Гектор Шульц
Белое перо
Глава двенадцатая
«I tried to show you,
I tried to convince you,
But no words can ever tell you
Rosary Blue.
I tried to forget you,
I tried to forgive you,
But the words could never tell you
How much I still miss you…»
The 69 Eyes & Kat Von D – Rosary Blue
– Ты не врал, – повторила она, делая шаг назад к двери. – Ты демон. Из Ада.
– Да. Если повторение очевидных фактов поможет тебе приблизиться к принятию моего истинного облика, я согласен подождать, – сварливо ответил Элигос, сворачивая крылья. Спустя мгновение он снова принял привычный вид и с лукавой улыбкой посмотрел на Викторию. – Ты боишься?
– Нет, – отрешенно покачала головой девушка и, присев возле двери на корточки, обхватила голову руками. – Да.
– Понимаю. Еще одна моя особенность. Когда человек видит крылья, то ужас начинает пожирать его, – пояснил демон. – Но ты неплохо справляешься, юная леди. Надеюсь, ты не против, что я их убрал. Здесь слишком тесно и пыльно.
– Зачем ты сопровождал меня?
– Мы заключили сделку.
– Но ты исполнил свою часть, когда я нашла брата, – возразила Вики, размазывая грязные слезы по щекам. – Какой была твоя цель, Элигос? Моя душа?
– Твоя душа для меня потемки, – фыркнул он, закуривая сигарету. – Я сопровождал тебя, потому что пытался найти ответ на этот вопрос.
– И ты нашел его?
– Да.
– И?
– Всему свое время, юная леди, – мягко рассмеялся он и нахмурил аккуратные брови. – Предлагаю продолжить нашу беседу на свежем воздухе. Здесь слишком скоро станет тесно и шумно, а тебе необходимо исчезнуть до того момента.
– Что это значит? – спросила Виктория, подняв на Элигоса глаза. Тот улыбнулся и помахал в воздухе черной папкой.
– Теперь ты свободна, Виктория. И ты никогда не была здесь. Я купил твою свободу. А теперь живо на воздух. Я хочу мороженого… Ах, да. Густав, – процедил он, наткнувшись в другой комнате на хмурого наемника, который сидел на стуле, но, увидев демона, поднялся и задрал подбородок.
– Элигос… – вклинилась было Виктория, но демон шикнул и указал рукой в дверной проем.
– Я сейчас приду, – сказал он, не сводя с Густава внимательного взгляда. Затем, дождавшись, когда девушка покинет комнату, повернулся к наемнику. – Итак.
– Я не знал, чем они тут занимаются, – хрипло сказал тот на немой вопрос демона. – Я здесь всего два месяца, а меня уже тошнит от этого места. Вы спросите, почему я продолжал работать?
– Да.
– Я боялся, – грустно усмехнулся Густав, подняв на Элигоса карие глаза. Тот заинтересованно хмыкнул и подошел ближе. – Да, боялся. Я видел, что делают с теми, кто портит хозяйке нервы. Я не хотел кончить, как другие. Но хуже всего не это… То, что они делали с детьми, ужасно.
– И ты просто молчал. Равнодушие – грех, – подытожил демон, однако Густав покачал головой и рассмеялся.
– Нет. Все началось с Вики. Она как-то подошла ко мне на улице и попросилась в туалет. Посмотрела своими глазенками, а у меня внутри словно что-то лопнуло. Знаете, словно прозрел и пелена спала с глаз. Потом я услышал, как она плачет ночью, а утром спрятал у неё под подушкой конфету. За это меня запросто могли убить.
– Какое благородство, – усмехнулся Элигос. – Но не убили.
– Нет. Вики поняла, что это я, – улыбнулся Густав, отряхивая майку от прилипших крошек штукатурки. – Потом я частенько подкладывал конфеты ей и другим девочкам. Знаете, было приятно дарить им улыбки, пусть вы и назовете это мелочью.
– Я не говорю, что это мелочь.
– Эх… ладно. Потом, во время моего дежурства, я увидел тень возле забора. Это была Вики. Она каким-то образом стащила из кабинета директора свои документы и собралась бежать. А я сделал то, из-за чего потом долго просыпался в липком поту. Помог ей. Я не мог уволиться, понимаете. Они бы убили меня. Я был таким же рабом, как и все остальные. Только получал деньги за то, что делаю. Но кошмары со временем отступали, и я помог еще четырем девочкам сбежать. И помог бы остальным, если бы вы не явились сюда утром.
– И вы не боялись?
– Нет. Страх, он словно испарился. Наоборот, после каждой сбежавшей девочки мне становилось легче дышать, – улыбнулся наемник. Он хмыкнул и помассировал нос пальцами. – Знаете, я солдат, а не мучитель. И я не горжусь тем, что поддался страху и оказался причастен к тем, кто издевался над воспитанницами. Я знаю, кто вы, и я готов принять любое наказание. Но мне будет не так больно, как в первые дни.
– Интересно, – пробурчал Элигос, а потом, вздохнув, подошел к дверному проему. – На вашем месте, Густав, я бы уехал из страны. И запомнил бы тот день, когда вы познакомились с Викторией.
– Вы не будете меня наказывать? – сморщился наемник. – Почему?
– В тот день Виктория зажгла в вашей черной душе свет. Не потеряйте его, Густав, – усмехнулся демон и исчез в проеме, оставив удивленного мужчину в одиночестве среди каменной пыли и воющих, скрюченных тел.
– Элигос, ты же не сделал…
– Я не сделал ему ничего плохого, – буркнул демон, смотря в окно такси на пролетающие мимо автомобили и редких прохожих. – Беспокойся за себя, а не за всяких непонятных личностей.
– Прости. Густав не так плох, как остальные. Кого ты уже наказал, – тихо ответила Виктория. – Мы едем на вокзал, да?
– Да.
– И куда мы поедем?
– В Ад, – ехидно ответил Элигос и рассмеялся, когда девушка испуганно охнула. – Юная леди, не будь такой наивной. Мы купим билет на поезд и поедем в Берлин к твоему брату. В этот раз не скрываясь.
– Может, тогда лучше на самолете? – пожала плечами Вики. – Будет быстрее.
– На самолете? – хмыкнул Элигос, набирая незнакомое слово в поисковик телефона. – А это идея. И весьма здравая, Виктория. Водитель.
– Да? – откликнулся смуглый и улыбчивый парень, посмотрев в зеркало заднего вида.
– Я меняю пункт назначения. Мы едем в аэропорт, – улыбнулся демон и покачал головой. – Человечество снова удивляет. Лишь бы не ходить пешком.
– И почему ты, юная леди, грустишь? – усмехнулся Элигос, наслаждаясь мороженым в одном из многочисленных кафе, расположенных в зоне вылета. Он прищурился, посмотрел на гомонящих детей, которые затеяли возню неподалеку от столика, и повернулся к Виктории. Девушка улыбнулась в ответ и покачала головой. – Нет? Это не грусть, а мимикрия под меланхолию? Твои враги наказаны, и их души медленно пожирает дьявольский огонь, но в твоих глазах нет радости.
– Просто грустно, Элигос, – ответила Вики, делая глоток горячего чая. – Получается, что Берлин – это финал нашего путешествия?
– Именно. Тебя ждет брат, а меня дела перед тем, как я вернусь в Ад, – кивнул демон и подозрительно посмотрел на девушку. – Или тебя беспокоят мои дела?
– Нет, Элигос. Это твои дела, хоть ты о них так и не рассказал. Странно это говорить, но я привыкла к тебе.
– Отвыкнешь быстро, – пообещал он, с блаженным видом рассасывая мороженое. – Великолепное лакомство, юная леди. Не перестаю восхищаться им.
– Элигос. Расскажи мне правду, – серьезно сказала Виктория, перебив демона.
– Правду? Правда может обжечь, юная леди. Почему бы просто не оставить её в стороне и не наслаждаться новой жизнью свободного человека, м?
– Ты обещал, – повторила она.
– Я явил тебе свой демонический лик, – возмутился демон. – Этого мало?
– Да. Я знаю, что ты не просто так согласился сопровождать меня. И не просто так ты пошел меня выручать. Я была твоей целью, да?
Элигос усмехнулся, увидев, что её глаза покраснели.
– Отчасти, юная леди. Моя цель не меняется с давних пор. С ней я прибыл в Иудею, эта же цель была у меня в средневековой Франции. Цель не изменилась.
– И какова она? Почему ты тянешь с ответом?!
– Не стоит повышать голос, – Элигос пригрозил ей пальцем и, проглотив мороженое, продолжил: – Цель проста. Собрать доказательства того, что у человечества нет шанса стать лучше, и снять Первую печать.
– Первую печать? – побледнела девушка. – Из Откровения?
– Да, – вздохнув, ответил демон. – Если я решу, что человечество не достойно больше милости Отца, то сниму Первую печать, и Армагеддон[24] начнется. А дальше тебе известно: огонь с небес, серные дожди, саранча и кровавые реки.
– Почему ты, а не Он?
– Кто, как не демон, лучше разбирается в грехах, – ответил Элигос. – Но моя миссия почти завершилась.
– И каков ответ?
– Увы, тебе я этого не скажу, – покачал он головой. – Есть вещи, о которых людям знать необязательно, Виктория. И это одна из таких вещей.
– Спасибо, Элигос, – чуть подумав, ответила Виктория.
– За что? – улыбнулся демон.
– За искренность. У людей она редко встречается.
– У демонов тоже, – загадочно улыбнулся он и поднялся со стула, когда по громкой связи объявили посадку.
Самолет привел демона в неописуемый восторг, а Виктория, не скрывая улыбки, следила за его эмоциями. Не обошлось и без традиционной фотографии, только лицо девушки было грустным, что не прошло незамеченным от Элигоса. Включив вентилятор над креслом, он откинулся в мягком кресле и повернулся к ней.
– И почему мы раньше не использовали это чудо? Оно куда комфортнее поезда и такси, Виктория. Моей радости не омрачает даже маленький человек, с методичностью дятла бьющий ногами в спинку кресла позади.
– Я не знаю, Элигос, – улыбнулась девушка. – Если бы мы полетели самолетом, то путешествие могло бы завершиться по-другому. Разве нет?
– С небольшими различиями, но итог остался бы тем же, – ответил Элигос.
– Но оно было бы короче.
– Соглашусь. В нем было бы меньше мороженого и твоих жидкостей, которыми ты так и норовила меня залить, – ехидно подтвердил демон и повернулся к мальчугану, который с осатанелой улыбкой продолжал лупить кресло Элигоса. – Маленький человек. Если ты не прекратишь меня доставать своими конечностями, то я лишу их и тебя, и твоего родителя. Спорим, что будет забавно смотреть, как ты ползаешь и не можешь взять в руки ложку? А может, я тебя зажарю и съем без соли. Люблю детишек. Жареных.
– Элигос, – рассмеялась Вики под недоуменным взглядом демона. – Детям многое прощается.
– Но не дремучее невежество из-за отсутствия воспитания, – парировал тот и расслабленно выдохнул, когда до пассажиров сзади дошел смысл сказанного и тычки прекратились. – Так гораздо лучше. Это конечно несравнимо со свободным полетом, когда ветер развевает волосы и холодит лицо, но тоже неплохо. Запишу этот вид транспорта в плюс человечеству.
– И много уже плюсов, или минусы преобладают?
– Юная леди, – сварливо ответил Элигос, заставив Викторию рассмеяться в который раз. – Мое внимание все еще при себе, несмотря на наслаждение этой летающей повозкой. Больше повторять не буду. Всему свое время.
– Хорошо, – улыбнулась Вики. – Я рада, что ты снова улыбаешься.
– Я часто улыбаюсь.
– В приюте у тебя была другая улыбка. Злая, что ли.
– Возможно. Иной раз полезно снять маску.
– Или надеть новую, – тихо вздохнула девушка. Демон улыбнулся, но промолчал и предпочел погрузиться в телефон, читая очередную книгу. Правда, изредка он отрывался, чтобы задумчиво смотреть на перины облаков, проплывающие внизу. Вики, заметив это, робко тронула его за плечо и, когда демон повернулся, спросила: – Ты скучаешь по дому?
– Ты сейчас о потерянном доме? – переспросил он и, дождавшись кивка, вздохнул. – Да, Виктория.
– Какой он?
– Это самое прекрасное место, – улыбнулся Элигос. – Самое светлое и чистое. В нем нет места грехам и чернильной тьме, а души счастливы. В нем человек получает все, чего был лишен в жизни. В рамках разумного, естественно. Там царит покой и нега, юная леди. И тысяч слов не хватит, чтобы описать его красоту. Впрочем, когда-нибудь сама увидишь.
– Ты шутишь? – рассмеялась Вики. – Я же не праведник. Украла документы, когда бежала из приюта. Обманула кассира на вокзале. Много чего делала, Элигос.
– Ложь во благо – спасительная ложь. Если наказывать за такие мелочи, то Ад будет переполнен, – загадочно ответил Элигос и вздохнул, когда самолет начал снижаться. – Ты права. Полет куда быстрее. И я рад, что ты села на поезд.
– Правда?
– Демоны не врут, Виктория. Пора бы уже запомнить, – улыбнулся он, доставая наушники из кармана и включая на телефоне ноктюрн Шопена[25].
Как бы Виктория не хотела, но время мчалось вперед, словно безумный локомотив, не обращающий внимания на ограничения скорости и препятствия на пути. Не было привычных пробок, в которых они часто делились с Элигосом сокровенным или обсуждали прочитанные демоном книги. Даже водитель, как назло, попался вежливый и молчаливый. Молчал и Элигос, предпочитая всю дорогу до дома Адама слушать музыку и смотреть в окно с крайне загадочным видом.
Он выключил телефон лишь на пороге многоквартирного дома, в котором остановился брат Вики. Демон задумчиво посмотрел на девушку сверху вниз, а потом нажал кнопку звонка и, дождавшись звука шагов за дверью, отошел в сторону. В его руках снова возникла странная черная папка, которую Элигос забрал из кабинета директора приюта.
– Вики!
– Адам, – слезы, которые копились всю дорогу до Берлина, вдруг хлынули водопадом, обжигая горячей солью губы Виктории. Она без стеснения плакала, прижавшись к груди брата, а тот, ласково улыбаясь, поглаживал её по голове.
– Виктория, что случилось? Почему ты убежала? Тебя искали, какие-то люди, – парень обрушил на девушку кучу вопросов, но Элигос, кашлянув, протянул ему папку. – Что это? Серьезно?
– Серьезно, Адам. Это не запретный плод, как могло бы показаться, – съязвил демон, – а всего лишь то, что ты теперь опекун Виктории. Официально.
– Что? – удивилась она, отпрянув от брата и смотря на улыбающегося Элигоса.
– Что? – картинно удивился демон. – Ты думала, что я просто так копаюсь в документах воспитанниц? Юная леди по-прежнему не очень высокого мнения обо мне и моих способностях.
– Прости, – всхлипнула она и прижалась к Элигосу, который мягко рассмеялся и погладил её по голове. – Спасибо. Спасибо, Элигос.
– Теперь моя часть сделки выполнена, Виктория.
– Как ты и обещал, – сквозь слезы улыбнулась она и снова сморщила лицо.
– О, ну как всегда. Без жидкостей не обходится ни один наш разговор, – закатил глаза Элигос, вытирая слезы Виктории черным платком. – Я заметил, как ты любишь плакать по мелочам, хотя надо смеяться и радоваться.
– Почему мы стоим? Заходите! Я поставлю чай. Элигос, я должен вас поблагодарить стаканом отменного виски, – воскликнул Адам, но демон вдруг поднял руки. – Я не потерплю отказа.
– С виски у меня не заладилось, поэтому обойдемся без него. Если оно из людей делает свиней, то из демона некое подобие человечного демона, – рассмеялся он, наслаждаясь удивленным лицом Адама. – Это просто шутка. Но от алкоголя я, пожалуй, и правда откажусь. Однако буду рад чашечке кофе.
– Конечно, заходите, – улыбнулся Адам и посторонился, пропуская сестру и демона внутрь подъезда.
Они просидели долго. Элигос пил кофе и с улыбкой наблюдал за братом и сестрой, а те, в свою очередь, говорили и говорили. Адам рассказывал Виктории, как пытался найти её, но потерпел неудачу, как удивился, увидев её на съемочной площадке, а Виктория рассказала ему о злоключениях в приюте Горни, опустив, по настоянию демона, некоторые подробности. И снова был горячий кофе, и снова были слезы. Обжигающие и соленые.
Элигос улыбнулся, когда утомленная Виктория задремала на плече брата и, показав знаком, что не стоит её будить, неслышно поднялся с дивана. Он задумчиво посмотрел на спящую девушку, которая улыбалась во сне, кивнул Адаму и направился к выходу, тихо закрыв за собой дверь.
– Элигос!
Он улыбнулся, остановился и повернулся в сторону крика, а потом рассмеялся, когда Виктория врезалась в него и, спрятав лицо на груди в очередной раз расплакалась.
– Виктория, – мягко сказал он. – Мне казалось, что я выполнил свое обещание и могу идти.
– Уйти не попрощавшись? – спросила она, подняв на него заплаканные голубые глаза.
– Демонам чужды глупые человеческие традиции, юная леди, – улыбнулся Элигос, отходя с дороги под тень большого дерева, куда не попадал свет фонаря, и стояла небольшая лавочка. – Прощания и слезы придумали люди. А мы этого попросту не понимаем.
– Неправда. Все ты понимаешь, – вздохнула она, присаживаясь рядом на скамью. – И ты собрался уйти, не сказав мне правду.
– Мое упущение, – кивнул он, закуривая сигарету и доставая из кармана телефон. Затем, улыбнувшись, он вновь принял свой облик и расправил крылья, укрывая девушку от прохладного ветра. Та прижалась к его руке, скрытой под броней, и всхлипнула. – Пожалуйста, юная леди.
– Знаю. Без слез, – улыбнулась она, вытирая глаза кулаком и поднимаясь со скамьи. – Прости.
– Прощаю, – усмехнулся он и, посмотрев на окна дома, в которых кипела жизнь, тяжело вздохнул. – И понимаю, что нам надо прощаться, Виктория.
– Ты отправишься в Ад?
– Да.
– Ты так и не рассказал, какой он.
– Я открою тебе тайну, Виктория, – улыбнулся Элигос, посмотрев ей в лицо. – Вы сами придумываете Ад. Ад – это место, где ваши кошмары обретают реальность, а грехи – плоть. Мы же лишь следим за этим. Жаль, но очень немногие прощают себя и покидают мой дом. Остальные вечность варятся в собственном бульоне изо лжи и боли. Изредка в Ад попадают при жизни. Ты уже видела их.
– Психоанализ? – спросила Вики и грустно усмехнулась. – Теперь понимаю.
– Не всегда я отправляю души людей в Ад, Виктория, – ответил демон. – Если я вижу, что свет еще горит в душе, то даю ему шанс на искупление. Лишь самые черные души удостаиваются Ада при жизни.
– А Первая печать?
– С ней все сложно, – нахмурился он, а потом отпрянул, когда Виктория посмотрела на него с изумлением. – В чем дело? Ты ведешь себя странно, Виктория. Это переизбыток кофеина?
– Твои крылья… – прошептала она, подходя ближе и прикасаясь к левому крылу, черному, как смола. Но в середине этой тьмы ярко сияло белое перо. Виктория прикоснулась к нему и ойкнула. – Такое теплое. И нежное.
– Я знаю, – улыбнулся Элигос. – Поэтому и говорю, что нам пора прощаться. В который раз я удивлен, Виктория. Удивлен людьми. Такими глупыми и слабыми, но способными на любовь и сострадание к ближним. Способными зажигать свет даже в черных душах после ужасающей боли. Способными менять даже то, что изменить невозможно. Такими, как ты, Виктория. Я спрашивал Отца, почему Он вас любит. А ответ был всегда мне известен. Вы способны удивлять Его. Ты спросила меня о Первой печати. Она не будет снята. Не сегодня. И не завтра. Возможно, через тысячу лет, когда я снова приду на Землю, чтобы убедиться в отсутствии света.
– И когда ты принял это решение? – спросила Виктория, догадываясь, каким будет ответ. Демон улыбнулся и, взяв пальцами белое перо, вырвал его из крыла, а затем протянул девушке. – Элигос.
– Ты знаешь ответ, Виктория.
– Но твое перо…
– Черное должно оставаться черным, юная леди. Таким был мой выбор, – ответил он. Виктория кивнула и, поджав губы, взяла белое перо в руки. – Храни его, юная леди. Храни, как свет, из которого состоит твоя душа. Чистый и яркий. Пока у человечества есть этот свет, оно имеет право на жизнь.
– Элигос… – Виктория, поддавшись порыву, бросилась было к нему, но демон отстранился и покачал головой.
– Мне пора, – улыбнулся он, вставая со скамьи. – Прощай, Вики…
– Прощай, Элигос, – улыбнулась она, прижав белое перо к груди. С её ресниц сорвалась слеза, которая разбилась на тысячи сверкающих осколков. Девушка обвела грустным взглядом пустую улицу и повторила. – Прощай.
Эпилог
Томаш. Пять лет спустя.
– Папа!
Мужчина в очках вздрогнул, когда в него врезалась девочка, а потом рассмеялся.
– Злата, нельзя же так пугать, – сказал он, беря её на руки. – Ох, кто-то съел много мороженого и растолстел?
– Нет, – улыбнулась она, а потом закусила губу. – Мама сказала, что ужин готов.
– Скажи, что я сейчас приду, – кивнул он и, опустив девочку на пол, дождался, когда она убежит из кабинета, после чего перевел взгляд на стену.
На стене висели многочисленные грамоты, обложки журналов, где Томашу вручали литературную премию, его фотографии с известными актерами и актрисами. Но особое место занимал смешной рисунок, изображавший странного мужчину с черными крыльями и красными глазами. Рисунок был помятым и поэтому его поместили в рамку, но висел он ровно в центре.
Томаш вздохнул и, сняв рисунок со стены, задумчиво хмыкнул. Он повернулся к двери, когда там мелькнула тень, и улыбнулся, увидев жену. Миловидную женщину с круглым животиком. Томаш подошел ближе и, ласково обняв её, протянул жене рисунок.
– Помнишь? – спросил он.
– Конечно. То купе в Берлин сложно забыть, – рассмеялась она. – Как и ту ужасную женщину с фиолетовыми волосами.
– Знаешь, Стелла, если бы не тот мужчина в черном, я бы так и не рискнул подойти к тебе, – тихо ответил Томаш, но жена сжала руку и нежно поцеловала его в щеку.
– Знаю. Поэтому рисунок Златки висит у тебя в центре стены славы.
– Да. И я благодарен этому человеку. Но я не помню его лица. Только имя. Странное имя.
– Элигос, – ответила Стелла, кивнув. – Я тоже часто вспоминаю его, Томаш. И знаешь, я благодарна ему за тебя.
– А я благодарен за тебя, – улыбнулся тот, поправив очки. – Завтра выходит моя новая книга. Отличный повод пойти в ресторан и поднять бокал за нашего таинственного покровителя.
– Я и маленький Арно только за, – рассмеялась Стелла, прижавшись к мужу.
Доминика. Шесть лет спустя.
– Девочки! Обед! – крикнула мать-настоятельница, выходя во двор. Она улыбнулась, когда стайка маленьких девочек, испуганно пискнув, бросилась врассыпную, оставив в центре двора грустную Аню, которая растеряно прижимала к груди вязаного медвежонка и не понимала, куда все убежали. – Анечка, что такое?
– Они не берут меня к себе, – надув губы, ответила девочка, подходя ближе. Она подняла на монахиню опухшие глаза и всхлипнула. – Вы меня теперь в другой приют отдадите, да?
– Нет, милая. Больше я никого никуда не отдам, – тихо сказала сестра Доминика, с трудом наклоняясь к девочке. – Не бойся.
– Другие сказали, что отдадите.
– Это глупости, Аня. Как я могу отдать такую лапочку, как ты, – улыбнулась Доминика. – А знаешь, раз они все убежали и не хотят кушать, я, пожалуй, дам тебе конфету.
– А я должна буду съесть овсянку? – хитро спросила Аня.
– Да. Без концертов.
– Эх. Хорошо. Матушка Доминика, – чуть подумав, ответила девочка. – А вы меня правда не отдадите в другой приют?
– Нет, милая. Ты можешь мне верить. Беги в столовую, а я пойду за конфетой, – грустно улыбнулась мать-настоятельница.
Она дождалась, когда девочка забежит внутрь приюта, и, прислонившись к столбу беседки, увитому плющом, вздохнула, после чего внимательно посмотрела на свои руки. Сестра Доминика все еще чувствовала кровь на своих руках и представляла, как Анечка похожа на её не родившуюся дочь. Но кровь с каждым днем становилась все бледнее, а Аня привязывалась к ней все больше.
Вздохнув, Доминика посмотрела на серое небо, достала из кармана конфету и медленно направилась к входу в приют.
Мирко. Семь лет спустя.
– Златулина! Златка!
– Мирко! Ты где шлялся-то, а? – рассмеялась дородная женщина, утерев пот со лба и отойдя от лохани с мыльной водой. Она покачала головой и охнула, когда Мирко, постаревший и поседевший, подбежал к ней и крепко сжал в своих объятьях. Правда, он резко спохватился и бережно поставил жену на землю, после чего ласково провел рукой по животу.
– С девчатами на пруд ходили, – виновато улыбнулся он. – Сегодня на ужин тушеная рыбка.
– И славно. А то от твоей картошки уже в горле ком стоит, – буркнула Злата. – Не дуй губу. Шучу я.
– А я же ради тебя это все, – отмахнулся Мирко, но растаял, когда Злата прижала его к груди.
– Знаю, глупый. Ради нас ты себя не щадишь, – тихо ответила она. – Помоги воду вылить. А я пойду рыбу чистить.
– Нечего тебе руки ранить, – всполошился Мирко. – Сам почищу. Ты вон Матиаса носишь. Так носи. И себя береги.
– Ой, ну не муж, а золото, – рассмеялась Злата. – Пошли уже. Заботливый ты мой. Ох, Мирко, чтоб я без тебя делала, а?
– Не знаю. Я вот точно бы по наклонной пошел, – вздохнул он, вспомнив странного мужчину с девочкой, которых подвез однажды до Дрездена. – Но я рад, что бросил баранку, Златулина.
– И я рада, Мирко, – ответила его жена, с любовью посмотрев на мужа.
Виктория. Девять лет спустя.
Виктория, устало вздохнув, присела на белую лавочку и задумчиво посмотрела на обручальное кольцо, украшающее безымянный палец. Этот день пролетел, как единый миг, наполнив душу светом, радостью и счастьем, а с вечером пришла усталость. Но усталость приятная, от которой екало сердце, а все произошедшее казалось какой-то сказкой. Однако на губах девушки все еще витала грустная улыбка. Было много гостей и улыбок, но не было того, кого Виктория ждала больше всего, как и его улыбки. И сейчас она просто хотела побыть наедине со своими мыслями. Пусть немного грустными, но радость в них тоже была.
Виктория кивнула Адаму, который прогуливался вдоль берега озера со своей девушкой. Улыбнулась, увидев мужа, провожающего припозднившихся гостей. Рассмеялась, когда персидская кошка по кличке Элли залезла на стол в поисках вкуснятины. И, закусив губу, вздохнула, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Взгляд знакомый, мягкий и чуть колючий.
Обернувшись, она увидела стоящего неподалеку от себя мужчину в дорогом черном костюме и держащего в руках багровую розу. Сердце забилось, как бешеное, а ноги подкосились, когда Виктория вскочила со скамьи и бросилась к улыбающемуся человеку, за спиной которого виднелись черные крылья. Он осторожно поймал её сильными руками и, покачав головой, заглянул в покрасневшие глаза.
– Ты почти не изменилась, юная леди, – мягко сказал он, улыбаясь знакомой, ехидной улыбкой. – Но стоит признать, что из юной леди, плаксивой и грустной, ты превратилась в красивую женщину, Виктория.
– Элигос? – растерянно спросила Вики, снова став той самой шестнадцатилетней девочкой, которая робела под внимательным взглядом темноволосого мужчины в купе.
– Конечно. Неужели я изменился? – сварливо ответил он.
– Нет. Но что ты здесь делаешь?
– Я не мог пропустить твою свадьбу, – загадочно блеснул глазами демон, а потом ласково прикоснулся к животу Виктории.
– Но как ты… – потрясенно воскликнула она и, не договорив, рассмеялась.
– Я знаю все, Виктория. И даже больше, чем ты себе можешь представить, – улыбнулся Элигос и поднял бровь.
– Я рада, что ты вернулся, – тихо сказала Вики, держа его за руку.
– Я не мог пропустить зарождение новой души, Виктория. Души чистой и прекрасной, – тихо ответил он и ехидно усмехнулся: – Я надеюсь, мне оставили кусочек свадебного торта?
