Галина Сергеевна Вязовцева
Колючка
И переменами в своей семье Люба с матерью делиться вовсе не хотела. Вряд ли Галина Сергеевна обрадуется такому событию. Не её это праздник. Но город маленький, новости распространяются быстро.
Галина Сергеевна сама позвонила дочери.
–Привет.
Люба отозвалась.
–Привет.
–Как дела?
–Нормально.
–А ты почему со мной радостью не поделишься?
Люба замерла, но только на одну минуту.
–А тебе интересно?
Мать хмыкнула.
–Ну, хотя бы ради приличия позвонила, раз уж не соизволила с матерью посоветоваться. А могла бы…
–А ты бы дельный совет дала?
–Разумеется. Может, подсказала бы что-то.
–Мне сердце подсказало.
– Плохо оно тебе подсказало. Убогих деток взяла.
Люба вспыхнула.
–С чего ты взяла, что убогих?
–А каких? Одна со шрамом во всё лицо, второй страшненький. Впрочем, чему я удивляюсь, у тебя и муженёк, не красавец.
–Да, не красавец, зато он меня любит.
–Да, флаг вам в руки. Но ты даже не думай, я твоим…сироткам бабушкой становиться не собираюсь.
Любе неожиданно стало весело.
–Вот! Потому и не стала я с тобой своей радостью делиться! Потому что тебе это не нужно. И знаешь, нам без бабушки неплохо живётся.
–Ну-ну. Посмотрю я на вас, когда из этих…не буду цинично выражаться, вырастет чёрт те что. Думаешь, в детском доме нормальные дети? Одни отбросы. Даже не спорь со мной. Если уж так хотела, нужно было…
Дочь перебила Галину Сергеевну.
–Спасибо за совет. Ты уже принимала участие в моей жизни. И надо сказать, не очень удачное. У меня могли быть свои дети, но ты меня этого счастья лишила. Всё, извини, у меня много дел, сейчас дети из школы вернутся.
–Могла бы…
Люба отключила телефон. В ней давно занозой сидела мысль о том, что её роды были неудачными только по вине родной матери. Но кто Любе все подробности расскажет? Некому это сделать.
А сама мать…вряд ли она отважится открыть дочери тайну той ночи, когда Люба потеряла не только малышку, но и возможность снова стать матерью. Женщина сидела, сложив руки на груди, погладила сама себя.
Никогда этой грудью ей не кормить детей. Она вздохнула. Ну, и ладно. У неё уже есть дети. Люба поднялась. Сейчас эти дети вернутся из школы, их нужно накормить, проверить дневники и похвалить.
Такое у Любы правило- всегда хвалить детей. Неважно за что, главное, найти для них добрые слова, дать им понять, что в этом доме их любят, дорожат ими и никогда не причинят им зла. И что они для мамы с папой самые лучшие.
На зимние каникулы Смольниковы собирались поехать в Горную Шорию. Там у Гриши есть какие-то дальние родственники, он с ними уже договорился, их там приютят. Замечательный отдых получится!
Люба ту Горную Шорию видела только по телевизору, хотя и недалеко это место от их города. Как-то не приходилось там бывать. Любу родители всё больше на море возили летом, а зимой, на каникулах, по разным утренникам.
Конечно, у мамы везде связи, и все рады угодить Галине Сергеевне. У Любы связей нет. И детей до этого года не было. Но Люба хорошо помнит своё детство, и ей с детками будет общаться несложно. Тем более, с Илюшей. Какой у них сынок хороший!
А с папой у них такая связь, что кажется, все эти годы он жил вместе с ними. Зимой Илюше исполнится четырнадцать лет, он получит паспорт. Немного неловко, конечно, что мама у него молодая. Но, кому какое дело? Люба каждому свой паспорт показывать не собирается.
А выглядит она, как просто молодая мама, и ничего в этом постыдного нет. Самое главное, что мальчик любит родителей абсолютно искренне. Не как Галя. Не получается у Любы с девочкой большой любви. Нет, всё ровно и гладко.
Иногда срывается с языка у девочки слово-мама, но Гришу она папой так ни разу и не назвала. И дядей Гришей его не зовёт. Так обходится. А если честно, она с ним не больно-то много общается. С Любой у них больше и лучше разговоры получаются. Ночью Люба проснулась от собственного крика. Рывком села на кровати.
Вскочил и испуганный Гриша.
–Милая, что с тобой?
Люба хватала ртом воздух.
–Ох, не могу! Сон страшный приснился! Ой…ой…страшно-то как…
Григорий обнял жену.
–Успокойся. Это всего лишь сон. Хочешь, расскажи мне его.
Люба отвела его руку.
–Подожди…дай в себя прийти. Ой…как страшно…
Муж вскочил и бегом кинулся на кухню, вернулся со стаканом воды.
–Вот, выпей, и успокойся. Всё нормально, всё хорошо. Дети спят, я рядом.
Люба большими глотками выпила воду и откинулась на подушки.
– Ох, спасибо…
Григорий склонился над ней.
–Ну…успокоилась?
Жена кивнула.
–Да, спасибо. Я сейчас…
Люба сделала глубокий вдох.
–Я во сне девочку видела. Лет десяти. Она вся в крови, ко мне прижимается, а я плачу, плачу, и кровь по себе размазываю, а сама понять не могу, это я её убить хотела, или она ко мне уже такой прибежала. Вся в крови…но вроде бы не избитая, не раненная. А теперь проснулась, и думаю, не случится ли чего с Галей.
Григорий взял жену за руку.
–Ничего с этой Галей не случится. Ты сама скорее себя в угол загонишь. Всё так близко к сердцу принимаешь. Я, конечно, понимаю, сиротка, и всё такое…Но Илья, он тоже сирота, а сердце у него доброе.
Он покачал головой.
–А эта…не знаю, что мы с ней дальше делать будем. Наверное, всё не так просто, не зря же мы её удочерить не можем. Как будто мешает кто-то. А она расти будет и совсем озлобится. Я уж, было, подумал…
Люба перебила Григория.
–Даже не думай. Назад, в детский дом я её отдавать не собираюсь. Ты забыл- мы в ответе за тех, кого приручили.
Муж отмахнулся.
–Ага, приручили. Как была она дикая, так и осталась. Не родился на неё укротитель. И из нас дрессировщики никудышные.
Люба улыбнулась.
–Скажешь тоже -дрессировщики. Они же не звери.
Вздохнула.
–Только, Галя…ох, не знаю…
Тут же спохватилась.
–Всё будет хорошо! Вот, только к чему я девочку видела во сне? И крови… столько много крови было! Но…лицо…у неё лицо было…точно не Галино.
Утром всё было, как всегда. Люба хлопотала на кухне, готовила завтрак. Детям йогурты, папе -сметана. Кашу всем, без исключения. Детям чай, папе-кофе. И поцелуи у порога тоже всем, без исключения.
Илюша перед уходом ещё успевает шепнуть маме на ушко, как он её любит. И мама совсем растаяла. Она Илюшу тоже любит. Сильно-сильно. За этими нежностями исподлобья наблюдает Галя. Пинает Илью по ноге- подлиза.
Люба не успевает Гале сказать, что она и её любит, девочка уже выбежала из дома. Ладно, Люба ей потом скажет, что она дочку любит. Сейчас мама пройдёт по комнатам, сделает уборку и снова на кухню- готовить обед.
От привычных дел оторвал звонок. Люба глянула на экран. Мама. И чего ей с утра пораньше понадобилось? Опять начнёт выговаривать, что с ней не посоветовались. А Люба и не должна была советоваться. Люба сама взрослая.
Нажала кнопку.
–Алло, привет.
–Привет. Ты дома одна?
–Да, проводила своих…
–Я сейчас приеду…
И положила трубку. Люба пожала плечами. Что за срочное дело у Галины Сергеевны, что она решила навестить не любимую ею семью? Пусть едет. В любом случае, Люба матери всегда рада. Всё-таки, мать…
Галина Сергеевна приехала быстро. Её лицо пылало. Обычно всегда уравновешенная, сегодня Любина мама была крайне взволнована. Она с ходу проскочила на кухню, выдохнула и села на диван.
Люба обернулась к матери.
–Позавтракаешь?
Та отмахнулась.
–Нет. А кофе налей.
Люба сделала матери кофе, присела напротив.
–Ну, рассказывай. Что тебя привело к нам с раннего утра?
Галина Сергеевна скорбно поджала губы.
–Я сегодня сон видела…
Люба вспыхнула.
–И ты? Ты тоже видела во сне девочку?
Мать подозрительно глянула на Любу.
–Что, и тебя кошмары мучают? Тебя-то за что? Ты же у нас святая! Великомученица! Это я…короче, я так больше не могу. Я должна рассказать тебе всю правду.
Люба вздрогнула. Она давно этого ждала. Неужели…сейчас мать всё расскажет и…а… если…нет, этого не может быть! Её малышка умерла при родах. Но почему мать так встревожена и вот-вот разрыдается?
Она тронула мать за руку.
–Мама…
Галина Сергеевна отдёрнула руку.
–Давай, я тебе всё расскажу. Не могу я больше так! Мне твоя…девочка… она мне всё время снится! Я скоро с ума сойду. Мне нужно выговориться! Может, тогда она от меня отстанет. Слушай. В ту ночь…когда ты рожала…
Люба напряглась.
–Тогда ты…
Мать резко одёрнула Любу.
–Не перебивай. Всё сразу пошло не так. Плод был очень крупным, сама бы ты ни за что не разродилась. Мы тебе с Валентиной кесарево сечение сделали. Никак без этого было не обойтись, мы боялись разрыва матки, тем более родовых сил у тебя почти не было. И панику разводить времени не было.
Галина Сергеевна махнула рукой.
–Воды налей.
Люба подала матери стакан с водой. Та отпила глоток, поставила стакан рядом.
–Пусть стоит, ещё пригодится. Ну, вот…Начали мы послед удалять, началось атоническое кровотечение, матка не сокращается. Мы пытались перевязать все подводящие сосуды…короче, растерялись мы с Валькой. Удалили тебе матку надвлагалищно. Короче, всего объяснять тебе не буду. Ты не врач, всех медицинских терминов не поймёшь. Спасать тебя нужно было, иначе, никак нельзя.
Дочь замерла.
–А девочка…моя дочка? Она, в самом деле, умерла?
Галина Сергеевна опустила голову.
–Нет. Не умерла. Я потом отказ от твоего имени написала, что ты отказываешься от ребёнка. И претензий в дальнейшем иметь не будешь.
Женщина всхлипнула.
–Я думала, что так будет лучше. Она…короче, у неё ножку мы повредили во время родов. А тебе всего восемнадцать. Сама ещё ребёнок, зачем тебе инвалидка! И мне она не нужна была. Лишние хлопоты.
Люба еле сдержала крик.
–И что? Где она теперь?
Мать покачала головой.
–Не знаю. Её в дом Малютки сначала передали, потом…одна дорога в детский дом. Вряд ли её кто удочерить захотел бы. Всем нужны здоровые детки. Таких, как вы с Гришкой, ненормальных, мало.
У Любы по щекам текли слёзы. Господи, за что всё это! Люба в детском доме дочку себе выбирала, а её собственная малышка…без ласки, без тепла, да ещё и…больная! И мать столько лет молчала!
Она гневно посмотрела на мать.
–Слушай, ты -чудовище! Настоящее чудовище! Ты -страшный человек! Почему Бог смотрел столько лет на это безобразие! Мне даже подумать страшно, что ты –моя родная мать! Или ты мне вовсе не мать? Может…и правда, я не твоя дочь? И потому ты меня всю жизнь не любила? А папа…
Галина Сергеевна презрительно скривилась.
–Твой папа…твой папа…Да твой папа, всю жизнь тряпкой был! Я ему как-то сдуру рассказала про твои роды, а он…
–Значит, папа инфаркт из-за тебя получил…
Мать прикусила губу и поднялась.
–Пошла я…Может, хоть теперь легче станет.
Галина Сергеевна вышла из дома, села в машину и не уезжала. Люба смотрела на неё в окно и думала, что больше никогда не захочет видеть эту женщину. Странно, зачем она всё это сегодня рассказала? Неужели её совесть мучает?
Интересно, чего она сейчас в машине сидит? Ждёт, что дочь её в дом обратно позовёт? Но Люба не хочет её видеть. Совсем не хочет. Пусть она уезжает. И больше, никогда… в этот дом… Машина сорвалась с места, и Люба облегчённо вздохнула. Слава Богу.
Ей сейчас не до материных переживаний. Любе теперь нужно думать, как найти свою дочку. Она устало опустилась на стул. Дочка…её родная…девочка… она её обязательно найдёт. И тогда у неё будет трое детей. Вот так.
Сначала ни одного ребёнка, а теперь сразу трое появится. Но как она Грише расскажет про дочку? Она уверена, муж сразу примет решение -нужно разыскать несчастную девочку. По-другому быть не может. Люба очень хорошо знает своего мужа. Он не оставит ребёнка в беде. Но трое детей…
Может, и правда, вернуть Галю в детский дом? Пока ещё она им по документам никто. Люба машинально делала работу по дому, а из головы не уходило услышанное сегодня. Девочка моя…Я даже имени твоего не знаю.
Но всё равно буду искать тебя. По дате рождения, по родильному дому, откуда тебя перевели в дом Малютки. Я всё сделаю, чтобы ты обрела семью. И вдруг, как кипятком…а если её уже удочерили?
Вдруг нашлись такие же сердобольные, как они с Гришей, люди? И тогда…тогда не видать ей своей дочки. Никогда. Топот ног на крыльце. Дети из школы вернулись. На душе у Любы потеплело. Хорошие мои!
Вышла им навстречу. Илюша потянулся маму поцеловать. Солнечный мой мальчик! Навёрстывает упущенное, дарит нерастраченную любовь маме с папой. Галя фыркнула и на ходу, стягивая ранец, быстро пробежала в свою комнату.
Люба остановила её.
–А раздеваться? Ты сначала куртку сними, потом в комнату.
Девочка вернулась, на ходу показала язык Илье. Тот пожал плечами. Не будет он этой девчонке отвечать. Ведёт себя, как…подходящего слова не нашёл, улыбнулся маме и сообщил, что сегодня получил пятёрку. По литературе.
Люба обняла мальчика.
–Умница. Я тобой горжусь.
Из своей комнаты высунула голову Галя.
–Хвастун! Я тоже пятёрку получила и не хвастаюсь.
Мама укоризненно покачала головой.
–И зря не хвастаешься. Мне приятно, что у меня такие умные дети. Идите мыть руки, и за стол, будем обедать.
Дети быстро поели, Галя сонными глазами посмотрела на Любу.
–Можно, я пойду, посплю?
Люба кивнула -можно. Про себя подумала, что Галя её никак не хочет мамой называть. Илюша через слово-мама, мама…а эта…одно слово-колючка. Илья встал из-за стола, отнёс свои тарелки к раковине. Открыл кран.
Люба отстранила мальчика.
–Иди, сынок. Я сама посуду помою.
Тот прижался к её боку.
–Мам, я тебя люблю.
Люба обняла мальчика.
–И я тебя люблю. Иди, отдохни, и за уроки.
–Нет, я пойду голубей кормить. Папа просил.
–Ну, если папа просил…
Люба мыла посуду, а из головы не выходил сегодняшний разговор с матерью. Нужно что-то делать. Она завтра же, как проводит детей в школу, направится в родильный дом, там постарается узнать про девочку.
Вот, только…скажут ли ей правду. Всем заправляла Галина Сергеевна, а уж она, наверняка, постаралась упрятать все концы в воду. И потом, не может быть, чтобы сама Галина Сергеевна ничего не знала.
Всё она знает. Не зря в машине столько времени перед домом сидела. Раздумывала, рассказывать всю правду до конца, или нет. Наверное, нужно вначале с ней поговорить. Может, мама всё расскажет.
А ещё раньше, нужно поговорить с Гришей. Она сегодня всё ему расскажет, и только потом…А что-потом? Неужели, Гриша может не согласиться? Люба отчаянно затрясла головой. Нет-нет! Гриша согласится.
Кое-как дотерпела до вечера. Ужинали все вместе, потом Гриша прилёг на диване, дети разошлись по комнатам. Все вместе соберутся позже. Они обязательно собираются вместе, обсуждают прошедший день.
Люба вымыла посуду и подсела к мужу.
–Милый, мне нужно с тобой поговорить.
Григорий обнял жену.
–Что-то случилось?
Жена вздохнула. Григорий нахмурил брови.
–Галя?
–Нет, Галя ни при чём.
–Тогда-что?
–Идём к себе, мне рассказать нужно тебе один секрет. Здесь могут выйти дети…а посторонние ушки…
–Хорошо.
Григорий поднялся с дивана и супруги прошли в свою комнату. Люба плотно прикрыла дверь. Муж хмыкнул. Серьёзный, видимо, предстоит разговор, если даже двери закрыты. Обычно, в доме секретов нет.
Люба рассказала Григорию о сегодняшнем визите к ним матери. И про свои роды неудачные рассказала. И про девочку, которая не умерла, а стала инвалидкой и теперь живёт где-то в детском доме.
Григорий присвистнул. Ну-у, дела! Вот, это новости! Это что же получается? Любина дочка не умерла, а тёща…скрывала все десять лет о том, что девочка жива! Как так можно было? У него в голове не укладывается.
Мужчина озабоченно потёр лоб.
–Любонька…так это…девочку надо спасать! В смысле искать, и домой забирать. Вот, только, с чего эти поиски начинать?
Люба кинулась к мужу.
–Гриша…
И зарыдала.
–Спасибо тебе!
Григорий стал утешать жену.
–Успокойся. Всё будет хорошо. Найдём мы твою дочку. Это же надо! У нас дочка есть, а мы и не знали! И это…я завтра на работу не пойду. Отпрошусь, и мы с тобой, на машине, прямо с утра… Да мы…
Детям решили пока ничего не говорить. Вот, найдут девочку, тогда и разговор на эту тему будет. Любе стало страшно. А как дети отнесутся к тому, что у них сестра появится? Илюша…тут Люба даже не сомневалась, он примет сестру. А вот, Галя…Сложный вопрос.
Не пришлось бы выбор делать. Но Люба долго выбирать не будет. Если встанет вопрос, кого оставить, то результат будет один- останется Любина дочка. Та, что родная. Вечер прошёл, как обычно, дети показали папе дневники. Отчитались, как сделали уроки.
Илья с папой играл в шахматы. Галя ушла в свою комнату, она будет смотреть там мультфильмы. Одна. Ей так интересно. На другой день, как только дети ушли в школу, Григорий и Люба отправились в родильный дом. Как она и предполагала, тайна покрыта мраком.
Очень и очень большим мраком. Потому что, Галина Сергеевна… Люба, скрепя сердце, позвонила матери. Пусть мать даст добро на разглашение тайны рождения дочки у Любы. Или Люба…она не остановится, ни перед чем. И тогда мамино положение в городе…
Галина Сергеевна всё поняла правильно. Ей совсем не улыбалась перспектива позора, если всё станет достоянием гласности, подделанная подпись в отказе от ребёнка…нет, до этого доводить нельзя. А результатом может стать уголовное дело.
И это не обсуждается. Галина Сергеевна десять лет назад совершила деяние, которое подпадает под уголовную статью. А уж, какую-это будет решать прокуратура. И ещё одно осознала Галина Сергеевна Платонова- зря она всё рассказала дочери.
И хорошо, что тогда она не вернулась и не рассказала ещё одной тайны. В тот день это был бы перебор. Но время придёт… Адрес детского дома, где сейчас проживает Любина дочка, семья Смольниковых узнала в три дня. Вот так. И никаких секретов.
А уж, что будет дальше делать Люба, это её дело. Хочет, пусть едет в тот детский дом. Хочет, пусть и дальше воспитывает детдомовцев. Галина Сергеевна умывает руки. Ей нет никакого дела до той трагедии. Да, и не трагедия это вовсе.
Никто не умер, все живы, относительно, здоровья, спорный вопрос, но…Любу Григорий упросил не торопиться. Пусть она привыкнет к мысли, что её дочка жива. Что скоро будет дома. И потом, пусть жена пока придумает некий образ той девочки, своей дочери и живёт с ним.
А уж потом… Люба согласно кивала головой. Да, она не будет торопиться. Грише виднее, он старше её, умнее, дольше прожил, значит, и посоветовать может правильно. А Люба с ним согласится. Или не согласится.
Как бы то ни было, Люба с Григорием согласилась. Она не будет делать резких движений. И дочку свою представляет. Только, дай ей, Любе, Господи, силы посмотреть своей дочке в глаза. Как ей объяснить, почему всё так произошло? Наконец, Люба решилась.
Детский дом, в котором жила Любина дочка, находился за двести километров от её города. Ничего, кроме номера детского учреждения и адреса, Смольниковым не сказали. Даже имени брошенной девочки Люба не знает, и тем более фамилии.
Значит, искать будут по дате её поступления в детский дом. А ещё примета у девочки есть. Ножка при родах травмированная. Не все же девочки, родившиеся первого августа, в том роддоме, хромают. Именно так думала Люба.
Мать сказала, что повредили ножку малышке, значит, она хромать должна. Страх сковывал сердце. Бедная моя малышка! А что, если она не захочет даже разговаривать с Любой? А Люба…как ей себя вести с той несчастной девочкой?
Дома решили, что Люба поедет в детский дом одна. Нельзя своих детей одних дома оставлять. Тем более, что одним днём не обойдёшься. Люба наготовила своим домашним еды на три дня. Григорий обещал, что вовремя будет сам просыпаться, сам будет кормить завтраком детей, провожать и встречать их из школы тоже будет всенепременно.
Детям мамино отсутствие объяснили визитом к родственникам, внезапно заболевшим. Мамы не будет дома всего пару дней, дети даже соскучиться не успеют. Больше говорить ничего не стали. И про сестру, которая может внезапно у них появиться, тоже рассказывать не стали.
Теперь у Любы и Григория тема для разговоров была одна- дочка. Решили, что свою комнату они отдадут девочке, сами будут спать в холле, на диване. До лета, как-нибудь обойдутся, а потом будут думать, что делать дальше.
Или утеплять большую комнату под крышей, или перестраивать первый этаж. Холл там ни к чему такой большой, вполне можно выкроить место под небольшую спальню. Люба не спала почти всю ночь. Как не убеждала сама себя, что нужно в дорогу отправляться полной сил и отдохнувшей, душа не слушалась.
Она, эта душа плакала и замирала, от чего сердце покалывало и Любе не хватало воздуха. Утром завтракали все вместе, потом дети ушли в школу. Люба выгнала из гаража машину, Григорий вздыхал. Плохо Люба выглядит, тёмные круги под глазами, руки предательски подрагивают.
Он обнял жену.
–Запомни, всё будет хорошо. Не плачь. И во время пути, останавливайся, отдыхай, и обязательно мне звони. Чтобы я знал, что с тобой всё в полном порядке.
Люба доверчиво прижалась к мужу.
–Ты себе не представляешь, как я тебе благодарна. За всё. И я тебя люблю. Очень люблю, даже не сомневайся.
Муж поцеловал Любу в голову.
–Да. Я знаю. И я тебя люблю. Знай, что никогда…
Его голос прервался.
–Никогда я не брошу тебя и наших детей. Я буду очень стараться, чтобы все были счастливы. Ты мне веришь?
Вместо ответа, Люба сжала руку мужа. Она верит. Она не выходила бы за него замуж, если бы не была в нём уверена. И пусть, подружки фыркают, что Любка могла найти жениха покрасивее, ей всё равно. Её Гриша лучше всех. А покрасивее…у неё был красавчик.
Только где он? Нет его рядом! Он живёт, даже не подозревая, что у него где-то, в детском доме, живёт дочка, которой очень нужна забота и ласка. И ещё нужна любовь. Любовь мамы и папы. Только бы девочка нашлась, у неё будут мама с папой.
Самые лучшие на всём белом свете. Люба села в машину, Гриша похлопал ладонью по капоту- счастливой дороги тебе, милая. Люба в ответ посигналила и двинулась в путь. Спаси и сохрани, Господи! Глянула в зеркало заднего вида и успела заметить, как Григорий осенил отъезжавшую машину крестом.
Люба улыбнулась. Вот, значит, как. Никогда она за мужем такого не замечала, а сегодня…и она верит, что всё будет хорошо. По-другому просто не может быть. Ведь, сегодня Люба увидит свою девочку. Увидит и попросит у неё прощения.
Дорога не была утомительной. Люба, в самом деле, останавливалась в пути несколько раз. Вовсе не за тем, чтобы отдыхать. Она обещала мужу, что будет его держать в курсе её передвижения.
Когда остановилась около детского дома, долго сидела в машине, мысленно проговаривая слова, которые она скажет сейчас директору этого детского учреждения. Придётся объяснить своё столь долгое отсутствие.
Вздохнула, приказала себе собраться и…торопливо пошла к входу. Качнула головой. Тот детский дом, где Смольниковы взяли Галю и Илюшу, был дворцом по сравнению с этой постройкой.
У кабинета директора сжала руки в кулачки, сама себе шепнула- ангел мой, хранитель мой, ступай вперёд, я за тобой, и постучала. Услышав- войдите- толкнула дверь и вошла. Как в воду спрыгнула.
За столом сидела довольно пожилая женщина. Люба остановилась в недоумении. Эта бабушка-директор? Странное дело, в таком возрасте дома следует сидеть, а не чужими проблемами заниматься.
Директор кивнула в ответ на приветствие. Указала на диван- присаживайтесь. Представилась- её зовут Анна Демьяновна, спросила, что привело Любу в их детское учреждение.
Директор смотрела на посетительницу такими добрыми глазами, что Люба с ходу выложила ей всю свою историю. Заранее подготовленные слова куда-то улетели, Люба просто сидела и жаловалась близкому человеку. А та слушала и кивала.
Когда Люба рассказала всё и замолчала, Анна Демьяновна вздохнула.
–Сколько я историй слышала, но то, что Вы мне рассказали, в голове не укладывается. А мама Ваша…
Люба всхлипнула.
–Я очень хочу найти свою девочку. Я буду просить у неё прощения. Я забрать её хочу! Только скажите, она у вас?
Анна Демьяновна пожала плечами.
–Наверное, у нас. Только Вы ни имени её не знаете, ни фамилии.
–Она первого августа родилась.
–Не многовато сведений.
–В нашем родильном доме.
–Ну, это тоже не примета.
–Она хромает! Должна хромать.
Анна Демьяновна вздохнула.
–Ах, Любочка! Вы, наверное, ещё не знаете, но наш детский дом специализированный. У нас все детки…как бы это помягче сказать…Впрочем, это неважно. Когда, Вы говорите, родилась Ваша девочка?
–Первого августа.
–Ну, вот. Начнём, хотя бы, с этого. Мы дни рождения своих воспитанников переписываем, чтобы не забывать их поздравить. А год рождения у неё… Сейчас всех девочек этого возраста будем смотреть.
Перебрали все папки, выбрали трёх девочек. Дни рождения у них были рядом. Но первого августа дня рождения не было ни у кого. Любе показали фотографии, и она безошибочно указала на свою дочь.
Всхлипнула.
–Вот она! У меня есть детская фотография, я на неё, вернее, она на меня похожа. А как мою…девочку зовут?
Директор захлопнула папку.
–А зовут её- Галя Июльская. День рождения -тридцать первого июля.
Анна Демьяновна улыбнулась.
–Я так и думала. По летнему месяцу дали фамилию. А имя…не знаете, почему девочку так назвали?
Люба вздохнула.
–Маму мою так зовут. Но вряд ли…она дала ей своё имя.
Женщина опустила голову.
–Мне страшно…
Директор встала и подошла к Любе.
–Ну, самое страшное уже позади.
–Вы думаете?
–Конечно. Она нашлась. А всё остальное…
–Я могу её увидеть?
–Конечно. Только, давайте я Вам расскажу о ней.
–Да-да. Скажите, а она сильно хромает?
–Что, хотите знать, сильно ли сломанная игрушка Вам достанется?
Люба вскочила.
–Зря Вы так…я не знала.
Директор качнула головой.
–Я понимаю. Теперь понять предстоит Вашему ребёнку. Ваша Галя…она очень хорошая девочка, правда, замкнутая очень. Сядет у окна и смотрит, смотрит…Спрашиваю, ты кого-то ждёшь, Галя? А она глазками хлопает и молчит. А ножка…да, Галя прихрамывает. Ступня у ножки…деформированная.
–Идёмте…идёмте к ней.
–Н-ну, хорошо. Идём.
Анна Демьяновна и Люба двинулись по коридору. Сердце у Любы прыгало и никак не хотело попадать в такт шагам. Во рту пересохло, и она облизнула губы. Остановились. Люба вздрогнула. Вот…сейчас…
Директор тронула Любу за руку.
–Давайте, так. Не кидайтесь к девочке сразу. Посмотрите со стороны на неё. И она… если у неё сердечко почувствует Вас…
Люба кивнула.
–Да-да. Я понимаю.
Женщины вошли в большую комнату. Дети занимались, кто чем. На подоконнике сидела девочка, Люба сразу увидела её. Галя…дочка… Девочка даже головы не повернула, её рука вырисовывала на стекле какой-то рисунок.
Женщины переглянулись, Люба кивнула- да, это она. Подойти? Директор отрицательно покачала головой-не надо. Люба, не отрываясь, смотрела на девочку. Вот она, дочка, только сделать несколько шагов…
Протянуть руку, а потом схватить её в охапку, прижать к себе крепко-крепко. И заплакать громко, навзрыд. Но нельзя. Нельзя пугать ребёнка. Люба качнулась. Девочка медленно, словно в замедленной съёмке, повернула голову.
Её глаза встретились с Любиными. Девочка, не отрываясь, смотрела на Любу, а её ноги уже сползали с подоконника. Вот, она встала на ножки. Какая маленькая, подумала Люба. Не скажешь, что ей десять лет исполнилось.
Люба улыбнулась девочке, мысленно просила её сделать что-то такое, что позволит кинуться к ней, и обнять. Пусть она хоть какой-нибудь знак подаст… Девочка опустила голову и…медленно направилась совсем в другую сторону.
Ножка в неказистом ботинке, полинявшее платье…волосы, заплетённые в две небольших косички, перехваченных разными резинками. Любе хотелось закричать- дочка! Я здесь! Я -твоя мама! Обернись! Люба беспомощно оглянулась на Анну Демьяновну. Та пожала плечами.
Что она может сделать? Позвать? А нужно ли? Галя тем временем прошла к ряду стульев, стоявших вдоль стены, присела. Не поднимая головы, разгладила платьице на коленях, сдвинула ножки и тяжело вздохнула. Анна Демьяновна тихонько толкнула Любу в спину -иди к ней. Женщина покачнулась и направилась к девочке.
Присела перед ней на корточки, взяла Галю за руку.
–Здравствуй, Галя.
Девочка подняла на неё глаза, чуть слышно прошелестела в ответ
–здравствуйте.
И снова опустила голову. Подошла Анна Демьяновна.
–Идёмте ко мне в кабинет. Не нужно, чтобы дети смотрели.
Люба протянула руку, девочка доверчиво вложила в неё свою ладошку и они двинулись к выходу. Анна Демьяновна проводила Любу с девочкой в свой кабинет, горестно вздохнула и ушла. У неё много дел.
Люба подвела девочку к дивану, усадила, и опустилась перед ней на колени. Горло перехватило. Доченька моя…девочка….прости меня…я теперь никуда тебя не отпущу. Ты моя, моя…и…
Люба обняла девочку.
–Галя…Галенька…я за тобой приехала. Ты меня слышишь?
Девочка кивнула, и с ресниц сползли и упали слезинки. Эта тётя, она такая хорошая. Как мама. Какая мама должна быть, Галя не знает. Но эта тётя, она, как мама. Галина мама, которую девочка никогда не видела.
Люба обхватила руками колени девочки и уткнулась в них лицом.
–Галенька, доченька моя…Галенька…прости меня…
Женщина с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать в голос. И только бы не испугать девочку! Когда почувствовала, как детская ручка гладит её волосы, а сама девочка что-то шепчет, Люба замерла, прислушиваясь.
Она её называет мамой? Но, нет. Девочка уговаривает её не плакать. Она гладит Любу по голове и приговаривает- не плачь, не плачь. А как не плакать, когда столько лет прожито зря, и не повернуть время обратно.
Люба поднялась с колен и присела рядом с Галей. Та мышкой сидела рядом и не шевелилась, смотрела в сторону, а руки теперь теребили подол платья. Тётя сейчас уйдёт? А Галя? Галя останется в детском доме?
Женщина развернула девочку к себе.
–Галя…скажи что-нибудь…ты меня слушаешь?
Девочка всматривалась в лицо незнакомой ей женщины и кивала головой. Что означали эти движения, было непонятно, но и то, что Галя не убегает, не вырывает свою руку из Любиной, вселяло надежду, что не всё потеряно.
Галя долго смотрела Любе в лицо, словно изучала его. А Любе хотелось отвести глаза в сторону, но она понимала -делать этого нельзя. Нужно всё выдержать. Главное, найти тот мостик, который соединит две несчастных души.
Девочка склонила голову набок.
–Ты -моя мама.
Галя это не спросила. Она эту новость сообщила Любе, чтобы та, в случае чего, не вздумала говорить иное. Она столько лет ждала маму, сидела у окна и всматривалась в каждую женщину, что проходила под окнами.
Люба кивнула.
–Я…твоя мама. А ты-моя до…доченька…
Девочка всхлипнула.
–А ты меня к себе возьмёшь?
Люба уже не сдерживала слёз.
–Возьму. Я за тобой приехала. Я так долго тебя искала! Искала…искала…и нашла. Я тебя буду очень любить.
Девочка вытянула ножку в несуразном ботинке и показала на неё.
–Возьмёшь? А то, что у меня…
Люба схватила девочку за руки и стала торопливо целовать их. Галя ручки не вырывала, только всхлипывала и что-то шептала, но так тихо, что Люба не могла разобрать слова. Наконец, Люба присела рядом.
