Фонд А.
Агитбригада. Книга 3
Здесь было сыро. Пахло гнилой тиной и выгребными ямами. Неприятная прогулка, в общем. Вот не мог он где-нибудь в парке, на клумбе среди незабудок и лютиков поселиться! Ну, почему таких вот призраков всегда тянет в вонючку?!
Искомый призрак, по словам Ирины, обитал в большом, ныне заброшенном ангаре, который аж покосился от старости. Раньше в нём зимовали рыбацкие лодки, потом там устроили склад для овощей. А потом и вовсе забросили. Кстати, овощи не все оттуда убрали и сейчас давно перегнившие остатки ровным слоем покрывали весь пол, который из-за этого аж пружинил при ходьбе.
Ну и где этот призрак?
Я обошел весь ангар, но что-то никаких следов не увидел.
– Эй, призрак, а ну, давай выходи! – теряя терпение, крикнул я в пустое полутёмное пространство.
В ответ – тишина.
Неужели обманула Ирина? Интересно, зачем ей это? Я же не напрашивался. Сама меня выпросила у Гудкова и уговорила заняться этом делом. Да и награда была такая, что я не смог устоять.
Да нет, просто он прячется.
– Леопольд, подлый трус, выходи! – дурашливо протянул я.
Сбоку раздался отчётливый шорох.
Я резко обернулся на звук. И в этот момент почувствовал мощный удар по голове сзади. И всё, дальше – темнота.
Глава 5
В себя приходил тяжко. Сквозь плотно-тягучую боль пытался продраться наружу, но не получалось что-то никак. Такое впечатление, словно меня сунули в густой кисель из обжигающей боли.
Что ж так плохо-то, а?
Наконец, собравшись, мощным усилием воли я таки вынырнул из бессознательного клея и с трудом разлепил глаза. Болело всё: каждый сантиметр головы, каждая молекула головного мозга.
Невольно я застонал.
– Очнулся! – ударил по ушам знакомый голос. Да так громко, что я поморщился.
– Моня, – прохрипел я, – не ори…
– Генка, – свистящим шепотом завопил Моня и вдруг сообщил мне, – ты живой!
По поводу последнего я был не совсем уверен, но разубеждать одноглазого не стал.
Когда взгляд сфокусировался, я обнаружил себя лежащим на грязном вонючем полу ангара, а вокруг меня собралась вся моя нечисть: Енох, Моня и Мими. Но если Енох и Мими хранили молчание: Енох озабоченное, а Мими, как обычно, отстранённо-равнодушное, то Моня метался, словно бешенная пчела, которая сдуру обожралась перебродившего мёда.
– Генка, – сказал Енох и вид у него был крайне серьёзный, – ты же чуть не погиб.
– Ыыыы, – простонал я.
– Если бы не Мими… – продолжил он, – ты бы точно умер.
– Мими? – удивился я и перевёл взгляд на Марусю.
Та не обратила на меня ровно никакого внимания и продолжала заниматься куклой.
– А причём здесь она?
– Мими тебя нашла и спугнула тех, кто на тебя напал, – пояснил Енох.
– А как она тут оказалась? – не понял я. – Я же отправил её домой.
Я перевёл взгляд на Мими, но та сделала вид, что кроме куклы её больше ничего не интересует.
– Мими, – ты почему ослушалась? – из-за слабости у меня не получилось придать голосу строгости, возможно поэтому Мими меня проигнорировала.
И тут мне в голову пришла ещё одна мысль:
– Ладно, предположим Мими выследила меня, пришла и спугнула нападающих. А вы-то как здесь оказались?
Енох смущенно потупился, а Моня вообще сделал вид, что внимательно наблюдает, как Мими играется с куклой.
– Бунт? – тихо спросил я.
– Пойми, Генка, – печально сказал Енох, – мы же от тебя зависим, мы повязаны. И если бы они тебя убили, то непонятно, что с нами было бы. Ну, кроме Мими, наверное. Поэтому мы не можем рисковать тобой.
Вот, значит, как. У меня появилась охрана. Или таки тюремщики?
Но разбираться с моральной дилеммой лёжа на грязном полу и вдыхая миазмы тухлых испарений, мне совершенно не улыбалось, поэтому я попытался встать. Голова сразу же отозвалась вспышкой дикой боли. Поневоле я застонал.
– Попробуй через правый бок, потихонечку, – посоветовал мне наблюдавший Енох, – индийские йоги так делают.
Я внимательно посмотрел на него, но он сделал вид, словно это самые обычные знания любого призрака.
– Мими, – сказал я, – кто на меня напал? Ты видела?
Мими сперва пожала плечами, затем кивнула и сказала:
– Ы!
– Понятно, – вздохнул я.
– Это были люди, – вдруг сказал Моня.
– Откуда ты знаешь? – вскинулся я.
– Следы, – Моня указал на отпечатки обуви. – Взрослые. Мужчины. Двое.
– Ты прям как Шерлок Холмс и Собака Баскервилей в одном флаконе, – язвительно прокомментировал Енох.
– Почему это?! – взвился Моня.
– Умничаешь, когда не просят, и бесишь так, что пристрелить хочется, – он обидно заржал.
Моня надулся.
– Ладно, – я с трудом встал на ноги и попытался отряхнуть грязь с брюк. – Надо отсюда уходить.
– Сумку не забудь! – кивнул Енох на мой рюкзачок, который я сшил самолично из всякого ненужного Кларе хлама. Он был небольшой, но зато его было удобно таскать на плечах.
– Угу, – сказал я и поплёлся к раскуроченному рюкзаку.
Мда. Досталось ему знатно.
Я поднял рюкзак и, постанывая от боли в голове, натянул лямки. Заодно прохлопал себя по карманам и застонал уже громко.
– Что?! Что случилось?! – наседкой закудахтал Енох.
– Нож! – выдохнул я, – в смысле заточка, что дал отшельник. Нож пропал!
– Кто тебя так? – ко мне заявилась с очередными претензиями (или хотелками Клара), но, увидев, в каком я состоянии, передумала добивать меня.
– Не знаю, – страдальчески прошептал я.
– Держи! – Клара протянула мне узел со льдом, – прикладывай давай.
– Так холодно же. И жжется! – попытался воззвать я к материнскому инстинкту Клары.
Увы, но не вышло.
– Давай прикладывай побыстрее! – фыркнула Клара, – некогда мне на тебя тут любоваться! Ты хоть в курсе, что Ирина вытащила Виктора на свидание?!
– Какой кошмар, – я постарался вложить хоть немного эмоций, чтобы уж совсем равнодушно не получилось, но, когда говорил, потревожил разбитую губу и получилось достаточно убедительно.
Во всяком случае Клара прониклась и ещё минут пять обличала мелкую хищницу Ирину, которая разевает роток на чужую собственность (под чужой собственностью, очевидно подразумевался Зубатов. Интересно, а он сам-то хоть знает об этом?).
Когда она ушла на разборку, Енох сказал:
– Я думаю, что Ирина тебя туда специально послала. Никакого призрака там нету.
– Чтобы отобрать нож?
– Думаю, да, – кивнул он.
Из воздуха материализовался Моня.
– Ну что? – опередил меня Енох.
– Следы при выходе из ангара теряются, – вздохнул Моня.
– В смысле теряются? – всплеснул призрачными руками-костяшками Енох.
– В прямом! – ответил одноглазый, – такое впечатление, что они шли, шли, а потом исчезли или полетели по воздуху.
– Этого не может быть! – воскликнули мы с Енохом одновременно.
– Сами идите посмотрите! – возмущенно огрызнулся Моня.
– Надо догнать Клару, – я с трудом, но я таки слез с кровати.
– Ты куда! Лежи! – воскликнул Енох.
– Надо срочно поговорить с этой Ириной, – сказал я, – она сейчас с Виктором. Клара пошла туда. Значит, она знает, где они. Я не хочу ждать до завтра.
– И что ты ей предъявишь? – насмешливо поддел меня Енох.
– Что она отправила меня на такое и подставила.
– А она скажет, что вообще не в курсе всего этого, – поддержал Моня Еноха.
– Но призрака там не было!
– Откуда ты знаешь? – покачал голым черепом Енох.
– Раз ни я, ни вы не видели – значит нету и не было его там.
– А, может, он сперва прятался, а потом эти парни, что напали на тебя, упокоили его твоим ножом?
Я завис. Такое развитие событий я даже не рассматривал.
– Что мне делать? – глухо спросил я.
– Лежать и выздоравливать, – ответил Енох.
– Но…
– Мы сами!
С этими словами Енох и Мими вышли из комнаты. Возле меня остался сторожить Моня.
– Моня, – сказал я слабым голосом, – идём искать Клару.
– Лежи! – непреклонным тоном велел он.
– Да что это такое! Только нянек мне не хватало! – окончательно вышел из себя я, откинул одеяла и вскочил с кровати.
Обулся и вышел в коридор.
– Генка! – Моня возмущённо парил сзади. – Вернись в постель! Тебе надо отлежаться!
Он ещё что-то бубнил, да так громко, что я из-за него чуть не спалился перед Гришкой.
– Генка! – позвал он меня, – что с тобой?
– А что?
– Я тебя уже второй раз зову, а ты не слышишь? Что случилось?
– А! да это я не выспался, – состряпал реальную отмазку я.
– Ха! Это я не выспался. А вот что делал ночью ты? – хохотнул Гришка. Он был в прекрасном и даже приподнятом настроении.
– А! Да ты же не знаешь! – вспомнил я, что он не ночевал дома.
– Ты о чём?
– Да у нас тут сперва всю ночь чёрте что творилось, затем Макар всех собрал и полночи ругался.
– Что творилось? Почему ругался? – живо заинтересовался Гришка. Сплетни, интриги и всякие жаренные новости он люто любил.
– Да кто-то подбросил Кларе дохлую рыбу в кровать… – начал я, но тут открылась дверь из квартиры Гудкова, и он едко сказал:
– Спасибо, Капустин. Дальше не продолжай, мы сами с Карауловым разберёмся, – и бросил Гришке, – а ты зайди!
Гришка вздохнул и поплёлся «на ковёр к шефу», а я вышел из здания на улицу.
А там было хорошо. Приятный вечер, такой тихий и прозрачный, как шелк, такой не часто бывает. В воздухе остро пахло какими-то приятными ночными цветами и гороховым супом из чьего-то окна.
Моня следовал за мной как собачка.
– Куда Клара пошла? – спросил я.
– А я откуда знаю, – закрысился Моня, – тебе надо, ты и ищи. А не можешь найти – иди обратно и ложись в кровать. Тебе лечиться надо. Там, может, и переломы есть. А ты ходишь тут.
– Не дождёшься, – усмехнулся я и прикинул, что злачные места в Хряпове концентрировались на главной улице. Если они и пошли, то туда.
– Думаю, Ирина его в ресторан поволокла, – предположил я, – можно обойти все рестораны. Их тут, если не путаю, три или четыре.
– Три, – вздохнул Моня и прибавил, – вот ты упрямый, Генка.
– Я должен найти свой нож, отомстить тем, кто чуть не убил меня и поговорить с Ириной.
Я сделал пару шагов по направлению к улице с ресторанами, но сразу же остановился.
Неожиданно мне в голову пришла другая мысль.
– Ты чего это? – подозрительно спросил Моня.
– Сначала я должен поговорит с тем дедком. Который призрак!
Я круто развернулся и отправился на улицу, где в прошлый раз встретил развесёлого дедка, который так боялся Ирины и видел самоубийцу со знаком на лбу.
Дедка я обнаружил на том же месте. Он пытался прыгнуть в фонтан, но так, чтобы при этом были брызги. Прыгал он хорошо. А вот с брызгами у него никак не получалось. Но дедок оказался упорным и не сдавался.
– Привет, труженикам призрачного фронта! – поздоровался с ним я.
– Сам привет! – буркнул дедок, продолжая свои прыжки.
– Мы в прошлый раз не договорили, – сказал я, – так что там по поводу знака на лбу у повешенного?
– Не интересует! – фыркнул дедок и прыгнул так сильно, что буквально перемахнул через фонтан.
– Чего это вдруг? – удивился я. – Договор, есть договор.
– Ты не только неудачник, но ещё и врун, – заявил дедок.
– Ты давай полегче! – вызверился на него Моня. – Думай кому ты и что говоришь! А то Генка сейчас прямо тебя упокоит! Да так, что попадёшь куда не надо!
– Потому и врун! – настойчиво повторил дедок, – и ты тоже врун!
– А я почему? – удивился Моня.
– Сам же знаешь, что нету больше у него ножа, – насмешливо хмыкнул дедок, – так что и интересу болтать со всяким сбродом больше у нас тоже нету.
– Ты гля, какой борзый! – всплеснул руками одноглазый.
– А вот и не правда, – спокойно сказал я, сдерживая ярость, – ножа у меня действительно нету, но упокоить я могу. Я слова специальные знаю. Ведь у меня и нож-то появился недавно. А до этого я же как-то упокаивал…
– Врёшь! – не поверил дедок.
– Ну проверить ты не сможешь, пока мы не побеседуем, – ответил я. – Так что давай решай, будешь рассказывать или нет, а то я прошлую ночь не спал, и вторую я тоже тратить на болтовню не хочу. Лучше пойду спать.
– И то правда! – обрадовался Моня, – пошли спать лучше.
– Погоди! – всполошился дедок, – поклянись, что ты можешь упокоить.
– Да зачем мне это? – решил взять на понт призрачного старичка я. – Ты всё равно ничего не знаешь.
– Э-э-э! – захихикал дедок, – а ты хитрый. Я кое-что знаю. Но пока не поклянешься, мне нет смысла тебе ничего рассказывать.
– Тогда спокойной ночи! – сказал я и зло сплюнув, пошел обратно.
Да, я что-то до того устал и вымотался, что бегать по ночному городу и играть в догонялки с дедком, с Ириной, с неизвестными похитителями ножа, с Кларой и со всеми остальными совершенно не хотелось. Пойду лучше высплюсь, а потом всё остальное.
Что-то на меня такое безразличие нашло, что я, недослушав, что там лепетал дедок, развернулся и пошел обратно.
Но стоило только войти в свою комнату, как появился дедок.
– А ну пшёл вон! – налетел на него Моня, но дедок только отмахнулся:
– Не мельтеши! Ты мне всё равно ничего не сделаешь. Как и я тебе. Так что давай не мешать друг другу. Быстрее поговорим – быстрее всё выясним и разойдёмся.
– Ну давай, говори, – буркнул я, раздеваясь, – только кратко. Спать хочу. Или приходи завтра.
– Так спрашивай, – развёл руками дедок.
– Хорошо, – кивнул я и задал первый вопрос, – так что там с тем висельником не так было.
– Да понимаешь ли, тут такое дело. Был у нас в Хряпове истопник Тарелкин. Хороший, кстати, истопник. Член в Партию. Активист. И тут вдруг в один прекрасный день, как говорится, нежданно и нагадано пришел домой после профсоюзного собрания и повесился.
– Так, может, его на собрании пропесочили? – предположил я, – Ему стыдно стало, вот и повесился.
– Там на собрании обсуждали революционные протесты против Кармоны.
– Что за карманы? – влез некстати Моня.
– Не карманы, а Кармоны, – покачал головой дедок, – темнота ты бескультурная. А ещё одноглазый. Кармона – это военный диктатор в Португалии. Генерал, между прочим.
– Давай ближе к теме, – поморщился я и сделал замечание Моне, – Моня, ещё раз влезешь не по делу – будешь сидеть в кукле.
– У тебя нет куклы, – хмыкнул Моня.
– Зато кукла есть у Мими, – теперь уже хмыкнул я, – и она тебя качать постоянно будет.
– Молчу! – сразу стал шелковым Моня, и действительно замолчал.
– Умеешь! – с уважением похвалил меня дедок. – Эк выдрессировал ты их. Как шелковые!
Моня вскинулся едко ответить, но, наткнувшись на мой предупредительный взгляд, надулся и замолчал.
– Продолжим, – подбодрил дедка я, – так что там не так с Тарелкиным?
– Ну он весь день нормальный был, весёлый даже, – начал перечислять дедок, – ничего, как говорится, не предвещало…
– Так, может, его девушка бросила.
– Тоже мимо! У него была девушка, Лёля. Красивая. Они даже заявление в ЗАГС подали.
– Может, поругались?
– Тоже нет. Лёля очень его любила и очень хотела замуж, – опроверг моё предположение дедок.
– И, кроме того, на лбу у него выцарапан такой знак.
– А он не мог сам себе выцарапать и потом повеситься? – задумался я.
– Доктор сказал, что выцарапано было уже после того, как он умер.
– Мда, дела, – покачал головой я, – а не нашли, кто это сделал?
– Нет. Да и кто там искать будет?!
– Понятно, – кивнул я, хоть и было ни черта не понятно, – а с Ириной этой что у вас не так?
– Гнилушка она, – сказал дедок и при этом воровато оглянулся, не слышит ли кто.
– Что такое гнилушка? – спросил я.
– Бесиха она, – почти неслышно сказал дедок и торопливо добавил, – так что, упокоишь теперь?
– Ещё пару вопросов, – не стал уступать я.
– Ну давай, – вздохнул дедок.
– Кто на меня напал в ангаре.
– Это из шайки Рыжего, – сказал дедок, – они обычно ошиваются на рынке.
– Кто их послал? И зачем?
Ну ясно кто! – округлял глаза дедок, – Рыжий. А зачем – не знаю. Сам у него спроси.
– Это Ирина меня сдала?
– Не знаю, – развёл руками дедок, – может, и она. Кстати, она когда-то была полюбовницей Рыжего. А потом он её прогнал. У него молодая маруха появилась.
– Хм, странно, – задумался я.
– Всё! Я больше ничего не знаю! Упокаивай! Ты обещал!
Ничего не оставалось, как прочитать слова заклинания, и, через миг, вредноватый дедок исчез, развеялся.
– Всё, можешь отмереть, – разрешил я надутому Моне. – Я ложусь спать, а ты следи. Чуть что – буди меня.
– Хорошо, – буркнул Моня, – а всё-таки старый хрыч тебя надул.
– Почему это?
– Мне кажется, что он здесь всё знал. Просто не хотел рассказывать.
– Ну пусть это будет уже на его совести, – зевнул я и продолжил раздеваться. – Завтра трудный день. Так что хоть высплюсь.
– Интересно, Клара с Ириной подрались? – поддел меня Моня из вредности.
Но в теле пацана был взрослый человек, так что на меня глупые подколки не подействовали:
– Хорошо бы Ирина Кларе накостыляла, – вздохнул я, почти проваливаясь в сон, – меньше будет бегать за Зубатовым и фантазии свои пытаться воплотить в жизнь.
– Эх, не жалеешь ты девушек, Генка… – хихикнул Моня, но я его уже не слышал. Провалился в царство Морфея.
Но долго поспать мне не дали. Не суждено, видимо, было мне и сегодня ночью поспать. Скрипнула дверь и сон ушел из моих глаз. Я скосил взгляд – в квартиру вошла Мими.
Причём скрипнула запертая на засов дверь! Я поднял голову от подушки и невольно охнул: платье на ней было порвано, волосы распатланы.
И неизменной куклы тоже не было.
Глава 6
– Ипическая сила! – потрясённо выпалил Моня, рассматривая одним глазом открывшуюся картину.
А обалдеть от чего было: в отдельном кабинете провинциального ресторана, который и рестораном называть можно было лишь с большой натяжкой, прямо на полу лежали три трупа: Ирины, Зубатова и незнакомого мне официанта. Горло Ирины было перерезано, точнее создавалось такое впечатление, что оттуда зверски вырвали большой кусок вместе с гортанью. Официант выглядел чуть получше – ему просто проломили голову бутылкой шампанского и сейчас под ним натекла огромная лужа крови пополам с комочками мозговой субстанции (никогда бы не подумал, что у официантов может быть столько мозгов). А вот Зубатов, как ни странно, был абсолютно цел, как огурчик. И лишь отсутствие дыхания и сердцебиения, что подтвердил случайно затесавшийся на гулянку в общем зале фельдшер, указывали, что его с нами больше нет.
– С ума сойти! – в очередной раз растерянно повторил Моня.
Я ответить ему не мог. Иначе это странно было бы воспринято окружающими. В кабинет набилось народу столько, что яблоку негде было упасть, от служащих заведения до посетителей, и даже репортёр один затесался. Поэтому Моня мог причитать сколько угодно, я вынужден был молчать, ведь деваться мне было некуда.
– Р-рас-ступись! Дайте пр-ройти! Дор-рогу! – раздался зычный начальственный рык, но небольшая толпа, и так опьянённая свежей кровью и любопытством, сомкнулась ещё плотнее.
– Дор-рогу! – требовательно гаркнуло ещё несколько казённых глоток.
Понемногу начальство пробивало себе путь сквозь стадо зевак. Голос раздавался всё ближе, мысли мои заметались в поисках выхода, но из-за такой толпы уйти незаметно теперь стало невозможно. Ну и чёрт с ним. Буду смотреть чем всё закончится.
– Генка, уходи, они же могут к тебе прицепиться, – подкинул дровишек в пожар моего беспокойства Моня.
Я в какой раз пожалел, что не умею воздействовать на призраков физически – так хотелось его чем-нибудь треснуть.
– Енох, – хрипло прошептал я (скорее просипел).
Ответа не последовало.
– Енох! – чуть громче, чем следовало, рыкнул я.
– Что? – повернулся ко мне репортёр, но я пожал плечами, кивнул на официанта и доверительно сказал, – какой ужас!
– Мда-с, кошмар, – охотно подтвердил писака и вдруг спросил, – а вы что, знакомы с убитыми?
– Да кто ж их не знает, – пожал плечами я, – вон тот прибыл из соседней губернии с Агитбригадой, давали недавно генеральную репетицию…
– Ага, я тоже посетил, – кивнул писака. – Там ещё в конце телега с трупами приехала…
– Женщина работала в клубе, её в Хляпове все знают. А официант… Думаю, что завсегдатаи сего почтенного заведения его знают лучше меня.
– Мда-с, – поскрёб кудрявую голову акула пера, – а вы чем занимаетесь?
– А я – воспитанник трудовой школы, – честно ответил я.
– А что воспитанник трудовой школы забыл в ресторане? – попытался поддеть меня журналюга.
– Увольнительная у меня сегодня, – доверительно сказал я, – и вот, пользуясь возможностью, желал мамзельку склеить, чтоб приличная была…
– Понятно-с, – кивнул журналюга и потерял ко мне всякий интерес, сосредоточившись на том, что таки протиснулись начальственные личности и принялись выяснять, что здесь произошло.
– Енох пропал, – растерянно сказал Моня, появившись прямо у меня перед лицом.
Я изогнул бровь в вопросительном жесте. Задавать вопросы и опять попасться на прицел журналиста было чревато.
– Что? – затупил Моня.
Я изогнул вторую бровь.
– Что такое? – продолжал изображать дятла Моня.
Ну вот как ему объяснить, если говорить я не могу, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания?
Я ещё раз бросил взгляд на трупы. У всех на лицах застыло одинаковое выражение – крайнего удивления. Это меня зацепило: ведь если Зубатова непонятно как убили, то теоретически он мог в этот момент удивиться. Даже в ситуации с официантом я ещё кое-как допустить могу. Но вот Ирина. Никогда не поверю, что она удивлялась в том момент, когда ей вырывали гортань. Боль, ужас, ярость, всё что угодно, но только не удивление.
Вот это-то и было самым странным.
И не логичным.
Ещё такие моменты меня цепанули тоже: куда девался Енох? Что случилось с Мими? Кто отобрал у неё куклу. Которую она почти никогда не выпускала из рук? Где Клара? Причастна ли к этому Клара?
– Дайте пройти! – опять раздались голоса. Смутно знакомые голоса.
Я вздрогнул. Вот и Гудков пожаловал. Ну так-то это логично. Виктор Зубатов из Агитбригады, которую возглавляет Макар. Так что, конечно же, ему сообщили в первую очередь.
– А ты здесь что делаешь? – зацепился за меня взглядом Гудков.
– Все побежали, и я побежал, – пожал я плечами, – интересно же, что случилось. А потом смотрю – а тут Виктор.
Журналист развернулся и впился в меня пронзительным взглядом.
– А я говорил, тебе надо было уйти незаметно, – попенял меня Моня, – сейчас начнётся.
Я пожал плечами.
Журналист расценил это, как мой ответ ему и, кажется, обиделся.
– А что ты делал… – начал было гудков, но я перебил:
– Макар, ты же сам меня видел в коридоре. Я с Гришкой разговаривал.
– А сюда тебя чего принесло? – нахмурился гудков.
– Да я так просто… – изобразил смущение я.
– Отвечай. Капустин. Иначе я за себя не ручаюсь! – рыкнул гудков, и я сделал вид, что испугался:
– С мамзельками хотел познакомиться…
Навостривший уши журналист отмер. Гипотезы, высказанные ему и Гудкову, вполне сходились.
– Да ты! – задохнулся от возмущения Гудков, – а ну марш домой! Скажешь Бывалову, что ты под домашним арестом. Я вернусь и разберёмся с тобой ещё!
Выпустив пар, Гудков принялся разговаривать с представителями властей и рабочей милиции. А я пошел домой.
Кстати, мне показалось или нет – но вот Гудков ни капельки не расстроился, обнаружив, что Зубатов мёртв. А ведь они были приятелями. Во всяком случае держались вместе и поддерживали друг друга. Из всех агитбригадовцев Макар его выделял.
Или он себя так в руках умеет держать?
* * *
Я шел по пустынному в это время городу, щурясь от редких уличных фонарей. Мимо меня неспешно проехал тарантас, я посторонился.
– Как думаешь, куда пропал Енох? – подал голос Моня.
– Зная его, не удивлюсь, что он спокойно ждёт нас на квартире, – пожал плечами я, – И даже придумал вполне аргументированное обоснование.
– Мне почему-то кажется, что это Клара их…
– И официанта? – хмыкнул я.
– Ну а что, она пришла в ресторан. Выяснила, где Зубатов, зашла в кабину и увидела его там с этой Ириной, – сказал Моня, – у неё воспылала ревность, вот она в сердцах и убила их. И официанта заодно.
– У них у всех на лицах было удивление, – заметил я.
– Ну они могли удивиться, что она их нашла, – предположил Моня, но умолк, и сам понимая сколь нелепы его домыслы.
– Ага, ещё скажи, что гортань у Ирины вырвала тоже она. Зубами, видимо, – хмыкнул я и Моня, надувшись, обиженно умолк.
До самого дома мы шли в молчании.
Уже в коридоре Моня вдруг сказал:
– А ты заметил, на ладони у официанта такой же знак?
– Что за знак? – в сердцах воскликнул я. Надо же, я проглядел, а этот гад только сейчас мне сказал.
– Ну кружочек с треугольничком и точечка, – вякнул Моня, глядя, как я начинаю закипать, и виновато протянул, – я думал, ты тоже увидел.
Ответить я не успел – открылась дверь, и заспанная Люся сердито мне сказала:
– Капустин, ты хоть время видел? Ночь на дворе, а ты, мало того, что шляешься где попало, так ещё и шумишь тут!
– Зубатова убили, – тихо сказал я. – И Ирину тоже…
Люся охнула. За её спиной раздался сонный голос Нюры, но я уже пошел дальше.
Хоть мы и жили в этом доме одни, своей группой, но квартиры Гудков велел всем запирать на ключ. Особенно, после того случая с дохлой рыбой и кошкой.
Поэтому я вытащил большой латунный ключ и принялся отпирать замок. К моему удивлению, руки у меня заметно так подрагивали и в замочную скважину я смог попасть только с третьей попытки.
– Генка! – по лестнице послышались торопливые шаги и меня моментально окружили взволнованные Нюра, Люся, Зёзик и Жорж.
– Что?!
– Что случилось?!
– Что с Виктором?!
– Рассказывай же!
Меня буквально засыпали вопросами и пока я собрался ответить, как раскрылась дверь и оттуда выглянула Клара. Вид у неё был при этом донельзя странный, на щеках лихорадочный румянец, глаза горят.
– Да что рассказывать! Я ходил в ресторан, – сказал я, – и там увидел в одном из кабинетов толпу людей и услышал крики. Ну я и полюбопытствовал. Тоже заглянул, а там на полу Виктор, Ирина и официант. Все убитые.
– Охтыжбожежмой! – охнула Люся.
А Нюра заплакала.
Парни принялись растерянно комментировать, а я посмотрел на Клару.
Она стояла практически с бесстрастным выражением лица, лишь в глазах промелькнуло мрачное торжество. И я так и не понял, к чему это.
– Генка, я ты точно видел, что он мёртв? – спросил Жорж. – Может, он просто ранен? Или без сознания?
Ответить я не успел, потому что в этот момент Моня воскликнул:
– Генка, гля на Клару!
Я обернулся и увидел, как из-под наброшенного домашнего халата, одна пола которого внизу чуть разошлась, показался край шерстяного платья, в котором она обычно ходила на улицу или по делам.
– И на обувь её глянь! – не унимался Моня.
Я глянул: на ногах у неё были чёрные ботинки. Заляпанные свежей рыжей грязью ботинки.
– Угу, – пробормотал я.
– Что угу?! – возмутились агитбригадовцы.
– Рассказывай давай!
Пришлось подробно рассказать всю версию, как и то, что Гудков отправил меня под домашний арест.
– Ну так ты должен сказать об этом Семёну, – покачала головой Нюра, подошла к двери Бывалова и постучала в дверь.
В ответ – тишина.
– Семён! – уже громче стукнула Нюра.
Тишина.
– Его нет дома, – удивилась Люся.
– И куда это он на ночь глядя ушел? – поморщился Жорж.
– Так, а Гришка хоть на месте? – спросил Зёзик.
– Сейчас схожу гляну, – ответил Жорж и спустился вниз.
Гришкина квартира находилась на первом этаже.
Оттуда послышался стук в дверь (словно носорог со всей дури долбился, не услышать было нельзя), затем раздались встревоженные голоса.
– Гришка на месте, – выдохнула Люся.
Оказалось, что мы все, включая и меня, стоим, затаив дыхание и прислушиваемся к звукам снизу.
– Получается, что нет только Семёна, – констатировал Зёзик.
– И Гудкова, – сказала Нюра.
– Гудков в ресторане, – ответила Люся и переспросила у меня, – он там остался?
– Да, он даёт показания.
– Генка! Вот ты не можешь без приключений! Давай рассказывай! – по лестнице поднялись Жорж с Гришкой.
И, конечно же, Гришка тоже прицепился ко мне с расспросами. Он был заспанным (предыдущая ночь с блондинкой явно не прошла бесследно) и оттого особо злым.
Пришлось рассказывать заново.
– Всё, я иду спать! – наконец не выдержал я, когда молоть языком совсем устал.
– Нет! Никто никуда не идёт! Давайте не будем расходиться, товарищи! – возмутилась Нюра.
– Мы должны держаться все вместе! – с чуть истерическими нотками поддержала её Люся.
– Да ну тебя! – скривился Гришка, который, как и я, ужасно хотел спать, – Гудков не говорил, чтобы мы все толпой ждали его посреди коридора. Наоборот, я предлагаю идти всем спать.
– А если Макар вернётся и ему нужна будет помощь? – задала резонный вопрос Люся.
– Тогда он разбудит тех, кто ему нужен, – отрезал Гришка, – нет смысла нам всю ночь торчать в коридоре.
– А если тот человек, преступник, который убил Виктора, заявится сюда? – дрожащим голосом спросила Нюра и стало понятно, что она смертельно боится.
– Да никто сюда не заявится! – отмахнулся Гришка, – кому мы нужны?!
– Но кто-то же подбросил Кларе дохлую рыбу, а Макару повешенную кошку! – прошипела Люся и посмотрела на нас всех затравленным взглядом.
Повисло задумчивое молчание.
Все думали, искали выход.
Я же молчал просто так. В надежде, что рано или поздно все эти тревожные разговоры иссякнут, и мы, наконец, разойдёмся спать.
– Запрём дверь внизу на засов, вот никто и не зайдёт, – сказал Жорж.
– Если этот кто-то захочет, то сможет и через окно влезть, и через чердак, – пискнула Нюра. – Нет, я считаю, что мы должны держаться вместе. Иначе нас всех по одному перебьют.
Они приянлись спорить, доказывать что-то друг другу, аргументировать. Нюра и Гришка аж поссорились.
Наконец, Жорж не выдержал и сказал:
– В общем поступим так. Сейчас все дружно расходятся по квартирам спать. Входную дверь запираем на засов. И будем дежурить по очереди. Сейчас я. Через два часа – Зёзик. Потом – Гришка. Потом – Генка.
– Генка ещё ребёнок, – вступилась за меня Нюра, – это может быть опасно.
– Этот ребёнок шляется ночами по кабакам и постоянно попадает во всякие неприятности, – хмыкнул Зёзик, – так что нормально ему будет дежурить. Он мужик, а не кисейная барышня.
– А если что-то эдакое будет, то от него требуется просто поднять крик, – поддержал Зёзика Жорж, – а дальше мы уж сами.
– А давайте мы сдвинем кровати и Зёзик пусть ночует у нас? – пискнула Нюра.
– О! Это я с радостью, – молодецки крякнул Зёзик.
– Дурак! Я же не в том смысле! – фыркнула Нюра и вспыхнула до корней волос.
– Зачем вам этот Зёзик, барышни? – моментально проявил интерес Гришка, – он старый и печальный. К тому же храпит, да и сам боится. А вот я…
– Товарищи! Хватит хохотушки устраивать! Наш товарищ погиб, а мы тут пошлые вещи обсуждаем. Как-то не по-человечески, – попенял всем Жорж.
Все сконфуженно умолкли.
– А коли нету других идей и возражений, то расходимся по квартирам, товарищи, – велел Жорж и первым пошел вниз.
С огромным облегчением, я вошел в квартиру.
Клара, которая всё это время, пока шло обсуждение, безучастно стояла и просто смотрела, тоже закрыла дверь. Я услышал скрежет запираемой на замок двери.
Вот и ладненько.
Всё остальное потом.
Я зашел в квартиру и принялся торопливо раздеваться. Но не до конца. Раз поспать мне сегодня выпало часа три. Значит, скоро подъем. Да и в самой квартире не жарко.