Феано Феана
Сказка о Хасибе и царице змей
И лягут спать. А ты спрячь перья до зари.
Наутро спросит очень ласково тебя:
– Отдай мне перья, я прикрою ими тело.
Но ты не слушай, смело делай своё дело.
И, даже вспыхнет жаром гневного огня,
Ты не давай!
Но и не бойся, я потом,
Как улетят другие птахи, помогу
И примирю вас, и к родному очагу
Тебя отправлю с ней вдвоём, в родимый дом.
И год прожил Джаншах у шейха в ожиданье,
Немного сердце успокоив встречей скорой.
И дни считал и размышлял о жизни новой,
И обо всём, что приключилось…
Ясность знанья
Возникла в думах одиноких не случайно…
Он много понял в этот год и вспомнил много,
Ему открылись тайны времени и света,
Узнал причины дел земных и суть секрета,
Стал слышать песни сфер из неба голубого.
Вот наступил тот долгожданный, чудный срок!
Джаншаху шейх совет, что сказан был, напомнил,
Чтоб аккуратно тот всё в точности исполнил,
Чтоб с девой в радости домой вернуться смог.
В саду Джаншах укрылся, ждёт прилёта дев.
И целый день там просидел, но всё напрасно.
Вот день второй сидит, тоскует он ужасно,
Но лишь на третий день дождался.
Оробев,
Он затаился, не дыша почти, стоит…
А птицы скинули все перья без опаски,
И только старшая сказала:
– Словно в сказке!
Хотя… предчувствие престранное томит…
Боюсь, не спрятался ли кто, да
вдруг обман?
Сестрица средняя промолвила на это:
– Да Сулеймановый дворец пустует леты,
Лишь раз в столетие гуляет Сулейман.
Затем и младшая воскликнула, смеясь:
– Клянусь Аллахом, драгоценные сестрицы,
Что если спрятался тут некто, то томится
Из-за меня. Похитить хочет, не таясь!
А он смотрел на них, они не замечали…
Но может только для забавы так вели
Себя сестрицы, и плескались, сколь могли,
И веселились да играючи кричали.
И вот Джаншах стремглав помчался, как стрела,
К одеждам девушек, и ту схватил, что надо.
А звали девушку – Шамса, очам отрада!
Они заметили его, и голоса
Их стали томными и ласковыми вдруг.
А, подойдя, они увидели красу
Джаншаха юного, и глаз его росу,
И тут прошёл у них нечаянный испуг.
– Кто ты, и как пришёл сюда, зачем одежду
Шамсы забрал, скажи, о, юноша прекрасный! -
Они спросили. Он ответил, сладкогласный:
– Я расскажу, коль вы подарите надежду.
И тут Шамса ему: – А как меня узнал?
А он промолвил: – Свет очей моих, отрада!
Всё расскажу и всё поведаю, как надо,
Так подойди ко мне, я год тебя тут ждал.
– О, господин, прохлада глаз моих, отдай
Одежду мне, чтоб я могла прикрыть себя!
– О, повелительница сердца, как же я
Отдам одежду? Ты велишь мне – умирай!
Шамса ему: – Коль не даёшь, так отойди,
Чтоб сёстры вышли и меня слегка прикрыли
Своими перьями, что с детства мы носили.
– Я повинуюсь, – он ответил, – выходи.
Одевшись, сёстры дали пёрышко Шамсе,
Что не позволило бы девушке лететь,
Но прикрывало наготу, дабы смотреть
Он, не смущаясь, мог, восторг даря красе.
Шамса выходит из воды, как солнце в небо,
Как полноликая луна на россыпь звёзд,
Мир затмевая ароматом нежных грёз,
А голосок звучит волшебнее напева:
– Прекрасный юноша! Меня ты погубил,
Но и себя… Скажи, случилось что с тобою?
И он заплакал, не справляясь сам с собою,
Тут поняла она, как он её любил…
Шамса вздохнула:
– Если любишь так меня,
То отпусти сейчас к родителям моим,
Я расскажу им и вернусь к очам твоим.
И стану жить в твоей стране, тебя любя.
Джаншах услышал и воскликнул:
– Как могла
Убить бы ты меня, да столь несправедливо?
– Но почему… убить тебя? – она ревниво
Ему в ответ, ведь жаром я тебя не жгла…
– Да потому, что… как оденешь ты одежду,
И улетишь, я во мгновение умру.
Шамса ему: – Не беспокойся, я пойду
Теперь же замуж за тебя. Храни надежду.
И в тот же миг она его поцеловала
Меж глаз и в щёку, и обнялись тут они,
Был слышен сердца стук, затем уж отошли
Друг ото друга, и Шамса уже сияла.
А сёстры фруктов принесли и угощали
Влюблённых весело, завидуя немного,
Что счастья не было у них самих такого,
Но срок когда-нибудь придёт в родные Дали.
И тут шейх Наср вошёл, приветствуя гостей.
Они ответили. И он Шамсе сказал:
– Знай, этот юноша любовью воспылал,
Великой, истинной, люби, не охладей.
Шамса на это отвечала:
– Повинуюсь!
И шейху руки целовала, наклонясь:
– Клянусь Аллахом, страшной клятвы не боясь,
Что выйду замуж за него. Я им… любуюсь,
И не покину я Джаншаха никогда!
С тех пор… три месяца они у шейха жили,
И пировали да играли, не тужили.
Остановилось время, канули года…
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОТЦУ
Спустя три месяца отправились в страну,
Где жил Джаншах, они. – Останемся мы там, -
Шамса сказала, – будем счёт вести годам,
И знай, тебя я никогда не обману.
Отдай одежду мне, и вместе полетим.
– Я повинуюсь, – он в ответ. Пошёл в дворец,
Достал одежду и отдал ей, наконец.
Она одела, ставши птицей перед ним.
– Джаншах, садись ко мне на спину, и глаза
Закрой покрепче, и заткни получше уши,
Держись всей силою, летим мы через тучи,
В пути стремительном попутчицей гроза.
А шейх дорогу ей подробно объяснил,
Чтоб не запуталась над безднами седыми,
Средь звёзд блуждая, и не сбились молодые
С пути заветного. Да с тем и отпустил.
Шамса и с сёстрами своими попрощалась,
Веля поведать всё родителям своим.
И полетели… над простором голубым!
А среди звёзд Шамса… звездою оказалась…
Да вдруг она Джаншаху так и говорит:
– Хочу спуститься я на эту вот долину.
Мы заночуем здесь, из трав сложу перину,
Приятен воздух тут, леса, как малахит…
Он ей на это: – Делай так, как хочешь ты.
Они спустились, и Шамса его целует:
– Пойдём гулять. – А вот уж ночь крылом дарует.
Уснули крепко, а наутро им дары:
Лесные птицы принесли на ложе ягод,
Насобирали вкусных фруктов в дар влюблённым.
Щедра природа для любовью упоённных.
Любой момент их жизни сладостен и ярок.
Вот снова путь. И день, и ночь летели к дому.
Заметив знаки на пути, Шамса спустилась,
Тут место дивной красоты двоим открылось,
И оказалось, что Джаншаху всё знакомо!
Тут мамлюки по счастью рядом оказались -
Один из них в лицо царевича узнал!
С великой радостью к нему он подбежал:
– Рад возвращенью твоему, а мы боялись,
Что ты погиб. Позволь обрадовать отца!
Джаншах ему:
– Скачи с приветом и назад,
Да привези палатку нам. Мы вступим в град
Через неделю, знай, царевна ждёт венца!
Готовит свадьбу пусть отец нам! Да гони,
Скачи же с вестью, не жалей, мамлюк, коня!
Помчались воины, духом радости горя,
И долетели ко дворцу часа за три.
Тайгамус в радости такой награду им
Вручил немедленно, и сам засобирался
Навстречу сыну, и всем сердцем удивлялся,
Судьбе счастливой, что вдруг сжалилась над ним.
Мамлюк царю открыл, что свадьба будет вскоре.
– С Джаншахом гурия из райских, знать, садов!
Весть эта музыкой звучала, гимном слов.
Царь с войском едет, а Джаншах уже в дозоре.
*
Как эту встречу вам достойно описать?
Как сердца радость передать обычным словом?
Всё, что случается, предписано законом,
А нам законы жизни важно понимать…
Да и раздумывать над тем, что сказка дарит,
И вспоминать событья всех прошедших лет,
Что иногда нам проливают и ответ
На те вопросы, что судьба пред нами ставит…
СВАДЬБА, ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ШАМСЫ
И вновь Джаншах сразил стрелой косулю метко.
Услышал музыку – войска к ним приближались…
Оставив лук, навстречу вышел, улыбаясь,
Вот наконец-то, сын с отцом обнялись крепко.
А воины, спешившись, поставили палатки,
Шатры, знамёна, загремели барабаны,
Запели флейты, и развеялись туманы.
Преобразилось всё! Исчезли даже складки
На лицах матери Джаншаха и отца.
Шамса из гурии в невесту обратилась
Красой невиданной, – божественная милость!
И вот идёт она в сиянии венца…
Царя приветствовать и села рядом с ним,
А тут же, справа от царя, сидел Джаншах.
Тайгамус обнял их, растрогавшись в сердцах,
И бурно радовался счастьем дорогим!
Вот произнёс:
– Ну, расскажите, что случилось,
Пока не видел я сыновнего лица?
И рассказали всё, с начала до конца.
Глаза Тайгамуса при этом увлажнились…
– Хвала Аллаху, что поддержку дал тебе,
Мой сын любимый, и тебе, Шамса, спасибо,
Что ты вернула сына мне. Ты столь красива,
Что не придумать счастья большего в судьбе.
Нет выше милости и мне, чем видеть вас,
Любовью связанных навеки! Изреки,
Шамса прекрасная, желания свои.
Я их исполню, назови и день, и час.
Шамса ответила:
– Спасибо. Я прошу
Дворец построить среди сада через год,
И чтоб под ним текла вода, водоворот
Мне мил с рожденья.
– Обещаю, я свершу! -
Ответил царь на это. Следом молодые
Навстречу к матери Джаншаха поспешили.
И с нею три часа подряд проговорили
Про всё, что было, и про Дали неземные…
А царь Тайгамус всё подарки раздавал
Для всех присутствовавших на желанной встрече.
И снова, царский плащ одев себе на плечи,
Со свитой царской в город быстро поскакал.
Ко свадьбе начали готовиться во граде,
И вот уж свадьба состоялась – Пир горой!
Сравнить ли с радугой, воскресшей над волной!
Сравню я с праздником весны в её наряде.
При этом боги были щедры на весь мир,
Да на счастливые сердца роняли взгляд,
И в небесах вершился свадебный обряд.
Ведь боги вместе с ними праздновали Пир.
Так планетарное движенье гимн творит,
Звучанье каждой сферы стройно, гармонично,
Так в каждый мир приходит слово, что первично,
И дарит радостью, и сказкой говорит,
Ласкает очи, запускает хороводы,
И разливает свет в мирах по чёрной мгле,
Творя пространства, времена в любой земле,
Так из мгновения рождаются восходы.
И все цвета да звуки – нити ожерелья
На лебединой шее дива-существа,
Что сотворяет формы мира естества
Желаньем мысли духа – Матери движенья.
Отец миров подлунных – времени копьё,
Родитель ритмов изначального начала,
Причина всех причин, что мудрость увенчала,
Источник вод эфира – вечности зерно!
Так боги празднуют пиры, а свадьбы – люди
Под хороводы всех планет вокруг светила,
Там мириады всех существ, узнав о чуде,
Познали рост, и жизнь на землях забурлила!
Одновременно, и не сталкиваясь вовсе,
Взаимосвязано живут, многообразно,
В чередовании же – благо сообразно,
И благо каждого – есть рост, но есть и осень.
Так чудо мира воплощает свой обряд,
Любовью ход времён мгновенно ускоряя,
И силу ясной Мысли духом умножая,
Её огнями в мире звёзды все горят!
Потом собрал Тайгамус зодчих всей страны
И повелел дворец построить, как хотела
Шамса красавица. Джаншах для пользы дела
Решил в фундамент заложить наряд Шамсы.
Был изготовлен беломраморный ларец,
В него сложили оперение невесты,
И закопали в центре замка – благовестье.
Над ним был свод из девяти златых колец.
А сам ларец свинцом был залит для того,
Что, если б вздумалось красавице опять
Наряд для цели иль без цели примерять,
То не сумела бы достать она его…
И через год дворец готов был!
Вот Шамса
Вошла в него, да вдруг узнала аромат
Своей одежды, сохранивший райский сад
Её родного дома, где она жила…
О, боги, как же
совершаются дела??
А после праздника, когда ушли все гости,
Она явилась в место, где был тот ларец,
Да раскопала…
И сняла с него свинец…
Ларец открыла и…
смятенья полны горсти!
Не удержалась и…
одела перья вновь!
И, ставши гурией, на ветку полетела,
Но разбудить Джаншаха слугам повелела.
Примчался тот и видит:
вот она – Любовь…
– Зачем свершила это ты? – с рыданьем он.
– Любимый муж, прохлада глаз моих, Джаншах!
Клянусь Аллахом, управляющим в веках,
Что я люблю тебя любовью всех времён.
Я очень радовалась граду твоему,
Твоим родителям, друзьям и всей стране.
Но, если любишь ты меня, приди ко мне,
В мою сокровищницу Такни, где живу. –
И в ту же самую минуту улетела
Она в свою страну, что Такни назвала.
Услышав эти невозможные слова,
Джаншах упал без чувств у страшного предела.
К царю помчались слуги, тотчас прискакал,
Вбежал в тот сад, где сын остался без дыханья,
И понял всё, что тут случилось – воздаянье…
– За что несчастием, Аллах, ты наказал!?
–
Спаси мне сына, умоляю я, Аллах!
И после этих слов, о, чудо, – сын очнулся!
Да вспомнил всё и вновь рыданьем захлебнулся.
И тут отец его, страдающий, в слезах
Спросил:
– Что было тут? Скажи, дитя моё!
Джаншах в ответ:
– Отец, узнай же, что Шамса
Дочь джиннов. Я влюбился в деву без ума!
И ничего не пожалею для неё.
Её крылатую одежду спрятал я…
Чтоб удержать здесь, в беломраморном ларце.
Залил свинцом и закопал тут, во дворце.
Она нашла её… и бросила меня…
– Дитя моё, – ему Тайгамус, – не печалься,
Мы соберём людей торговых и купцов,
И разузнаем про неё, в конце концов,
Найдём отца её. Лишь ты не убивайся…
И в ту же самую минуту вышел он,
Призвал визирей всех и так велел:
– Сберите
Народ купеческий, про Такни расспросите,
Где царство джиннов и сокровища времён.
Кто мне укажет путь, того я награжу!
И десять тысяч дам динаров из казны.
В ответ услышал: – Повинуемся, должны
Приказ исполнить.
Клич летит на всю страну.
Прошло немного дней, ответа нет и нет…
В стране царя никто про Такни не слыхал.
Тогда прекраснейших невольниц царь собрал,
Послав Джаншаху с ними царственный привет…
А следом лучших из разведчиков подальше
Отправил в страны близлежащие узнать,
Как ту сокровищницу Такни разыскать.
И возвращаться им велел как можно раньше.
Но вот два месяца прошло, ответов нет.
Загоревал тут царь и к сыну приезжает,
Да говорит:
– Про Такни, сын, никто не знает.
Но вот невольницы… красой затмят и свет!
И грациозные, что лебедь, танцовщицы,
И обладательницы редких инструментов:
Ситары[1], арфы, флейты, что до комплиментов,
То лучше нет, чем сладкогласные певицы.
Джаншах в слезах и скорби отвечал отцу:
– Терпенье всё ушло, а страсть сжигает властно,
Недужен телом стал, страдание – ужасно…
Когда же дни разлуки явятся к концу?
А в это время и, конечно, не случайно
В индийском царстве царь Кафид, суров, как див[2],
Решил войной идти, почувствовав порыв
Отмстить Тайгамусу – врагу, что изначально
С ним враждовал, как повелось давным-давно.
Отец Тайгамуса с отцом Кафида бился,
И в том сражении победой освятился,
Погибли тысячи, а так заведено,
Что месть является причиной многих бед…
Война – одна из бед, что сеет всюду смерть.
Из всех царей, что знают жизни круговерть,
Лишь Сулейман не вёл войны, а в чём секрет?
Секрет скрывается надёжно в том кольце,
Что на руке его хранится по сей день.
Да будет мир над ним! Да сгонит солнце тень
С того, что мраком возвещает о конце…
А у Кафида в царстве несколько столиц,
Богатырей же было тысяча с одним,
И управляли каждый тысячью долин,
А в каждой – всадников четыре тысячи лиц.
В любой столице у Кафида был дворец,
А в нём сокровищ – невозможно перечесть.
И долетела до Кафида эта весть,
Что царь Тайгамус обессилел, наконец,
Что он любовью сына занялся теперь.
И царь индийский всех вельмож своих созвал,
Да речь такую перед ними он держал:
– Ослаб Тайгамус. Вспомним, сколько же потерь
Принёс он нам, и сколько войнов погубил!
Ведь земли наши разорял, и брал рабов,
И жёг дома, оставив сирот нам и вдов,
Бесчинства страшные он в Индии творил!
Теперь услышал я, что он любовью сына
Лишь озабочен, и войска его ослабли.
Так снаряжайтесь, наточите, войны, сабли,
И победителями станем мы отныне!
Итак, три месяца готовились к войне.
И вот уж полчища к границе подступили
Страны Кабуль, и вот уж сабли наточили,
И стали грабить, убивать в чужой стране…
БИТВА
Кабуль была страной Тайгамуса царя.
Веками славилась, считалась неприступной
Для всех врагов, а вся граница самой крупной
Стеной была окружена – пройти нельзя.
Но всё ж Кафид, ту стену силой проломив,
Несметным полчищем вошёл… страна в огне,
Жестокость начали творить враги в стране,
Непобедимыми себя вдруг возомнив!
А весть к Тайгумусу тотчас и долетела
О всех бесчинствах, что творятся на границе,
И понял он, пришла пора ему сразиться,
Коль враг проник за стену крайнего предела.
Собрал визирей он, эмиров, воевод
И обратился к ним с такими вот словами:
– Громит границы наши враг, разит стрелами,
Пора сбираться нам с оружием в поход.
Так полководцы отвечали:
– Царь времён!
Готовы мы страну родную защитить,
И все бесчинства на границе прекратить,
А доблесть воинская воинам – закон.
Полки сбираются в далёкую дорогу.
Бьют в барабаны и в литавры, дуют в трубы.
Знамена взмыли в небо, стрел готовят груды,
Коней подковывают, хлеб пекут помногу.
И царь Тайгамус с преогромными полками
Навстречу выступил, гонца послав с письмом
О страшной каре тем, кто явится со злом,
О грозной сече, что вершится над врагами.
С письмом посланец прибыл в стан царя Кафида,
Шатры увидел, что поставлены рядами
Из шёлка пёстрого, а в центре, меж шатрами,
Палатка красная, огромная, красива.
В палатке царской он увидел и царя,
Письмо почтительно вручив, стал ожидать,
Когда ответ дадут обратно передать.
И ждал недолго. Вот… вечерняя заря
Багрянец в тучи раскидала грозно яркий,
А следом чёрный купол небо всё укрыл.
Кафид ответ суровый воину вручил,
Где обещал, что бой начнётся скоро жаркий.
Ещё писал:
– К тому же мы уведомляем,
Что непременно отомстить должны мы вам
За гибель братьев наших, прошлой битвы срам,
И славу воинскую мы явить желаем.
Посол Тайгамусу послание вручил
И произнёс:
– О, царь времён, не счесть числом
Всех воинов вражеских, стоят со всех сторон,
Всю протяжённость их границы я не зрил.
Прочтя ответ, Тайгамус гневом воспылал,
И вот уж визиря Айн Зара он зовёт:
– Ты с тысячей всадников отправишься вперёд,
Чтоб этой ночью уничтожить вражий стан.
А у царя Кафида визирь Гатрафан.
И царь велел ему пять тысяч войска взять
И ночью вихрем стан врага атаковать.
Итак, навстречу едут визири двух стран.
И Гатрафан прошёл всего лишь полпути,
Когда попал в долину с именем Захрана[3],
Где повстречался с войском визиря Айн Зара,
Была уж полночь…
и с дороги не уйти…
Внезапно воины столкнулись, грянул гром,
Кричали люди, кони, стрелы в цель летели,
Тела безжизненные падали, гремели
Доспехи воинские,
ужас плыл кругом…
И бились насмерть эти силы до утра.
Наутро воины Кафида отступили…
И вот уж в бегство обратились, заспешили…
Разгневан царь Кафид:
– Бежали от врага?
Что там случилось? Где же витязи мои?
– О, царь времён, когда наш визирь Гатрафан
Лишь полпути прошёл с отрядом в вражий стан,
На нас внезапно громом грянули враги.
Мы оказались в западне, сражаясь смело,
Народу много полегло в полях Захрана,
Кричали воины, слоны столпились в стадо,
И бились насмерть наши люди, но победа
Осталась всё же за врагом, а мы бежали
Лишь потому, что все погибли бы тогда.
Тут царь воскликнул:
– Да падёт на вас беда!
Не будет счастья вам под солнцем, лишь печали.
К царю Тайгамусу вернулся и Айн Зар,
И доложил, что победил в бою врагов.
Его поздравил царь всей щедростью всех слов,
Затем считать потери считали – вот удар…
Наутро царь Кафид войска рядами ставит.
По десять тысяч
из пятнадцати рядов,
И триста воинов с царём, пятьсот слонов,
И двести всадников громадным
войском правят.
А что касается Тайгамуса, то он
По десять тысяч ставит десять тут рядов,
Сто воинов рядом,
а потом и сто слонов,
По сотне всадников стоят уж с двух сторон.
Ряды построились и выступили фронтом.
И началось сраженье века… страшной силы!
В литавры били, в трубы мощные трубили,
Слоны ревели, пыль – столбом за горизонтом…
И кровь лилась рекой, кричали в голос воины,
Сгустился воздух от стенаний и борьбы,
И уши глохли, и глаза уж не могли
Увидеть дальше рук.
И мрак вступил, невольно…
Войска распались… поля боя позади.
Цари считать потери снова принялись.
Наутро воины двух стран опять сошлись.
Кафид велит своим:
– Сильнейший, выходи!
И витязь Баркик, со слона сойдя, вскричал:
– Позволь мне бой вести!
Ответил царь:
– О, да!
Тот, получив согласье, сел вновь на слона,
И вдоль рядов идя, соперника воззвал.
Тайгамус к воинам обратился:
– Кто из вас
сразится с витязем?
И вышел Гаданфар.
– Готов я к бою, разреши свершить удар.
– Сразись удачно, как сражался ты не раз!
Ответ ему был царём…
И началось сраженье трудное меж ними,
И Гаданфар в бою победу одержал!
А после этого великий бой настал…
Враги сомкнулись всеми силами своими.
И обнажились вновь мечи, помчались кони,
Кричали люди, лязг оружия гремел,
Летели стрелы, всадник к всаднику летел,
Слоны, как бешеные, сгрудились на поле …
Мечи звенели, ударяясь друг о друга,
И пыль столбом стояла, небо застилая,
И длилась битва день, но убыли не зная,
И только к ночи поутихла вся округа…
Великих войнов здесь Тайгамус потерял,
Пять тысяч сильных храбрецов навек уснули.
А что касается Кафида, тот к Факуну,
Царю соседнему, за помощью послал.
Его в народе Факун-псом все называли,
Он на поживу и на лёгкую победу
Был рад идти. Войска собрал и вот на смену
Войскам Кафида поспешил, куда позвали.
И силы свежие добавились Кафиду,
А дни идут, но перелома в битве нет.
Факун с Кафидом держат дружеский совет,
Оставив в прошлом недоверие, обиду.
А что Джаншах в своей печали?
Тот отца
Не видел долго, и великая тревога
Закралась в сердце. Подождав ещё немного,
Он стал допытываться правды до конца.
И вот узнал, что не границы охранять
Войска отправились, а битва там идёт
Превеличайшая!
Что смерть с собой несёт.
Велел коня он слугам верным оседлать,
И так подумал:
– Всё я занят сам собою,
Но если я пойду её искать туда,
В тот город, где когда-то жил у пастуха,
То и купца найду, поспорю я с судьбою.
Собрал он войско и отправился в поход.
А люди думали:
– На помощь ведь к отцу
Идёт царевич, и отвага-то к лицу!
Так говорил о нём уверенно народ.
Отряд к границе рысью двигался весь день.
Когда ж стемнело, он от войска ускакал…
А утром… где найти его… – никто не знал.
Вот весть Тайгамусу – потеря всех потерь…
В великом гневе тот воскликнул:
– Мощи нет
И силы нет, кроме Аллаха. Потерял
Я сына вновь, и враг границы мои смял.
Как жить теперь,
когда не мил мне белый свет!?
Визири знатные ему в ответ сказали:
– Великий царь, тебе придётся потерпеть.
Терпенье к благу приведёт, коль гонишь смерть…
Пора нам в город,
битву эту… проиграли…
И отказался сам Тайгамус от войны.
Закрылись двери града, вкруг – кольцо врага.
Лишь отражали нападения войска…
Итак, семь лет прошли отчаянной борьбы.
Семь долгих лет войска царя оборонялись,
Но только силы истощали две страны,
Покоя, мира нет, и нет уже войны,
И нет надежды даже, тяготы остались…
ВСТРЕЧА, МГНОВЕНИЕ ВЕЧНОСТИ
А между тем… Джаншах уехал из страны…
Он с караванами всё шел, не уставая,
И в каждом городе выспрашивал, пытая
О той сокровищнице Такни, но тщеты…
Никто не знал и не слыхал такой стране…
Тогда он город стал разыскивать, где жил,
Откуда к шейху Насру путь свой совершил,
Тот город был у крайней точки на земле.
Один купец путь указал лишь через год,
Три года шёл он тем маршрутом и достиг
Реки, что сохнет по субботам. Напрямик
Он пересек её, как в прошлый раз. И вот
Опять стучится к пастуху, а тот был рад
Увидеть гостя! Стал расспрашивать его
О том, что видел он, и что произошло.
Джаншах подробно рассказал про путь преград,
И про коварного купца, что погубил
Его в том городе:
– Поверьте, в этот раз
Наказан будет дерзкий лжец. Пойду сейчас
Наймусь в работники, уж он меня забыл…
Вот зазывалу разыскал Джаншах в пути…
К купцу пришли они, и снова зазывала
Отчёт даёт: – Кричал три месяца, немало,
Лишь этот юноша откликнулся, плати!
Купец велел пришельца вкусно накормить,
Одежды шёлковые дал, дары и деву,
Что красотой затмит любую королеву.
Играли с нею день, да что и говорить…
Купец ушёл уже под вечер в свой гарем,
Джаншах же с девушкой провёл всю ночь. К утру
Отвел её с дарами дома к пастуху.
Купец и знать не знал об этом. А затем…
Затем они собрались так, как в прошлый раз.
На двух конях к горе высокой подскакали,
И отдохнуть расположились, – подустали.
Потом купец взглянул наверх:
– Ну, а сейчас
Работу сделаешь! Зарежь ты мне коня.
Купец дал нож ему, верёвку. Тот связал
Коню все ноги и зарезал, как сказал
Хозяин.
– Сделаешь ещё ты для меня
Работу малую, велю освежевать
Коня и внутренность из брюха всю извлечь.
И самому туда приказываю лечь,
И я зашью. А ты мне должен рассказать,
Что там увидишь, как окажешься на воле.
Джаншах исполнил всю работу, а затем
Купец укрылся у горы. Тут налетел
Огромный гриф на тушу, рад кровавой доле,
Схватил когтями и помчался в высоту,
Да на вершине той горы и опустился.
И стал он клювом рвать коня, и торопился.
Джаншах почувствовал знакомую беду,
И, разорвав все нитки, выбрался на свет.
Тут изумился гриф и даже испугался,
Что человек внезапно рядом оказался,
Да улетел за облака, простыл и след.
Джаншах, как прежде, осмотрелся, а вокруг
Лежали трупы, как в тот раз, валялись кости.
Он засмеялся над купцом, а тот со злости,
Не понимая смех, кричит:
– Коль ты не глуп,
То скинь мне камни драгоценные, тогда
Я укажу тебе к спасению тропу.
Джаншах напомнил про обман тогда ему.
И вновь пошёл, куда душа его звала.
И дни, и ночи шёл, питаясь, чем попало,
То корешками, то обычною травой,
А то незрелыми плодами да водой…
И лишь надежда, что в душе, не иссякала.
В остатке сил своих достиг конца горы,
Да покатился вниз в долину, как клубок…
И лишь под утро ото сна очнуться смог.
Увидел замок Сулеймановой поры.
Вот так добрался вновь Джаншах до шейха Насра,
Тот удивился и с участием спросил:
