Fubi
Гроссмейстер
– Дождь.
– Аналогично, – освобождая Лину от нужды во встречном вопросе, он добавляет: – Вы любите прогулки после работы под зонтом, насколько я знаю.
– А Вы, Тео, чем увлекаетесь в свободное от работы время? – спрашивает девушка, осматриваясь по сторонам. Задерживается на пару секунд на книжном стеллаже, стоящем позади мужчины.
– К сожалению, его слишком мало, чтобы посвящать себя чему-то грандиозному. Когда выдаются такие вечера, я отдаю их полностью своему шахматному клубу. Учу тех, кто хочет окунуться в это искусство, а по возможности и играю с другими гроссмейстерами.
– У Вас есть свой клуб? – глупо было предполагать, что у человека, которого такое звание и такая страсть к шахматам, не будет своего угла.
– Да, скорее, это как небольшая школа. Туда приходят новички для того, чтобы чему-то научится, а иногда и захаживают более статные персоны. Совсем недавно мы проводили турнир – и вышло интересно. Кстати, в конце следующего месяца будет проводиться ещё один. Я бы хотел увидеть Вас среди участников, если не возражаете.
– Я подумаю над Вашим предложением, Тео.
Виснет короткое молчание, которое прерывается звонком.
– Да? – спрашивает Лина, едва снимает трубку. – Что? Да, хорошо, записывайте. Я успею, она ведь на консультацию. Приём с Фейбером у меня лишь в четыре часа. Скоро буду.
– Что-то случилось? – Веббер внимательно следил за мимикой девушки во время разговора. Суть он не уловил, но заметил слабое подергивание носом. Недовольство.
– Я прошу прощения, что прерываю эту прекрасную встречу, – здесь она не лжёт, этот обед ей и правда понравился. – Но меня попросили срочно принять пациента моего заболевшего коллеги. Приём через двадцать минут.
– Я Вас отвезу.
И он довозит её до дверей клиники, а после открывает дверь пассажирского сидения. От протянутой руки она всё так же вежливо отказывается.
– Разрешите встретить Вас после работы? Я хочу предложить Вам прогулку по набережной.
Она кивает и уходит.
***
– Понимаете ли, меня беспокоят вновь вспыхнувшие чувства к человеку, которого я когда-то знала. Мы встретились на днях в офисе, теперь он работает в моём отделе, – говорит девушка, лёжа на кушетке.
Вьери хоть и специализируется на ПТС, но азы психологии тоже освоила. Поправляет очки и записывает что-то в тетрадь.
– Расскажите, что Вы испытывали к нему до этой встречи?
– Мы познакомились ещё в начале подросткового возраста. Нам было по одиннадцать или двенадцать лет, точно не помню. Он был грозой всей параллели в школе, держал всех в страхе и был тем ещё задирой. Его даже побаивались старшие ребята. Не все, разумеется, но сам факт этого есть. Я тоже была одним из тех, кого он шугал и издевался.
– Какие эмоции Вы испытываете сейчас? Гнев, ненависть, злость, любовь, желание, привязанность?
– Честно говоря, это достаточно сложный вопрос, – вздыхает пациентка. – Я не могу отпустить старые негативные эмоции, но одновременно и понимаю, что начинаю влюбляться. Я схожу с ума уже, да?
– Нет, что Вы так отзываетесь о себе? Это абсолютно нормально.
И Лина делает очередные заметки в блокноте. А после на миг задумывается – какая-то это уж слишком знакомая ситуация.
***
– Мне бы хотелось побольше времени провести на улице, – поясняет она. – У меня завтра только после обеда начинается приём пациентов, так что я могу позволить себе немного подольше погулять.
– И несмотря на отсутствие сна этой ночью, Вы выглядите весьма бодро.
Лина вскидывает подбородок и поджимает губы, отворачиваясь от собеседника. Не совсем вежливо, но уж лучше так, чем он увидит её текущее выражение лица.
И даже такую мелочь он заметил – легкая несобранность. У неё уже организм привык к такого рода испытаниям. Нехватка отдыха вполне нормальное явление, особенно в условиях ближнего Востока.
Ночь сопровождалась слабым шумом реки, мерцающей в серебряном лунном свете. Дома через дорогу, мерцающие фонари и маленькие размытые облака на тёмном небесном полотне – всё это было вполне обыденным. Тео прав – она в любой свободный вечер выходит и прогуливается по малолюдным улицам города.
– Расскажите, что заставило Вас выбрать такой путь? Он не совсем… – пытаясь подобрать слова, Тео щёлкает пальцами. – Женский, я бы сказал.
– Я уж думала, что стереотипное мышление Вам несвойственно.
– Не совсем это хотел сказать, извиняюсь. Просто я был поражен, прочитав Ваше личное дело.
– И откуда оно у Вас, Тео? У Вас нет доступа к военному архиву.
– Нету, Вы правы. Однако я знаю все его положения.
У Лины отпадает желание задавать последний вопрос повторно. Пусть останется без ответа.
На улице немноголюдно. Тихая и умиротворенная обстановка становится провокатором душевных разговоров. В любом случае, скрывать нечего. Вьери делает глубокий вдох и замедляет темп ходьбы:
– На самом деле, я не смогу дать точного и внятного объяснения своему поступку. Просто так получилось.
– Если Вам не нравится эта тема – предлагаю сменить её на что-то более позитивное.
– Дело не в том, что мне нравится этот разговор или не нравится. Скорее, у меня правда нет какого-то чётко сформулированного ответа на этот вопрос, простите.
– Хорошо. Скажите, Вы любите танцевать?
– Не особо, – Лина дёргает плечом. – Мне не приходилось проверять это, если не считать танцев на льду.
– Эрос? Или Агапе?
– В большинстве своём – Агапе. Однако пару программ откатала в Эросе.
– Тогда разрешите пригласить Вас на танец? – он протягивает руку.
И Лина вкладывает свою маленькую ладонь в его большую и тёплую. Немного краснеет, но тут же освобождается от этой скованности.
Тео снимает с неё очки и кладёт в нагрудный карман своего пиджака.
Прямая широкая мужская спина, сменившийся взгляд. Кого он представляет на этом месте? Так не смотрят на человека, с которым почти не связывает. Так смотрят на любимую девушку. Так смотрят на ту, которой дарят танец. Так не касаются временной партнерши и едва знакомой девушки, встреченной в кабинете. Это что-то большее. Это чувственнее. Это искреннее.
На пивотах голова кружится, и всё, что попадает в поле зрения, смазывается, превращаясь в бесконечную карусель из образов и вспышек фонарей. И в этот момент рождается то самое чувство легкости и полета, что переполняло их двоих.
Движения Лины так гармоничны, так беспечны, так непринужденны, как будто в этом для неё все, как будто она больше ни о чём не думает, ничего не чувствует, и, конечно же, в эти минуты всё остальное перестаёт для неё существовать. Единственная её связь с отстранённой реальностью – Тео и их совместный танец.
Его руки на худых женских плечах, её прерывистое дыхание, секунды остановки, в которых они встречаются взглядами. Это незабываемо.
Они кружатся в серебряном свете Луны на пустой набережной, наслаждаясь этим моментом. Забывают обо всех проблемах – сейчас есть только он, она и их танец.
Прохладный ветер с реки раздувает её серые волосы – они обрамляют немного вытянутое лицо.
Лина прогибается в спине – Тео прекрасно чувствует своей рукой, аккуратно обхватившей талию, небольшую дрожь в теле. Это чудо всегда выглядит восхитительно.
Во всех движениях Тео прослеживается благородство, изящность, но в то же самое время мужество и строгость. Он отдаётся этому танцу полностью, без остатка.
Сладострастная стыдливость, нежное и чистое самозабвение словно витало в воздухе.
Они следуют такту неслышимой никому музыки – музыки сердца. Двигаются так плавно, что на миг кажется – мир останавливается.
И в эту остановку он наклоняется к Лине, медленно накрывая её губы своими. Его легкая робость, её рваное дыхание, его рука, лежащая чуть выше талии, её пальцы, прикасающиеся к разгоряченным мужским щекам – всё это похоже на картину великого художника.
Ей будто снова пятнадцать. Она словно забыла весь свой прошлый опыт, сердце бешено стучало в груди, а руки дрожали. Ей кажется это всё сном – вполне возможно, что это лишь несбывшаяся мечта из её подросткового возраста.
Это длится вечность и одну секунду.
Через миг Вьери смущенно отстраняется. Раздаётся шум – на набережной собралось много людей, внимательно наблюдающих за этой парой. Они аплодируют их танцу.
– Благодарим Вас, – театрально кланяясь, говорит Тео. А после берёт под руку покрасневшую девушку, ведя дальше по мощёной мостовой.
***
Лина появляется в клинике под конец обеденного перерыва.
– Доктор Вьери, остановитесь на секунду, – просит администратор.
– Что такое, Сара? – упираясь руками в стойку, Лина делает пару стуков каблуком по кафелю.
– Вас ждёт посетитель. Он около кабинета, сказал, чтобы, как только я увидела Вас, попросила незамедлительно подойти.
– Опять от Мейла перенаправили? Можно его карту?
– Нет-нет, – ворочает головой девушка с чёрными волосами. – Это с полицейского управления. По поводу одного из Ваших пациентов. Фаббер, кажется, у него фамилия.
– Веббер?
– Да!
А, дело опять касается Тео.
И Лина, кивнув головой, гордой походкой идёт в сторону лифта. Подымается наверх, попутно читая новости сегодняшнего дня. Всё достаточно спокойно и, как на миг показалось, скучно. Единственное, что приковало её внимание, так это яркий заголовок «В городе участились нападения с целью кражи личных вещей. Будьте осторожны на улицах в позднее время суток.»
В кабинет она входит первой, а следом проходит и мужчина в форме.
– Скажите, у Вас наблюдается Тео Веббер?
– Да, – усаживаясь за стол, говорит врач. Быстро достаёт тетрадь из верхнего ящика стола и ручку. – Он посещал мой кабинет недавно. Что-то случилось?
– Скажите, как Вы оцениваете его психическое состояние?
– По моей части он абсолютно здоров. В этом я убедилась на основании тестов и сеансов, проведенных с мистером Веббером. У меня есть медицинское заключение.
– Скажите, на сколько Вы квалифицированный специалист? Какое у Вас образование и опыт?
Лина немного опешила от бестактности этого вопроса.
– Я окончила медицинский факультет военной академии, а после работала в полевых условиях несколько лет. У меня есть все дипломы, а также лицензия и разрешение на работу в клинике.
– Какими языками Вы владеете? Для работы психиатром Вы обязаны знать минимум ещё два языка.
– Я в совершенстве владею английским, немецким, корейским. Могу спокойно говорить на итальянском и французском языках в том числе. Altre domande, signor poliziotto? *
– Расскажите подробнее о диагнозе Тео Веббера.
Вьери кривит губы – уж слишком этот член полицейского управления дотошный. Много воды льёт, лишние вопросы задаёт. Все документы у неё в порядке и находятся в архиве клиники.
– Как я уже сказала ранее, ПТС у него не наблюдается, – она стягивает очки. Потирает переносицу и возвращает их на место. – По моей части он абсолютно здоров.
Она выделяет словосочетание «абсолютно здоров». Она не попугай, ей начинает надоедать повторять одно и тоже. И вообще – она не обязана это делать. Копия медицинского заключения должна быть пришита к делу о ДТП.
– Понимаете ли, в ходе расследования мы выяснили, что авария, в которой пострадал Веббер, была неслучайна, – и почему Лина не сомневалась в этом? – И отпечатки пальцев Тео есть на поврежденных тормозах.
– Подождите, – Вьери перестаёт крутить ручку, выпрямляется и пристально смотрит на полицейского. – Вы хотите сказать, что он сам подстроил эту аварию?
Голубые глаза округляются. Он сейчас не шутит?
– Скорее всего. Мы стараемся выяснить цель этого происшествия. К тому же, у господина Йегера, его компаньона, есть подозрения о том, что справка сфальсифицирована. Что Вы на это скажете?
– Моя специализация слишком узкая. Посттравматического синдрома, с которым он обратился ко мне, я у него не выявила. И я это могу подтвердить и подкрепить доказательствами.
– В любом случае, мы Вас ещё вызовем в управление на допрос.
После ухода этого мерзкого типа, Лина берёт телефон в руки и листает книгу номеров. Останавливается на Тео и пишет сообщение: «Приходили сегодня по Вашему делу из управления.»
Держит палец над кнопкой «отправить», но тут же меняет свое решение и убирает мобильный в ящик стола.
Нет, зря всё это.
– И какого чёрта я ввязалась в эту кашу? – спрашивает она, передвигая белую пешку на две клетки вперед.
И ждёт. Словно пустота может ответить ей на все вопросы. И эта тщетная попытка на поиск каких-либо ответов не увенчается успехом. Опять. В который раз.
Игра началась.
* Altre domande, signor poliziotto? – Ещё вопросы, господин полицейский? (с итал.)
***
В отличие от того вечера, в последующие Тео не касался Вьери. И даже сегодня он молча наблюдает за её аккуратными и плавными телодвижениями: как она придерживает рукав, тянясь за едой, как поворачивает чашку перед тем, как отпить немного терпкого чёрного чая, как элегантно поправляет волосы, убирая выпавшую прядь с лица.
– Расскажите, как Вы начали играть в шахматы?
Обстановка не такая напряженная, какой могла бы быть.
На нём сегодня белая рубашка, чёрная бабочка и идеально выглаженные брюки.
– Я всегда считал, что человек должен быть развит гармонично. А потому своё немногочисленное свободное время проводил в кабинете своего отца, читая книги. На его полке стоял подарочный набор – кто-то привёз ему китайские сянци. Меня они заинтересовали. Но в силу того, что мы живём в Швейцарии, здесь они не распространены. А потом я впервые увидел то, как играл мой отец в европейские шахматы. Кстати, в то время он как раз стал гроссмейстером.
– И Вас поглотило это занятие?
– Нет, – качает головой. – Сказать честно, первые мои мысли были из разряда «Фу, что это за ужас?», а потом как-то само пришло желание попробовать. Спустя год или около того.
Лина кивает головой, не находя вариантов на продолжение этого диалога. В целом, ей была интересна история жизни Веббера, но каких-то прямых вопросов не возникало.
– А какая настольная игра нравится Вам, Лина?
Девушка наклоняет голову. Сплетает пальцы в замок и утыкается в окно. Дороги пустые, пешеходов нет.
Темно – они вновь засиделись допоздна в кафе. В целом, за временем никто и не следил. На удивление, дневная тишина и тепло сменились на шквалистый ветер и холод.
– Если рассуждать о том, что мне нравится – шахматы. Однако толком и не играла в них – что-то не сложились у меня отношения ними. А то, во что я действительно когда-то отдавала своё время – «Морской бой».
Тео картинно вскидывает бровь.
– Я бы даже и не подумал.
– Ну почему же? Просто в казармах не во что было больше играть. А Вы служили?
– Нет. Вы считаете, что армию должен пройти каждый мужчина?
Лина пожимает плечами и отпивает немного чая. Переводит взгляд на лампады с белым стеклом, всматриваясь в мерцающий огонёк.
С самого начала Вьери засомневалась, когда Тео пригласил провести вечер пятницы в готическом ресторане – такое себе место, чтобы отметить победу в городском шахматном турнире. Однако едва она села в мягкое кресло, обтянутое чёрной кожей, то тут же успокоилась – здесь атмосфера куда спокойней и приятней, чем ожидалось. Даже тихая музыка попала точно в тему, оказывая расслабляющий эффект.
– Расскажите, и что Вы теперь собираетесь делать с «Марджин-лекари»? Это ведь загибающаяся фармакологическая сеть, насколько я знаю, её вообще собирались закрывать в следующем месяце.
– А, Вы про ту сделку, на которую жаловался Йегер? Вам это действительно интересно? – спрашивает Тео и качает головой.
Он улыбается. У него, несмотря на острые скулы, достаточно миловидное лицо: пухлые губы, пушистые ресницы и карие глаза.
Лина кивает.
– Хорошо. «Медтек» – компания отца, перешедшая в моё владение три года назад. Ему стало тяжело управлять такой большой монополией. Мы поставляем оборудование высочайшего качества в медицинские учреждения, являясь лидерами на рынке не только по продаже, но и по производству.
Он смыкает губы и смотрит на девушку. Замечает несвойственную ей бледность и спрашивает:
– Вы в порядке?
Вьери кивает головой, поправляя очки левой рукой. Садится в более собранную позу и поджимает плечи.
– Простите, продолжайте. И каковы Ваши намерения?
– Не стоит извиняться. Я выкупил эту компанию с целью расширения сферы нашего влияния.
– Вы хотите изготавливать не только оборудование, но и лекарственные препараты? – удивляется девушка. – Но ведь у этой сети были неоднократные нарушения в технологии производства, да и в целом, насколько я знаю, то у неё достаточно шаткое положение на рынке. Точнее, не нарушения, а отклонения от общепринятых нам технологий.
– Найм персонала и его обучение – это не такие уж большие трудности, как может показаться на первый взгляд. Кто знает, быть может, эта технология станет лучше той, которую используют большинство предприятий сейчас? – здесь он как-то по-змеиному улыбается, словно что-то задумал. Пару секунд размышляет и добавляет: – К тому же, у меня есть доверенное лицо, которому я могу поручить это дело.
– Ахлф?
Тео посмеивается и качает головой, складывая руки на груди.
– Нет, эта бестолковая пешка не способна на какие-то большие вещи. Мой отец.
Пешка? Пешка. Именно пешка. И почему у Лины вновь возникает такое чувство, будто она стоит на соседнем поле с Йегером?
Да уж, разговоры с Веббером ей всегда будут напоминать о том, в каком нестабильном положении находится она сама.
– Тогда почему Вы продолжаете сотрудничать с ним? Если он не вносит большого вклада в бизнес – не проще его устранить? – осознав, насколько грубо звучало это слово, она кивает и добавляет: – Убрать из компании, я имею в виду.
– Опять же – мой отец. Это он попросил меня оставить Йегера. Насколько я понял, с его отцом они и основали бизнес. Будь моя воля – я бы давно его уже выпер из «Медтек».
– Боитесь гнева Хьюго?
– Ни в коем разе. Я хочу, чтобы он сам понял – Ахлф не самый лучший компаньон. И я сделаю для этого всё возможное.
– Теперь я убедилась в своих наблюдениях.
– Наблюдениях? О чём Вы, Милая леди?
Лина поджимает губы и немного отворачивается, вскинув подбородок. Однако спустя пару секунд возвращается – сплетает пальцы в замок и кладёт руки на стол.
– Слишком вспыльчивая и неуравновешенная личность этот Йегер.
– Если бы дело было только в этом…
Он не успевает договорить, как раздаётся звонок. Тео сжимает в руках телефон и некоторое время думает – ответить или нет.
– Тео Веббер, да? – басит он. От этого голоса у его собеседницы мурашки пробежали по коже.
А после хмурит брови.
Девушка внимательно следит за его телодвижениями – большой палец левой руки постукивает по чёрному деревянному столу. Нервничает? Но с чего бы? Мужчина поджимает губы и убирает телефон, сжимая кулаки. Говорит на выдохе тихое: «Чёрт».
Взгляд устремлен куда-то в сторону.
Лина пересаживается ближе, занимая соседний от Тео стул.
– Что-то случилось?
– Нет, – он в миг добреет, едва видит её около себя. – Просто незапланированная командировка нарисовалась. Всё хорошо, мисс Вьери.
– Когда? Надолго? – словно пропуская мимо ушей это «мисс», интересуется девушка.
– Завтра в половину шестого утра самолёт. Сказали, что на пару дней. Ахлф заболел и не сможет присутствовать на мед-экспо. Они должны были лететь с отцом вдвоём – у Хьюго тоже есть возможность подписывать договора. Попросили заменить.
Вьери вздыхает.
– А меня как раз вызывают в управление по Вашему делу.
– К сожалению, я не смогу Вас отвезти, но могу попросить об этом своего водителя.
Она отрицательно машет головой:
– Не стоит, спасибо. У Вас есть свой водитель? Почему Вы сами за рулём тогда?
– Я получаю наслаждение от вождения автомобиля. К тому же, в этом нет необходимости. Следственный комитет находится ведь на другом краю города. Уверены?
– Так точно.
Тео улыбнулся, увидев строгость во взгляде и услышав твёрдость в её военном «так точно». Всё-таки, это никогда не исчезнет из неё.
– И куда именно Вас вызывают? С какой целью?
– На допрос, насколько я понимаю. Хотя они и утверждали, что это всего лишь беседа. Нет, СК не умеет проводить простые беседы, кого я обманываю.
– И часто Вы посещаете это заведение? – Веббер хочет накрыть худую и бледную ладонь своей, но передумывает. Откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди.
– Раз на раз не приходится. За свои четыре месяца работы в клинике я уже побывала там девять раз. Ваш будет десятым.
– И опять я становлюсь юбилейным. Забавно, не так ли?
– Я бы не сказала, если честно. Не очень люблю такие места.
– У Вас ведь узкая специализация, так почему Вы постоянный гость в органах?
Лина кривит губы. Снимает очки, потирает глаза, сжимает переносицу пальцами и делает глубокий вдох. Неделя выдалась очень тяжелой из-за новых пациентов.
– Всё-таки, у меня образование, связанное с психиатрией. Иногда меня просят провести освидетельствование или независимую экспертизу. В любом случае, это выматывает.
И тут у неё возникает резкое желание задать вопрос, связанный с аварией. Не хочется портить этот прекрасный вечер, но нужно. Ей нужно знать правду.
– Скажите, Тео, – надевая очки обратно, начинает Лина. – Что с этой аварией не так?
– О чём Вы?
Пусть он и строит недоумённый взгляд, но она замечает, что мужчина что-то недоговаривает.
– Не стоит пытаться что-то скрыть. Как любой язык, язык тела состоит из слов, предложений и знаков пунктуации. Каждый жест подобен одному слову. То, как двигается собеседник во время диалога, может многое рассказать о нём.
– Да? – поиграв бровями, он разворачивается и наклоняется ближе, упираясь локтями в стол. – И о чём же говорят мои жесты сейчас?
Её щеки немного краснеют. Она отстраняется и хмыкает:
– Вернёмся к разговору. Вы действительно самостоятельно подстроили аварию?
– Я понял… Вы виделись с Ахлфом?
– Нет, – уверенно отрицает она и устремляет взгляд на собеседника. – Поймите, я всего лишь хочу разъяснить ситуацию и помочь.
– Я Вашей помощи просил? – грубо отзывается он. А после дополняет: – Нет.
– Простите.
И они не разговаривают более. Даже по пути домой, в машине висела мёртвая тишина. Лина выходит из автомобиля, бросая короткое: «Спасибо. Удачной командировки», а после скрывается в подъезде.
***
Из-за необходимости поездки в управление, Лине пришлось сместить всех пациентов в одну половину дня – выбор пал на дообеденное время. Как показывает практика, пятнадцатиминутный разговор с представителями органов изнуряет не меньше, чем марш-бросок по пересеченной местности с полной выкладкой в армии. Поэтому она покидает кабинет с последним посетителем, попутно вызывая такси.
– Скажите, Вы утверждаете, что Тео Веббер, Ваш бывший пациент, абсолютно здоров? – спрашивает мужчина с проплешиной на макушке. У него низкий и противный голос, немного с хрипотой, тёмные глаза, чёрные волосы и щетина.
– Я не выявила у него никаких признаков посттравматического синдрома, а также каких-то отклонений в поведении, – набирая побольше воздуха, отвечает Вьери. Ей кажется, что стены здесь давят на пространство, которое всё провоняло терпким табаком.
– Вы абсолютно в этом уверены?
– Так точно.
– Вы – квалифицированный специалист? У Вас есть диплом, свидетельствующий о Вашем образовании?
– Все мои документы находятся у начальства. Копии я предоставляю, – доставая из сумки чёрную папку, она рукой толкает её вперед. Пластик скользит по длинному деревянному столу и останавливается на краю.
Массон долго изучает их – докапывается к каждой детали, даже к незаконченному курсу по направлению наркологии.
– Почему Вы оставили этот раздел? Неужто Вам, как психиатру, неинтересно было изучить влияние ПАВ на человека?
– Интересно. Однако в следующем документе указано, что я прошла этот курс в военной академии, а не в штатной городской.
Мужчина цокает.
В кабинете прохладно. Бежевые стены, серый паркет, отсутствие флоры и огромное количество бумаг на каждой полке – всё это уже знакомо Вьери. Только вот этого человека она видит перед собой впервые. И слишком он уж мельтешит в своих движениях.
– Расскажите, как Вы поняли, что он здоров? – откладывая папку в сторону, он наклоняется и упирается руками в стол.
– Я провела несколько сеансов с ним. Низкий уровень тревожности, отсутствие каких-либо психопатологических репереживаний, ночных кошмаров или же диссоциативных реакций – это всё противоположность посттравматическому стрессовому расстройству.
– Вы уверены в своих словах?
– Однозначно. И я подкрепила это медицинским освидетельствованием самого Веббера, – уверенно кивает Лина и складывает руки на груди. После понимает, что эта поза не очень подходит – так она словно пытается защититься от давления Массона. Откидывается на спинку стула и кладёт руки на колени.
– У нас есть справка от другого специалиста. И там написано, что Тео Веббер находится в нестабильном психическом состоянии. И как прикажете это понимать?
Вьери ежится от холода и застёгивает бордовый пиджак – середина августа достаточно жаркая пора в Берне, однако в кабинете осел какой-то неестественный холод.
– К сожалению, мне нечего сказать на это. Моей задачей было выявление у пациента ПТС. Я его не выявила. Возможно, он имеет отклонения в другой области психиатрии, но не в этой. Найдите ещё одного диагноста с иным направлением, быть может, там удастся выяснить хоть что-то.
Чёрт. Они уже успели сфальсифицировать диагноз и подкупить какого-то врача. А что остаётся делать? Рассказать обо всем самому Вебберу – не вариант. Лина запомнила его реакцию на желание помочь и не хочет испытывать судьбу во второй раз.
– Как Вы можете говорить, что он здоров, если его же отпечатки обнаружены на поврежденных тормозах?
Пару глубоких вдохов, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. А после она собирается с мыслями и возмущается:
– Чёрт возьми, мне Вам нужно в тысячный раз говорить, что я не определяла его общее психическое состояние? Я ручаюсь только за отсутствие у него посттравматического синдрома, всё. И как вообще может быть связано то, что он сделал до аварии и последствия, которые могут проявиться в результате каких-то событий?
В этот момент в дверном проеме появляется блондинка. Лина беглым взглядом пробегается по ярким накаченным губам, накрашенным глазам, стыдливо большому вырезу декольте, короткому платью и огромным шпилькам. И как она только ходит на такой обуви?
– А вот второй эксперт, – говорит Массон, приглашая жестом девушку сесть за стол и присоединиться к беседе. – Это Кейт Горни, психиатр из клиники «Гринвей».
– Это очная ставка? – вскидывает бровь в вопросе Вьери. Ей жутко неприятно находиться с такой разодетой персоной.
– Вы имеете что-то против? У Вас есть то, что Вы скрываете от следствия?
Боже, как же хочется провалиться под землю от этого чувства.
– Я всё сказала.
– Мисс Горни, пожалуйста, Ваше мнение о состоянии господина Веббера?
Кейт кладёт руки на стол и стучит ногтями по деревянной поверхности.
– Я провела с ним беседу и выявила у него отклонения: он достаточно нестабилен и склонен к принятию импульсивных решений.
Это что? Диагноз? А где хоть одно уточнение?