Робин Хобб
Судьба шута
VII
Путешествие
Не следует поддаваться заблуждению, будто Внешние острова – это королевство, которым правит один монарх, как обстоит дело в Шести Герцогствах, или союз народов, как в Горном Королевстве. Даже у отдельных островов, пусть и самых маленьких, имеется собственный правитель. На самом деле здесь нет аристократов или лордов. Мужчины получают свой статус в зависимости от воинских успехов или добычи, которую привозят домой из набегов. Положение некоторых укреплено репутацией их матриархальных кланов. Острова поделены между кланами, но их земли считаются собственностью всего клана, берегами владеют женщины и передают их своим дочерям.
Города, особенно прибрежные, где имеются гавани, не принадлежат какому-то одному клану, и в них, как правило, царит беззаконие. Городская стража не придет к вам на помощь, если вы станете жертвой воров, грабителей или хулиганов. Каждый человек должен силой заставить остальных себя уважать. Если же вы позовете на помощь, вас посчитают безвольным слабаком, а следовательно, недостойным внимания. Правда, иногда правящий в окрестных землях клан имеет в городе «дом-крепость» и берет на себя право решать все спорные вопросы.
Жители Внешних островов, в отличие от нас, в Шести Герцогствах, не возводят ни крепостей, ни замков. Блокада, как правило, осуществляется вражеским кораблем, который захватывает гавань или устье реки, и никто никогда не пытается отобрать у другого клана земли. Впрочем, в некоторых крупных городах имеется несколько «домов-крепостей», принадлежащих разным кланам. Они представляют собой укрепленные сооружения, построенные с расчетом на то, чтобы выдержать атаки неприятеля. В них, как правило, имеются глубокие подземелья, где хранятся не только запасы воды, но и продовольствие. Эти «дома-крепости» обычно принадлежат правящему клану и служат скорее убежищем на время гражданской войны, а не для того, чтобы защитить представителей клана от иноземных захватчиков.
Шелби, «Путешествие на Внешние острова»
Проснувшись, я почувствовал, что настроение на корабле изменилось, стало спокойнее. Я проспал всего несколько часов, но прекрасно отдохнул. Вокруг меня прямо на полу спали стражники так крепко, словно они не отдыхали вот уже несколько дней, – впрочем, так оно и было.
Я осторожно встал, свернул одеяло и, перешагивая через распростертые тела, добрался до своего сундучка. Убрав одеяло, я надел чистую рубашку и вернулся на палубу. Приближался рассвет, дождь кончился, и сквозь рваные тучи проглядывали звезды. Паруса переставили, чтобы воспользоваться новым направлением ветра, матросы двигались по палубе, уверенно и спокойно выполняя свою работу, и у меня возникло ощущение, будто после шторма наступило тихое утро.
Олух спал, свернувшись калачиком, на лице его застыло умиротворение, дыхание, хоть и хриплое, было ровным. Рядом дремал Уэб, он сидел, подтянув колени к подбородку. Неподалеку от него я различил темный силуэт морской птицы, устроившейся на леере. Встретившись глазами с Рииск, я приветственно кивнул ей и направился к Уэбу – медленно, чтоб он успел открыть глаза и поднять голову. Он улыбнулся мне.
– Похоже, вашему подопечному лучше. Он отдыхает. Наверное, худшее позади.
– Надеюсь, – сказал я и осторожно открылся навстречу музыке Олуха.
Она не исчезла, но теперь буря Силы превратилась в мерный плеск волн. В напеве снова главенствовала песня его матери, а еще я услышал тихое мурлыканье котенка и ласковое эхо слов Неттл, заверявших его, что он любим и ему нечего бояться. Меня охватило легкое беспокойство. Интересно, я слышу эти новые звуки, потому что был свидетелем того, как Неттл изменила сон Олуха? И смогут ли Чейд и Дьютифул уловить ее голос и разобрать слова?
– Вы тоже выглядите отдохнувшим, – заметил Уэб, и его голос напомнил мне, что я забыл о приличиях.
– Я отлично поспал. Большое вам спасибо.
Он протянул мне руку, и я помог ему подняться на ноги. Выпрямившись, Уэб выпустил мою руку и расправил плечи. Рииск сделала несколько шагов в нашу сторону. В первых лучах солнца я заметил, что клюв и лапки у нее ярко-желтого цвета, и вспомнил один из уроков Баррича, который говорил, что чистый цвет – это один из признаков хорошего ухода за птицей. Рииск сияла здоровьем. Словно почувствовав мое восхищение, она медленно повернула голову и провела клювом по длинному перу, а потом ловко взлетела над леером – так кошка грациозно вскакивает на стул. Выбрав подходящий воздушный поток, Рииск парила у нас над головами.
– Она обожает покрасоваться, – вполголоса сказал Уэб и улыбнулся мне, а я подумал, что Одаренные и их партнеры точно так же гордятся друг другом, как родители своими детьми.
Я понимающе улыбнулся.
– О, ваша улыбка кажется мне искренней. Думаю, со временем, друг мой, вы научитесь мне доверять. Скажите мне, когда это произойдет.
Я вздохнул. Приличия требовали, чтобы я сказал, что я уже ему доверяю, но я знал, что мне не удастся обмануть этого человека. Поэтому я только кивнул. А потом, когда Уэб повернулся, собираясь уйти, я вспомнил про Свифта.
– Я хочу попросить вас еще об одной услуге, – смутившись, сказал я.
Уэб повернулся ко мне, и на его лице появилось довольное выражение.
– Что ж, я приму это как признак того, что наши отношения налаживаются.
– Вы не могли бы попросить Свифта уделить мне сегодня немного времени? Мне нужно с ним поговорить.
Уэб склонил голову набок и стал ужасно похож на чайку, которая разглядывает сомнительную раковину.
– Вы собираетесь отругать его за то, что он не вернулся к отцу?
Я задумался. Собирался ли я ругать мальчишку?
– Нет. Я только скажу ему, что моя честь требует, чтобы он в целости и сохранности вернулся в Баккип. И что я надеюсь продолжить наши занятия во время этого путешествия.
Чейд будет недоволен, мрачно подумал я. У меня и так не слишком много свободного времени, а теперь я взвалил на себя еще одну обязанность.
Уэб ласково улыбнулся.
– Я с удовольствием пришлю его к вам, – ответил он, коротко поклонился мне, как это принято у моряков, и, когда я кивнул, ушел.
При помощи Силы я предложил принцу встать пораньше, и потому, когда Олух начал просыпаться, Дьютифул был рядом с ним. Слуга принес маленькую корзинку с теплым хлебом и горячий чай, и я понял, что страшно проголодался. Он поставил корзинку на палубу около Олуха, и принц отпустил его. Мы молча стояли и смотрели на море, дожидаясь, когда Олух окончательно проснется.
Когда изменилась музыка? Я проснулся сегодня утром и даже поверить не мог, как прекрасно отдохнул. Напряжение ушло. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что произошло.
Легче стало, верно?
Меня подмывало сказать больше, но я не осмелился. Я не мог заявить принцу, что я вмешался в сон Олуха, поскольку в действительности это сделал не я. Олух вряд ли вообще догадывается о том, что я тоже там был.
Меня спас Олух, который проснулся. Он закашлялся и открыл глаза. Потом посмотрел на нас с принцем и расплылся в улыбке.
– Неттл изменила мой сон, – сказал он, но прежде чем кто-нибудь из нас успел ему ответить, зашелся в приступе кашля. – Мне плохо. Горло болит.
Я ухватился за возможность сменить тему.
– Может быть, оно болит из-за того, что тебя так долго тошнило? Послушай, Олух, Дьютифул принес чай и свежий хлеб. От чая тебе станет легче. Налить?
В ответ он снова закашлялся. Я присел рядом с ним и притронулся к щеке. Она оказалась теплой, но он только что проснулся и кутался в шерстяные одеяла. Может быть, еще обойдется и он не заболеет. Олух сердито отбросил в сторону одеяло и остался сидеть, дрожа в мокрой, мятой одежде. Вид у него был несчастный, и его музыка резала ухо.
Принц решил взять дело в свои руки.
– Том Баджерлок, возьми корзину. Олух, ты пойдешь со мной в каюту. Немедленно.
– Я не хочу, – застонал Олух и удивил меня тем, что поднялся на ноги. Затем он подошел к перилам и посмотрел на море. – У меня морская болезнь, – заявил он, словно только что вспомнил.
– Поэтому-то я и хочу отвести тебя в каюту. Там тебе будет лучше, – сказал принц.
– Нет, не будет, – упрямо повторил Олух, но, когда Дьютифул направился в сторону каюты, медленно поплелся за ним.
Он шел пошатываясь – из-за слабости и легкой волны на море, и я взял его за руку, чтобы подстраховать. В другой руке я держал корзинку с едой. Олух еле-еле ковылял рядом со мной. Мы дважды останавливались, потому что у него начинался приступ кашля, и к тому времени, когда мы добрались до каюты принца, я уже всерьез заволновался.
Каюта Дьютифула была обставлена и украшена более изысканно, чем его спальня в замке. Очевидно, кто-то из Оленьего замка устроил здесь все в соответствии с собственными представлениями о том, к чему привык наследник престола. В каюте имелось несколько иллюминаторов, откуда открывался вид на кильватер. Покрытый лаком пол был застелен роскошными коврами, повсюду стояла тяжелая мебель, закрепленная, чтобы не сдвинулась во время качки. Наверное, каюта произвела бы на меня более сильное впечатление, если бы я там задержался, но Олух сразу же бросился в свою маленькую каморку, дверь в которую вела из покоев принца.
Эта каюта была значительно непритязательней, размерами не превосходила шкаф для одежды, и помещалась там только койка Олуха, да еще оставалось немного места для его вещей. Тот, кто занимался устройством жизни принца на корабле, видимо, предполагал, что там будет жить камердинер, а не дурачок, угодивший в фавориты. Олух тут же плюхнулся на кровать, а когда я начал вытряхивать его из грязной, пропахшей одежды, принялся жалобно стонать и ворчать. Я накрыл его легким одеялом, он тут же закутался в него и, стуча зубами, заявил, что ему холодно. Я принес толстое покрывало с кровати принца. Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что мой подопечный простудился.
Чай в чайнике немного остыл, но я все равно налил Олуху чашку и сидел рядом, пока он все не выпил. По моей подсказке, сделанной при помощи Силы, принц послал за чаем из ивовой коры, который помогает против лихорадки, и малиновым сиропом от кашля. Когда слуга наконец все принес, мне потребовалось некоторое время, чтобы уговорить Олуха выпить чай и сироп. Но упрямился он недолго, – видимо, жар отнимал у него силы, и бедняга довольно быстро поддался на мои увещевания.
Его каюта была такой маленькой, что я не мог закрыть дверь, сидя на койке, поэтому она оставалась открытой, и я лениво наблюдал за потоком людей, входивших и выходивших из каюты принца. Ничего особенно интересного не происходило, пока не появился круг Дара – Сивил, Уэб, менестрель Кокл и Свифт. Дьютифул сидел за столом и шепотом повторял свою речь, которую собирался произнести по прибытии на Внешние острова. Когда слуга впустил очередных гостей и ушел, принц с заметным облегчением отодвинул свиток с речью. Кот Сивила вошел следом за хозяином и тут же устроился на кровати Дьютифула. Никто не обратил на него внимания.
Прежде чем поздороваться с принцем, Уэб удивленно посмотрел на меня.
– Наверху все в порядке, принц Дьютифул, – заявил он.
«Довольно странное приветствие», – подумал было я, но быстро сообразил, что он передал принцу слова своей птицы.
– Чужих кораблей нигде не видно.
– Прекрасно. – Дьютифул удовлетворенно улыбнулся, а потом повернулся к остальным. – Как поживает твой кот, Сивил?
Сивил поднял руку, рукав сполз, и мы увидели длинную распухшую царапину.
– Ему скучно. Раздражает замкнутое пространство. Он будет рад снова увидеть землю.
Все Одаренные весело рассмеялись – так родители умиляются капризам своего малыша. Я заметил, что все они держатся в обществе принца на удивление спокойно и уверенно. Только Свифт был слегка напряжен, но это могло объясняться либо моим присутствием, либо тем, что он здесь самый младший. Так, как эти люди, на моей памяти держались аристократы из ближайшего окружения Верити, и я подумал, что их открытая привязанность стоила много больше, чем ужимки и лесть сторонников Регала.
Так что меня нисколько не удивило, когда Уэб посмотрел на меня и спросил у принца:
– Том Баджерлок здесь, чтобы присоединиться к нам, мой принц?
В его словах заключалось сразу два вопроса: намерен ли я открыть присутствующим тайну своего Дара и имени и собираюсь ли примкнуть к их кругу? Я затаил дыхание, когда Дьютифул повернулся к нему и проговорил:
– Не совсем, Уэб. Он ухаживает за моим слугой Олухом. Насколько мне известно, вы оставались около него ночью, чтобы Баджерлок смог немного отдохнуть, и я вам за это признателен. Олух простудился и сильно кашляет. Ему нравится компания Баджерлока, и Том согласился посидеть с ним.
– А, понятно. Ну, Олух, мне очень жаль, что ты заболел.
С этими словами Уэб заглянул в открытую дверь. Остальные устроились за столом и принялись о чем-то тихо переговариваться. Свифт с беспокойством следил глазами за Уэбом. Олух кутался в одеяла и смотрел в стену; казалось, он не слышал вопроса. Даже его музыка звучала тихо, словно ему не хватало на нее сил. Когда Олух ничего не ответил, Уэб мягко тронул меня за плечо и тихо сказал:
– Если вы захотите отдохнуть, я с удовольствием посижу с ним сегодня ночью. А пока, – он отвернулся от меня и жестом подозвал Свифта, который заметно помрачнел, – оставляю с вами моего «пажа». Не сомневаюсь, что вам есть о чем поговорить, а если Олуху что-нибудь понадобится, уверен, что Свифт с удовольствием выполнит ваше поручение. Верно, приятель?
Свифт оказался в очень сложном положении и прекрасно понимал это. Он подошел к Уэбу, как побитая собака, и, опустив глаза, встал рядом.
– Да, – тихо ответил он и поднял на меня взгляд, который мне совсем не понравился.
Я увидел в его глазах страх и отвращение, но я твердо знал, что не сделал ничего, чтобы заслужить такое отношение.
– Свифт, – проговорил Уэб, и мальчишка снова посмотрел на него. Голос Уэба звучал очень тихо, так чтобы слышали только мы двое. – Все будет хорошо. Поверь мне. Том хочет продолжить твое обучение, пока мы находимся на корабле. И все.
– Не совсем, – неохотно вмешался я, и оба одновременно посмотрели на меня. Уэб чуть приподнял одну бровь. – Я дал слово, – медленно проговорил я. – Твоим родным, Свифт. Я обещал, что ценой собственной жизни буду ограждать тебя от любых опасностей, а также сделаю все, что в моих силах, чтобы благополучно вернуть тебя домой, когда это все закончится.
– А что, если я не хочу возвращаться домой, когда это все закончится? – громко, с вызовом спросил Свифт. Я скорее почувствовал, чем увидел, что принц обратил на нас внимание. В следующее мгновение мальчик с возмущением добавил: – Подождите! Когда вы разговаривали с моим отцом? Вы не могли послать к нему гонца и получить ответ до того, как мы отплыли из Баккипа. Вы врете.
Я медленно втянул воздух через ноздри и, когда смог говорить спокойно, ответил очень тихо:
– Нет, я не вру. Я дал твоим родным обещание. Я не говорил, что они мне ответили. Однако я считаю, что обязан сдержать свое слово.
– У вас не было времени, – запротестовал мальчишка уже тише.
Уэб посмотрел на него с осуждением, а я нахмурился. Затем Уэб наградил и меня осуждающим взглядом, но я не отвел глаз. Я дал слово сделать все, чтобы мальчик остался жив, и вернуть его домой. Однако это вовсе не означало, что я должен терпеливо сносить его оскорбления.
– Полагаю, наше путешествие вам обоим покажется очень длинным, – заметил Уэб. – Я вас оставляю и надеюсь, что вы сумеете договориться. Думаю, вы оба можете предложить кое-что друг другу. Но вы оцените это, только когда сами все поймете.
– Мне холодно, – застонал Олух и спас меня от необходимости отвечать.
– Вот твое первое поручение, – деловым тоном сказал я Свифту. – Спроси у слуги принца, где ты можешь найти одеяла для Олуха. Шерстяные. И еще принеси большую кружку воды.
Думаю, необходимость прислуживать полоумному оскорбляла его достоинство, но он решил, что это все-таки предпочтительнее, чем оставаться в моем обществе. Когда Свифт умчался, Уэб тяжело вздохнул.
– Правда, – посоветовал он мне, – только она может стать мостом, по которому вам удастся до него добраться, Том. А он в вас нуждается. Я только сейчас это понял. Свифт сбежал из дома и от вас. Он должен перестать бегать, иначе он никогда не научится самостоятельно справляться со своими проблемами.
Значит, он считает, что я одна из проблем Свифта? Я отвернулся.
– Я буду с ним заниматься, – сказал я.
Уэб устало вздохнул и сказал:
– В таком случае я оставляю его на вас.
Он вернулся к столу и разговору, а через некоторое время они ушли. И принц снова принялся репетировать свою речь. К тому времени, когда пришел Свифт с одеялами и кружкой воды, я просмотрел свитки Дьютифула и нашел несколько штук, которые могли оказаться полезными Свифту. К своему удивлению, я обнаружил парочку незнакомых мне манускриптов. Видимо, Чейд получил их перед нашим отплытием. Все они имели непосредственное отношение к обычаям и законам Внешних островов, и я выбрал самые простые для Свифта.
Я постарался устроить Олуха как можно удобнее. Жар у него стал еще сильнее, и музыка начала приобретать фантастичное звучание. Он по-прежнему ничего не ел, но по крайней мере больше не возражал, когда я поднес к его губам кружку, и покорно осушил ее. Потом я снова уложил его и закутал в одеяла, пытаясь понять, почему человек, который весь горит, может жаловаться, что ему холодно.
Закончив, я поднял голову и увидел, что Свифт смотрит на нас с отвращением.
– От него жутко воняет, – пожаловался мальчишка, заметив мое осуждение.
– Он болен. – Я показал на пол, а сам уселся на край кровати Олуха. – Сядь здесь и почитай вслух, только тихо, вот этот свиток. Нет, вон тот, у которого обтрепаны края. Да, правильно.
– А что это? – спросил Свифт, раскрывая свиток.
– Описание истории и жителей Внешних островов.
– А зачем мне про них читать?
Я начал на пальцах перечислять причины:
– Потому что тебе необходимо практиковаться в чтении. Потому что мы туда плывем и тебе следует хотя бы что-нибудь знать про людей, которые там живут, чтобы ты не опозорил своего принца. Потому что история Шести Герцогств тесно связана с историей Внешних островов. А еще потому, что я так сказал.
Свифт опустил глаза, но я не почувствовал, что он стал лучше ко мне относиться. Мне пришлось наградить его строгим взглядом, прежде чем он начал читать. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что почти сразу же ему стало интересно. Мальчишеский голос, который напевно произносил слова, меня успокаивал, я позволил себе расслабиться и практически не вникал в их смысл.
Через некоторое время вошел Чейд, но я демонстративно не обращал на него внимания, когда он начал что-то тихонько обсуждать с Дьютифулом. Затем принц обратился ко мне при помощи Силы:
Чейд просит тебя отпустить ненадолго Свифта, нам нужно поговорить без свидетелей.
Минутку.
Я кивнул, словно соглашаясь с тем, что прочитал Свифт. Когда он сделал новый вдох, чтобы продолжить, я дотронулся до его плеча.
– На сегодня хватит. Можешь идти. Жду тебя здесь завтра.
– Слушаюсь.
В его голосе не прозвучало ни радости предвкушения новых уроков, ни смирения, всего лишь равнодушное признание моей власти над ним. Я с трудом сдержал вздох. Затем Свифт подошел к принцу и получил разрешение покинуть каюту. По моей беззвучной подсказке Дьютифул сказал ему, что он считает хорошее образование необходимым для каждого человека и что он тоже желает, чтобы Свифт приходил на занятия каждый день. В ответ мальчик так же равнодушно кивнул, а потом ушел.
Не успела дверь за ним закрыться, как ко мне подбежал Чейд.
– Как он? – с мрачным видом спросил он и дотронулся до щеки Олуха.
– У него жар и сильный кашель. Воду пьет, а от еды отказывается.
Чейд тяжело опустился на край кровати. Потрогав шею Олуха, он засунул руку под свою рубашку, пытаясь оценить, насколько у того сильный жар.
– И сколько времени он не ел? – спросил он меня.
– Прошло по меньшей мере три дня с тех пор, как он съел что-то существенное и еда осталась в его желудке.
Чейд шумно выдохнул.
– Вот с этого и следует начать. Нужно его накормить. Густой соленый бульон с мясом и овощами.
Я кивнул, однако Олух застонал и отвернулся к стене. Его музыка словно парила над нами, исчезая вдали, или перетекала в место, куда у меня не было доступа.
Чейд положил руку мне на запястье и отвлек от моих размышлений:
Что ты сделал с ним прошлой ночью? Как ты думаешь, это твои манипуляции стали причиной его болезни?
Его вопрос изумил меня, и я ответил вслух:
– Нет. Я думаю, причина в его морской болезни, к тому же он несколько ночей оставался на палубе под дождем и при этом ничего не ел.
Олух, скорее всего, уловил наш беззвучный разговор, потому что он повернул в нашу сторону голову и сердито на меня посмотрел. Но уже в следующее мгновение он бессильно закрыл глаза.
Чейд отошел от кровати и опустился на мягкую скамейку под одним из окон, знаком показав мне, чтобы я к нему присоединился. Принц расставлял на столе фишки для игры в камни и с любопытством проводил нас взглядом.
– Забавно: чтобы сохранить нашу беседу в тайне, нужно разговаривать шепотом. – Чейд ткнул пальцем в окно, словно хотел мне что-то показать. Я наклонился вперед и кивнул, а Чейд улыбнулся и тихонько прошелестел мне на ухо: – Вчера я лег поздно, поскольку самостоятельно тренировался во владении Силой. Мне кажется, я уже добился кое-каких успехов. Я слышал музыку Олуха – она была ужасной, пронзительной и какой-то дикой. Затем я почувствовал что-то… нет, кого-то. Я думал, это ты, но почти сразу понял, что тут какое-то иное присутствие, с которым я уже встречался раньше. Постепенно оно начало набирать силу и уверенность, и музыка Олуха стала спокойнее.
Меня удивило, что Чейд смог что-то почувствовать, и я далеко не сразу сообразил, что ему ответить.
– Другое присутствие? – с самым невинным видом переспросил я.
Чейд широко улыбнулся.
– Думаю, это была Неттл. Ты решил включить ее в наш круг Силы?
– Не совсем, – ответил я, выдав свой секрет.
Мне показалось, что вокруг меня как будто рухнула стена. Я, с одной стороны, ужасно расстроился, а с другой – не мог не признаться самому себе, что испытал облегчение. Неожиданно я понял, что устал от своих тайн и не могу их больше оберегать. Пусть Чейд узнает о Неттл и ее способностях. Это вовсе не значит, что я позволю ему ее использовать.
– Я попросил ее об услуге. Мне нужно было сообщить ей, что со Свифтом все в порядке и я буду за ним присматривать. Перед тем как мы покинули Олений замок, я сказал ей, что он возвращается домой, поскольку был уверен в этом. Когда я увидел мальчика на корабле вместе с Уэбом, ну… я не мог оставить ее в неведении, она же волновалась за него, думала, что ее брат умер и его тело валяется в какой-нибудь канаве.
– Конечно, ты поступил правильно, – пробормотал Чейд, и в его глазах загорелся хищный огонек – ему были нужны сведения, и он их получил.
– В качестве ответной услуги я попросил Неттл изменить кошмар Олуха. Она отлично умеет управлять своими снами. Сегодня ночью Неттл доказала, что может справиться и с чужими.
Я с таким же волнением следил за лицом Чейда, с каким он смотрел на меня. Я видел, что он обдумывает возможные варианты использования способностей Неттл; видел, как озарилось его лицо, когда он понял, какое это могущественное оружие. Взять под контроль образы в сознании человека, сделать его мысли мрачными и пугающими или восторженными и прекрасными… С таким инструментом можно многое совершить! Можно свести человека с ума ночными кошмарами, отравить союз подозрениями или заключить брак, наслав на будущих супругов романтические грезы.
– Нет, – тихо проговорил я. – Неттл сама не понимает значения того, что делает. Она даже не знает, что использует Силу. Я не стану вводить ее в круг, Чейд. – И дальше я выдал ему самую хитроумную ложь, какую только смог сочинить за столь короткое время. Мой старый учитель мог бы мной гордиться. – Неттл будет для нас полезнее, если станет работать одна. И лучше ей не знать, что она делает. Таким образом мы сможем ее использовать. В точности так, как ты использовал меня, когда я был еще совсем мальчишкой.
Чейд с серьезным видом кивнул, похоже ни капли не усомнившись в правдивости моих слов. И тут мне открылась одна из слабостей моего старого наставника. Он любил меня, однако продолжал использовать и позволял служить своим целям. Наверное, так же было и с ним самим. Он даже представить себе не мог, что я всеми силами готов защищать Неттл от подобной судьбы.
– Я рад, что ты наконец согласился ее привлечь, – с одобрением заявил он.
– На что вы там уставились? – с любопытством спросил Дьютифул и подошел к окну.
Чейд солгал, что мы играем: сперва смотрим на корабли, которые движутся по воде, а потом моргаем и стараемся увидеть ту же картину иначе: как будто корабли неподвижны, а вода обтекает их.
– И о чем ты хотел с нами поговорить? – спросил Дьютифул.
Чейд сделал вдох, и я понял, что он пытается придумать тему.
– Думаю, получилось все просто великолепно. Здесь Олух и Фитц – так что вся наша группа собралась в одном месте. Полагаю, будет разумно сообщить всем, что Олух очень привязался к Фитцу и не хочет от себя отпускать. Таким образом, ни у кого не возникнет нелепых вопросов о том, что делает простой стражник рядом с принцем, даже после того, как Олух поправится.
– Мне казалось, мы это уже обсудили, – удивился принц.
– Правда? Ну, наверное. Прошу простить забывчивость старика, мой принц.
Дьютифул скептически фыркнул, а я тактично удалился к Олуху, который по-прежнему весь горел.
Чейд позвал слугу и приказал принести для него еды. Я вспомнил ехидную кухарку, с которой уже имел счастье познакомиться, и пожалел мальчишку, которого к ней отправили. Он вернулся на удивление быстро с чашкой горячей соленой воды, в которой плавал кусок мяса. Чейд пришел в ярость и послал на кухню другого слугу, выдав ему четкие указания насчет того, что он должен принести. Я уговорил Олуха выпить немного обычной воды и с беспокойством прислушался к его хриплому дыханию.
Вторая попытка кухарки оказалась более успешной, и мне удалось уговорить Олуха съесть несколько ложек бульона. У него болело горло, ему было трудно глотать, и потому он ел очень медленно. По приказу Чейда мне тоже принесли еду, чтобы я мог перекусить, не покидая своего подопечного. Вскоре такой распорядок стал нормой, и я радовался, что могу есть спокойно да еще отдельно от остальных стражников. С другой стороны, я оказался изолирован от всех разговоров и общения, если не считать Олуха, Чейда и Дьютифула.
Я надеялся, что смогу как следует выспаться в свою первую ночь в каюте принца. Олух немного успокоился и даже не стонал. Мне устроили постель на полу, между порогом и противоположной стеной. Я закрыл глаза, собираясь хорошенько отдохнуть, но вместо этого сделал глубокий вдох, настроился и нырнул в сон Олуха.
Он был не один. Котенок-Олух устроился на подушке в самом центре огромной кровати, а Неттл ходила по крошечной комнате. Казалось, она занимается обычными домашними делами. Она тихонько напевала, складывая разбросанную одежду и убирая еду в шкаф. Когда она закончила, комнатка стала очень аккуратной и светлой.
– Ну вот, – сказала она котенку, который за ней наблюдал. – Видишь, все в порядке. Вещи на своих местах. И тебе нечего бояться. А теперь спи, малыш, хороших тебе снов.
Неттл поднялась на цыпочки, чтобы загасить лампу, и я вдруг понял диковинную вещь. Я знал, что это Неттл, но видел ее глазами Олуха как приземистую, невысокую женщину с длинными седеющими волосами, собранными на затылке в пучок, и глубокими морщинами на лице. Мать Олуха, которая родила его очень поздно. По возрасту она больше подходила на роль его бабушки.
И тут сон Олуха отступил, и у меня возникло ощущение, будто я издалека смотрю на освещенное окно. Я огляделся по сторонам. Мы были на склоне горы, на вершине виднелись руины башни, а меня окружали мертвые ветви ежевики. Рядом со мной стояла Неттл.
– Я делаю это для него, а не для тебя, – сердито заявила она. – Никто не должен видеть сны, пропитанные таким страхом.
– Ты на меня сердишься? – медленно спросил я, опасаясь услышать ответ.
Неттл не смотрела на меня. Вдруг откуда-то налетел порыв холодного ветра и разделил нас, но она все равно спросила:
– Что на самом деле означали слова, которые ты просил меня передать отцу? Неужели ты бессердечное чудовище, Сумеречный Волк? Твои слова, как ядовитая стрела, пронзили его сердце.
Да. Нет. Я не мог открыть ей правду. Я попытался сказать, что никогда не причинил бы ему боли сознательно. Но так ли это? Он женился на Молли. Они оба думали, что я умер; они не желали мне зла. Но он все равно забрал ее у меня. И вырастил мою дочь, он заботился о ней и оберегал ее. Да, все так, и я был ему за это благодарен. Но не за то, что всякий раз, услышав слово «папа», она будет представлять себе его лицо.
– Ты меня сама попросила, – ответил я и почувствовал, как резко прозвучали мои слова.
– И, как в сказке, ты выполнил мое желание, и оно разбило мне сердце.
– Что случилось? – не сумев сдержаться, спросил я.
Неттл не хотела мне рассказывать, но не сумела сдержаться.
– Я сказала отцу, что мне приснился сон и что во сне волк с колючками в носу обещал присматривать за Свифтом и благополучно доставить его домой. А потом я повторила слова, которые ты произнес: «Как сделал ты однажды, так я делаю сейчас. Я приютил и направляю твоего сына. Я своей жизнью готов защищать его от любой опасности, а когда моя работа будет завершена, я привезу его к тебе домой».
– И что?
– Мама в этот момент замешивала хлеб и велела мне не говорить про Свифта, если все, на что я способна, – это глупости и фантазии. Но она стояла спиной к столу, за которым мы с отцом сидели. Она не увидела, какими огромными стали его глаза, когда он услышал мои слова. Несколько минут он просто смотрел на меня, а потом повалился на пол и остался лежать, глядя в потолок, как будто умер. Мы с братьями, опасаясь самого худшего, отнесли его на кровать. Мама страшно испугалась и все время спрашивала, где у него болит. А он не отвечал. Только прикрыл глаза руками, скорчился, точно побитый ребенок, и заплакал.
Он плакал целый день и при этом не произнес ни единого слова. Когда спустилась ночь, я услышала, как он встал. Я тихонько подползла к краю чердака, где спала, и заглянула вниз. Отец собрался в дорогу, а мама держала его за руку и умоляла не уходить. Он сказал ей: «Женщина, ты даже не представляешь себе, что мы натворили, но я не могу найти в своем сердце мужества, чтобы тебе сказать. Я трус. Я всегда был трусом». Потом он стряхнул ее руку и ушел.
