание ребенком своей половой принадлежности и ее необратимости. Неслучайно Дж. Сметане и К. Летурно (Smetane J., Letourneau K., 1984) полагают, что гендерная константность побуждает детей искать социальные контакты для сбора информации о поведении, соответствующему их полу. Эта теория подчеркивает познавательную сторону процесса идентификации. Сначала ребенок узнает, что значит быть мужчиной или женщиной, затем определяет, кто он есть, и далее старается согласовать свое поведение с представлением о мужчине или женщине. Отсюда и важность для половой идентификации интеллектуального развития ребенка (Kohlberg L., 1966). Подкрепление же и моделирование начинают оказывать существенное влияние на формирование психологического пола только после того, как половая типизация уже произошла.
В соответствии с этим Колберг выделил три стадии половой идентификации:
1) базовая гендерная идентичность: к возрасту 3 лет дети твердо уже знают, мальчики они или девочки;
2) устойчивость гендерной принадлежности: несколько позже дети воспринимают половую принадлежность как постоянную;
3) гендерная согласованность: представление о своем поле становится завершенным тогда, когда ребенок осознает, что половая принадлежность постоянна во всех ситуациях, и когда его уже невозможно обмануть с помощью внешнего вида (путем переодевания или выполнением деятельности, свойственной противоположному полу).
Основными положениями когнитивной теории половой идентификации Л. Колберга являются:
1. Гендерно-ролевое развитие зависит от когнитивного развития, дети должны приобрести определенное осознание сущности половой принадлежности до того, как на них начинает оказывать влияние социальный опыт.
2. Дети активно социализируют сами себя. Они не «пешки», передвигаемые социальными силами.
Различия между теориями половой идентификации Л. Колберг выразил следующим образом: «В свете теории половой типизации ребенок мог бы сказать: “Я хочу поощрения, меня поощряют, когда я делаю «мальчиковые» вещи, поэтому я хочу быть мальчиком”, а в свете теории самокатегоризации: “Я мальчик, поэтому я хочу делать «мальчиковые» вещи, и возможность их делать меня вознаграждает”» (1966, с. 89).
Возражением против этой теории является то, что полоролевая дифференциация поведения начинается у детей гораздо раньше, чем складывается у них устойчивое сознание своей половой идентичности. Так, мальчики 2 лет уже предпочитают маскулинные игрушки. Дети 3 лет того и другого пола уже знают о многих гендерно-ролевых стереотипах и предпочитают занятия, соответствующие их полу (Martin C., Halverson C., 1981). По данным Мартина и Халверсона, дети наблюдают, насколько часто в поведении мужчины и женщины встречаются те или иные виды деятельности, а затем используют полученные знания для выстраивания собственного поведения. Было выявлено, что ребенок вероятнее станет имитировать поведение взрослого, если считает, что оно правильнее отражает гендерно-ролевое поведение. Если, например, поведение родителей не соответствует стандартной гендерной роли, дети не перенимают его, а ориентируются на поведение других взрослых. Возможно, поэтому попытки многих родителей освободить своих детей путем соответствующего воспитания от гендерных стереотипов не увенчались успехом (Lott B., Maluso D., 1993).
Мальчики, достигшие половой согласованности, начинают обращать более пристальное внимание на мужские (в отличие от женских) персонажи, которых видят по телевизору (Luecke-Aleksa et al., 1995), и отдавать предпочтение тем новым игрушкам, с которыми играют служащие моделями поведения представители именно мужского пола, даже тогда, когда отвергаемые игрушки более привлекательны (Frey, Ruble, 1992). Таким образом, дети со зрелой половой идентичностью (особенно мальчики), как правило, дорожат ею и выбирают игрушки или занятия, рассматриваемые представителями того же пола как наиболее уместные либо для мальчиков, либо для девочек.
Шэффер Д., 2003, с. 707.
Теория гендерной схемы, разработанная К. Мартином и Ч. Халверсоном, содержит черты как теории социального научения, так и теории когнитивного развития. С позиций этой теории усвоение и принятие установок, связанных с выполнением определенной гендерной роли, осуществляется в процессе первичной самосоциализации. В отличие от Колберга авторы этой теории утверждают, что самосоциализация начинается с того момента, когда дети приобретают базовую гендерную идентичность (а это происходит в возрасте 2,5–3 лет) и завершается к 6–7 годам, когда ребенок достигает стадии гендерной согласованности по Колбергу. Предполагается, что половая дифференциация и типизация являются результатом гендерно-схематизированной переработки информации, связанной с понятиями «мужское» и «женское». Гендерные схемы – это организованный набор убеждений и ожиданий, относящихся к представителям обоего пола и оказывающих влияние на то, какую информацию ребенок склонен воспринимать, перерабатывать и хранить в памяти (рис. 6.1) Дети склонны к кодированию и запоминанию информации, согласующейся с принадлежащими им гендерными схемами, забывая или искажая информацию, противоречащую схемам (Martin, Halverson, 1983).
Рис. 6.1. Теория гендерных схем в действии
Ориентируясь на взрослых, ребенок научается выбирать из всех возможных определений Я только те, которые применимы к его полу. Воспринимая новую информацию (включая и новое знание о себе), ребенок кодирует и организует ее в соответствии с заданными извне гендерными схемами, т. е. доминирующими культурными представлениями о мужественности – женственности и ролях мужчины и женщины в обществе. Таким образом, и самооценка ребенка, и его поведение в существенной мере определяются содержательным компонентом гендерной схемы.
Новая психология пола (Bisaria S., 1985; Maccoby E., Jacklin C., 1974; Weitzman L., 1979, и др.) считает, что основную роль в формировании психического пола и половой роли играют социальные ожидания общества, которые реализуются в процессе воспитания детей.
Теория социальных ролей Э. Игли (Eagly, 1987) гласит, что многие гендерные различия являются продуктами разных социальных ролей, которые поддерживают или подавляют в мужчинах и женщинах определенные варианты поведения. Различные роли формируют различные навыки и аттитюды (установки), и именно это приводит к различному поведению мужчин и женщин. Из того, что мужчины и женщины занимаются разными делами, мы делаем заключение, что они разные люди.
Дочери работающих матерей считают, что между мужчинами и женщинами меньше отличий в сердечности и экспрессивности, чем думают дети неработающих матерей (Reid, Paludi, 1993). Исследование показывает, что более гибкое и снисходительное воспитание в семьях среднего класса… ведет к тому, что у девочек появляется больше возможностей выбора (мужских и женских ролей. – Е. И.). Во многих семьях рабочего класса родители больше заботятся о том, чтобы их дочери строго придерживались стереотипного женского поведения (Reid, Paludi, 1993, 1995).
Палуди М., 2003, с. 133.
Так, в исследованиях К. До (Deaux, 1985) и Э. Игли женщины, исполнявшие мужские роли, оценивались как более мужественные по сравнению с женщинами, исполняющими женские роли, а мужчины, принявшие на себя женские роли, – как более женственные по сравнению с мужчинами, исполнявшими мужские роли. Это же проявляется и при характеристике родителями своих дочерей и сыновей. В одном исследовании (Rubin et al., 1974) родители описывали своих новорожденных дочерей, используя такие слова, как «маленькая», «нежная», «прекрасная» и «слабенькая». Своих же новорожденных сыновей родители описывали как крепких, сильных, координированных. В действительности же между младенцами не было никакой разницы.
Сегодня все большее число ученых склоняются к мнению, что основную роль в формировании гендерной роли играют социальные нормы, предписывающие различные типы поведения в соответствии с биологическим полом, социальные ожидания общества, которые возникают в соответствии с конкретной социально-культурной матрицей и находят свое отражение в процессе воспитания. В этом процессе социальный пол, который усваивается прижизненно, играет большую роль, чем пол биологический. Однако необходимо учитывать и тот факт, что принятие индивидом социальных ролей – процесс активный, индивид может варьировать роли, уклоняясь от стандарта (Асеев В. С., 1987; Алешина Ю. Е., Волович А. С., 1991; Блок Дж. Х., 2000; Виноградова Т. В., Семенов В. В., 1993).
Гаврилова М. В., 2005, с. 43.
Итак, сторонники социального научения считают, что половая идентичность возникает лишь после того, как ребенок усвоил типичное для того или иного пола поведение. Когнитивисты же отстаивают точку зрения, что сначала ребенок усваивает половую идентичность, а затем научается вести себя соответственно полу. Этот спор представляется надуманным, так как очевидно, что формирование половой идентичности происходит не одномоментно. Это длительный процесс, в котором имеют место (как последовательно, так и одновременно) и идентификация как спонтанное подражание, и научение как результат целенаправленного со стороны взрослых воспитания у ребенка половой роли. Эти две линии взаимно подкрепляют друг друга. Поэтому справедливым представляется мнение, что эти теории описывают один и тот же процесс с разных точек зрения: теория половой типизации – с точки зрения воспитателей, теория самокатегоризации – с точки зрения ребенка, или подчеркивают аспекты, имеющие неодинаковое значение на разных стадиях психосексуального развития (Mussen P.,1969).
Несомненно, что сам ребенок проявляет спонтанную активность в освоении своей половой роли, идентифицируя себя с взрослым определенного пола (прежде всего – с родителем, если тот компетентен, заботлив), подражая ему (Mussen P., 1969). Отмечается, что мальчики склонны подражать поведению других мальчиков, нежели девочек (Abramovich R., Grusec J., 1978).
Половая идентификация осуществляется у детей не только в следовании в своем поведении навязываемым ему полоролевым эталонам, но и в стремлении, например, детьми 2–4 лет к разглядыванию и ощупыванию своих половых органов, в сравнении половых признаков отца и матери, а затем (в возрасте 4–5 лет) и в проявлении «полового любопытства», когда мальчики и девочки показывают друг другу свои половые органы («а у тебя что?»). Уже трехлетний ребенок может спросить отца, почему у него нет, как у мамы, грудных желез, и в то же время есть половые признаки, отсутствующие у матери. С аналогичными вопросами он обращается к матери. Затем он уже утвердительно говорит «я – мальчик» или «я – девочка» и в случае, если это в шутку отрицается, он может привести в качества доказательства наличие или отсутствие у себя того или иного полового признака.
В младшем школьном возрасте идет активное осознавание детьми своей гендерной роли. Анализ «автопортретов» показал, что дети подчеркивают в рисунках принадлежность к тому или иному гендеру, что выражается в прорисовывании традиционных атрибутов (символов) маскулинности – фемининности: часто мальчики изображали себя занимающимися спортом, курением, почти все девочки изобразили себя с различными украшениями, сумочками и т. д.
Представление о гендерных ролях и гендерном поведении у детей из полных и неполных семей имеют некоторые различия (на основе анализа свободных сочинений). Дети из неполных семей формируют свои представления на основе наиболее распространенных стереотипов, образов «мужчин», «женщин», представленных в СМИ, литературе, школьных учебниках. При этом дети из неполных семей демонстрируют ограниченность в восприятии мужского и женского поведения, выделяя только наиболее типичные формы поведения. У детей из полных семей формирование половой идентичности происходит на основе наблюдения за родителями, служащими им моделью полоспецифического поведения, их представления о гендерном поведении более гибкие.
Анализ данных полоролевого опросника С. Бем показал, что у детей из неполных семей наблюдается маскулинизация (50 %). На наш взгляд, это связано с принятием и демонстрацией матерью роли отца. У детей из полных семей лишь у 37 % девочек преобладают мужские качества, у 50 % девочек из полных семей в большей степени развиты фемининные качества в отличие от 38 % девочек из неполных семей.
Несмотря на то что родители воспитывают одни и те же качества, в равной степени присущие и мужчинам и женщинам (это следует из анализа анкет для родителей), у детей из полных и неполных семей различны формы полоролевого поведения, что является следствием «скрытого учебного плана». На этом основании можно сделать вывод, что важны не специальные качества, воспитываемые у ребенка, а возможность наблюдать и усваивать поведение родителей обоего пола.
Данькова А. С., 2002, с. 135–136.
Важную роль играет и эмоциональная, интимная связь между ребенком и родителем (Kagan J., 1958, Mussen P., 1961). И то обстоятельство, что за своеполое поведение ребенка поощряют и меньше критикуют (Perry D., Bussey K., 1979), не мешает этому. В этом отношении позиция сторонников социального научения, и в частности А. Бандуры, отрицающих спонтанное научение, представляется неправомерной. К Баррет (K. Barrett, 2000) ссылается на Р. Эмде с коллегами, которые обнаружили, что уже в двухлетнем возрасте девочки склонны подстраиваться под материнские эмоции, играя с ними. В то же время мальчики того же возраста, наоборот, проявляли большую активность, сами инициировали игру и управляли ею. Очевидно, что возможен и тот и другой путь овладения половой ролью.
Существует ли биологическая судьба?
Что побеждает в случае противоречий между биологическим полом и социальными факторами определения половой принадлежности? Обдумайте случай, происшедший с одним из мальчиков-близнецов, чей пенис был необратимо поврежден (Money, Tucker, 1975). Проконсультировавшись у специалистов-медиков и рассмотрев альтернативы, родители согласились на хирургическую процедуру, сделавшую их сына (в возрасте 21 месяца) девочкой по анатомической структуре. После операции семья начала процесс активной половой типизации этого мальчика, ставшего девочкой, посредством таких способов, как изменение прически ребенка, одевание его (ее) в блузки и платья с множеством украшений и тому подобное и обучение «дочки» таким специфически женским действиям, как писание сидя. К пяти годам «девочка»-близнец совершенно отличалась от своего брата, обладающего идентичным генотипом: она осознавала себя девочкой и была гораздо более изящной и утонченной, чем родной брат. Получается, что здесь мы имеем дело с тем случаем, когда приписываемый пол и гендерно-ролевая социализация, как представляется, преодолели биологическую предрасположенность.
Мильтон Даймонд и Кейт Сигмундсон (Diamand, Sigmundson, 1997) проследили судьбу «Джона», обращенного в «Джоанну», и обнаружили, что данная история привела к неожиданному финалу. С течением времени Джоанна, играя в куклы и занимаясь другими «девчоночьими» делами, чувствовала себя все более неуютно. Она предпочитала одеваться в мужскую одежду, играть с игрушками брата и разбирать вещи для того, чтобы понять принцип их работы. Примерно в 10 лет она ясно почувствовала, что не является девочкой. «Я начала понимать, насколько различались мое ощущение себя и то, кем я была в действительности… я подумала, что я урод или чем-то типа того… но я не хотела этого принимать. Я посчитала, что не хочу открывать ящик Пандоры» (Diamand, Sigmundsоn, 1997, p. 299–300). Будучи отвергнутой другими детьми из-за маскулинной внешности и фемининной одежды, что, естественно, не проходило бесследно, она испытывала дополнительное давление со стороны психиатров, настраивающих на более женственное поведение. Наконец, к 14 годам, после многих лет внутренней пытки, Джоанна наконец решилась и просто навсегда отказалась принимать женские гормоны, носить соответствующую одежду и притворяться быть девочкой. Затем она начала получать инъекции мужских гормонов, прошла через ампутацию молочной железы и хирургического вживления пениса и в результате этого стала вполне красивым и популярным молодым человеком, назначавшим свидания девушкам и женившимся в 25 лет. Таким образом, этот человек без отторжения принял свою выстраданную мужскую идентичность. Отсюда следует, что, возможно, нам следует пересмотреть выводы о том, что ранняя гендерно-ролевая социализация – единственный заслуживающий внимания фактор. Биологические факторы также имеют значение.
Вторым источником доказательств значимости биологических факторов служит исследование восемнадцати детей из Доминиканской Республики, биологически относящихся к мужскому полу и генетически находящихся в состоянии, вызываемом синдромом тестикулярной феминизации, вследствие которого они не обладали восприимчивостью к воздействию мужских гормонов в пренатальный период (McGinley, Peterson, Gauter, Sturla, 1979). Генитальная структура таких детей характеризовалась двойственностью. Воспитывались они, согласно полученным данным, как девочки. Однако стоило мужским гормонам в пубертатный период вызвать у этих ставших подростками детей рост бород и повлиять на внешность, принявшую более маскулинный характер, как шестнадцать из восемнадцати индивидов приняли мужскую идентичность и установили гетеросексуальные взаимоотношения с женщинами! Факты, обнаруженные в приведенном выше исследовании… поддерживают идею о том, что половая идентичность и половые предпочтения в большей степени обусловливаются гормонами, а не переживаниями в ходе ранней социализации.
Однако заключения, сделанные на основании доминиканского исследования, не окончательны (Ehrhard, 1985). Вероятно, что доминиканские родители, осведомленные о частой распространенности синдрома тестикулярной феминизации в своем обществе, вели себя по отношению к мальчикам, выглядевшим как девочки, не так, как по отношению к собственно маленьким девочкам. Если это соответствует истине, то описываемые «девочки» в раннем детстве могли полностью не принять женскую идентичность. Кроме того, не стоит думать, что принятие ими в дальнейшем мужской роли было опосредовано воздействием гормонов. Одно из исследований мальчиков с синдромом тестикулярной феминизации, проведенное в племени самбиа из Папуа – Новой Гвинеи, показало, что социальное давление, а именно указание на то, что человек, биологически являющийся мужчиной, не может быть матерью, служит основной детерминантой изменений в половой идентичности, происходящей после начала пубертата (Herdt, Davidson, 1988).
Наконец, один канадский мальчик, чей пенис был необратимо поврежден и который воспитывался как девочка с 7 месяцев, в настоящий момент достиг взрослости и продолжает вполне комфортабельно жить со своей женской половой идентичностью (Bradley et al., 1998). Очевидно, что биологическая предрасположенность не является судьбой и что социальные факторы играют важную роль в формировании половой идентичности и гендерно-ролевых предпочтений.
Как выясняется, исследования индивидов с анормальными гениталиями учат нас следующему: мы генетически предрасположены развиваться либо как мужчины, либо как женщины; первые три года жизни – это сензитивный, но не критический период для гендерно-ролевого развития; и ни биологические, ни социальные факторы не играют основной роли в полоролевом развитии.
Шэффер Д., 2003, с. 700–701.
Биосоциальный взгляд на половую идентификацию. Не отрицая значения имеющихся социальных установок общества на выполнение мужчинами и женщинами определенных ролей, зададимся все же вопросом: из чего на протяжении почти всей истории человечества исходило общество в приписывании тем и другим различных ролей? Это происходило случайно, по чьей-то прихоти или же во внимание были приняты какие-то существенные биологические различия, возможности мужчин и женщин? И если бы не было биологических различий по полу, возникли бы гендерные установки общества в отношении поведения мужчин и женщин?
Думается, что мнение, будто бы основную роль в формировании гендерной роли играют социальные нормы, предписывающие разные типы поведения, сильно преувеличено. Неслучайно многие исследователей считают, что в основе формирования половой идентичности лежит биологически заданный пол, но формирование психологического пола является результатом воздействия на личность социальных условий и культурных традиций общества (Unger R., 1979; Money J., Ehrhardt A., 1972; Wood J., Eagly A., 2002). С точки зрения биосоциальной теории, предложенной Джоном Мани и Анке Эрхард, биологические факторы направляют и ограничивают развитие мальчиков и девочек, и половая специфика этого развития оказывают влияние на реакции окружающих по отношению к ребенку того или иного пола. Вуд и Игли доказывают, что причины психологических половых различий являются двойственными: 1) физические различия между мужчинами и женщинами – способность женщин вынашивать детей и большие размеры тела, сила и скорость мужчин; 2) вид общества в отношении социально-экономических, экологических и технологических условий, в которых люди живут. Определенные условия могут быть более оптимальными для одного пола, чем для другого. Поэтому роли мужчин и женщин перераспределяются с учетом этого.
Диана Халперн (D. Halpern, 1997) предложила психобиологическую модель, объясняющую, как природа и воспитание оказывают совместное влияние на половую идентификацию. Согласно этой модели, мужские и женские половые гормоны влияют в пренатальный период на развитие головного мозга таким образом, что мальчики становятся более восприимчивыми к действиям, связанным с ориентацией в пространстве, а девочки более склонными к спокойному обмену вербальными сообщениями. Такая повышенная чувствительность в сочетании с убеждениями других людей по поводу адекватного полу поведения приводит к тому, что мальчики потенциально готовы и ведут себя именно так, чтобы получать больше переживаний, связанных с ориентацией в пространстве, а девочки чаще вовлекаются в игры, требующие проявления вербальных способностей (Bernstein et al., 1999).
Согласно Халперн, «мальчики, получающие в отличие от девочек более ранний опыт ориентации в пространстве, могут отличаться большим количеством нервных проводящих путей в области правого полушария головного мозга, выполняющего функции, связанные с ориентацией в пространстве, которые, в свою очередь, могут делать мальчиков еще более восприимчивыми к развитию пространственных способностей и приобретению умений ориентироваться в пространстве. У девочек же может развиваться больше нервных проводящих путей в области левого полушария головного мозга, выполняющего вербальные функции, и, как следствие, девочки становятся еще более восприимчивыми к осуществлению вербальной активности и приобретению вербальных умений. «Биологические факторы и окружающая среда неотделимы друг от друга, как сросшиеся близнецы, делящие одно сердце на двоих» (Halpern, 1997).
Таким образом, половая идентичность – это фенотип, сплав врожденного и приобретенного. Данное положение отражено на схеме Петерсона и Мейлора (см.: Кон И. С., 1989, с. 57), в которой показаны факторы и механизмы формирования половой идентичности (рис. 6.2).
Рис. 6.2. Факторы и механизмы формирования половой идентичности
За врожденные различия в реакциях и поведении мальчиков и девочек свидетельствуют следующие факты. Имеются данные, что в возрасте 12 недель, когда влияние среды еще едва заметно, у девочек гораздо выше интерес к фотографиям и изображениям лица человека, чем у мальчиков. В возрасте 24 недель у девочек эта тенденция сохраняется, а мальчики проявляют больше интереса к рисункам с геометрическими формами, чем к лицу человека. В возрасте 3–4 лет мальчики проявляют большую любознательность и самоуверенность в поведении (Little B., 1968; Hutt C., 1970), в то время как девочки в большей степени проявляют интерес к внешности, одежде, более опрятны (Ehrhard A. A., 1974).
В то же время нельзя не отметить, что окончательно вопрос о механизмах половой идентификации еще не решен. Хотя большинство фактов указывают на роль социализации, нельзя сбрасывать со счетов и значение врожденной предрасположенности к выбору видов деятельности, игр, игрушек (c учетом хотя бы большей агрессивности лиц мужского пола, которая определяется не только воспитанием, но и связью с генетически предопределенной концентрацией в организме мужских половых гормонов). Уникальная возможность получения доказательств в пользу последней точки зрения имеется при изучении детей с таким генетическим нарушением, как врожденная гиперплазия надпочечников (ВГН). Из-за ферментативного дефекта у индивидов с ВГН обнаруживается высокий уровень андрогенов в надпочечниках начиная с утробного периода. Вследствие этого у девочек с ВГН наблюдается поведение, характерное для мальчиков: интенсивный расход энергии, склонность к шумным уличным играм и традиционно маскулинным игрушкам и занятиям (Ehrhard, Baker, 1974; Ehrhard, Epstein, Money, 1968; Berenbaum, Hines, 1992). Они лучше ориентируются в пространстве (что характерно для мальчиков), чем девочки без ВГН (Resnick et al., 1986).
У людей, обладающих врожденной нехваткой фермента 5-альфа-редуктаза, дигидротестостерона (производный от тестостерона) вырабатывается меньше начиная с внутриутробного периода развития. Это приводит к тому, что гениталии становятся женскими на вид, поскольку дигидротестостерон необходим для пренатального развития пениса. Изучение выборки, состоявшей из 18 таких людей, которые все были воспитаны как девочки, показало, что 17 человек в подростковом возрасте определили свою принадлежность к числу мужчин. Обратите внимание, что в пубертатный период под воздействием тестостерона у них сформировались мужские гениталии (Imperato-McGinley et al., 1974, 1979). Согласно гипотезе о важности приписываемого ребенку при рождении пола, они должны были гендерно идентифицировать себя с тем полом, какой приписан им при рождении.
Наличие ферментной недостаточности (17-бета-гидроксистероидной дегидрогеназы) приводит к тому, что при рождении у ребенка имеются женские на вид половые органы; но затем в подростковом возрасте происходит значительный рост пениса, а также интенсивный рост волос. Изучение выборки, состоявшей из 25 таких людей, показало, что они определили в подростковом возрасте свою принадлежность к мужчинам, несмотря на то что их воспитывали как девочек (Rosler, Kohn, 1983).
Фрэнкин Р., 2003, с. 206.
На биологическую основу различий в играх мальчиков и девочек указывают и наблюдения над юными макаками резус: самцы играют в борьбу, а самки ухаживают за маленькими собратьями. Вряд ли эти различия можно приписать социальному фактору или подражанию родителям. Скорее борьба юных самцов отражает их большую склонность к проявлению агрессии, обусловленную большой концентрацией мужского полового гормона.
