Григорий Аркатов
Фантастиш блястиш
– Что-то ты долго, – с недовольной миной отметил Дотц.
Я ничего не ответил, и дальнейший путь был продолжен без слов и реплик. Приблизительно через час в электричке стало посвободней, и мы даже умудрились усесться.
Без лишних напрягов было намного лучше, а тут еще в вагон зарулил инструментальный квартет.
– Уважаемые пассажиры! Всем приятного пути. И мы предлагаем вашему вниманию группу «Медалика» с последним концертом.
Гитарист ударил по струнам, и бродячий цирк устроил стрельбу мимо нот:
Жаль зарплата не пришла, и аванса не заслали.
Что ж обычные дела, нас с тобою…
Под такую вокальную суспензию легко засыпалось, и я воспользовался случаем. Проснулся я только, когда по радио объявили:
– Мы прибываем на конечную станцию «Вышний Волочек».
– Прекрасно, – оценил я сообщение собственным знаком качества.
А вот Дотц, как и прежде, был молчалив. Схватившись за свою спортивную сумку, он двинулся к выходу. И я последовал за ним.
Когда мы оказались за пределами вокзала, пришло время оглядеться по сторонам. Каких-то будоражащих сознание пейзажей нам не удалось приметить.
Вместо этого кругом царили урбанистические мотивы мелких городишек. Эта печать проявлялась во всем: от серости домов и площадей до нацистских лозунгов на стенах.
Все это смотрелось довольно печально. И хотя мартовские блики весны пытались оживить этот мир, их усилия были тщетны. Слишком глубоко здесь засела безнадега.
– И что теперь? – спросил я.
На этот раз Дотц разговорился.
– Нам нужно дойти до гостиницы, заселиться, а потом у нас по плану школа № 6.
Немного, но уже лучше. Было бы совсем хорошо, если бы этот истукан еще делал лицо попроще, однако не стоило требовать от Вселенной всего и сразу.
За время нашего марш-броска по городу мы не увидели ничего нового. Все то же самое бросалось в глаза и дома, в Твери. Здесь были и «Мобильные платежи», и «Минимаркеты», но не было чего-то особенного.
Все выглядело как-то мелочно, убого. Возможно, просто не хватало ажиотажа, которым был пропитан воздух губернской столицы, не хватало вековой величественности построек, не хватало зыбучей глади Волги. А может, дело было в черством холоде, некой вечной мерзлоте, от которой становилось не по себе.
С полчаса неутомимых поисков нам все же удалось обнаружить адрес, указанный в проспекте. Правда нигде не значилась вывесок с тонким намеком на гостиницу. Заголовки предлагали цветы, мягкие игрушки, сотовую связь и шаурму, но только не ночлег.
На свой страх и риск я тормознул прохожего.
– Не подскажите….
– Туда, – скупой ответ дополнил палец, ткнутый в вывеску «Лас-Вегас».
«Отнюдь», – подумал я.
К сожалению, радоваться долгожданной находке нам пришлось недолго – внутри нас ждал пустующий ресепшен.
– Ау!! – подал голос Дотц, но безрезультатно.
Более отъявленные крики могли призвать санитаров и иные бригады, так что мы не стали устраивать шумиху и спокойно присели.
Поверьте, прошел не час и не два…. Да что там говорить…. Успело стемнеть. И лишь тогда на ресепшене появилась какая-то девушка.
– Чего желаете?
Дотц, сознательно созревший расположиться прямо в холле, вмиг очнулся от спячки и подбежал к долгожданному администратору.
– Номер. Мы заказывали.
– Паспорта.
Мой куратор призывающе махнул мне рукой:
– Живее!
Складывалось впечатление, что он, истерзанный ожиданием, панически опасается нереальности происходящего и его мозг в безумном наваждении принимает девушку за мираж, который, прежде чем исчезнуть, должен, во что бы то ни стало, провести заселение.
– Вот, – сказал я, передавая паспорт.
Несколько подписей и несколько купюр сделали свое дело.
– Следуйте за мной.
«Наконец-то», – подумал я, когда девушка повела нас за собой.
Миновав несколько коридоров, переходов и лестничных пролетов, мы подошли к табличке с цифрами «1408».
– Это ваш номер.
Дверь не запиралась, что собственно и отметало потребность в ключе.
– Приятного вечера, – пожелал администратор.
– Спасибо, – ответил я.
– Спасибо, – ответил Дотц, и мы вошли.
Так нас занесло внутрь гостиничного номера. Наличие шпингалета явилось некой приятной неожиданностью, что порадовала наши сердца и позволила отгородиться от посторонних. Другое дело – погода в доме. Даже не снимая одежды, было несложно определить минусовую температуру помещения. Пар нашего дыхания мгновенно леденел и своим видом порождал вполне внятное беспокойство.
– Стало что-то холодать…, – пошутил я.
Дотц согласно традиции не ответил и с вечно мрачной физиономией подошел к батарее. Его ладонь нежно погладила рельефистый чугун и сделала вывод:
– Отопления нет.
«А зачем?!» – подумал я и, недолго думая, заглянул в ванную в надежде найти хоть какой-то источник тепла в этом мире.
На этот раз Всевышний не был суров и брызнул из крана горячей водой.
– Вадим! – позвал я Дотца, который все еще пытался возбудить батарею.
Тотчас в дверях появилась его щетинистая рожа.
– Здесь можно немного согреться, – таким было мое заявление.
– «Здесь» – это где? – спросил Дотц, осматривая скупое убранство ванной комнаты.
Конечно, о фонтанирующей роскоши никто и не мечтал. Однако все-таки хотелось чего-то человеческого. А вместо этого мы получили нечто стремное и убогое. Люк от унитаза прилагался отдельно, ванна была покрыта почти антикварной ржавчиной, а местами эмаль просто осыпалась, дверь, как и вся гостиница, считала уединение чем-то неприличным….
– Ну, здесь хотя бы чисто, – заметил я.
В первую очередь пришлось разобраться с вещами. Рассовав их по кособоким тумбочкам, мы уставились на предложенные кровати.
Видимо, администрация посчитала, что мы горим неистовым желанием вспомнить детство. Именно такие скрипучие пружинистые чудища кишмя кишили в пионерском лагере. Даже постельное белье и одеялки были точь-точь такие же. А может все это просто осталось с тех давних времен как некий пережиток прошлых лет, на смену которому никто не пришел.
И где-то в подсознании рисовалась фентезийная картина, что вот-вот раздастся телефонный звонок и нас спросят:
– У вас есть славянский шкаф?
А мы ответим:
– Нет. У нас только никелированная кровать.
Как истинный первопроходец, я первым забурил в ванную. Дотц был не против. К тому же ему очень хотелось оживить свой карманный кипятильник, который в рабочем состоянии смог бы не только смело ударить в нос очумелой холодрыге, но и как-то скрасить поедание самопальных бутербродов.
– Давай, давай! – сказал он и продолжил копаться в механизмах.
Истратив последнюю вежливость, я шагнул в храм горячей воды.
Там я скинул одежду и крутанул вентиля. На ощупь оценив необходимую температуру, я позволил воде наполнять собой ванну, а сам ненадолго присел на толчок, и пока сидел, наблюдал как струится вода.
Такое всегда интересно. Миниатюрный водопад в миниатюрном мире.
Решив свои вопросы с унитазом, я медленно погрузился в горячую воду. И это было блаженством. Постепенно горячая вода притекала к телу, наполняло его теплом, ласкала своими перекатами….
И тут я увидел не меньшие перекаты на полу.
– Твою мать! – ну о чем еще я мог подумать, когда пол в ванной заливало как из нехилого брандспойта.
Мои руки спешно стали заворачивать кран, а уж потом мозг стал оценивать урон. Чего-то непоправимого не случилось. Найденная под раковиной тряпка смогла стабилизировать поток, только вот про дальнейшие водные процедуры можно было смело забыть.
– Что-то ты быстро, – сказал Дотц, увидев меня выходящим из ванной.
– Ну, там возникли некоторые проблемы….
Не совладав с грузом новостей, лицо куратора скукожилось в немыслимые закорючки.
– То есть?
– Высока вероятность наводнения.
– Черт!!! – эта реплика сопутствовала удару недоремонтированного кипятильника о стену.
Что ж, и этот аванпост тепла был утерян. Минут пять Дотц сидел недвижимо и силился перебороть кипящие внутренности. Потом слегка успокоившись и осознав свою глупость, он услужливо посмотрел на меня и сказал:
– Прости.
Еще несколько усилий и ему удалось выудить из сумки бутерброды.
– Поешь и ложись спать.
– А ты?
– Не хочется.
На этой лирической ноте Дотц залез одетым под одеяло и, тщательно укутавшись, повернулся к стенке. Так он смог продолжить борьбу с самим собой.
Когда первый кусок исчез в глотке, мыслей в моей голове прибавилось.
– Мы сегодня не попали в школу.
– Все завтра, – не оборачиваясь, ответил Дотц.
Когда в животе перестало быть пусто, я последовал примеру куратора. Однако едва мне удалось хоть чуточку согреться под одеялом, раздался некий шум:
– Тру-ууууууууууууу….
Казалось, целое стахановское движение орудует по соседству.
«Возможно, это временно», – мечталось мне.
В реальности молотильня не вместилась ни в две, ни в три и даже ни в тридцать минут. Естественно, что, в конце концов, у Дотца сдали нервы. Он медленно поднялся с постели и со свирепым видом направился к двери. В гневе ему было не до шпингалета, так что защелка стала невинной жертвой.
– Хрумсь, – и Дотц исчез в темноте дверного проема.
Мне же оставалось с упоением ждать развития событий. Но ни криков, ни гама, ни чего-то еще характерного для дебоша не последовало. Только вот звук отбойников как-то неожиданно стих.
«Слава Богу», – взмолился я.
Но напрасно. Лишь только я вновь укутался, старая песня продолжила свой мотив.
– Тру-ууууууууууууу….
«Боюсь, что болезнь неизлечима», – такой последовал вывод.
Я был уверен, что Дотц потерпел крах в попытках усмирить шумливых соседей, и ждал, что он вот-вот появится на пороге с белым флагом и капитуляцией в зубах.
Однако его пришествия не случилось. Пришлось списать это на стыдобу или на желание размять кости вечерней гимнастикой.
Впрочем, размышлять о вечном на ночь глядя мне совершенно не хотелось. И потому я поспешил уснуть невзирая на внешние раздражители. Сон был хаотичным и коротким. Проснувшись, я сверился с часами. Они сообщили, что я проспал ровно час.
Сбоку по-прежнему неистово долбили стену. Некоторые вещи никогда не меняются. Кровать Дотца также была пуста. И мне показалось это странным.
«Где его носит?» – вполне уместный вопрос, но, лежа на кровати, я не мог постичь ответ.
Пришлось сунуть ноги в ботинки и отправиться на поиски. В коридоре было темно, но по звуку долбежа я смог влегкую отыскать соседей.
– Тук-тук!
Эффект от таких действий был сомнителен. Я сам с трудом различал производимый звук на фоне остальной шумихи. Чего же я хотел от фанатов отбойников? Не получив ответа, я дернул дверь за ручку и вмиг возблагодарил администрацию за негласные правила.
Впрочем, вся благодарность вмиг улетучилась, как только я сделал шаг вперед.
«Да уж!» – таким было первое впечатление.
Да и что другое думать, когда видишь троих мужиков с отбойниками, которые превратили соседний номер в место боевых действий. Стены, пол и потолок были истерзаны, издроблены и превращены в хлам. Здесь и там валялись куски перегородок, грунтовок и иных ранее целостных архитектурных фрагментов, частицы бетона заполоняли и так тусклый свет единственной лампочки, свисавшей с потолка.
А в центре всего этого бедлама неким фениксом царил Дотц, привязанный к стулу и с кляпом во рту.
Увидев меня, он замотал головой и заскакал на стуле. Один из мужиков тоже приметил меня и приказал другим остановиться.
– Еще один, – сказал он, как только орудия разрушения стихли.
Понимая, что в данном случае он имеет в виду мое нежданное появление, я поспешил спросить:
– Что здесь происходит?
– А это не твоего ума дело, – заявил мужик и надменно фыркнул.
При такой завязке мой ответ затерялся в сумерках вариантов. Тогда следующий вопрос был адресован мне:
– Чего тебе?
– Ну, у вас здесь очень шумно….
– А ты не видишь, что мы работаем?
Как бы иллюстрируя свои доводы, мужик указал руками на окружающие результаты.
– Вижу.
– Тогда че?
Непонятки были очевидны, и я терялся в догадках как их разрешить.
– У вас типа ремонт?
– Нет.
– Тогда….
– Я же сказал, что все это не твоего ума дело….
Видимо, чтобы донести до меня всю серьезность своих убеждений, мужик приблизился ко мне и дыхнул в меня перегаром.
– Что-то еще непонятно?!
– Нет.
– Тогда вали отсюда.
– Хорошо, – ответил я и спешно двинулся на выход.
В этот момент Дотц, позабытый мной из-за накала страстей, вновь оживился и привлек внимание моего оппонента.
– Стоять!
От такого окрика мурашки поползли у меня по спине. Первой мыслью было, что мне хотят отправить посылку тумаков вдогонку. Так что, вновь встретившись лицом к лицу с мужиком, я по-настоящему трепетал.
– Этот хрен с тобой? – спросил он, кивая в сторону Дотца.
– Да, – осторожно выдавил я.
– Тогда забирай это чудо. Только пусть больше не буянит, иначе в следующий раз костей не соберет. Понятно?
– Хорошо, – все так же осторожно произнес я.
Но мужик не собирался так быстро истощать свои уверения и продолжал с еще большим энтузиазмом.
– А то вон вдарил в глаз Вовану. А спрашивается, за что?
Вышеупомянутый Вован смотрел на меня с неподдельной обидой, словно это я его отдубасил.
– И вообще кто вы такие?
– Ну, мы… мы….
Если честно, то я не знал, что и ответить. Не скажешь же, что мы аферисты, посланные украсть бюджетные деньги липовыми осмотрами детей в российской глубинке. Тем более не споешь байку про «Здоровин»….
– Так что?
– Ну, мы врачи….
– Врачи? Что еще за врачи?
Мужик нервно нахмурил брови, но тут в самый критический момент мне в голову пришла гениальная мысль.
– По обмену.
И это сработало. Мужик сразу повеселел, стал почти душкой.
Кроме того, в следующее мгновение он даже протянул мне руку и почему-то стал извиняться.
– Простите, доктор. Мы постараемся потише. Так уж вышло, что у нас тут свои дела. Ищем золото партии….
Пока мужик вымаливал передо мной грехи, двое других освободили Дотца. К счастью, тому хватило ума не ерепениться.
– Простите еще раз, – продолжал повторять мужик.
– Все хорошо, это вы нас извиняйте, – отвечал я, выталкивая Дотца из номера.
Вернувшись к себе, мы обошлись без слов и просто попытались заснуть. В какой-то мере нам это даже удалось.
Но с утра нам вновь пришлось столкнуться с холодной действительностью. Основная проблема состояла в том, что с рассветом стало еще холодней, да так что зубы стучали шустрее барабанов. Их убойный ритм не мог заглушить даже неутомимый шум отбойников за стеной. С горем пополам я добрался до ванной, где под струей горячей воду смогло оттаять лицо и кончики пальцев.
– Уф, – прошептал я, шагая по комнате и пытаясь успокоить дрожь в теле.
К депрессивным гримасам Дотца я уже стал мал-помалу привыкать. И все же этим утром хотелось чего-то позитивного.
– Было бы неплохо хоть иногда улыбаться? – сказал я с определенной надеждой.
Дотц посмотрел на меня убийственным взглядом человека, у которого украли миллион, почесался и молча пошел в ванную.
«Нет, не блеснул лучик света в темном царстве», – заключил я.
Когда он вернулся, в его мозгах созрел план.
– К черту, – сказал Дотц, – Сегодня же валим отсюда.
Как человек, которому дали определенное задание, я не мог не вставить встречный вопрос:
– А как же наше исследование?
Ответ не пришлось долго ждать, что наводило на мысль о том, что мой куратор по горло сыт местными достопримечательностями и готов на все только бы побыстрее убраться из этого чертова городишки.
– Осмотрим школу и достаточно. А там я цифры сам нарисую.
В принципе мне не было резона сопротивляться. Минут за десять мы покидали вещи в сумки и оделись. Внизу нас не ждал администратор.
– Ее проблемы, – сказал Дотц, не останавливаясь.
Еще немного и мы покинули «Лас Вегас». На улице согласно законам природы было еще холоднее. Основной причиной этой пренеприятности был пронизывающий ветер, что дул прямо в харю. Но делать шаг назад не имело смысла. К тому же в поле зрения оказалось какое-то бистро через дорогу.
– Пойдем, – сказал я куратору.
Как раз зажегся зеленый свет, и мы засеменили по зебре. Колокольчики – излюбленная сигнализация сонливых трактирщиков.
– Рады вас приветствовать в «Сто три поросенка»!
Голос пацана в кепке звучал как зажеванная пленка, что подтверждало мою теорию о его снах под прилавком.
– Салют! – ответил я и плюхнулся на первый попавшийся стул.
Дотц сел рядом, а через минуту к нам подошла девочка лет тринадцати в цветастом фартуке и с блокнотом в руках.
– Что будите заказывать?
Я попытался сообразить, но извилины намертво примерзли к черепной коробке, так что мне пришлось побыть слегка вульгарным.
– А что есть?
Девочка покопалась в блокноте в блокноте и выдала заранее приготовленную фразу:
– У нас полный ассортимент….
– А если по-русски? – спросил я без капли вежливости.
Слишком уж меня достала вся эта местная стужа. Хотелось хоть чуточку тепла, а не лекций по маркетингу.
– Горячий чай, бутерброды….
– И то, и другое, – сказал я и сунул в карманчик фартука стольник из своих отпускных.
Дотц, на время поверженный своей неистовой депрессии, при слове «горячий» мгновенно ожил и тут же поспешил кинуть вслед свой заказ:
– И мне!
Бистро действительно работало по-быстрому. Не успел я оглянуться, как Дотц уже давился колбасой, бессовестно опередив меня.
– Спасибо, – сказал я, когда очередь дошла и до меня, и хлебнул из стакана.
Тепло мгновенно распространилось по пищеводу и ниже. И сразу стало как-то очень хорошо. Это удивительно, но иногда простые вещи становятся чем-то важным.
И все же, как бы ни было хорошо в бистро, нас ожидали важные дела.
– До свиданья, – сказал я на прощанье и, дернув дверь, во второй раз оживил колокольчики.
– Всего доброго! – крикнул нам вслед пацан в кепке.
И вновь в лицо плеснул пронизывающий ветер.
– Куда теперь? – спросил я, поежившись.
Дотц достал из кармана скомканную карту, повертел ее во всех позах, а потом махнул рукой в сторону проулка:
– Кажись, туда….
– Кажись?
Пристальным взглядом я попытался увидеть в его глазах, насколько исповедимы наши пути. Результаты давались неутешительные.
– А что ты от меня хочешь? Я же не местный.
Как и предполагалось, мы долгое время заходили не туда. В конце концов, я остановил какого-то деда с посохом и задал прямой вопрос.
Старик ответил не так прямо, как хотелось бы:
– Туда, потом туда, метр вправо, метр влево….
Но все же лучше, чем Дотц со своей картой. Побродив еще с некоторое время, нам все же удалось найти нужную школу.
– Чего вам? – спросил усатый детина в спецовке прямо с порога.
На этот раз я уступил куратору в праве вести переговоры.
– Нам нужен директор.
– Директор? А на кой черт вам директор?
На лице охранника играла какая-то странная смешливость. Для полноты образа совершенного придурка он сунул себе в рот сигарету и стал гонять ее из угла в угол.
– А???..
– Тебя забыли спросить!
Определенно роль миротворца Дотцу не подошла.
Наоборот, он только раззадорил непомерное эго местного сторожилы.
– А ты че крутой?!
Дебаты невольно стремились к мордобою, но тут раздался усмиряющий возглас:
– Пантелеймон!
И вмиг вся спесь охранника улетучилась, не оставив и следа. Теперь он стоял по стойке смирно и ждал ценных указаний.
Автором таких трансформаций оказалась высокая темноволосая женщина с короткой стрижкой и в очках.
Мысленно изрешетив охранника взглядом, она обратила свой взор на нас. В нем хватало всего, кроме искренности.
– Рады вашему приезду! Я – Валентина Никаноровна, директор школы. А вы?..
– Геннадий Чайкенфегель и Вадим Дотц – члены исследовательской группы.
– Рада знакомству.
Мне протянули руку и, согласившись на жест доброй воли, я столкнулся с очередной ледышкой, которая едва не отморозила мне ладонь.
– Я тоже, – но поспешил прервать контакт.
– Тогда милости просим.
По виду Дотца было отчетливо видно, что его тошнит от подобных телячьих нежностей, так что я был рад, что вовремя перехватил инициативу переговорщика. Нас повели по коридорам, стены которых были разрисованы какими-то зайцами и воздушными шарами. Тут же ютились никому ненужные стенды с планами тематических занятий и правилами этикета. Сплошная белиберда. Единственным, что привлекло мое драгоценное внимание, была репродукция картины Репина «Бурлаки на Волге». И вовсе не из любви к творчеству художника.
Изюминка заключалась в непристойной коррективе от таинственных негодников. Под баржей значилась надпись «школа», а над заглавным бородатым бурлаком – «это наш директор».
– Чего-нибудь желаете, перед тем как…? – спросила директриса, по ходу расписывая, какая же прекрасная школа живет и процветает под ее руководством.
– Горяченького, – попросил я, все еще не оправившись от ее рукопожатия.
Почти тут же мы завернули за угол и уткнулись в дверь с табличкой «учительская». Директриса старательно распахнула дверь и пропустила нас вперед.
– Уважаемые коллеги, это наши гости из Твери!
После такого уведомления не менее двух десятков пар выпученных глаз уставились на наши с Дотцем персоны. Смотрели они так пристально, что даже моему куратору со всей его депрессивностью стало не по себе. А тут еще неуместное затишье.
– Здрасьте, – промямлил он в потугах сбросить с себя тяжесть окружения.
Впрочем, совершенно безрезультатно. Я же не стал раскисать и наглым образом подошел к чайнику и заварил себе кофе.
– А сливки есть? – обратился я к директрисе, надменно подчеркивая, что меня не испугать местной малохольностью.
Никаноровна, которая в течение нескольких мгновений пыталась ментально воспринять волну народных настроений, тотчас пришла в себя и кротко пролепетала:
– Сейчас будут!
И действительно, не успел я оглянуться, как мне уже протягивали пакет сливок.
– Замечательно!
Смешав кофе с молочным продуктом, я сделал глоток.
– Замечательно! – повторил я, больше для убедительности, чем для констатации своих ощущений. Выпученные глаза все еще безмолвно наблюдали за мной, но уже с опаской.
– Так кто у нас главный по медицинской части?
Мой вопрос должен был дать росток сотрудничеству, но он не вызвал никаких эмоций. Учителя по-прежнему считали меня пришельцем из большого города, который приехал их поиметь.
Конечно, они были правы, но в тоже время я не мог уехать с пустыми руками.
Пришлось действовать наобум.
– Вижу, дела у вас совсем плохи. Раз среди вас нет медицинского работника, будем прямо сейчас проводить всем анальное зондирование для оценки профпригодности. Возможный ущерб покроет ваша страховка….
Мысли о зондировании способны достучаться до кого угодно. Хорошо, что Дотц не подвел и просек мою задумку.
С величественным видом он распахнул сумку и извлек фонендоскоп.
– Кто первый?!
От прежней неприязни не осталось и следа. Вместо нее со всех сторон благовонно веяло страхом.
Да, страх и впрямь всему голова.
– Может не надо? – дрожащим голосом поинтересовалась директриса.
– Надо, Валя, надо! – с садистской жестью произнес я.
И тут один из учителей внезапно подскочил.
– Я!
Мне была как-то неясна эта реплика.
– Что «я»?! Вы готовы к анальным экзекуциям?
По столь же неуточненным мотивам, мужчина стал багроветь. Пришлось подтолкнуть его к отрезвляющей пропасти.
– Так что вы готовы? Начнем?
Как и ожидалось, вместо согласия последовало протяжное «нет».
– А что так?
Мужчина еще немного помялся, а потом сообщил свой секрет:
– Я – физкультурник.
– И что из этого? – спросил я, витая в смутных догадках.
– А еще мне вверены обязанности медицинского сотрудника.
– Вы?
– Да.
Мужчина еще сильнее побагровел.
Но это не имело значения, потому что все элементы многогранной мозаики слились в единый объект.
И я был предельно зол.
– Выходит, вы тут корчите мне рожи из-за боязни, что вскроются ваши аферы с бюджетом? Да мне плевать!
На этот раз от моих слов все побледнели, но мне и впрямь было плевать.
– Давайте смотреть детей и на этом закончим.
Физкультурник, пересилив миграцию окраски на лице, сделал шаг вперед.
– Пойдемте!
– Пойдемте! – ответил я.
Пока мы добирались до детей, Дотц уточнил для протокола:
– А чем из медикаментов вы пользуетесь?
Физкультурник напрягся.
– Ну, в основном у нас йодная сетка…, а еще «Звездочка»….
«Божественно», – подумал я.
– Здравствуйте, дети! – воскликнул липовый медик, ворвавшись в первую попавшуюся учебную комнату, – Отгадайте, кто к нам пришел?
Целая орава пятиклашек смотрела на нас с Дотцем, как на Деда Мороза со Снегуркой, а кто-то даже предположил:
– Это эльфы?
– Нет, дети, – ответил физкультурник, – Это дяденьки врачи.
– У-у-у-у-у….
– Без уколов, – успокоил я детвору.
К вечеру мы закончили с осмотрами и распрощались с директрисой.
– Всего доброго!
– Всего доброго!
Только вот до доброты было еще далеко. Ветер усилился, так что путь до станции дался нам нелегко. Плюс ожидание на станции.
Когда подошла электричка, мы надеялись, что хотя бы в ней нас не будут морозить. Но машинист был другого мнения и объявил по радио:
– Приносим извинения за неудобства. По техническим причинам вагоны не отапливаются. Забившись в угол, я постарался не замерзнуть еще сильнее. Но тут на одной из станций зашла бабуся с коробкой и заорала:
– Кому мороженое? Возможно, я в чем-то и предвзят, но после Вышнего Волочка остались исключительно холодные воспоминания.
К понедельнику я оттаял и смог вернуться к учебе. В расписании стоял очередной занудный цикл. На этот раз – эндокринология. В принципе, очередная наука, ничего особенного. Вот я и не спешил попасть на занятия вовремя. Тем более что на улице было солнечно.
Небо наконец-то очистилось от груза грязно-серых облаков, и лучистое весеннее солнышко игриво припекало пешеходов, все еще одетых в пушистые шубейки.
– Можно? – спросил я, приоткрыв дверь в учебную комнату и увидев, что преподаватель уже на месте.
Тот посмотрел на меня с загадочной подкавыкой в глазах и тоненьким пискливым голосом сообщил мне, словно открывая Америку:
– Вы опоздали.
– Да, – ответил я, одновременно пытаясь сопоставить массивное телосложение преподавателя и его нетрадиционный голос.
– У вас одна отработка.
«Отлично», – подумал я.
– Садитесь, – добавил преподаватель.
Меня не пришлось просить дважды. Только вот странная ситуация.
Пока шел к своему месту, на душе ютились прескверные ощущения, но, оказавшись в окружении одногруппников, мне сразу полегчало. И винить за такую закавыку стоило незамысловатую фразу:
– Не парься. На отработку оставили всех парней, кроме Николаича.
Я оглянулся на Чистякова. Причина была налицо. Недаром в списке подпольных кличек напротив его фамилии значилось «Прыщелыга».
– Да уж, – очередная мысль превратилась в слова.
Мое недельное отсутствие успело поднакопить новостей, и все пытались мне о чем-то рассказать или расспросить.
Но это совершенно не устраивало препода.
– Болдин!.. Вы что-то хотели сказать?! Наверное, вас распирает изложить основные постулаты эндокринологии?
Во всеобщей болтовне Артем оказался крайним, что его это неслабо опечалило. Поднявшись с места, он попытался выдать хоть что-то, не лишенное смысла:
– Эндокринология – это наука….
– А дальше?
С продолжением было проблематично. Артем, как и все остальные, уже и забыл когда открывал учебник в последний раз. И совсем не потому, что ленился. Просто в наших умах засело убеждение, что время теории давно прошло.
Так ничего и не дождавшись, писклявый голос огласил приговор:
– У вас вторая отработка.
Услышав это, Артем рухнул на стул. То ли от неотвратимости интимных встреч, то ли от долгожданного завершения бессмысленного допроса.
Больше болтать мы не решались и постарались тихо и мирно дождаться окончания занятия.
Преподаватель тоже к нашей радости не стремился к рождественской раздаче отработок, но на прощание не забыл отметить очевидный факт:
– С нетерпением жду вас на отработках.
– Дождешься, – тихо заметил кто-то у меня за спиной.
Но мне было не до этого. Мои финансы не просто распевали романсы, а устраивали целые концерты. И мне хотелось поскорее попасть в административный корпус и получить вознаграждение за мытарства в Вышнем Волочке.
– Добросишь в мед? – спросил я одногруппника с тачкой.
Он отбросил в сторону недокуренную сигарету и сказал:
– Для тебя что угодно. Садись!
Мне было в диковину такое неожиданное согласие. Обычно он или кто-то другой начинали ломаться и долго объяснять, что нам не по пути. Но отказываться я тоже не собирался и резво уселся на переднее сиденье. И как это обычно бывает, все было неспроста. Пока что мотор прогревался, мне был адресован вопрос:
– А ты можешь кое с чем помочь?
– Конечно, – отвечал я, одновременно про себя напевая песенку, засевшую в голове с вечера:
Да, я мог бы уйти от людей,
Туда, где нету тварей и нету блядей…
– У меня проблема.
– Проблема? – переспросил я, продолжая мысленно напевать.
– Серьезная. И я слышал, что этот твой «Здоровин» может все решить. Ты не мог бы включить меня в списки подопытных?
У меня в момент отлегло от сердца, а то подобным тоном разговоров обычно начинают выпрашивать денег в долг.
– Все решаемо, – ответил я, наконец-то посмотрев ему в глаза, – Может, поедим?
Штаны одногруппника вмиг переполнились радостью, и он за пять минут домчал меня куда надо. И главное, больше не было вопросов.
– Спасибо, – сказал я, хлопая дверью, и пошел по своим делам.
Пришлось ждать, пока в бухгалтерии закончится обед, потом финансисты долго искали какие-то уведомления, но главное, что все закончилось благополучно. Я вышел из кассы с пачкой новеньких купюр, и от их хруста жизнь моя наполнялась смыслом. Но тут чья-то рука легла мне на плечо.
«Завистливый ворюга», – мелькнуло в голове.
На самом деле, обернувшись, я увидел профессора Петрульдиуса. Сквозь толстые линзы очков он смотрел на меня, а не на мои деньги.
– Профессор….
– Не забывайте. Сегодня в пять.
– В пять?
Мне совершенно не был знаком предмет разговора, а вот Петрульдиус явно считал иначе.
– Я же сказал…. Не забывайте…. Ваш друг весомая фигура, но без вас корабль не поплывет.
Не проронив больше ни слова, профессор уковылял прочь, сталкиваясь по пути с очередными знакомыми и вступая с ними в страстную полемику.
«Приплыли», – подумал я.
Тем не менее, я знал, где искать ответы. После долгого ожидания Толик все же удосужился принять телефонный звонок.
– Привет. Ты вернулся?
– Давно.
На фоне его голоса буйствовала какая-то неразбериха, от чего складывалось впечатление, что разговариваешь с далекой галактикой.
– Ты сейчас где? – спросил я.
– В столовой.
– Я сейчас подойду.
На этом разговор временно прервался, и я едва не бегом поспешил в столовую. Совсем немного и мне удалось оказаться там. Мой взгляд мигом исследовал территорию и засек искомый объект.
Толик сидел за одним из столиков в компании какой-то блондиночки и смешил ее уморительной беседой. Я ее не сразу признал, но быстро исправился. Это была внучка одного из профессоров.
«Странно», – такие мысли приходят иногда. Но мне было не до посторонних домыслов. Хотелось узнать хотя бы самое основное.
