Филипп Доллингер
Ганзейский союз. Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода
Экспансия в Скандинавию
Деятельность купцов Любека и Готландского сообщества главным образом была направлена в сторону Руси. Но вскоре они обратили свои взоры и на Скандинавию. Волна немецкой миграции в XIII и XIV вв. была направлена главным образом в города полуострова. Размах «экспансии на Восток» и ее политические последствия не затмевают «экспансии на север», которая едва ли уступала первой по своему значению.
Почти сразу же после основания Любека город завязал торговые отношения со Швецией. После 1173 г. Генрих Лев заключил договор с Кнутом Эрикссоном, по которому шведы освобождались от таможенных сборов в Любеке. Начиная с того времени в Швецию начали переезжать немецкие иммигранты. Похоже, что там они весьма способствовали развитию городов. До их приезда города в Швеции только начинали развиваться; жители поселений, которые были довольно небольшими, формировали зачатки городских общин под властью королевского управляющего (galkare), которому помогали руководители административных районов. Немцы ввели повсюду городские советы по образцу тех, что существовали в их родных городах. Как и на востоке, они обычно селились группами, либо в уже существующем городе, либо по соседству с ним, вокруг прямоугольной рыночной площади, рядом с которой они строили свою церковь. В шведские города приезжали не только купцы, но и немецкие ремесленники. О степени их значимости свидетельствуют многочисленные немецкие заимствования в шведском языке; главным образом они связаны с обозначением тех или иных ремесел.
Сначала немцы мигрировали на юг Швеции, особенно в Кальмар, который стал по своей сути вполне немецким. Начиная с середины XIII в. они селились главным образом в Центральной Швеции. Призванные регентом, ярлом Биргером, немцы, судя по всему, играли важную роль в основании Стокгольма (около 1251 г.). Создание этого города преследовало двойную цель: политическую, чтобы укрепить новую династию Фолькунгов, и экономическую. Стокгольм призван был оживить торговлю в краю, пострадавшем после разрушения Сигтуны в 1187 г. Ярл Биргер и его преемники всячески старались привлечь в Швецию немецких купцов и ремесленников, чтобы новый город получил выгоды от их богатства, энергии и технических познаний. В шведских хрониках короля Магнуса обвиняют в избыточной благосклонности к иностранцам.
Возвышение Стокгольма и Центральной Швеции во второй половине XIII в. ускорилось благодаря открытию медных рудников в Фалуне. Похоже, что и там немаловажную роль сыграли немцы. В те края переселялись шахтеры из Гарца. Даже шведские историки согласны с тем, что по своему типу тамошние шахты напоминают шахты в Раммельсберге в окрестностях Гослара. В тот период немецкие названия появляются во всех городках шахтерской местности. Особенно следует выделить Вестерос, центр торговли медью. В тамошний городской совет входили шесть немцев и шесть шведов. Известно, что в XIV в. граждане Любека владели долями шведских рудников.
Хотя не похоже, чтобы немцы образовали большинство населения в каком-либо шведском городе, их влияние в ремесленных цехах и в торговле, а потом и в городских органах управления, в течение долгого времени было преобладающим. В 1345 г. король издал указ, согласно которому городские советы должны были состоять наполовину из шведов и наполовину из немцев. Данное правило даже в более поздние годы часто нарушалось в пользу немцев.
Большое количество немецких иммигрантов и их ведущая роль в коммерции представляли серьезную угрозу национальному развитию Швеции. Экономика страны могла попасть в слишком большую зависимость от Ганзы. Однако опасности удалось избежать. Во-первых, Швеции, в отличие от Норвегии, удавалось развивать сельское хозяйство, особенно животноводство. Населению страны не приходилось зависеть от импорта немецких зерновых. Во-вторых, главной причиной стало то, что шведский королевский дом с самого начала стремился ассимилировать иностранцев, а не предоставлять им привилегии в ущерб своим подданным. Уже в 1251 г. в договоре, заключенном ярлом Биргером, имелось условие: уроженцы Любека, которые обосновались и живут в Швеции, «обязаны подчиняться законам страны и должны отныне именоваться шведами». Данное мудрое предписание призвано было предотвратить образование немецких общин, привилегированных пусть и не по закону, но фактически, и поощрить слияние двух наций. В небольших городах внутри страны такое слияние завершилось в XIV в.; в более же крупных городах оно реализовалось лишь в конце XV в.
В Дании, особенно в Шлезвиге, что вполне естественно, немецкие иммигранты были еще многочисленнее, чем в Швеции. В Шлезвиге немцы подчас составляли большинство городского населения: на это указывает, в частности, городское право Тондерна (1243), основанное на Любекском праве и написанное на нижненемецком языке. Даже на островах, особенно в Копенгагене, среди купечества и ремесленников преобладали жители немецкого происхождения. И все же Дания не имела большого значения для ганзейских купцов, которые почти ничего там не покупали, кроме крупного рогатого скота.
Совершенно другим было положение в Скании благодаря промыслу сельди. По свидетельству Саксона Грамматика (конец XII в.), на западном берегу полуострова сельдь водилась в таком изобилии, что ее можно было ловить руками и она мешала судоходству. Рыбные промыслы там определенно были очень старинными. Но крупная торговля соленой рыбой началась лишь после того, как Любеке кие купцы стали возить туда соль из Люнебурга. О ранних этапах этого промысла почти ничего не известно, лишь то, что центром его была ярмарка в Сканере, на полуострове, носящем то же название; возможно, речь идет о самом начале XIII в. Вскоре к купцам из Любека присоединились другие из городов Саксонии и Вестфалии, а потом из портов, появившихся на побережье Балтийского моря, даже таких дальних, как Данциг и Рига. Некоторые из городов приобрели участки земли возле Сканера – по-датски они назывались ved, а по-немецки vitte. Там происходила засолка и заключались сделки во время ярмарки.
Ближе к середине XIII в. ярмарка в Скании стала международной, потому что ее начали посещать норвежцы, англичане и голландцы. В текстах их называют «кругосветными мореплавателями» (umlandsfarer), потому что их корабли шли в обход Ютландии. Хотя соленая рыба оставалась самым важным товаром, на ярмарке продавались также шерстяные и льняные ткани, соль, зерно, шкуры и пиво. Однако процветание Скании было недолгим. Вскоре немцы поняли, что сканская международная ярмарка составляет конкуренцию их собственной торговле между востоком и западом. К концу XIII в. им удалось добиться запрета на проход в Балтийское море для фламандских, фризских и английских кораблей, и в Скании остался только сельдяной рынок, который монополизировали ганзейцы.
В Норвегии первые упоминания о купцах из Любека относятся примерно к концу XII в. И здесь они шли по пятам скандинавских купцов и приехали в Берген, самый оживленный порт в стране, который давно налаживал торговые связи с Бременом. Представители Любека торговали рожью, мукой и солодом для сушеной трески, рыбьим жиром, маслом и кожами. Неизвестно, как начинались эти отношения, но письмо Хокона IV (1248), в котором он просит Любек о поставках зерна, чтобы избежать сильного голода, доказывает, что к середине XIII в. Западная Норвегия уже зависела от поставок продовольствия с севера Германии. Если же вспомнить, что в XII в. норвежцы успешно торговали со всеми странами, имевшими выход к Северному морю, невольно испытываешь удивление. Похоже, что с тех пор население страны существенно выросло, а норвежским фермерам не только не удавалось увеличить урожай, но и, из-за конкуренции со стороны зарубежного зерна, им пришлось переключаться на другие виды деятельности, чему король тщетно пытался помешать своим указом (1260). Более того, традиционные норвежские суда не были приспособлены для перевозки больших количеств рассыпных продуктов.
Любек не преминул воспользоваться таким благоприятным положением. Любек и другие вендские города получили важные привилегии. Им разрешалось торговать как оптом, так и в розницу. Купцы освобождались от государственных пошлин. По закону им предоставлялась охрана. Доминирование немцев вскоре стало настолько заметным, что короли пытались избавиться от него, но проба сил (1284) привела лишь к консолидации ганзейского превосходства в Норвегии.
Торговая экспансия на Запад
Начиная с XIII в. немецкая торговля начала проникать за пределы Северного моря, в Англию и Нидерланды, хотя, в отличие от восточных и северных регионов, еще не принимала формы обширной иммиграции и колонизации. Она сохраняла строго коммерческий характер по мере того, как группы купцов устанавливали все более тесные отношения с английскими портами и с Брюгге.
Как мы видели, Кёльн и Бремен уже давно торговали с Англией. Новым в XIII в. стало появление в Северном море, в стремительно растущих количествах, купцов с востока Германии – позже их стали называть «истерлингами» или «остерлингами». Главным образом, они прибывали из Любека, но были также купцы из Висбю, из таких прибалтийских портов, как Росток, Штральзунд, Эльбинг и Рига, а также из удаленных от моря саксонских городов. Они еще не добирались до Англии напрямую с Балтики. Путешествие вокруг Ютландии казалось слишком долгим и опасным, поэтому они добирались из Любека в Гамбург по перешейку, а дальше отплывали в Англию или Фландрию. Регулярные морские рейсы из Балтийского в Северное море появились лишь во второй половине XIII в. Немецкие купцы брали пример с английских и фламандских кораблей, которые посещали ярмарки в Скании.
После приобретения своих первых привилегий в Лондоне в 1157 г. кёльнские купцы значительно расширили сферу деятельности в Англии. Они воспользовались политическим союзом между династиями Вельфов и Плантагенетов. В 1175 г. они получили право свободной торговли по всему королевству, и Ричард Львиное Сердце, в благодарность за три корабля, которые немцы оснастили для его Крестового похода, освободил их лондонское подворье от всех налогов. Судя по всему, в начале XIII в. жители Любека и купцы из других городов с востока Германии начали регулярно посещать английские порты. Сначала их корабли заходили в Ярмут, Линн, Гуль и Бостон, а затем в Лондон; возможно, там они тоже шли по стопам готландцев.
Вполне естественно, кёльнские купцы не обрадовались притоку новичков; они смотрели на «истерлингов» как на незваных гостей. Их неприязнь была столь очевидна, что Фридрих II счел нужным вмешаться. В грамоте, которую он даровал Любеку в 1226 г., он призывал кёльнцев прекратить преследовать граждан города Любека, которым он предоставил равные привилегии с кёльнскими купцами. Уступки не имели большой практической ценности, но английские короли не могли не относиться доброжелательно к иноземцам, которые привозили в страну восточные товары: воск и меха. В 1237 г. Генрих III подтвердил привилегии купцов Готландского сообщества и освободил от таможенных сборов все товары, которые они покупали или продавали в его владениях. Тридцать лет спустя, поскольку дела «истерлингов» шли в гору, король наделил их равными правами с кёльнскими купцами. В 1266 г. купцам из Гамбурга, а на следующий год – из Любека предоставили право образовать свою Ганзу по примеру кёльнских купцов. Именно в этих двух документах впервые встречается слово «ганза», применяемое по отношению к группам купцов с севера Германии.
Долгое время предоставленных привилегий оказывалось недостаточно для того, чтобы положить конец распре между Кёльном и Любеком. Конечно, непросто было добиться согласия между интересами давней рейнской торговой оси и новой оси Восток – Запад, поистине ганзейским торговым путем. Однако вскоре все они признали, что существование трех конкурирующих сообществ пагубно отражается на них. Особенно остро недостатки ощущали вестфальцы, которые занимались как торговлей по Рейну, так и с Востоком. Поэтому они взяли на себя роль посредников. В 1281 г. им удалось наконец достичь примирения. С тех пор в Лондоне официально существовала одна «немецкая Ганза», управляемая старшиной, которого выбирали сами купцы, а на должности утверждал город. Важно, что в тот решающий год старшиной и тремя его преемниками становились уроженцы Дортмунда. В том же году мэр Лондона предоставил им привилегии. Известно, какие обязательства накладывались на немцев: они платили ежегодную ренту в размере 40 шиллингов за свое место собраний, а также участвовали в охране и ремонте одних городских ворот, Бишопсгейт.
По сути, три конкурирующие группы немецких купцов образовали федерацию. Истинное слияние произошло лишь в XV в. Кёльнские купцы вместе с купцами Динана сохраняли исключительный контроль над ратушей, и после 1324 г. они больше не принимали к себе купцов из других немецких городов. Тем приходилось строить собственные здания на «Стальном дворе». Тем не менее можно сказать, что в 1281 г. в Лондоне учредили ганзейскую контору.
Лишь сравнительно поздно, в первые годы XIII в., первые немецкие купцы из Кёльна появились во Фландрии. Удивительно, учитывая короткое расстояние от Рейнской области. Кроме того, Брюгге всегда занимал уникальное место в истории Ганзы. Очевидно, такая аномалия объясняется конкуренцией со стороны фламандских купцов. Они по-прежнему активно вели дела не только в Кёльне, но и в Бремене, и в Гамбурге, и в Саксонии, и даже в городах Прибалтики.
Однако во второй четверти XIII в. количество немецких купцов, которые регулярно посещали Брюгге и другие порты на Звейне, значительно возросло. Купцы из Кёльна и Вестфалии, скорее всего, добирались туда по суше, а большинство купцов из Бремена, Гамбурга и Любека приплывали морем. В противовес тому, что случилось в Лондоне, между купцами из Кёльна и Любека во Фландрии не возникало никаких конфликтов. У первых не было давних привилегий, которые они могли бы отстаивать; в городах Фландрии они главным образом торговали в розницу своими винами. А для покупки сукна с целью его последующей перепродажи в Англии больше подходили другие города Фландрии и Брабанта.
Растущее значение немецкой колонии во Фландрии доказывается любопытным проектом, одобренным Маргаритой, графиней Фландрии, в 1252 г.: основание привилегированного купеческого квартала возле Дамме, в котором должны были вместе проживать немецкие купцы. Этот «Новый Дамме» стал фламандским аналогом лондонского «Стального двора» и новгородского «Петрова подворья». Однако замысел осуществить не удалось, может быть, из-за чрезмерных требований, которые выдвигали немцы, и отсутствия особого желания со стороны граждан Брюгге. Скорее всего, их возмущало появление в городе группы привилегированных иностранцев. Может быть, и немцы, разбросанные по разным портам на Звейне, поняли, что в рассеянии есть свои преимущества. Какой бы ни была причина, в результате в Брюгге появилась лишь одна из четырех крупных ганзейских контор. Кроме того, в Брюгге немцы не уединялись в отдельном квартале, а жили среди местного населения. Такое решение не могло не привести к важным последствиям не только для торговли, но и для культурных контактов.
В 1252 и 1253 гг. графиня Фландрская наделила немецких купцов рядом привилегий. Одна из них предоставлялась исключительно «подданным Священной Римской империи, которые регулярно посещали Готланд». Они получали право на защиту по закону, а также на сокращение таможенных пошлин, выплачиваемых в Брюгге и Дамме, что было изложено весьма подробно. В последнем городе у них имелась собственная весовая. Эти привилегии, которые позже были расширены, заложили основу процветания ганзейской торговли во Фландрии.
В последующие годы ганзейская торговля росла, хотя точно определить степень ее роста невозможно. Расширение ганзейской торговли шло одновременно с возвышением Брюгге, который стремительно превращался в центральный рынок западного мира, где можно было встретить купцов из всех стран. Англичане, шотландцы и ирландцы привозили шерсть, необходимую для текстильной промышленности; голландцы и фризы приводили крупный рогатый скот; купцы из Л а-Рошели и Байонны привозили свое вино. В Брюгге приезжали все обитатели Пиренейского полуострова: баски, наваррцы, кастильцы и португальцы. Они привозили шерсть и средиземноморские фрукты. Поскольку значение Шампанских ярмарок сокращалось, в Брюгге приезжали итальянцы. Там образовалась целая итальянская колония, и город вскоре стал главным финансовым центром Северной Европы. С конца XIII в. генуэзские, а позже венецианские галеры везли грузы специй напрямую в Звейн.
Привлеченные почти безграничными коммерческими возможностями, предлагаемыми Брюгге, туда приезжали и немцы, которых становилось все больше. Уроженцы Бремена везли свое пиво, которое в те времена пользовалось большим спросом. Самыми многочисленными были купцы из Любека и Гамбурга; в их честь даже получили свои названия две улицы в городе (1282, 1306). Наделяя привилегиями немецких купцов во Фландрии, Филипп Красивый особо выделил представителей вендских городов, Эльбинга, Готланда и Риги: эти «истерлинги» привозили в Брюгге меха, воск, поташ и зерновые. Среди городов Саксонии самую большую активность проявлял Брауншвейг, что подтверждает тот факт, что несколько старшин брюггской конторы были уроженцами этого города. Из вестфальских городов самую важную роль, несомненно, играл Дортмунд, пока Кёльн оставался в стороне. Все эти купцы прибывали в Брюгге главным образом для того, чтобы купить фламандское сукно, широкий ассортимент которого удовлетворял любую клиентуру.
Хотя центром их притяжения оставался Брюгге, немецкие купцы часто посещали и другие фламандские города и особенно ярмарки, главным образом в Тору и Ипре. Сохранились переводные векселя за 1272–1286 гг., в которых немцы выступают кредиторами: 16 из Любека, 9 из Кёльна, по 2 из Гамбурга, Брауншвейга и Дортмунда. Наконец, ганзейцев можно было встретить и на Шампанских ярмарках, где во второй половине XIII в. упоминаются главным образом купцы из Кёльна, а также из Вестфалии и один купец из Магдебурга. Но и здесь Любек выходит на первый план: согласно указу Филиппа Красивого (1294), его граждане имели право возвращаться любым путем, каким они пожелают, если они везли немецкие товары, однако если они приобрели товары во Фландрии, то обязаны были возвращаться только через Бапом. Сохранилась одна запись, связанная с гражданином Любека, который обосновался в Труа и выступал от имени своего родного города.
Упадок Готландского сообщества
Таким образом, немногим более чем за сто лет ганзейская торговля в северных морях распространилась с поразительной быстротой. Немцы вытесняли конкурентов везде, не только на Балтике, но и на Северном море. Они даже не давали готландцам ходить через датские проливы на запад, а фризам, фламандцам и англичанам – на восток. Немецкие купцы забрали в свои руки торговлю между Норвегией и Англией. Во всех приморских странах они приобретали важные привилегии, которые придавали новый стимул их коммерческой деятельности.
Движущей силой для такой экспансии стало Готландское сообщество. Однако в середине XIII в. эта организация пришла в упадок. На первый взгляд, парадоксальное событие на деле было вполне закономерным. Простому братству странствующих купцов не под силу были задачи, которые становились все сложнее по мере расширения деятельности. Вдобавок основным источником власти и силы Готландского сообщества стала поддержка городов, особенно Любека, откуда большинство купцов начинали свои странствия, и Висбю, главного центра торговли. По мере роста городов, которые выстраивали отношения друг с другом и наращивали политическое влияние, они все чаще с неодобрением смотрели на сообщество, претендовавшее на автономию. Принимаемые этим сообществом решения способны были вовлечь города в дорогостоящие и опасные предприятия.
Вот почему Готландскому сообществу суждено было исчезнуть. Начиная со второй половины XIII в. оно, по сути, прекратило свое существование. Свидетельством тому является соглашение, заключенное в 1280 г. между Любеком и Висбю; позже к соглашению присоединилась Рига. Три города договаривались объединить усилия и ресурсы для защиты против всех нападок и убытков, которые несли немецкие купцы, торговавшие на территории от Зунда до Новгорода. Ранее такими делами занималось Готландское сообщество, но оно в документе даже не упоминается.
Можно было ожидать, что место прежнего сообщества займет новая организация для защиты купцов в форме ассоциации заинтересованных городов. Но в то время, когда только начинали складываться первые региональные городские союзы, создание столь широкой организации было бы преждевременным. Зато Любек и Висбю как будто идеально подходили для совместного решения задач. Но поскольку каждый из городов стремился продемонстрировать свою власть, между ними разгорелся конфликт. Борьба была краткой, так как могущество и сфера влияния Любека придавали ему неоспоримое превосходство. В 1293 г. на соборе вендских городов приняли решение перенести из Висбю в Любек апелляционный суд для новгородской конторы. Все заинтересованные города должны были вынести свой вердикт. Почти все без исключения города от Рейнской области до Пруссии согласились с подобным решением. Только Рига, Оснабрюк и, может быть, еще один или два вестфальских города, которые ревниво отнеслись к превосходству Любека, встали на сторону Висбю. Преобладание Любека было бесспорным: как написали в то время представители двух городов[4] на Зёйдерзе, Любек был признан главой купеческих городов Северной Германии.
Однако теоретически Готландское сообщество еще существовало. Похоже, Любек боялся, что Висбю воспользуется этим в попытке укрепить собственное влияние. Поэтому на соборе вендских городов 1298 г. Любек внес предложение лишить Готландское сообщество печати, которой могут воспользоваться, дабы скреплять нежелательные для многих городов документы. Таким образом, спустя долгое время после того, как Готландское сообщество перестало функционировать фактически, подошло к концу и его юридическое существование.
Тем не менее оно сыграло немаловажную роль, объединив купцов из многих немецких городов от Кёльна до Риги, как портовых, так и удаленных от моря. Сообщество координировало их действия и добивалось для них льгот и привилегий в зарубежных странах. Хотя Готландское сообщество прекратило свое существование, общий интерес, ставший причиной его возникновения, никуда не делся. Но лишь в середине XIV в. эта первая форма ганзейской организации сменилась другой, Ганзой городов.