Около 14 часов были на озере с Uschi P., затем в 17 ч. собрались домой (машину Х. я оставил у Uschi P. в Strümp). Вернулись. Я; «Ну, поедем домой. Только по пути заедем к Х., я опущу жалюзи в доме». А. сначала согласилась, а потом говорит: «А, поезжай один». Я подумал: странно. А когда приехал домой, ее еще не было дома. Так, подумал я – в Ниерсте, точно. И, действительно, приезжает и говорит: «Я была в Ниерсте. В. дома, я ему купила сигарет». Резюме: использует любую возможность для посещения бывшего мужа. Вот и хорошо. После получения гражданства, а если мне откажут, то я все равно от нее уйду (слово джентльмена!). Ох, как я им желаю счастья! Кстати, от души!
Пришла и говорит: «Я схватилась с Кристианом. Ситуация ужасная. Мы – банкроты, поэтому я предложила, чтобы (я, Вольфганг, Кристиан и секретарша) собирались один раз в месяц на КОНФЕРЕНЦИЮ. Я ошалело спрашиваю: «Что за конференция? Почему бы не сказать проще – обсудить положение дел и постараться исправить то, что еще можно исправить». Ответ: «Нет, конференцию!» Затем продолжает: «Кристиан работает уже 5 лет в фирме, а к телефону не подходит и не ведет переговоров, как папа, с потенциальными покупателями (боится аж жуть как их). «А ему 30 лет» – добавил я и у него нет на то специального образования».
Сказал Анне, что белая безрукавка в грязном белье, и что она, оказывается, мужская. Не думая, отвечает: «Ну и что ж, я ее смогу носить тоже». Я: «Конечно. Будем носить вместе. Мне, пожалуй, пора перейти на шотландский стиль одежды». А. шутки не поняла.
А. ездила в дом престарелых, забирала от туда все, что считала нужным (Регина живет с мужчиной, а это была его мать). Итак, среди прочих вещей была люстра и настенные лампы. Я предложил продать через интернет, т. к. платить мне нечем за квартиру (я плачу половину, 195евро). Ответ: «Нет. Это очень дорогие лампы, я оставлю их для моих детей, быть может, для их будущего дома».
Итак, благодаря Даниэлю Носке у меня появилась небольшая возможность зарабатывать деньги. Пусть не постоянно, но как-никак, а 80–100евро – это уже для меня много значит. Тут же (Frau Drügg, иначе язык не поворачивается ее назвать) спрашивает: «Ты сегодня работал с Даниэлем, сколько часов?» Одним словом, с плохой овцы хоть шерсти клок. В этот месяц я перевел ей за квартиру только 50евро. А в то же самое время она сокрушается о бедном Вольфганге. О, боже, боже, куда я попал?!
Прошу с марта подогнать мне по фигуре брюки и шорты (они уже давно лежат, помеченные заколками). Сказала, что будет делать, затем спустя 30 мин. заявляет: «Что ты для меня делаешь?!» Я говорю: «Ты как проклятая каждый день с понедельника по пятницу в Ниерсте и дома еще к тому же их рубашки гладишь до 24 ч. с удовольствием и не возмущаешься, а здесь что творишь?» Ответ: «Для меня это честь». Мне захотелось ей просто дать по морде.
Купила утку. Я сообщил, что в 18 ч. приедет Даниэль – он всегда ищет возможность поесть за чужой счет. Итак, он входит в комнату и говорит: «Как ты думаешь, Даниэль будет есть утку?» Я ответил так: «Послушай, ты для кого готовишь? Ну, неужели трудно расставить акценты и определить безошибочно приоритеты?» Ушла. Через 10 мин. я иду на кухню и желаю на примере спокойно убедить в том, что так поступать нельзя (ибо она готовит только тогда (в основном), когда кто-нибудь приходит. Спрашиваю: «Когда ты в Ниерсте (с детьми) готовишь им обед и приходит Иза к этому времени, ты тоже спрашиваешь у детей, с ориентиром на Изу, будет ли она есть то-то и то-то?» Ответ был ошеломляющим. «Иза ест все подряд».
Поразительное чувство юмора у Annekarine Drügg! Итак, приходит и говорит: «Joachim вернулся с Titisee, жил на ферме, за ночь платил с завтраком 10евро. Я заметил, – тогда он, наверно, спал с овцами вместе. «Нет» – ответила она: «У них есть Fremdenzimmer».
Присутствую в Нойсе на лит. вечере клуба Диотима. Frau Gluschak читает короткие фразы (лирика) и там была такая мысль в одной из них: «Процесс написания стихов – это интимный акт». На что я поспешил заметить: «Только не забывайте, пожалуйста, что при этом разум отсутствует начисто».
Удивительно! Поставил Deep Purple (Fireball-Demons eye, Anyone s daughter, Procol Harum-Конквистадор и другие) и сразу же вспомнил свои 18 лет; тогда у меня чуть ли не слезы проступали от прослушивания ее. И сейчас она действует на меня, пусть не так как прежде, но все же…
Оккупация Ирака, убийство специалиста по атомной энергетике и еще сотни других примеров вызывают у меня омерзительное чувство, тем более, когда слышу демагогические заявления о правах человека со стороны правящих кругов Америки.
Сегодня снова скандал. Я стоял, чистил рыбу, она смотрела Nanny. Пришла на кухню, стала убирать основательно, я ушел в комнату и тут пошло и поехало. «У меня болят кости, ты ничего не делаешь». Я ушел из кухни. На следующий день я продолжил разговор и спросил: «А чем же я плох? Что я – изменяю? Дома ничего не делаю? Грязнуля? Глупый?» Молчит. Ответ: «У тебя тут (указывает на сердце) чуть-чуть не хватает» и продолжает: «Иностранцы приезжают сюда на все готовое». Я: «Оставь иностранцев. Я спрашиваю, что я тебе сделал, что ты так себя ведешь?» Молчание. Какое счастье мне было бы скорее расстаться с ней! Против глупости нет рецепта. Проклятое гражданство!
Смотрим TV. А.: «Ты идешь спать?» Я: «Многозначительно посмотрел». А.: «Может ты устал?» Я: «Только если на тебя глядя».
Поехала в Ниерст (там двое детей и В.). Сказала, что необходимо помещения освободить для мебели, которая будет вывезена из бюро на KÖ.
Пришел Даниэль в очередной раз на халяву поесть. Говорит с А. о том, что встал на учет на бирже труда, что подал заявление на дотацию (Wohngeld) и понесло его (мол, иностранцы везде (все это для того, чтобы понравиться А.). Она тут же подхватила. «Безобразие! Сколько еще можем мы терпеть иностранцев!», причем я сижу рядом. Бросает коротко, мол, ты здесь ни при чем. И дальше в том же духе. Я предложил поменять тему. Куда там. Вот уж поистине отсутствие такта. Я встал и ушел, пожелав им приятного аппетита. И это я слышу каждый раз, когда собираются немцы вместе.
Звонок. Мы смотрим фильм. Я попросил ее перейти в другую комнату. Она вернулась через 2–3 мин. Молчит. Я спрашиваю, кто звонил (обычно не задаю таких вопросов, т. к. мне все равно). Ответ: «Вольфганг. Завтра нужно акты уничтожать».
Купила цветы. Я спрашиваю: «Для кого это? Может, для меня?» Юмора не поняла. Ответ: «У Изы был день рождения, затем добавила: «У В. совсем нет денег, и чтобы он не покупал за 20евро букет цветов, то я купила их». Мой вопрос напрашивается сам собой: Так эти цветы В. преподнесет Изе?» «Нет. Я утром заеду и поздравлю ее, а В. позже поздравит бутылкой шампанского». Продолжает: «Мебель продана за 10.000евро и деньги сразу В. перевел в банк в счет долга У меня столько дел. Сейчас надо делать рагу в Ниерсте, Kuchen». Смешная, не правда ли?
В 15 ч. были у Uschi Polazek до 21 ч.30 мин. Приехали домой. В 22 ч.40 мин. А. звонит в Ниерст и поочередно разговаривает с сыновьями, затем просит позвать В. к телефону. Поздравляет его и напрашивается в буквальном смысле слова к нему на завтра. Получает добро. 26.12.03 собирается в Ниерст, я замечаю, что у нее на руке нет обручального кольца, хотя у Polazek когда были, оно было надето. Я подошел, и когда она нафуфыренная стояла у дверей, спросил: «Ты случайно ничего не забыла?» Ответ: «Нет». «Посмотри на руки, может быть чего-то не достает?» Ответ: «Да нет же!» Я: «Зачем же ты специально сняла кольцо? Хочешь отчетливее показать, что со мной тебя ничего не связывает?» Ответ: «Просто кольцо не подходит». Я: «Не прикидывайся дурочкой! Иди, да поскорей». Идет в ванную комнату, надевает кольцо и говорит: «Ну, что ты фантазируешь» (лукаво усмехаясь). Я: «Ты снимешь его в машине, сразу же. Театр окончен». Я зашел в ванную комнату, бросил взгляд на тумбочку и увидел кольцо. Она даже не маскируется, насколько бессовестна (хотя, о чем это я?). Разве поступок 3 июля 2002 года не расставил все на свои места? Конечно, конечно. Просто удивляюсь двуличности этого человека. Поразительно! И все же я был на взводе. А ведь она этого не заслуживает.
Уехала в Дюссельдорф, звонил Вольфганг. Что интересно, так это то, что если звонят ее родственники, то она даже из вежливости не удосуживается спросить, например: «Ничего, что я поеду?» или что-либо в этом роде. Заметил, что она долго прихорашивалась перед встречей с В. и сейчас это не исключение. Я не выдержал и сказал: «Ты едешь работать или на бал?»
29.12.03 позвонил Клаус, и мы договорились, что 31.12.03 в 23 ч.30 мин. встретимся у башни Hülser Berg и отпразднуем Новый год (Andreas, Klaus, его жена, Daniel und Belinda и я). До двух часов веселились там. Анна отказалась и поехала на танцы с Uschi Polazek в Odeon, Krefeld., так как ей это кажется все глупым и по-детски.
Воскресенье. Началось. Спрашивает меня: «А где сливовый пирог?» Она его пекла где-то в ноябре месяце. Я отвечаю: «Выбросил». И пошло и поехало. Оскорбление за оскорблением. В это время я чистил зубы в ванной комнате, она врывается и продолжает нападать на меня. Тут я твердым голосом, не требующим пререканий, сказал: «Освободи помещение немедленно! Я буду отвечать только при одном условии, если ты будешь в состоянии не нести ахинею». Она вышла; скорее, вылетела из ванной, а я закрыл дверь на собачку. Она возвращается (о чем я предполагал), начинает стучать в дверь кулаком, на что я включил воду; почистил зубы и сказал так: «Я никак не думал, что сливовый пирог так для тебя важен. Завтра я куплю тебе его». Затем я оделся и поехал на велосипеде на озеро. Вернулся в 15 ч.05 мин. Она подошла ко мне и извинилась за содеянное, на что я ответил: «С кем не бывает». Итак. Сергей, смотри вперед и только иногда назад для того, чтобы не повторять ошибок прошлого. Звонит Андрей Нордштайн, в конце разговора желает мне спокойной ночи, а я ему – бурной.
Райнхард пригласил к себе Тоню (Антонина Марчук). Вполне понятно, что я стал переводчиком и тут началось. А. давила на меня, дабы я сидел дома тогда, когда ей вздумается. Тут был и шантаж, и угрозы, и слезы, но ничего не помогло, и я дальше встречался с ними и буду находиться среди них несмотря ни на что. И вот вчера, когда я пришел домой, она вежливо спросила, сколько лет женщине, на что я ответил – 27. И тут завелась. Я не стал долго говорить и отослал ее ко сну. Она вернулась и стала верещать о силе гормонов. Мой ответ был прост: «Ты настолько несправедлива и жестока ко мне, что тебе лучше бы подумать о спасении души; кстати, исповедь тебе бы не помешала». А она словно не слышит, продолжает: «Я вижу сексуальные сны. Темперамент, к сожалению, унаследовала от отца». Залезла ко мне под одеяло (мол, полежать минут пять), но я ей не дал ни малейшего шанса, как прежде. Она: «Ты слишком непреклонен». Я: «Всему приходит конец и моему терпению тоже». Она: «Уже год как мы не имеем интимных отношений» (я подумал – а их и не будет). После чего я сказал: «Спокойной ночи». Сегодня утром опять попыталась меня уболтать. Все напрасно.
Ведет себя как Julia, а мне смешно и в то же время противно ее поведение. Я далеко не Romeo (по отношению к ней, конечно).
Я вел спокойную беседу по ее инициативе до двух часов ночи. Тут она воскликнула: «Ich möchte Sex! Мы уже как год не имеем интимных отношений. Знаешь, что это значит? Юридически брак закончил свое существование». Я ответил: «Конечно, знаю». На уступки я не пошел.
Закатила мне скандал, которому позавидовала бы закоренелая истеричка. «Все! Больше терпеть такие унижения я не собираюсь (и с криком Банзай!)», кинулась на меня как остервенелая. Или ты спишь со мной или развод, причем, немедленно!» Что самое забавное – ей даже повод не нужен для подобного спектакля. «Я уже неделю как сплю одна! Последние три дня ублажаю тебя, как могу, а ты холоден – тебе все равно; я для тебя пустое место; свинья!» Затем мгновенно оделась и вылетела на улицу, сказав следующие слова: «Это конец! Я еду в Ниерст, встретимся в суде, ищи себе квартиру». Мне удалось с трудом найти место между этим потоком оскорблений, и я успел все-таки произнести: Я не стану возражать против развода, до свидания». Через 30 мин. последовал звонок от Х. Опять крик, обвинения. Я предложил спокойно обсудить ситуация, дабы без моральных потерь поставить все точки над i. Приехала. Предъявила требования ко мне как жена мол, почему я езжу к Райнхарду без нее. На что я еще раз спокойно повторил, что он попросил меня быть переводчиком и поэтому нужно об этом спрашивать у него. Затем, на ее ультиматум, я ей выставил свой (заведомо зная, что она ни за что не выполнит мое условие). Итак, если она желает интимных отношений, то должна без каких-либо оговорок быть со мной и если отправляется в Ниерст к В., то я там должен быть на правах законного мужа. Тут она призадумалась и сказала: «Когда-нибудь это произойдет». Я пожелал ей спокойной ночи. И, тем не менее, завтра я еду в Дюссельдорф и провожу Антонину Марчук. С 26.01.05 по 6.02.05 Антонина будет здесь.
Я не удержался и записал ее цитату: «Du muss dem lieben Gott auf Knien danken, dass du mir in dieser Situation begegnet bist und keine anderen Frauen». Это ее ответ на мои доказательства ее безобразного, мягко говоря, отношения ко мне.
Я думаю, что Папой Римским будет Ratzinger. 22 ч.32 мин. Пыталась снова добиться своего; в конце концов, бросила: «Тогда я должна найти другого мужчину. На что я заметил: «Ищи!» И все же проскользнуло у нее: «Ты не можешь мне дать уверенность в завтрашнем дне, на что я не преминул сыронизировать: «Не только в завтрашнем, но и в настоящем».
Должен согласиться с тем, что коль речь заходит о семье Drügg, молчит как рыба (финансы, негативные проявления…). Тут снова, 12 лет слышу одно и то же, заговорила об отце, как о герое. Я заметил: «А твои дети знают об этом?» Ответ: «Нет». Я: «Почему?» А.: «А когда рассказывать? Я готовлю, Иоахим (младший сын) за компьютером». Вот и проговорилась, а клялась мне, что в Ниерсте не готовит. Мол, сын Эгмонд готовит, а она работает как проклятая по дому. Я ей все равно никогда не верил!
Подходит ко мне, я сижу за компьютером и говорит: Ich möchte mit dir kuscheln», на что я уже не знаю в который раз отказываю и спокойным тоном замечаю: «У нас совершенно противоположное представление о семье и браке». Тут она мягким голосом вещает: «Я хочу для всех только добра». Мне ужасно хотелось ей бросить фразу: «Проститутка тоже для всех», но промолчал.
В субботу были на рынке, там я купил произведения Шиллера, а она (дорогая Анна) мне рубашку за 1 евро. Показывает мне, словно одарила миллионом и говорит: «Видишь, я о тебе думаю». Я подумал: «Da bleibt mir die Spucke weg».
Вернулись из гостей, были у Uschi Polaszek. Еще по пути туда пыталась меня вывести из равновесия и пару раз в гостях, но я все пропускал мимо ушей, либо отшучивался. Приехав домой, началось. Я дал ей заполнить формуляр для Ausländeramt, ту она заявляет: «Ты уже больше года не желаешь интимных отношений; вот получишь гражданство и уйдешь». Я спокойно объяснил, что дело вовсе не в гражданстве. В подобной ситуации мало-мальски уважающий себя человек не станет жить по твоим требованиям. Здесь абсолютно взаимоисключающие условия, ведущие к параллельной жизни». Через час тихо сказала: «Я знаю».
Я в доме Хильдегард, навожу там порядок. Хильдегард с Паулем в Испании. Звонит мне между 18 ч 10 мин и 18 ч.20 мин. и спрашивает: «Все в порядке? Отдал документ в иностранный отдел?» Я: «Да». Она: «Как я рада!» Ну, это ли не скотство?!
Странно, странно. Звоню Шимаркиной (сокурсница по институту), и тут она мне говорит сходу: «Я видела сон, где с тобой разговаривала с 28 февраля числа на 1 марта и ты звонишь». Последний раз я ее видел в июле 2004 года и ни разу не звонил.
Вчера был в Нойсе на литературном вечере (Diotima), там участники читают свои произведения. По истечении какого-то времени одна женщина говорит: «У меня есть флейтистка (здесь шла речь о прочтении стихов с музыкальным сопровождением), причем будет играть бесплатно, она пока еще практикуется». Другая говорит: «А у меня есть арфистка». Тут я добавляю: «А у меня есть Nervensäger». Вечером устроила скандал, 9 числа тоже.
Звонок. Подходит к телефону, говорит с Вольфгангом: «Ja, mache ich, selbstverständlich». Положила трубку, взяла у меня 10 евро ему на сигареты и булочки к завтраку и поехала в Nierst.
Завела старую пластинку, в конце добавив, что я должен принять ее поведение как нормальное, объяснив мне, что (jetz, kommt der Hammer) – она к Вольфгангу испытывает Zugehörichkeit и вообще (повторяет чужую мысль): «Die Frau man muß nicht verstehen – muß lieben». Во как!
Слушал ее гнуснейшие обвинения и как обычно в конце добавила: «Я ухожу! Ты этого хочешь? Ты меня ненавидишь! Почему? Почему ты еще не ушел?» И здесь я немного подумал (5 сек.) и сказал: «Я здесь, чтобы тебе помочь, так как ты нуждаешься в психиаторе. Я пытаюсь твой образ жизни изменить в лучшую сторону». Тут я, конечно, солгал, ибо знаю, что горбатого могила исправит. Она продолжает: «Когда все стабилизируется, то есть, В. поправит свои финансовые дела и наймет домработницу, то я уже не буду так часто ездить в Ниерст». Тут я вставил: «Вот и хорошо. Подождем этого счастливого момента, а теперь больше ни слова. Никаких скандалов, пожалуйста, по причине моей дистанцированности». Предложил ей выпить, что она и сделала. На том и разошлись.
Ждет нас (Frau Dagres, я, А.) Хильдегард у себя дома. Мы собрались и поехали к ней. На подходе к дому А. посетил приступ ярости. Я остановился перед домом Х. и она, увидев нас, поспешила к нам навстречу, а в машине в это время буйствовала А., обвиняя меня во всех земных грехах. Тем не менее, мы ее успокоили и через 10 мин. вошли в дом. Мне было ясно, что причиной послужил отказ В. встречать с А. Ostern. Так вот, 27 числа в воскресенье я был с А. и Райнхардом в гостях у Фрау Дагрес в 13 ч.; затем (а я договорился неделю назад встрече с ним), мы (я и Райнхард) ушли, но перед тем я зашел домой и вдруг вижу А. дома. Одним словом, я ушел с Райнхардом прогуляться. Сегодня 29.03.05 в 10 ч. зашла ко мне Frau Dagres и говорит: «Знаете, почему Frau Drügg была такой сумасшедшей?» Я ответил – да. И тут Frau Dagres сообщила, что в тот момент, когда я ушел от нее с Райнхардом, Фрау Дрюгг пошла домой и позвонила Вольфгангу, чтобы с ним справить Ostern, но он не захотел этого. Тогда она вернулась к Фрау Дагрес и только после этого дала согласие поехать с ними (Peter, Dagres) в Mönchengladbach. Я обратил давно уже внимание на то, что чем лучше ее отношение с В., тем приветливее она и наоборот. Такова действительность!
Разговаривает А. со старшим сыном и чуть позже, слышу (я сидел с Фрау Дагрес, Фрау Шмайтер за столом) говорит: «Я была в Ниерсте, пила с папой кофе». О подарке ни слова. Что-то ее В. не балует. До этого в 14 ч. звонила Mari-Luise Gaul (кузина) спросила об А., хотя знает, что я ее муж. Я ответил, чтобы она перезвонила около 16 ч., затем спрашивает: «А вы кто?» Ну, наглость беспредельная! Я был невозмутим как индеец.
Были на выставке Тутанхамона в Бонне, вернулись домой в 23 ч.30 мин. и… началось. «Я для тебя воздух, ты словно гомосек с Райнхардом. Uschi сказала мне: «Как ты можешь только терпеть такое безразличие к себе?» Тут я спокойно возразил, но куда там. После 20 минут вулканоизвержения, я, теряя самообладание, произнес следующие слова: «Твоя подруга, Uschi, тебя настраивает против меня, подливая масло в огонь, и все это делается за моей спиной; в лицо же говорит мне комплименты. Такая игра мне всегда была не по нраву. Итак, я (с твоего разрешения, конечно) звоню сейчас и выскажу ей на сей счет свое жесткое мнение». А.: «Нет, не надо». Ее понесло дальше. Схватила бутылку коньяка, стала пить из горлышка, крича: «Я напьюсь! Тебе все равно! Сяду в машину и врежусь в дерево». Тут я отобрал бутылку, начались угрозы в мой адрес. «Я спасла тебя, оставив в Германии, а ты?! Убирайся! Даю срок месяц!» Я дал ей выговориться и сказал: «Девочка, веди себя прилично, говори на языке взаимного уважения. Я (если найду работу) соберу свои вещи и уйду, для этого не надо устраивать подобных истерик, а до тех пор буду здесь жить и, потом, всякого рода ультиматумы действуют на меня как хорошее снотворное». Пожелал ей спокойной ночи и ушел спать в гостиную комнату.
Сидим на кухне с Frau Dagres, пьем чай; А. рассказывает о посещении врача (а тот в свою очередь предлагал ей платные услуги), тут F. D. дает хороший совет и говорит: «Здесь можно сэкономить, здесь тоже и здесь». Я не выдержал и сказал: «Вы не Frau Dagres, а Sparschweinchen!» И это при том, что F. D. весьма полная женщина.
Звонит В., из разговора стало ясно, что ему надо быть в Дюссельдорфе. Она (Анна) собирается, подходит ко мне и спрашивает: «Эта сумочка подходит к костюму?» На что я ответил так: «Ты нравишься В. даже в одеянии бедной родственницы». Через пару минут подходит ко мне еще раз (я мою посуду) и спрашивает: «Может быть лучше так?» (длинный ремень сумки, который надевают через плечо). Я в это время чистил зубы в ванной. «Не донимай меня пустяками» и закрыл дверь перед е носом. Перед уходом полезла ко мне со своим поцелуем, я отклонился. Мое безразличие к ней достигло пика.