Филип К. Дик
Особое мнение
© Д. Старков, перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Выползки
Он строил – и чем больше строил, тем больше радости приносило ему строительство. Жаркое солнце пекло с высоты, над землей вольно резвились летние ветры, а он трудился и радовался труду всей душой – а когда материал подошел к концу, сделал паузу, перевел дух. Сооружение вышло не таким уж большим – скорее пробным, чем настоящим, и в глубине души он это вполне сознавал, но тем не менее откровенно гордился собой, трепетал от восторга. Вполне довольный, он вполз внутрь и свернулся клубком.
Сквозь прореху в кровле посыпались вниз крупицы земли. Пришлось, выпустив толику клейкой жидкости, заделать брешь, укрепить слабину. Как свежо, как прохладно внутри… в воздухе, можно сказать, ни пылинки! Поразмыслив, он еще раз обогнул жилище по кругу, оставив на стенах последний слой быстро сохнущей клейкой слизи. Так, не упущено ли что? А то в сон уже клонит: еще немного, и он уснет.
Да, кстати! Вспомнив о дреме, он вытянулся вдоль открытого входного туннеля так, чтобы часть тела оказалась снаружи. Пусть эта часть бдит, смотрит и слушает, что творится вокруг, а остальное тем временем мирно, спокойно спит в свое удовольствие. Опасаться особенно нечего: издали его жилище кажется всего-навсего невысоким холмиком темной глины. Никто ничего не заметит, никто не догадается, что здесь, внутри.
А если кто и обратит внимание – что ж, с такими он разберется. Возможности есть.
Фермер ударил по тормозам. Видавший виды «фордовский» грузовичок с визгом, скрежетом остановился, и водитель, выругавшись, сдал на пяток ярдов назад.
– Вот один. Соскакивай, погляди, только машин берегись: обычно тут гонят, как на пожар.
Эрнст Гретри, распахнув дверцу, с опаской выбрался из кабины на раскаленный от утреннего солнца асфальт. Навстречу пахнуло подсыхающим сеном, над головой назойливо зажужжали мухи. Сунув руки в карманы штанов, слегка подавшись всем телом вперед, Гретри прошел вперед, остановился и смерил пристальным взглядом лежащую на дороге тварь.
Что и говорить, смяло ее изрядно. Следы колес пересекали тело в четырех местах, из прорех в коже торчали ошметки вспучившихся, полопавшихся потрохов. Продолговатое, точно студенистая трубка – на одном конце органы чувств, другой увенчан беспорядочной мешаниной протоплазменных отростков, – раздавленное существо очень напоминало громадную улитку.
Но что зацепило Гретри сильнее всего, так это морда странного существа. Какое-то время он даже не мог заставить себя взглянуть на нее прямо: собираясь с духом, поневоле пришлось обвести взглядом дорогу, холмы, высокие кедры – вообще все, что только нашлось вокруг. Причиной этому оказался странный, быстро меркнущий блеск в крохотных мертвых глазках, ничуть не похожих на тусклые, пустые, бессмысленные глаза пойманной рыбы. Казалось, отныне странная тварь будет преследовать Гретри до конца дней, пусть даже он видел ее живой, не раздавленной в лепешку колесами грузовичка, всего-то долю секунды.
– То и дело тут через дорогу ползают, – негромко пояснил фермер. – Бывает, даже до города добираются. Первый, которого мне самому довелось увидеть, полз куда-то прямо посреди Грант-стрит со скоростью ярдов так пятьдесят в час. Медлительные – страсть. Многие ребятишки их давят не моргнув глазом, а я лично объезжаю… если, конечно, успеваю заметить вовремя.
Гретри рассеянно поддел мертвую тварь носком ботинка. Интересно, сколько таких же прячется в близлежащих кустах да холмах?
В стороне от дороги виднелись приземистые, сверкающие белизной под ярким теннессийским солнцем домики фермеров. Лошади, дремлющие коровы. Грязные куры, роющиеся в пыли. Сонная, мирная сельская жизнь на исходе жаркого лета…
– А та радиационная лаборатория в какой стороне? – спросил Гретри.
Фермер ткнул пальцем вдаль:
– Вон там, за холмами. Останки забрать не хочешь? На заправке «Стандард Ойл» одного в большом баке хранят. Мертвого, ясное дело, а бак керосином залили, чтоб не стух. Ихний куда как целей этого будет. Джо Джексон на него у себя во дворе наткнулся посреди ночи и башку ему штакетиной проломил.
Гретри отрицательно покачал головой и, внутренне содрогнувшись, забрался в кабину. Желудок выворачивало наизнанку; чтобы совладать с тошнотой, потребовалось с полдюжины долгих, глубоких вдохов.
– Я и не думал, что их так много. В Вашингтоне, посылая меня сюда, сказали: видели, дескать, нескольких…
– Какое там «нескольких»! Их тут целая уйма.
Запустив двигатель, фермер тронул грузовичок с места и аккуратно объехал раздавленное существо.
– Мы уж старались к ним попривыкнуть, – продолжал он, – ан нет, не выходит. Чего в них хорошего-то? Сколько народу разъехалось кто куда, и неудивительно. Такое чувство, будто… будто тут дышать нечем. Будто тяжесть какая-то в воздухе… Словом, загвоздка та еще. Надо что-то делать.
Крепко стиснув на руле мозолистые, сплошь в морщинах и шрамах, руки, фермер прибавил газу.
– Ведь этих-то, похоже, рождается все больше и больше, а нормальных детишек – по пальцам пересчитать.
Вернувшись в город, Гретри позвонил Фримэну из телефонной будки, нашедшейся в холле убогого, обшарпанного отеля.
– Надо что-то предпринимать. Они здесь повсюду. В три часа их колонию поеду смотреть. Малый из местных, заправляющий стоянкой такси, знает, где она. Говорит, там этих тварей, по меньшей мере, одиннадцать, а то и вся дюжина.
– Местные как к ним относятся?
– А вы бы на их месте к подобному как отнеслись? Думают, кара Господня… и, может быть, даже не слишком заблуждаются.
Фримэн надолго умолк.
– Да, надо было раньше оттуда жителей эвакуировать. Очистить окрестности на многие мили вокруг. Тогда и проблемы бы не возникло. Что предлагаете?
– Помните остров, отведенный для испытаний водородной бомбы?
– Еще бы! Остров немаленький. Сколько туземцев оттуда пришлось переселить на новое место жительства, и вдобавок… – Поперхнувшись, Фримэн осекся на полуслове. – Боже правый, их что же, так много?!
– Ну, местные, кто не разъехался, разумеется, склонны преувеличивать, но, по моим впечатлениям, не меньше сотни.
Фримэн снова надолго умолк.
– Я и не думал, что дело зашло так далеко, – нарушив молчание, признался он. – Доложу по инстанциям тотчас же. Правда, на этом острове запланированы дальнейшие испытания, однако мне ваша мысль кажется здравой.
– На мой взгляд, лучшего выхода нет, – подтвердил Гретри. – Положение крайне скверное. Дальше так продолжаться не может. Нельзя людям жить рядом с этими тварями. Вам бы самому побывать здесь да посмотреть… картина не из тех, что легко забываются.
– Так-так… хорошо, поглядим, что из этого выйдет. Сейчас же поговорю с Гордоном. Перезвоните мне завтра с утра.
Повесив трубку, Гретри вышел из неопрятного, грязного холла на воздух, под беспощадное солнце. Обветшавшие магазинчики, машины у обочин, несколько стариков, сгорбившихся кто на ступеньках крыльца, кто в продавленном тростниковом кресле… Закурив, он нервно взглянул на часы. Времени – без малого три. Пора.
Гретри неторопливо двинулся к стоянке такси. Городок словно вымер. Нигде ни души, кроме стариков, без движения замерших в креслах, да нездешних машин, проносящихся по шоссе. Все вокруг укрывает пыль пополам с безмолвием; все дома и лавки затянуты серыми, мрачными тенетами старости. Вокруг тишина. Ни разговоров, ни смеха. Ни звука…
Ни детских игр.
Рядом с Гретри бесшумно замедлил ход запыленный синий таксомотор.
– О’кей, мистер, – пинком распахнув смятую дверцу, окликнул его водитель, малый лет тридцати, с лицом, заостренным, точно крысиная мордочка, и с зубочисткой в кривых зубах. – Вот и я. Поехали?
– Далеко тут? – спросил Гретри, забираясь в кабину.
– Сразу же за городом.
Шумно взревев двигателем, кеб набрал скорость и, дребезжа на ухабах, помчался вперед. Водитель с нескрываемым любопытством оглядел Гретри.
– Вы, надо думать, из ФБР?
– Нет.
– Надо же, а костюм и шляпа точно такие же. А о выползках вам откуда известно?
– Сообщили из местной радиационной лаборатории.
– Ага. Навезли туда всякой горячей дряни… небось из-за нее-то все и началось.
Свернув с шоссе, кеб покатил по грунтовке.
– Нам вон туда, к ферме старухи Хиггинс. Эти твари безмозглые, пропади они пропадом, всю нижнюю часть ее земли заняли. Нашли место, где дома себе выстроить…
– Дома?!
– Ага. У них там, под землей, вроде как город. Сейчас сами увидите – ну, входы, по крайней мере. Работают все заодно, строят, работа кипит.
Свернув с грунтовки, машина миновала пару громадных кедров, пересекла вспаханное, сплошь в рытвинах поле и, наконец, остановилась у края каменистой лощины.
– Вот они.
Порядком затекшие ноги слушались плоховато. Неловко выбравшись из кабины, Гретри впервые смог как следует разглядеть пресловутых выползков живьем. Нагруженные строительными материалами – глиной, травой, прутьями, странные существа неторопливо ползли от лесной опушки к впадинам туннелей посреди прогалины. Там выползки лепили из доставленных материалов, смазанных какой-то слизью, нечто вроде грубоватых, неровных кирпичей, а кирпичи бережно уносили под землю. Твари вроде огромных улиток, длиной от двух до трех футов, одни явно старше, массивнее, темнее других, мучительно медленно, бесшумно струились, текли по иссушенной солнцем земле. Мягкие, лишенные панцирей и раковин, с виду они казались вполне безобидными.
И вновь Гретри замер, завороженный их мордами – причудливыми пародиями, карикатурами на человеческое лицо. Сморщенные младенческие физиономии, крохотные, точно пуговицы, глазки, узкие щели ртов, затейливо искривленные уши, редкие пряди влажных, липнущих к коже волос… Руки им заменяли продолговатые псевдоподии, то удлинявшиеся, то сокращавшиеся, будто тесто. Тела выползков тоже оказались невероятно пластичными – вытягивались в струнку и с той же легкостью сжимались в комок, стоило псевдоподиям нащупать преграду. На появление людей они не отреагировали никак, будто вовсе их не заметили.
– Насколько они опасны? – помолчав, спросил Гретри.
– Ну, что-то вроде жала у них имеется. Пса соседского, знаю, однажды ужалили, причем всерьез. У бедняги брюхо вздулось, язык почернел, судороги начались, окоченение… так и помер. А все из-за любопытства, – слегка сконфуженно добавил таксист. – Совал нос, куда не надо, строительству их мешал. Они же трудятся постоянно. Ни минуты без дела не сидят.
– Здесь большинство?
– Наверное, да. Уж не знаю, каким медом им тут намазано, но часто вижу, как они потихоньку ползут сюда. Понимаете, рождаются-то они в разных местах, – пояснил таксист, широким жестом указав вдаль. – По одному, по двое на каждой ферме неподалеку от радиационной лаборатории.
– А дом миссис Хиггинс в какой стороне? – спросил Гретри.
– Вон там, наверху. Видите, за деревьями? Хотите к ней…
– Я скоро вернусь, – заверил его Гретри, двинувшись вверх по склону. – Подождите здесь.
Подойдя к дому, Гретри застал хозяйку во дворе за поливкой темно-красной герани, пышно разросшейся по обе стороны от крыльца. Услышав шаги, древняя сморщенная старуха выпрямилась, сощурилась, окинула Гретри недоверчивым взглядом и перехватила лейку, будто дубину.
– Добрый день, – учтиво коснувшись двумя пальцами полей шляпы, приветствовал ее Гретри и предъявил старухе служебное удостоверение. – Я пришел навести справки о… выползках. Там, у границы ваших владений.
– Зачем?
Голос старухи звучал холодно, равнодушно, сурово – вполне под стать иссохшему, морщинистому лицу и увядшему телу. Под ее взглядом Гретри сделалось несколько не по себе.
– Видите ли, мы ищем выход из создавшегося положения. Думаем вывезти их отсюда на необитаемый островок в Мексиканском заливе. Здесь им определенно не место. Людям жить с ними рядом слишком уж тяжело, а… а так не годится, – с грехом пополам одолев неловкость, закончил он.
– Не годится, уж это точно.
– Ну, а эвакуация всех проживающих поблизости от радиационной лаборатории уже начата. Хотя этим, очевидно, следовало заняться гораздо раньше.
Старуха сверкнула глазами.
– А всё вы – вы, умники городские, со своими машинами! Видите, что натворили?! – загремела она, обличающе ткнув в сторону Гретри костлявым пальцем. – Вы натворили, вам теперь и расхлебывать! Сделайте наконец хоть что-нибудь!
– Разумеется, мы перевезем их на остров как можно скорее, – заверил старуху Гретри, – но тут есть кое-какая проблема. Что скажут родители? Ведь по закону они – на полном родительском попечении, и мы не вправе так, запросто… – Смущенный, он снова осекся, не найдя подходящих слов. – Что обо всем этом подумают их родители? Позволят ли нам рассадить собственных… э-э… детей по грузовикам и увезти неведомо куда?
Миссис Хиггинс, развернувшись к нему спиной, без единого слова направилась в дом. Гретри не слишком уверенно последовал за ней. Миновав грязные, затхлые комнаты, загроможденные множеством хлама, керосиновых ламп, поблекших картин, старинных столов и диванов, а после – громадную кухню, битком набитую необъятными литыми чугунами и сковородами, хозяйка спустилась к подножию скрипучей дощатой лестницы и требовательно постучала в крашенную белилами дверь.
Из-за двери донеслись возня, шорох, встревоженный шепот. Казалось, обитатели комнаты спешат что-то спрятать.
– Откройте немедленно! – велела миссис Хиггинс.
Мучительно долгая пауза, и дверь медленно приоткрылась. Миссис Хиггинс, распахнув ее во всю ширину, поманила за собой Гретри и переступила порог.
Увидев Гретри, молодой человек с девушкой, замершие посреди комнаты, подались назад. Девушка крепко прижала к груди продолговатую картонную коробку, поспешно сунутую ей в руки юношей.
– Вы кто такой?
С этими словами молодой человек вновь подхватил коробку под донышко: тонкие руки его жены задрожали под тяжестью содержимого, соскользнувшего к краю.
Сомнений не оставалось: перед Гретри родители одного из странных созданий. Темноволосая девушка в дешевеньком зеленом платье – невысокая, хрупкая, но полногрудая, с виду не старше девятнадцати – взирала на гостя, в испуге поблескивая огромными карими глазами. Молодой человек – симпатичный, смуглый, плечистый, куда выше и крепче жены – держал увесистую коробку уверенно, без труда.
Гретри молчал, не сводя глаз с дырочек в крышке коробки. Коробка в руках молодого человека слегка подрагивала, покачивалась из стороны в сторону, точно живая.
– Вот. Этот человек приехал забрать его, – сообщила юноше миссис Хиггинс.
Семейная пара приняла новость молча. Муж даже не изменился в лице – только поудобнее перехватил коробку.
– Их всех на какой-то остров собираются увезти, – продолжила миссис Хиггинс. – Дело уже устроено. Дурного им никто не желает. Пускай живут там спокойно и делают, что захотят – ползают, строят, людям глаз не мозоля.
Девушка безучастно кивнула.
– Не стойте столбами, – в раздражении буркнула миссис Хиггинс. – Отдайте ему коробку, и покончим с этим раз и навсегда.
Чуть поразмыслив, молодой муж опустил коробку на стол.
– Вы о них хоть что-нибудь знаете? – резко спросил он. – К примеру, чем их кормить?
– Мы… э-э, – беспомощно залепетал Гретри.
– Питаются они листьями. Только травой и листьями. Мы ему приносили самые мелкие листья, какие удавалось найти.
– Ему всего месяц, – глухо проговорила девушка. На миг в ее огромных карих глазах вспыхнули искорки бессловесной мольбы. – Уже хочет туда – вниз, к остальным, но мы его пока дома держим. Не хотим отпускать. Мало ли: может, рано еще. Может, пускай подрастет. Откуда нам знать, что с ним да как? Вот мы и сомневаемся. Не понимаем, что делать.
Ее муж, развязав толстую бурую бечевку, снял с коробки крышку.
– Вот. Вот, посмотрите.
Обитатель коробки оказался самым маленьким из всех выползков, каких Гретри доводилось видеть. Студенистый, белесый, меньше фута в длину, он свернулся клубком в уголке среди месива из жеваных листьев пополам с чем-то наподобие воска. Кое-как обернутый скомканным полупрозрачным покрывальцем, выползок мирно спал, а на собравшихся вокруг не обращал никакого внимания – казалось, ни гость, ни родители для него попросту не существуют. Охваченный странным, безотчетным ужасом, Гретри отодвинулся от стола, и молодой человек водрузил крышку на место.
– Мы сразу поняли, кто это, – хрипло сказал он. – Сразу же, как только он появился на свет. Видели точно такого же у соседей, чуть дальше по шоссе. Одного из первых. Боб Дуглас нас специально зазвал поглядеть. У них с Джулией родился… еще до того, как они начали туда, в нашу лощину, сползаться.
– Расскажи, что случилось дальше, – велела миссис Хиггинс.
– Дуглас… размозжил ему голову камнем. А потом облил бензином и сжег. А на прошлой неделе они с Джули собрали вещи и уехали.
– И многих вот так… истребили на месте? – с трудом взяв себя в руки, спросил Гретри.
– Не одного, это точно. Понимаете, многие, увидев такую тварь, вроде как с цепи срываются, и упрекнуть их не в чем. Я ведь и сам… – Молодой человек обреченно потупился. – Я и сам чуть так же не сделал.
– Может, и надо было, – пробормотала его жена. – Может быть, зря я тебя удержала.
Гретри подхватил со стола коробку и шагнул к двери.
– Мы постараемся управиться как можно скорее. Грузовики уже в пути. Еще сутки, и все это кончится.
– И слава богу, – отрывисто, без капли радости в голосе воскликнула миссис Хиггинс.
С этим она распахнула дверь, и Гретри, миновав затхлые, полутемные комнаты и изрядно прогнившее, скрипучее крыльцо, вынес коробку с выползком под жаркое предвечернее солнце.
Миссис Хиггинс, остановившись возле алых гераней, подняла с земли лейку.
– Будете забирать, забирайте всех. Всех до единого. Ясно?
– Разумеется, – пробормотал Гретри.
– А часть людей с грузовиками оставьте здесь. Пусть глядят в оба. Чтоб здесь, у нас на виду, не осталось ни одного.
– После того как мы эвакуируем всех живущих поблизости от радиационной лаборатории, таких существ больше не…
Но тут он осекся: миссис Хиггинс, отвернувшись от него, продолжила поливать герани. Над ее головой, жужжа, вились пчелы, цветы монотонно, мерно покачивались на жарком ветру. Вскоре старуха, склонившись с лейкой над цветником, согнувшись едва ли не вдвое, скрылась за углом дома, и Гретри остался с добычей наедине.
Смущенный, пристыженный, он, прижимая коробку к груди, спустился с холма, пересек поле и вернулся к лощине. Таксист, стоя возле автомобиля, курил, терпеливо ждал его, а колония выползков как ни в чем не бывало трудилась, строила город. Улицы, переулки… На некоторых из холмиков, венчавших входы в туннели, виднелись затейливые каракули – вполне возможно, надписи. Часть выползков, разбившись на группы, возводила среди курганчиков какие-то довольно сложные конструкции непонятного назначения.
– Едем, – устало вздохнув, сказал Гретри водителю.
Таксист, подмигнув ему, рывком распахнул заднюю дверцу.
– Я счетчик оставил включенным, – хитро улыбнувшись, оскалив крысиные зубы, предупредил он. – Вам ведь казна расходы оплачивает. Вам разницы никакой.
Он строил – и чем больше строил, тем больше радости приносило ему строительство. Город углубился в недра земли на восемьдесят с лишним миль, а в диаметре достигал пяти. Весь остров превратился в титаническое хитросплетение подземных ходов, в громадное поселение, растущее день ото дня. Со временем длина туннелей превзойдет глубину океана, и вот там-то, под океанским дном, работа начнется всерьез.
Справа товарищи, числом около тысячи, старательно, молча трудились над несущей конструкцией, укрепляли свод подземелья, предназначенного для выведения потомства. Как только опоры встанут на место, все до единого вздохнут с облегчением: ведь матери уже готовы произвести на свет первое поколение молодняка.
Потомство… оно-то его и тревожило, мешая в полной мере наслаждаться строительством. Одного из рожденных первыми он уже видел и нисколько не удивился тому, что новорожденного поспешили спрятать, а дело – замять. Громадная шишкообразная голова, укороченное тельце, небывало жесткие, негнущиеся конечности… а как он визжал, как вопил, побагровев лицом! Как булькал, пускал пузыри, бесцельно хватался за все вокруг, суча – страшно подумать – ногами!
В конце концов кто-то, не совладав с ужасом, пришиб живой атавизм камнем. Оставалось только надеяться, что больше подобное не повторится.
Рекламный ход
Попутные корабли грохотали, ревели со всех сторон. Донельзя уставший к концу долгого, нелегкого дня на службе, Эд Моррис летел домой. Поток утомленных, мрачных коммерсантов и служащих закупорил трассу «Ганимед – Терра» наглухо: Юпитер пребывал в оппозиции к Земле, а потому перелет занимал добрых два с лишним часа. Вдобавок каждые два-три миллиона миль громадный поток натужно, мучительно замедлял ход до полной остановки: зеленый на светофорах сменялся красным, чтобы в главные транспортные артерии без помех влились потоки кораблей с Сатурна и Марса.
– О Господи, – пробормотал Моррис себе под нос, – есть ли предел усталости?..
Переключившись на автопилот, он отвернулся от пульта управления и закурил. Курить хотелось отчаянно. Руки дрожали, перед глазами все расплылось. Времени – седьмой час. Салли наверняка кипит от злости, а значит, и ужин будет испорчен… Все как всегда. Изматывающая нервотрепка, гудки клаксонов, осатаневшие от долгой езды водители, со свистом пролетающие мимо его кораблика, яростные жесты, крики, ругань…
А главное, реклама. Последняя капля, переполнившая чашу терпения. Все остальное он выдержать еще мог – все, но не рекламу, неотвязно сопровождающую его каждый вечер от Ганимеда до самой Земли. Тем более что всю Землю тоже заполонили полчища рекламных роботов. Реклама повсюду, на каждом углу… нет, как хотите, а это уже слишком!
Перед затором на месте столкновения полусотни кораблей пришлось снова замедлить ход. Ремонтные суда деловито сновали из стороны в сторону, растаскивая с трассы обломки. В динамике громкоговорителя взвыли сирены промчавшихся мимо полицейских ракет. Умело направив корабль вверх, Моррис проскочил между двух медлительных коммерческих транспортов, промчался по свободной левой полосе, обогнул затор и прибавил скорость. Вслед ему яростно загудели, но Моррис даже не оглянулся.
– «Транс-Солар Продактс» приветствует вас! – оглушительно загремело над самым ухом.
Моррис со стоном втянул голову в плечи. Чем ближе к Терре, тем гуще, плотнее рекламное заграждение…
– Рабочий день был полон обычных, рутинных разочарований? Коэффициент нервного напряжения зашкаливает далеко за порог допустимого? Тогда «Личный Подкожный Генератор Покоя» вам просто необходим! Миниатюрный, компактный, легко поместится за ухом, вблизи от лобных долей…
Уф… слава богу, вот этому и конец!
Быстроходный корабль несся, несся вперед, и вскоре рекламный голос заглох далеко за кормой… но впереди уже поджидало следующее объявление:
– Водитель! На межпланетных трассах каждый год безвременно гибнут тысячи человек! Гарантия безопасности – «Гипномоторный Блок Управления» от лучших специалистов своего дела! Доверь ему тело, сохрани жизнь!
Голос рекламы с каждым словом ревел громче и громче.
– Промышленные эксперты свидетельствуют…
По счастью, обе рекламы оказались звуковыми, такие игнорировать проще всего… но вот впереди замерцали контуры визуальной рекламы. Едва заметив ее, Моррис снова втянул голову в плечи, зажмурился что было сил, но все напрасно.
– Друзья мои! – до приторности елейно загремело со всех сторон. – Избавьтесь от скверного запаха изо рта навеки! Как? Проще простого! Современнейшими, абсолютно безболезненными методами удаляем желудочно-кишечный тракт, заменяем его искусственной системой пищеварения, и самая злободневная из причин социального неприятия навсегда канет для вас в прошлое!
К этому времени изображение обрело резкость, и перед Моррисом предстала во всей красе обнаженная девица огромной величины – светлые волосы растрепаны, голубые глаза томно прикрыты, губы зовуще раздвинуты, голова экстатически запрокинута назад. Стремительно приближаясь, лицо девицы заслонило собой все вокруг, губы потянулись к губам Морриса… и неодолимое оргиастическое влечение разом исчезло с ее лица, сменившись гримасой брезгливого отвращения, и визуальный образ угас.
– Знакомо, не правда ли? – грохотала реклама. – Вижу, и вам во время чувственных сексуальных забав доводилось внушать партнерше отвращение, и все из-за свойственных организму каждого человека гастрических процессов, от которых не…
Голос стих. Реклама осталась позади, оставив разум Морриса в покое. Опомнившись, он яростно вдавил в пол педаль газа. Корабль, вздрогнув, помчался вперед быстрее прежнего. Еще секунда, и от сигнала, нацеленного прямиком на аудиовизуальные области мозга, не осталось ни проблеска. Моррис со стоном помотал головой. Туманные, смутные отголоски реклам мерцали, тараторили повсюду вокруг, будто призраки далеких видеостанций. Рекламы караулили, поджидали его со всех сторон. Конечно, вел он с осторожностью, с ловкостью, порожденной животным отчаянием, но, как ни старался, как ни петлял, обогнуть их все до единой не удавалось. Моргнув, Моррис обреченно откинулся на спинку кресла: прямо по курсу уже маячили контуры новой аудиовизуальной рекламы.
– Эй, мистер глава семьи, отец-кормилец на жалованье! – заорала реклама в лицо, в глаза и уши, в ноздри и горла тысяч усталых водителей. – Что, надоело небось попусту ждать повышения? Так вот: «Уондер Серкуитс Инкорпорейтед» только на днях довела до ума новое чудо техники – дистанционный детектор мысленных волн! Узнай, что думают, что говорят окружающие, и мигом обскачешь коллег! Вся подноготная, все факты и цифры о личной жизни начальства – как на ладони! Долой сомнения! Долой неуверенность в завтрашнем дне!
Не помня себя от отчаяния, Моррис врубил двигатель на полную мощь. Крохотный юркий кораблик вскинулся на дыбы, накренился, сворачивая с полосы в мертвую зону, с визгом рассек крылом барьер заграждения… и реклама утихла, угасла далеко за кормой.
Дрожа от усталости и обиды, Моррис замедлил ход. Впереди показалась Земля. Вскоре он будет дома. Возможно, даже сможет как следует выспаться за ночь. Направив нос корабля вниз, он принялся нащупывать посадочный луч внутрисистемного космодрома Чикаго.
– Лучший корректор метаболизма на рынке! – пронзительно заверещал робокоммивояжер. – Гарантия результата! Идеальный эндокринный баланс или полный возврат всей уплаченной суммы!
Обогнув перегородившего тротуар робота, Моррис устало направился к кварталу, где находилась его жилая ячейка. Робокоммивояжер двинулся было следом, но, сделав пару шагов, забыл о Моррисе и поспешил к другому усталому, мрачному служащему, возвращавшемуся с работы.
– Все новости, пока горячи! – задребезжал жестью над самым ухом еще один голос. – Выбери глаз, которым меньше пользуешься, замени сетчатку ретинальным видеоэкраном и ни на секунду не отстанешь от жизни! К чему дожидаться мигом устаревающих ежечасных сводок?..
– Прочь с дороги, – буркнул Моррис.
Робот учтиво отступил в сторону, и Моррис, влившись в поток таких же ссутулившихся, неулыбчивых пешеходов, как он сам, пересек улицу.
Робокоммивояжеры кишели повсюду – жестикулировали, умоляли, визжали, тараторили на разные голоса. Один двинулся следом, и Моррис ускорил шаг. Робот нагнал его, покатил рядом, воспевая хвалы своему товару, изо всех сил стараясь привлечь внимание, проводил жертву до самого гребня холма, до порога жилой ячейки – словом, никак не желал отвязаться. Взбешенный, Моррис подхватил с земли камень, швырнул им в сторону робота, но даже это не слишком помогло. Шмыгнув в дом, Моррис с лязгом захлопнул входную дверь и запер ее на замок. Робот, минутку поколебавшись, развернулся и ринулся навстречу женщине с охапкой пакетов, устало бредущей к вершине холма. Заметив его, женщина свернула в сторону, но избежать встречи с роботом, увы, не смогла.
Из кухни, необычайно оживленная, с блеском в глазах, вытирая руки о пластик шорт, выбежала Салли.
– Дорогой! Ох, бедный, устал-то как!
Моррис, сдернув с головы шляпу и сбросив пальто, чмокнул жену в обнаженное плечико.
– Что сегодня на ужин?
Салли сунула его шляпу с пальто в стенной шкаф.
– А на ужин у нас сегодня, представь себе, дичь! Твоя любимая, фазан из лесов Урана.
Рот Морриса наполнился слюной, усталые мускулы налились толикой силы.
– Серьезно? Это по какому же поводу, черт побери?
Жена сочувственно ахнула, в уголках ее карих глаз блеснули слезинки.
– Дорогой, сегодня же твой день рождения! Сегодня тебе исполняется тридцать семь… ты что же, забыл?
– И правда, – с легкой улыбкой откликнулся Моррис. – Действительно, совсем забыл…
Переступив порог кухни, он обвел взглядом накрытый стол. Дымящийся кофе в чашках, масло, пшеничный хлеб, картофельное пюре, зеленый горошек…
– Ну и ну! Настоящий праздник!
Салли защелкала кнопками кухонной плиты, и на стол выскользнул поднос с исходящей ароматным паром, аккуратно нарезанной на ломти тушкой фазана.
– Вот. Все готово. Иди мыть руки и поспеши, пока не остыло.
Подержав ладони в прорези умывальника, Моррис с радостью и облегчением уселся за стол. Салли разложила нежные, пряные ломти фазаньей тушки по тарелкам, и оба принялись за еду.
– Салли, – заговорил Моррис, отодвинув опустевшую тарелку, устроившись поудобнее и отхлебнув кофе, – знаешь, я больше так не могу. Так ли, иначе, а с этим безобразием пора кончать.
– Ты о дороге? Да, вот бы тебе удалось подыскать место на Марсе, как Бобу Янгу! А что, если обратиться в Комиссию по трудоустройству, объяснить, как трудно…
– Дело не только в дороге. Они же прямо под носом. Везде и всюду. Ждут. Ни днем ни ночью от них спасения нет.
– От кого, дорогой?
– От роботов-коммивояжеров. Стоит корабль посадить, они тут как тут. Роботы… а по пути – аудиовизуальные рекламы. Впиваются прямо в мозг! Преследуют каждого с рождения и до смерти!
Салли сочувственно накрыла руку мужа ладошкой.
– Да, понимаю. Стоит отправиться по магазинам, эти роботы вокруг толпами собираются, галдят наперебой… жуть просто. Из того, что болтают, даже половины не разберешь.
– Бежать нам отсюда пора, вот что я думаю.
– Бежать? – в растерянности пролепетала Салли. – В каком смысле? Куда?
– Подальше от всего этого. Нас губят, губят день ото дня!
Порывшись в кармане, Моррис бережно развернул, разгладил и выложил на стол крохотный листик тонкой фольги.
– Вот, погляди. Ребята на службе передавали из рук в руки, а я взял и сберег.
– Что это?
Салли сощурилась, наморщила лоб, вчитываясь в мелкий шрифт.
– Дорогой, по-моему, ты тут чего-то не понял. Вряд ли все так уж просто.
