Гордон Вэльски
Целуя демона
Глава 7
Волны Пенры тихо били о борт корабля, чайки носились над высокой кормой, чистое небо казалось холодным. Капитан, кусая губы, смотрел вдаль. Он выглядывал каик Ян Вана. Но того не было видно. (Однако, несмотря на отбытие бога Смерти, его присутствие ощущалось в каждом всплеске воды.) Вот только думать о произошедшем у прислужника времени не было – проблем, возникших на борту, оказалось не мало.
– На вот, – встрепенувшись, подобно отошедшей от зимовки птице, Чжи Маолун вложил в руку боцмана увесистый мешочек с деньгами. – Схороните друга…
– Да, иди ты!.. – послышался рык из-за спины. (Это молодой паренёк едва не бросил тряпкой в своего капитана. Но юнгу в два счёта скрутили и увели с палубы.)
– Бунта нам ещё не хватало, – с тяжестью в сердце проговорил боцман.
Ответственного за техническое состояние и порядок боцмана звали Магнусом. По происхождению он был коренастым датчанином, на вид лет сорока пяти. Носил жилет, синие брюки и в тон им жакет с металлическими пуговицами. Он ловко плёл из своей рыжей бороды косицу, а голову прикрывал колпаком. (Это вызывало у Чжи Маолуна улыбку.) Сильной стороной было то, что команда его уважала. (И тут в принципе было за что: Магнус не любил насилие. Он строжил команду по совести, не взыскивал за внешиний вид, понимая – ни каждый может позволить себе форму. Однако, требований у морского волка было не мало. И первым из них – знание морского дела.)
Магнусу было жаль капитана. (Боцман ни разу не видел речных гулей, но по звукам, которые слышали все, понимал – случилось непоправимое. Вот только как поддержать господина Чжи, он не знал.) Не желая больших проблем, Магнус разогнал команду по делам. И строго цикнув, велел не трепать языками.
***
Самого Чжи Маолуна бунт не пугал. В эту минуту все его мысли были о Фу Биюй. От этого белые стены Атры, маячившие вдали, радости не добавляли. (Город был близко. Из-за укреплений виднелись дворцовые купола. До слуха доносилась музыка, обоняние улавливало запахи уличной пищи.)
«Я снова прошёл этот путь», — подумал капитан, чувствуя, как сжимается сердце.
Когда-то господин Чжи полагал, что квинтэссенция счастья – быть богатым, имеющим все блага мира. Но сейчас, разрешив девушке покинуть корабль в компании Небесного Чиновника, он чувствовал себя отвратно.
Подобного капитан ранее не испытывал. Хотя он видел не мало прекрасных дам. А фантазия, пробужденная чем-то человеческим, ещё не умершим за столько лет, рисовала картины из прошлого:
Витиеватая лестница была крепкой, устланой дорогими коврами. Её перилла украшала искусная резьба. Широкие ступени вели в светлую комнату, охраняемую дюжиной черных солдат. Внутри находилась роскошная мебель, обитая белоснежной шелковой тканью, а по периметру стояли золотые клети. В них сидели утопленницы, одетые в свадебные наряды. Их окружала роскошь, но внешний вид девиц был драгоценнее всего — лица имели здоровый румянец, вот только кожа была такой ровной и гладкой, что казалась фарфоровой, алые губки были пухлыми и влажными, ресницы трепетали, подобно крылышкам бабочки. И любой, хоть раз взглянувший на Призрачных Невест, потерял бы покой от желания.
…Любой, но не Чжи Маолун.
После восхождения на Цинъян в звании капитана, мужчину перестали тревожить мирские заботы. В основу легла простота. Он потерял интерес к плотскому на многие сотни лет.
«Так чего ж теперь пульс скачет?» – спрашивал он Небо, глядя в безмятежную высь.
– Это любовь, – отвечало ему сердце голосом той старухи.
***
К вечеру, когда марево спало, и береговая линия оказалась совсем близко, Чжи Маолун отдал последние распоряжения. И лишь после добавил:
– Мы прибываем в порт. Вы получите жалование в двойном размере. Спасибо за проделанный труд.
Не ожидая такой щедрости, моряки спешно занялись своими делами. А господин Чжи, почесав переносицу, стал продумывать путь в Ляонин.
«Умиратворённая Ляо, значит», – размышлял он. – «Если память не подводит – это самая густонаселённая провинция в том регионе. И управляет ею Тан Ичэнь.»
На самом деле провинция Ляонин славилась не одними своими правителями. Слух давно полз о кровопролитных боях и высокой глинобитной стене, защищающей народ не только от соседствующих смутьянов, но и от разной нечисти. И даже Жнецы не могли преодолеть её, потому что из застенков выходили бесстрашные воины. Они были полны силы, огня и здорового крепкого Ян.
«Будет сложно», – дал оценку своим возможностям бессмертный, надеясь, что его человеческая сущность хоть на что-то сгодиться.
***
Нинъюань, уезда Яньтан, распахнул врата перед Чжи Маолуном, когда тот постучался. На него не сработал ни один защитный талисман, оставив стражу в спокойствии.
Капитан сразу понял, что место, принявшее его – это всего лишь внутренний дворик одной из оборонительных башен. Но чему действительно удивился капитан так это обустройству: над воротами возвышались терема. Они были под двускатными крышами, осложняя задачу штурмующим.
Пройдя по главной улице непобедимого Нинъюаня, Чжи Маолун остановился напротив двух каменных арок. На них были увековечены генералы, и их лик не уступал виду Небесных Чиновников. Однако, детально рассмотреть сражающихся за свой народ мужчин капитан так и не смог. От барабанной дроби он вздрогнул и перевёл взгляд.
– Шумно, – выдохнул он, узнав в остроконечной постройке Громовую Башню.
Да, капитан оказался подготовленным: из путеводителя, купленного у торгашей, он узнал о Громовой Башне заранее. Ударами в инструмент местные оглашали время: один удар – первая стража (Час Свиньи), два удара – вторая стража (Час Собаки)… И так пока не пробьёт Час Петуха.
Чжи Маолун, насчитав десять ударов, тихо изрёк:
– Самая сочная трава для Барана, – и тут же, не удержавшись, пропел:
– В этот миг Свиньи наслаждаются сном, ведь период активности Крысы пришёл. После Бык пожуёт свою жвачку. В горах гуляет Тигр, однозначно. На луне лекарством занимается Заяц. Но его Дракон уже поджидает. А дальше зашипит, притаившись Змея. Резвых Коней боиться она. Под их копытами сочна трава для Барана. Об этом сказала сама Обезьяна. И чтоб времени зря не терять, Петух торопится спать.
(На самом деле это не было детской песенкой, Чжи Маолун просто отсчитал время: с семи вечера до девяти – первая стража Свиньи, с девяти вечера до одиннадцати – Крысы, с одиннадцати до часу ночи – Быка. И так каждые два часа, пока стрелка снова не упрётся в семнадцать ноль-ноль.)
Но заниматься глупостями у капитана времени не было. Окинув взглядом пересечение двух дорог, он приметил неплохой чайный домик, в который и направился.
– День добрый, – поздоровался Чжи Маолун с завсегдатаями. – Не подскажете, где я могу остановиться на ночь?
(В действительности о гостинице господина Синя он узнал заранее. Однако, ему необходимо было увидеть настрой горожан, чтоб быть готовым к неожиданностям.)
– С кем имею честь разговаривать? – тут же спросили его имя.
– Моя фамилия Лян. Имя Фуйинь, – с мягкой улыбкой на губах ответил Чжи Маолун. – Я здесь проездом.
– Надолго к нам? – из-за стойки вышел невысокий ходощавый мужчина.
– Пока не решил, – не меняясь в лице, произнёс капитан. – Путешествую по стране, интересуюсь людьми.
– Кого же вы ищете здесь? – с недоверием во взгляде уточнил владелец.
– Семейство Фу, – как ни в чём не бывало ответил капитан. – Дядя бывал в Нинъюане. Сказал, что есть некая госпожа Фу Биюй – девушка редчайшей красоты. Хотел познакомиться.
Но не успел он закончить легенду, как на лица присутствующих набежала тень. Повисла тяжёлая тишина. И чайную покинуло несколько человек.
– Присаживайтесь, – тихо произнёс владелец, распорядившись подать господину Чжи лучший из чаёв.
– Господин Фу очень несчастен, – проговорил мужчина. – Сначала он потерял первую жену, потом трагичным образом погибла его любимая наложница. А когда Фу Чжэньхуа обзавёлся новой любовью, то напасть легла на его старшую дочь. Обезумела девка. Всё о бамбуковых лесах говорила, да в горы бежать пыталась. Так вот и покончила с собой – с моста прыгнула. Правда некоторые утверждают, словно в неё дух вселился – сама на себя непохожей стала.
Чжи Маолун задумался, ведь душа Юй-эр была расколотой. Но виноват ли дух? Может дело в психическом расстройстве?
Владелец лавки, заметивший, как его посетитель поменялся в лице, тут же принёс извинения.
– Простите старого дурака. Вы с романтическими целями, а я… Языком мелю не знамо что. Упала дева Фу. С моста. Рядом с торговой площадью.
– Упала, – повторил капитан за мужчиной и положив на стол пару золотых монет, поднялся с места.
– А… А, – спохватился владелец, увидев щедрость бессмертного. – Гостиница у господина Синя… Вы хотели знать…
Но Чжи Маолун больше его не слушал. Он знал, что насилие в семьях замалчивается. А тут сразу три смерти.
– Возможна и четвёртая, – тихо проговорил капитан, вспомнив о новой возлюбленной Фу Чжэньхуа, чувствуя, как внутри закипает.
«Делает вид, будто бы не случилось беды», – мысленно шипел он.
Однако, то были лишь домыслы, ведь доказательств у Чжи Маолуна не было. И как бы тому не хотелось ворваться во владения Фу Чжэньхуа он не мог. Прав на то не имел. И злился из-за этого ещё больше.
«Ничего, свидимся», — Чжи Маолун дал слово не только себе, но и целому миру, сжимая кулаки.
Глава 8
Поздним вечером, когда Чжи Маолун всё ж успокоился, он посетил гостиницу. Представившись новым именем, занял комнаты. И лишь ночью, когда народ разбежался по постелькам, капитан появился на площади. Там, в тишине, глядя на одиноко горящие фонари, он думал о своём. Свет луны падал на копну его тёмных волос, собранных в сложную причёску. Облизывая подтянутый высокий стан, затянутый в белое, он придавал Чжи Маолуну особый, божественный вид. Выложенная мраморной плиткой площадь была широкой, но бессмертный хорошо выделялся на сером фоне. И даже слабовидящей легко мог разглядеть его лицо.
Сам же капитан смотрел вдаль. Его взгляд проносился над крышами домов, ища призрачный след Тёмной Ци, оставленный духом.
«Скорее всего дом семейства Фу находится в середине. Двор будет обнесён высокой стеной. Но сейчас этого не узнать – на улице пусто и темно.»
Такой вывод Чжи Маолун сделал не случайно. Он помнил, что у Фу Чжэньхуа погибли супруга и любимая наложница.
«Бедный человек не смог бы содержать несколько жён и наложниц. К тому же, столько женщин требуют не мало места и слуг. А богатый дом всегда имеет высокие стены», – размышлял капитан. – «Значит свидетелей найти будет сложно.»
И он был прав: слуги старательно хранили секреты своих хозяев, а стены закрывали их от любопытных глаз и говорливых ртов.
«Придётся допрашивать мёртвых», – с привкусом горечи на языке подумал Чжи Маолун. И отправился на тот самый мост искать первую зацепку.
Остановившись под крышей пагоды, Чжи Маолун поднял с лавки кем-то оставленную газету и прочитал: «Вестник Нинъюаня.» И на первой же странице главные новости города: «Член высшего совета Фу Чжэньхуа встретился с главой Яньцзина Чэн Лансяном. Господин Фу заявил, что мир развивается и времена меняются. Вверенным территориям нужны стабильные отношения и уверенность в завтрашнем дне. Фу Чжэньхуа отметил что конкуренция между Нинъюанем и Яньцзином не решит проблемы, поступающей с внешней стороны. Так же, член совета настоятельно просил подумать главу города о союзничестве, уверяя, что поддерживая друг друга , они смогут преодолеть трудности…»
Чем закончилась статья, Чжи Маолун так и не понял – страница была оборванной. Зато он точно узнал, какой пост занимает родитель несчастной Фу Биюй.
Нахмурившись, капитан не спеша шёл вдоль берега. Лёгкий плеск воды его успокаивал. Однако, мысли всё равно были в разрозненном состоянии – из-за высокого поста господина Фу проблем стало больше.
«Моё имя точно войдёт в историю», – усмехнулся Чжи Маолун. – «Как хорошо, что я представился вымышленным.»
И тут, в тени прибрежных кустов, послышался шорох. Чжи Маолун насторожился. Он не мог понять, что за существо там двигалось. Но оно быстро добралось до ближайшего дома и затаилось. Вглядываясь в холодную полутьму, капитан не мог разглядеть деталей, а потому решил подойти ближе.
Его шагов не было слышно – ни один прут не треснул под тяжёлой стопой. Но когда он остановился, то увидел лишь размытый силуэт. И даже с такого расстояния не смог сразу понять, кто это: животное или человек.
«Призрак или демон?», – предположил капитан, зажав меж пальцами чистый лист бумаги. (Через мгновение, наполнившись, тот вспыхнул, и на нём появились символы. Начертанные киноварью, они составили заклинание, отпугивающее нечисть.)
– Очисть! – приказал Чжи Маолун, запустив талисманом в нечисть.
Вот только толку от этого не было: заряженный духовными силами лист ударился о стену дома и рассыпался на десятки мелких огней. Сам же призрак растворился в воздухе.
– Проклятье! – вырвалось из уст бессмертного.
От шума и колебаний двух Ци проснулись хозяева, залаял пёс.
– Кто там? – спросил глава семейства, выглядывая наружу.
– Лян Фуйинь, – уверено ответил Чжи Маолун. – Бродячий заклинатель. Преследовал нечисть до вашего дома. Прошу прощение за беспокойство.
Сначала мужчина не поверил словам незнакомца, но проморгавшись остолбинел. Красивое лицо капитана не могло принадлежать обычному смертному. Оно было подобно лику небожителя.
– Ох, простите что помешал вам с Ночной Охотой, – в три погибели склонился тот. – Вы можете пройти во двор и осмотреть его. Только избавьте нашу семью от Поганки.
– Поганки? – удивился Чжи Маолун.
– Да. Это призрак незнакомки. Он уже много лет появляется на улицах нашего города. И ни один бессмертный не смог изловить его, – пояснил мужчина. – И всё бы ничего, да только… Если Поганка минует все дворы и дойдёт до дома уважаемого господина Фу, так в их семье очередная смерть происходит.
– Так значит молодая госпожа Фу всё ж была одержима призраком? – уточнил капитан. И мужчина кивнул.
– В один миг она стала другой. Бредила о бамбуковых лесах, смеялась, глядя с моста в воду, ночами танцевала на площади и пряталась в пагоде, высматривая кого-то вдали, – ответил тот. – Господин Фу приставлял к ней охрану, старался следить. Но девушка умудрялась сбегать. Её так легко было потерять в толпе и сложно найти потом.
С каждой произнесённой фразой лицо Чжи Маолуна становилось мрачнее и мрачнее.
– Скажите, а две другие женщины сходили с ума так же? – спросил он.
– Нет, – покачал головой мужчина. – Смерть первой жены господина Фу осталась тайной. Она умерла при очень странных обстоятельствах – спрыгнула с крыши собственного дома. Но этому свидетелей нет. Её тело нашли утром. Врач дал заключение: смерть от травм, полученных при падении с высоты.
– Может госпожа Фу вставала на меч? – предложил Чжи Маолун.
– О, господин Лян, Фу Лусы хотя и была одарённой, но бессмертие не практиковала. Она была обычной смертной женщиной, не умеющей обращаться с оружием, – заверил мужчина. – А теперь извините, время позднее. Пора спать. Но я оставлю двор открытым. Если будет нужно, обследуйте территорию.
И он действительно ушёл, погасив в доме огни.
«Что же здесь происходит?» – задался вопросом капитан, глядя в тёмную гладь неба.
Ответ на поставленый вопрос не пришёл к Чжи Маолуну и по утру…
Он стоял на террасе, собирая тёмные волосы в высокий пучок и смотрел на кроны деревьев. Подле него находился слуга, работающий в гостинице.
Слугу звали Айгэцзы. (На самом деле это было прозвищем. В действительности никто не знал его имени и фамилии. Господин Синь сжалился над бедолагой прошлой осенью – он приютил заморыша и дал работу. Из-за отсутствия имени, его прозвали Карликом.)
Айгэцзы украдкой рассматривал капитана. (Чжи Маолун казался ему божеством, спустившимся с Небес на заемлю.) Сам же капитан не удостоил того взглядом. Но дело было не в уродстве слуги, а в думах бессмертного – он так глубоко ушёл в мысли, что не обращал внимание на внешний мир.
– Господин, – позвал его карлик, держа бронзовый поднос.
Капитан неторопливо перевёл свой взгляд на Айгэцзы и вздрогнул. Это вышло случайно, но тот заметил и скривив свои тонкие губы, во все глаза вытаращился на Чжи Маолуна.
Айгэцзы невозможно было назвать красивым с самого лютого перепоя. Он был низкорослым, ссутуленным, с тёмным от загара лицом. Его руки казались слишком длинными, ноги ж были короткими, линию лба прорезал побелевший от времени шрам.
«Видимо его пытались убить в детстве», – подумал капитан, взяв с подноса нефритовую шпильку. Заколов ею пучок, он посмотрелся в зеркало. И заметил восторженный взгляд Айгэцзы.
– Вы куда-то собираетесь? – спросил тот, согнувшись в низком поклоне, готовый к удару. (Крестьянину или слуге не следовало интересоваться делами высоких господ).
– Хочу опросить местных. Может кто расскажет большее о смерти молодой госпожи Фу, – ответил Чжи Маолун, поправив широкие рукава ханьфу.
– Не скажут, – тихо проговорил карлик. – Никто ничего вам не скажет. И даже сам господин Фу будет молчать.
– Но почему? Как может отец отвернуться от правды? – не поверил ему капитан.
– В ту ночь я видел троих возле моста. Они жгли что-то в костре. Меня взяло любопытство, и я притаился в дальних кустах. Но подошёл к тому месту лишь тогда, когда господа разошлись. В разворошённых углях я не увидел ничего интересного. Однако, рядом, в траве, я нашёл женскую заколку. До дня своей гибели такую же безделушку носила уважаемая Фу Биюй.
– Она сейчас у тебя? – поинтересовался бессмертный, сосредоточенно заглядывая в влажные глаза коротышки.
– Д… Да, – тихо ответил тот и вынул из-за пазухи ценную вещь.
Заколка была однозубчатой, сделаной из кости, и на конце её был алый цветок. Он напоминал распустившийся бутон мака.
«Любовь значит», – подумал Чжи Маолун и поджал губы. – «Кого любила моя госпожа, что носила мак в волосах?»
(В этот момент его сердце билось так сильно, что перехватывало дыхание и щемило грудь. Душу посетили сомнения. Господину Чжи было больно при мысли о возможном любовнике Фу Биюй. Он чувствовал, как внутри начинала клокотать ревность.)
Глава 9
От мысли, что у Фу Биюй при жизни был мужчина, Чжи Маолун скрипел зубами. Ему казалось: сердце вот-вот разорвётся на части.
– Скажи, у Юй-эр был возлюбленный? – спросил он. В ответ Айгэцзы помотал головой.
– Господин Фу строго следил за связями. Он бы не позволил интрижки, – тихо произнёс тот. (И как только с губ карлика слетели слова, капитан почувствовал облегчение.)
– Вы так поздно пришли сюда, – посетовал слуга, помогая бессмертному с поясом.
– Ты о чём? – не понял Чжи Маолун.
– Я слышал вашу историю и видел вас ночью. Вы ведь не из-за сватовства здесь. Вы правду ищите, – ответил Айгэцзы. По спине капитана пробежал холодок. – Я низок и некрасив, но глаза мои видят многое. Если нужна будет помощь, обращайтесь.
– Зачем тебе это? – насторожился Чжи Маолун. (Ему не нравился коротышка. Но дело было не во внешности. Внутреннее чутьё говорило, что карлик не так прост, как кажется.) – Какой у тебя мотив?
– Я хочу, чтоб люди узнали правду. Мне нужен справедливый суд, – с твёрдостью в голосе и уверенностью в глазах ответил Айгэцзы.
Доверять уродцу капитан не спешил.
– Что связывает тебя с Юй-эр? – уточнил он.
– С молодой госпожой – ничего. А вот с главой семейства, – слуга растянул рот в широкой улыбке, которая напомнила капитану волчий оскал. – Многое. Узнаете об этом, когда распутаете змеиный клубок. А теперь прошу меня простить, господин Синь дал много поручений.
Глядя на ссутуленную фигуру Айгэцзы, бессмертный чувствовал оторопь. Ему казалось странным то, что карлик так легко менял линию своего поведения – словно он привык надевать маски.
«Возможно, его положение – это ещё одна роль под называнием «Безымянный уродец», – подумал Чжи Маолун и решил присмотреться к новому знакомому.
А в это время сам Фу Чжэньхуа нервно ходил по рабочему кабинету. До его ушей дошёл слух о бессмертном, которому была интересна смерть Фу Биюй. И теперь господин Фу не находил себе места.
– Это конец репутации… Конец репутации, – снова и снова повторял он, разогнав слуг.
Господин Фу не мог отказать Чжи Маолуну в аудиенции, иначе это бы вызвало не мало подозрений. Однако, будучи и сам практиком бессмертия, он знал о специфике заклинательства.
«Этот Лян Фуинь легко почувствует эманации Тёмной Ци,» – размышлял мужчина, наматывая круги. – «Ни один монах не помог…»
И действительно, господин Фу не мало пожертвований сделал на нужды храмов, вот только монахи, прибывшие из разных уголков страны так и не смогли очистить площадь сыхэюаня от воздействия Поганки.
– Тяжкий, тяжкий грех, – шептали один за другим последователи Будды, перебирая зёрна своих мал.
***
Словно чувствуя состояние Фу Чжэньхуа, Чжи Маолун захотел его навестить. Слова карлика о господине Фу подогрели интерес. И капитан, наняв носильщиков и паланкин, спешил в резиденцию Юлань.
– Господин! Господин! – тем временем бил челом дозорный о порог кабинета Фу Чжэньхуа. – Достопочтенный бессмертный уже в пути.
– Сколько… Сколько человек в сопровождении? – хриплым от переизбытка чувств голосом поинтересовался господин Фу.
– Шестнадцать, – ответил дозорный, склонившись в поклоне.
У Фу Чжэньхуа дёрнулся глаз.
На самом деле Чжи Маолун не знал сколько людей брать собой. В мире смертных он не был представителем власти и не являлся чиновником. Однако, сам по себе титул прислужника Смерти был во стократ выше, чем титул самого императора. Вот только люди об этом не знали.
«Не буду же я ущемлять своё благородие», – в конечном итоге рассудил капитан. – «В конце концов я потомок знатного рода.»
И соблюдая этикет, нанял восемь носильщиков – по четыре на каждую сторону и сопровождающих.
Таким образом процессию передвижения хорошо стало видно. Обычные смертные, заметив её, тут же гнули спины в поклонах, наглухо закрывая рты. Барабанный бой и стража, так же были неотъемлемой частью, расчищающей путь и оберегающей покой Чжи Маолуна.
Не то, чтоб капитан боялся за свои здоровье и кошелёк, просто он хотел заявить о себе. И средства, накопленные за столько лет, ему в этом помогали.
«На что ещё тратить деньги бессмертному, как не шугать пугливый народ?», – тихо хихикал он, без спешки распивая чай.
Резиденцию, принадлежащую господину Фу, Чжи Маолун увидел сразу – Юлань хорошо выделялась на общем фоне не только высотой глинобитных стен. Чжи Маолун сразу обратил внимание на строение, которое больше напоминало комплекс, нежели традиционный сыхэюань. В ней не было единого стиля – хорошо были различимы башни, пристройки, храмы, лестницы, выглядывающие из-за высоких стен. А ещё сами врата…
Остановившись возле них, бессмертный разглядывал орнамент. И чем дольше смотрел, тем больше хмурился – узор показался ему знакомым, но при этом обладал своими индивидуальными чертами.
«Это явно не защита от тёмных сил», – подумал он.
Но не успел Чжи Маолун коснуться поверхности, как створки врат распахнулись. И слуги, встречающие его, тут же склонили головы.
«Вот это осведомлённость», – восхитился капитан и поправив выбившуюся прядь волос, вальяжно прошёл мимо.
«А господин Фу явно не беден», – рассудил бессмертный, глядя на радужных карпов, плавающих в пруду.
И тут он был прав, потому что Юлань славилась не только рыбой. Здесь были павильоны, библиотека, центральный двор, покои, сады, полные редких растений и пышных цветов. Куда не направь свой взор – уткнёшься в ухоженность и красоту. Однако, Чжи Маолун на своём веку повидал столько чудес, что мирские блага утратили лоск и очарование.
«Что скрывается под этим великолепием?», – думал он, проходя мимо храма.
С каждым шагом лицо Чжи Маолуна становилось всё более мрачным. Его не смущало наличие храмов на территории Юлань, ведь по сути они были бесполезны. И хотя по ухоженным дорожкам сновали монахи, читая мантры и окуривая каждый куст, в носу щипало от запаха прелой земли и разлагающейся плоти.
«Словно по могильнику иду», – сделал вывод бессмертный, чувствуя тяжесть в груди. (Но дискомфорт не был вызван болезнями сердца – это Золотое Ядро выбрасывало свои светлые эманации, отгоняя Тёмную Ци от хозяина.)
«Что ж вы такого сделали, господин Фу, раз вся мерзость к вам стекается?», – размышлял он.
Но подумать основательно ему не дали: глава семейства сам выплыл в сад, выказывая почтительность. Увидев светлый улыбчивый лик капитана, он тут же склонил голову.
(Да, такого визита Фу Чжэньхуа точно не ожидал. Он полагал, что это будет заклинатель средней руки, которого удастся направить по ложному следу. Но стоило Чжи Маолуну лишь приблизиться к сыхэюаню, как стены дрогнули – это Тёмная Ци лизнула каждый уголок резиденции, заставив монахов пососкакивать с мест. Да и самого главу дома нехило задело. От головной боли и проблемы с дыханием, Фу Чжэньхуа выпорхнул на свежий воздух – впервые за столько лет ему показалось, что своды, возведённые им, вот-вот рухнут на голову.)
«Что? Хватанула нечистая?», – в душе позлорадствовал капитан, однако в слух сказал другое:
– Простите, что без предупреждения, господин Фу. Но дела не требуют отлагательств.
И на это Фу Чжэньхуа мог ответить лишь учтивым согласием.
Войдя внутрь, Чжи Маолун сразу обратил внимание на мелкие детали, составлявшие убранство.
«Какое изящество», – подумал он, глядя на чернильную палочку, кисти для письма, стопку бумаги.
Но в целом, несмотря на удивительно оформленный сад, сам кабинет казался простым. В нём не было широкого кана, не стояло ширм, зонирующих пространство на части, не пестрели красками певчие птицы в золотых клетках, не имелось мебели для приёма гостей и чайных церемоний… Но при этом своей ценности помещение не потеряло. Главным его предметом, привлекающим взгляд, был стол из ценной породы дерева. Мастерски украшенный резьбой, он имел изогнутые ножки. Их сделали не только изящными, но и устойчивыми. Рядом со столом, на начищенном до блеска полу, лежали подушки для сидения. Рабочее место обозначили стеллажи, заполненные бумагой, свитками и бамбуковыми дощечками, скреплёнными бронзовыми скобами. Возле окна, заклеенного рисовой бумагой, стоял большой шкаф, подле него – зеркало в бронзовой широкой оправе и треножник с курильницей. На стенах разместились картины. Множество небольших бумажных фонариков развесили под потолком. Они вплетались в разноцветную гирлянду из душистых цветов.
– Присаживайтесь, – жестом указал на подушку господин Фу. И капитан грандиозно опустился на место. – Чаю?
– Вынужден отказаться, – мягко произнёс Чжи Маолун. – Я к вам по делу.
– Хотите узнать о смерти моей единственной дочери? – сцепив руки в замок, уточнил Фу Чжэньхуа.
– Вы член Совета, – поменяв тон голоса, начал допрос Чжи Маолун. – У вас есть враги?
– Врагов нет, но завистников много, – ответил господин Фу. – Вот только какое отношение они имеют к смерти моей дочери?
– Я слышал, что бедняжка сошла с ума. Меня интересует, что поспособствовало этому, – не стал лукавить Чжи Маолун вглядываясь в глаза Фу Чжэньхуа. (Там, в чернеющей глубине, была лишь пустота. Холодная, непроницаемая, похожая на острые стальные пики.)
По телу капитана пробежала стая мурашек.
– Это всё слухи и сплетни, – отмахнулся глава семейства. – Моя дочь была своенравной девицей. Её тяготило затворничество. Если б не её красота, то я был бы менее строг.
– То есть вы утверждаете, что молодая госпожа Фу, покончила жизнь самоубийством из-за методов воспитания? – уточнил бессмертный.
– Да, – сложив на груди руки, ответил господин Фу. – Я следил за чистотой своей дочери.
– Тогда скажите, кто такая Поганка? – сменил тему Чжи Маолун, и член Совета напрягся.
– Это призрак, – сухо ответил он. – Земля, которая мне досталась в наследство, была нечистой. Однако, я понял это лишь когда начал практиковать бессмертие. К сожалению, у меня не столь выдающиеся способности, как у вас. Поэтому приходиться обращаться за помощью к монахам. Но пока очистить территорию не удалось.
– Мне лестно от ваших слов, – улыбнулся капитан, но тона своего не сменил. – Поясните ситуацию: почему за столько лет проживания на этой земле гибнут женщины вашей семьи?
– Быть может, потому что я владелец этого места? – предположил Фу Чжэньхуа.
«Хитрый, хитрый лис!», – ругался в душе капитан, не веря ни единому слову…