Федор Галич
День сырка
– НУ, ВОТ ТЫ И ДОСТИГ ВЕРШИНЫ СВОЕГО ЖИЗНЕННОГО ПУТИ И СТОИШЬ ПЕРЕД ВРАТАМИ ХРАМА НЕБЕСНОГО! ТЫ ГОТОВ ВОЙТИ В НЕГО И ОСТАТЬСЯ НА НЕБЕСАХ? ИЛИ… ХОЧЕШЬ СПУСТИТЬСЯ ВНИЗ?
Негромко пукнув от страха и неожиданности, я упал на колени и, вытянув распростёртые вверх руки, закричал:
– Прости меня господи! Но я шёл к воротам другого храма! Моя жизнь принадлежит сыру! Я так люблю его, что готов продать душу дьяволу за то, чтобы жить с ним, любить его, наслаждаться его вкусом и даже умереть ради него!
Сразу после моих слов, как только стих мой крик, сверкнула молния, и раздался ГРОМкий выстрел…
Очнулся я от резкой боли в животе. Сидя верхом на лежачем полицейском, охранявшем «Музей сыра», я, в состоянии аффекта, остервенело, пытался его душить за то, что он не пустил меня, оголодавшего паломника, в «ХРАМ СЫРОДЕЛИЯ». Его выпученные от испуга глаза, не моргая, смотрели на меня, а вынутый из кобуры пистолет упирался в мой живот.
После выстрела мои руки стали слабеть, а мир вокруг меня – стал темнеть. Шум и гул в ушах одновременно стал плавно затухать вместе с картинкой, как это обычно бывает в конце фильма, и когда всё погрузилось в бездну, появился светло-жёлтый титр с вырезанными из сыра буквами «КОНЕЦ».
ЭПИЛОГ
Я не помню, кем я был в прошлой жизни, но сейчас я себя чувствую совершенным существом. Самым сытым и счастливым в мире! И познавая этот мир вновь, уверенно могу утверждать, что теперь-то я точно в СВОЕЙ шкуре. Живу я отныне в этой сыроварне и купаюсь в счастье, как говорится – «как сыр в масле»! Меня окружают огромные головы сыра, превышающие мой рост ВДВОЕ! Мой острый нюх притуплен стойким кисломолочным ароматом, который в моём доме никогда не выветривается, а лишь нежно обволакивает моё осознание того, что я КРЫСА. Самая настоящая, подвальная, серая крыса!
