Холли Джексон
Хорошая девочка должна умереть
Глава десятая
Пиппа ненавидела это место. Когда она подошла к порогу и увидела выкрашенные в синий цвет стены, ее чуть не вывернуло наизнанку: казалось, с нее заживо сдирают кожу. Все нутро молило повернуть обратно. Отступить. Голос в голове твердил о том же. Плохое, очень плохое место. Нельзя здесь находиться.
Но она обещала Рави, а слово надо держать.
Поэтому Пиппа пришла в полицейский участок Амершема. Остановилась под табличкой, покрытой тонким слоем нанесенной ветром пыли. Автоматические двери распахнулись и поглотили ее живьем.
Пиппа миновала ровный ряд холодных металлических стульев, стоящих перед стойкой дежурного. У задней стены, слегка покачиваясь, будто в море, сидели мужчина и женщина. Видимо, пьяные: в одиннадцать-то утра. Впрочем, Пиппе пришлось принять ксанакс, чтобы набраться смелости. Ей ли их осуждать?
Она шагнула к стойке, услышав, как пьяный мужчина почти ласково прошептал: «Да пошла ты», а женщина невнятно что-то буркнула. Парочка разговаривала друг с другом, но с тем же успехом могла обращаться к Пиппе: в этом здании все казалось враждебным и злым – от ярких мерцающих лампочек до скрипа полированного пола под подошвами. Точно так же пол скрипел несколько месяцев назад, когда Пиппа пришла просить Хокинса взяться за поиски Джейми Рейнольдса. Если бы он согласился, все сложилось бы иначе.
Внезапно из задней двери вышла Элиза, дежурный офицер, с резким возгласом:
– Так, вы двое!
Она подняла глаза и вздрогнула, увидев Пиппу. Реакция вполне объяснима: выглядела Пиппа ужасно.
Взгляд Элизы заметно потеплел, на лице появилась жалостливая улыбка. Она поправила седые волосы.
– Пиппа, милая, давно тебя не видела.
– Простите, – тихо отозвалась та.
Элиза не права: они встречались совсем недавно. Только не возле стойки дежурного с пьяной парочкой на задворках, а в служебных помещениях. С точно такой же улыбкой Элиза помогала Пиппе снимать пропитанную кровью одежду и укладывала вещи в прозрачные пакеты для улик. Футболку. Лифчик… Пиппа, дрожащая, вся в багряных разводах от мертвого Стэнли, стояла перед этой женщиной совершенно голая. Тот момент связал их воедино и теперь проглядывал сквозь ее улыбку.
– Эй. – Элиза прищурилась. – Я спрашиваю: чем могу помочь?
– Ох… – Пиппа откашлялась. – Я хотела с ним поговорить. Он здесь?
Элиза выдохнула. Или вздохнула?
– Да, здесь. Я сообщу, что ты пришла. Подожди, пожалуйста.
Она указала на металлические стулья и исчезла за дверью.
Пиппа не стала садиться, это было бы капитуляцией. В чужом месте нельзя показывать слабость.
Шаги раздались раньше, чем она ожидала, дверь в заднюю половину участка с резким скрежетом распахнулась, и вышел инспектор Хокинс в джинсах и рубашке.
– Пиппа! – позвал он без особой на то нужды. Она уже шла к нему в самую отвратительную часть здания.
Дверь захлопнулась, отрезая ее от реальности.
Оглянувшись и дернув головой – видимо, изображая кивок, – Хокинс повел Пиппу по знакомому коридору мимо допросной номер один, по тому самому пути, каким она шла недавно в новой чистой одежде. Пиппа так и не узнала, чьи вещи ей выдали взамен испачканных. Тогда она тоже шла вслед за Хокинсом в маленькую комнату для допросов; их сопровождал мужчина, который не представился (или представился, но Пиппа не расслышала). Она помнила, как Хокинс держал ее за запястье, помогая прикладывать пальцы к чернильной подушечке, а потом к нужному квадратику на бумажной сетке. Узоры отпечатков были похожи на бесконечные лабиринты.
«Формальность, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, – пояснил тогда Хокинс». Пиппа помнила, как сказала ему: «Со мной все нормально». Хотя оба понимали, что ненормальнее ситуации не придумать.
– Пиппа? – Голос Хокинса заставил ее вернуться в реальность.
Инспектор остановился и открыл ей дверь в допросную номер три.
– Спасибо, – решительно сказала Пиппа и, поднырнув под его руку, зашла в комнату. Садиться не стала, только сняла с плеча рюкзак и положила на стол.
Хокинс скрестил на груди руки и прислонился боком к стене.
– Ты же знаешь, что я позвонил бы? – спросил он.
– Зачем? – удивилась Пиппа.
– Насчет Чарли Грина, – пояснил Хокинс. – У нас по-прежнему нет информации о его местонахождении. Но когда его поймают, я непременно позвоню. Не обязательно приходить и спрашивать.
– Я… Я здесь не из-за него.
– Вот как? – удивился Хокинс.
– Происходит кое-что странное, и я подумала, что стоит, наверное… сообщить.
Пиппа замялась и натянула рукава, решив прикрыть обнаженные запястья. Здесь нельзя оголяться и выставлять себя напоказ.
– О чем? Что случилось?
Хокинс напрягся, и глубокие складки пролегли от приподнятых бровей до плотно сжатых губ.
– Я… ну, возможно, у меня появился преследователь, – произнесла Пиппа, и последнее слово застряло в горле. А потом разнеслось по всей комнате, рикошетом отразившись от голых стен и тусклого металлического стола.
– Преследователь? – переспросил Хокинс. Возле рта проступили новые складки.
– Да. Мне так кажется.
– Ясно, – произнес полицейский и почесал седеющую макушку. – Ну, чтобы судить наверняка, должно быть не менее…
– Двух и более эпизодов, – перебила Пиппа. – Я знаю. Читала. Были. Даже больше. И в интернете, и… в реальной жизни.
Хокинс кашлянул в кулак, оттолкнулся от стены и подошел к металлическому столу. Ботинки скрипели, в их шелесте слышалось некое сакральное послание.
– Ладно. В чем это проявляется?
– Вот. – Пиппа взяла рюкзак и открыла его под пристальным взглядом инспектора. Сдвинула громоздкие наушники и вытащила сложенные листы бумаги. – Я составила таблицу, указав там подозрительные события. Сделала график. Еще есть фотография, – добавила она, разворачивая листы и протягивая Хокинсу.
Теперь настал ее черед наблюдать, как двигаются его глаза: слева направо, вверх-вниз.
– Здесь довольно много эпизодов, – сказал он скорее самому себе, нежели ей.
– Ага.
– «Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?» – Хокинс зачитал вслух главный вопрос, и у Пиппы на затылке встали дыбом волосы. – Началось все в интернете, верно?
– Да. – Она указала пальцем на верхнюю половину страницы. – Сперва мне присылали письма, причем довольно редко. Затем, как видите, инциденты стали более регулярными и перешли в реальный мир. Если они связаны, то ситуация обостряется: сперва цветы на машине, потом…
– Мертвые голуби, – закончил Хокинс, водя пальцем по графику.
– Да. Целых два, – подытожила Пиппа.
– А что за шкала опасности? – Он поднял глаза.
– Показатель того, насколько серьезен каждый отдельно взятый инцидент.
– Нет, это я понял. Откуда цифры?
– Сама определила, – ответила Пиппа. Ноги, словно налившись свинцом, проваливались в пол. – Я провела исследование. Информации про сталкеров не так уж много – видимо, потому, что подобные дела у полиции не в приоритете, хотя зачастую они приводят к серьезным последствиям. Надо было каким-то образом систематизировать события, чтобы увидеть, есть ли прогресс и какова степень угрозы. Шкалу оценки я придумала сама. Могу пояснить, если надо: между онлайн и офлайн-событиями разница в три пункта, и…
Хокинс махнул рукой, перебивая ее. Листы зашелестели.
– Но откуда тебе знать, что эти события связаны? – спросил он. – Что человек, который шлет тебе письма… причастен и к другим инцидентам?
– Я заподозрила неладное, когда получила сообщение про потерянную голову. Оно пришло в тот самый день, когда подбросили вторую птицу. Обезглавленную, – добавила Пиппа.
Хокинс издал горлом странный звук.
– Это весьма расхожая фраза, – заметил он.
– А как же мертвые голуби?
Пиппа выпрямилась. Она знала, к чему он клонит, понимала, чем закончится разговор. Мысли инспектора читались по глазам. Он ей не верит.
Хокинс вздохнул, пытаясь улыбнуться.
– Знаешь, у меня есть кошка, и она то и дело притаскивает дохлых птиц и грызунов. Часто – без головы. Последняя мышь, например, вовсе лежала у меня на подушке.
Пиппа сжала кулаки за спиной.
– У нас нет кошки, – слишком резко и громко произнесла она.
– У вас нет, но есть у соседей. Я не могу начать расследование из-за двух мертвых птиц.
Может, он прав? Пиппа и сама себе так говорила.
– А как же рисунки? Они появились дважды, причем второй раз ближе к дому.
Хокинс перелистнул страницы.
– Фотографии есть? – Он посмотрел на нее сверху вниз.
– Нет.
– Почему?
– Рисунки исчезли.
– Исчезли? – Хокинс прищурился.
Пиппа и сама понимала, как странно звучит ее рассказ. Она выглядит неуравновешенной истеричкой. Хорошо бы так оно и было: лучше считать себя параноиком, которому мерещатся глупости.
И все же внутри разгоралась злость, застилая глаза багрянцем.
– Они стерлись прежде, чем я сделала фото. Но у меня есть другая фотография, с прямой угрозой в мой адрес. – Пиппа с трудом контролировала голос. – Это написали на дороге, где я обычно бегаю. «Ходячая покойница».
– Ну да, твои опасения понятны. – Хокинс перелистнул страницы. – И все же надпись появилась не возле дома, а на людной улице. Нельзя гарантировать, что текст адресован именно тебе.
Так Пиппа себе и говорила. Но сейчас она думала по-другому.
– Я гарантирую. Это написали для меня. – До сей поры Пиппа сомневалась в наличии сталкера, сейчас же, стоя напротив Хокинса и слыша, как он повторяет ее собственные аргументы, она внезапно решила поверить чутью.
События связаны. У нее есть преследователь, более того, этот человек намерен причинить ей вред. По личным мотивам. Кто-то ненавидит ее, и он совсем близко.
– Конечно, получать подобные сообщения от интернет-троллей весьма неприятно, – кивнул Хокинс. – Тем не менее такое бывает, когда ищешь славы.
– «Ищешь славы»? – возмутилась Пиппа. – Я не искала славы, инспектор! Мне лишь пришлось выполнять вашу работу. Вы были бы счастливы позволить Сэлу Сингху вечно нести вину за убийство Энди Белл. Поэтому все и началось. Человек, который шлет мне письма, не просто слушает мой подкаст и не просто интернет-тролль. Он следит за мной. Он знает, где я живу. Все очень серьезно.
Так и есть. Однозначно.
– Я понимаю, что ты в это веришь, – сказал Хокинс, поднимая ладони, чтобы ее успокоить. – Должно быть, это очень страшно – стать известной и невольно привлечь всяких идиотов, уверенных в своем праве писать тебе гадости. Но такого стоило ожидать. Вдобавок ты не единственная, кто получает оскорбительные письма. Я знаю, что Джейсону Беллу тоже приходили неприятные сообщения после твоего подкаста. Он не раз мне жаловался… Мы иногда играем в теннис, – пояснил Хокинс. – Как бы там ни было, я не вижу связи между письмами и прочими инцидентами.
Последнее слово он произнес слишком резко, практически выплюнув.
Хокинс ей не верил. Не верил даже после всего, что случилось. Пиппа догадывалась, что так и будет, она предупреждала Рави, однако теперь, услышав все собственными ушами, не понимала, как такое могло произойти, – ведь она-то поверила!
Жар под кожей сменился другим чувством: холодным, тяжелым, тянущим вниз и отдающим горечью.
Хокинс положил бумаги на стол.
– Пиппа, – сказал он мягко и спокойно, словно разговаривал с растерянным ребенком. – По-моему, после всего, что тебе довелось пережить… Мне, кстати, очень жаль, что я не помог тебе и ты вынуждена была справляться в одиночку… И все же теперь, пожалуй, ты выдумываешь лишнее. Конечно, ты нервничаешь, но…
Совсем недавно Пиппа и сама так думала, однако сейчас, услышав такие слова из уст инспектора, почувствовала, словно ее с размаху пнули в живот. С чего она решила, что будет иначе? Только зря потратила время.
– Вы считаете, я выдумываю, – сказала она. Уверенно, не спрашивая.
– Нет-нет-нет! – тут же отозвался Хокинс. – Я считаю, что ты под впечатлением от недавних событий и, возможно, судишь предвзято. Знаешь… – Он замолчал, закусив кожу на костяшках пальцев. – Когда я впервые увидел, как умирает человек, то потом очень долго приходил в себя. Это была молодая женщина, ее ранили ножом. Подобные моменты навсегда остаются в душе. – Глаза у него заблестели. Хокинс наконец поднял голову и встретился с Пиппой взглядом. – Ты ходишь к врачу? Обсуждаешь с кем-то случившееся?
– Прямо сейчас я обсуждаю! С вами! – довольно резко ответила Пиппа. – Я прошу вас о помощи. Видимо, зря. Совсем недавно точно так же я просила вас найти Джейми Рейнольдса. Тогда вы тоже отказались – и вот к чему это привело.
– Я не отказываюсь. – Хокинс кашлянул в кулак. – Я пытаюсь тебе помочь. Правда. Но два мертвых голубя и надпись на тротуаре в общественном месте – не основание для возбуждения дела. Конечно, если ты подозреваешь кого-то конкретно, я мог бы…
– Я не знаю, кто это, поэтому и пришла к вам.
– Ясно, ясно, я понял, – сказал Хокинс, понемногу сбавляя тон, пытаясь успокоить Пиппу. – Тогда, полагаю, тебе надо сесть и хорошенько подумать, кто мог бы такое устроить. Есть ли люди, которые затаили на тебя обиду и…
– Надо составить список врагов? – Пиппа удивленно фыркнула.
– Нет, не врагов. Опять-таки, повторюсь: я не думаю, что эти события связаны и кто-то преследует тебя со злым умыслом. Но если у тебя есть соображения о том, кто мог тебе напакостить, я, конечно, с ним поговорю.
– Замечательно! – Пиппа горько хохотнула. – Буду крайне признательна. – Она резко хлопнула в ладоши, и Хокинс вздрогнул. – Знаете, именно по этой причине более пятидесяти процентов преступлений, связанных с преследованиями, остаются незарегистрированными – потому что подобный разговор повторяется слово в слово.
Она рывком забрала со стола бумаги. Листы вспороли воздух, рассекая комнату на две части.
У нее и впрямь появился преследователь. Теперь, хорошенько подумав, Пиппа поняла, что это даже к лучшему. Ей не нужна Джейн Доу, ей нужно нечто подобное. Дело подвернулось как нельзя кстати. Удача в кои-то веки на ее стороне. Преследователь – самый подходящий вариант. Дело без удушающей серой зоны с нарушением всех мыслимых и немыслимых норм. Кто-то ненавидит ее и хочет причинить боль: этот человек – несомненный преступник. По другую сторону – она сама. Может, не такая уж хорошая, но явно не злодейка. Две крайности, предельно ясные. Вдобавок в деле нет посторонних. Если Пиппа опять оплошает, на руках не будет чужой крови. Только ее собственная. А если все сделать правильно, возможно, удастся себя спасти.
В груди стало легче: кольца на сердце разжались, а в животе появилось ощущение железной решимости.
– Ну же, Пиппа, не будь такой… – начал Хокинс, слишком аккуратно подбирая слова.
– Я такая, какая есть, – огрызнулась девушка, запихивая бумаги в рюкзак и сердито застегивая молнию. – А вы… – Она замолчала, чтобы, тяжело дыша, вытереть рукавом нос. – Вам тоже стоило бы сказать спасибо.
Она закинула рюкзак на плечо и подошла к двери допросной номер три.
– Знаете, – произнесла Пиппа, берясь за ручку, – Чарли Грин преподал мне один важный урок. Он сказал, что иногда справедливость превыше закона. Он был прав. – Она оглянулась на Хокинса, который обхватил себя руками, словно пытаясь укрыться от ее взгляда. – Мне кажется, не такой уж он и злодей. Возможно, справедливость не имеет ничего общего с законом, и ее можно найти только за пределами полицейских участков и без участия людей вроде вас, которые лишь делают вид, будто работают, а на самом деле им абсолютно плевать.
Хокинс опустил руки и открыл рот, чтобы ответить, однако Пиппа его опередила.
– Чарли Грин был прав, – сказала она. – Надеюсь, вы никогда его не поймаете.
– Пиппа. – Не зря она старалась – голос Хокинса звучал едко и зло. – Не стоит…
– Ах да! – перебила она, судорожно вцепившись в ручку двери. – Сделайте одолжение. Если я исчезну, не старайтесь меня искать. Не утруждайте себя.
– Пип…
Дверь захлопнулась, обрывая ее имя на середине и наполняя коридор эхом шести выстрелов, рвущих кожу и ребра.
Послышался новый звук. Шаги. Кто-то в темной одежде с длинными волосами шел по коридору навстречу. Увидев Пиппу, человек удивленно вытаращил глаза.
– Все нормально? – удивился Дэн да Сильва, когда она пронеслась мимо, обдав его потоком встревоженного воздуха.
Краем глаза Пиппа заметила его удивленную гримасу. Отвечать, останавливаться, кивать она не стала – не было времени.
Надо убираться отсюда. Из чрева полицейского участка, где впервые раздалось эхо выстрелов. Из того самого коридора, по которому она шла в другую сторону, измазанная кровью мертвеца, погибшего по ее вине. Здесь ей не помогут, Пиппа снова одна. Только она – и Рави.
Надо выбираться из этого дрянного места и никогда, ни за что в жизни сюда не приходить.
• Макс Хастингс – имеет больше всего причин меня ненавидеть = подозреваемый номер один. Он опасен, это общеизвестный факт. Не знаю, есть ли на свете человек, которого я ненавижу сильнее. Если это Макс, Я ДОСТАНУ ЕГО ПЕРВОЙ.
• Родители Макса —?
• Энт Лоу – определенно ненавидит меня после стычки в раздевалке. Он всегда был шутником и частенько позволял себе лишнее. Мстит за то, что я огрызнулась? Но самое первое сообщение «Кто будет искать тебя» было отправлено еще до нашей ссоры.
• Лорен Гибсон – по тем же причинам, что и выше. Она крайне мелочный человек и способна на пакости, особенно если идею подкинул Энт. Однако мертвые птицы не в ее духе. Коннор, Кара и Зак больше не разговаривают ни с Энтом, ни с ней, Лорен считает, что виновата я. Хотя все началось с того, что ее дружок назвал меня вруньей. Вруньей вру вру вру ньей ей.
• Том Новак – бывший парень Лорен. Дал мне ложную информацию о Джейми Рейнольдсе лишь затем, чтобы попасть в эфир. В ответ я ославила его перед всей школой. После выхода второго сезона он удалился из социальных сетей. Определенно имеет причины меня ненавидеть. Он до сих пор в городе; Кара встречала его в кафе.
• Дэниел да Сильва – несмотря на то, что мы с Нэт теперь подруги, ее брат дважды проходил у меня подозреваемым. Я не раз говорила об этом в подкасте, и он, разумеется, в курсе. Возможно, я спровоцировала его размолвку с женой, поскольку упомянула в эфире про Лейлу.
• Лесли из магазина на углу – даже не знаю ее фамилии. Ненавидит меня после инцидента с Рави. Кроме того, она была среди протестующих на похоронах Стэнли. Мы громко поругались в тот день. Зачем они пришли? Почему просто не оставили его в покое?
• Мэри Сайф – еще одна протестующая. Была подругой Стэнли, работала с ним в газете «Килтон мейл». На похоронах заявила, что это «наш город» и его нельзя здесь хоронить. Может, ей хочется, чтобы и меня тут не было?
• Джейсон Белл – я узнала правду о том, что случилось с Энди, и тем самым доставила ему немало проблем. Белл выяснил, что его младшая дочь Бекка знала правду с самого начала. Кроме того, я опять привлекла к ним внимание прессы. Джейсон и инспектор Хокинс, видимо, дружны, Джейсон жаловался Хокинсу, что из-за подкаста ему поступают угрозы. Второй брак Джейсона распался – возможно, тоже из-за подкаста? Сейчас он вновь сошелся с матерью Энди, Дон, и живет в доме, где умерла их дочь.
• Дон Белл – по тем же соображениям, что и выше. Возможно, она не хотела, чтобы Джейсон к ней возвращался. Мое расследование показало, что Джейсон не такой уж хороший человек: он контролировал каждый шаг жены и дочерей и морально над ними измывался. Бекка даже не хочет о нем разговаривать. Может, Дон возлагает на меня ответственность за то, что муж к ней вернулся?
• Чарли Грин – это не он. Сто процентов. Он не собирался меня трогать. Устроил пожар лишь затем, чтобы я бросила Стэнли; хотел убедиться, что тот действительно мертв. Чарли не хотел причинить мне боль: он заботился обо мне и помогал, даже если у него были на то свои причины. Однако ради объективности Чарли тоже стоит добавить в список, потому что я единственный свидетель убийства, из-за которого он пустился в бега. Вдруг без моих показаний присяжные его оправдают?
• Инспектор Ричард Хокинс – пошел он к черту!
Это нормально – иметь столько врагов? Неужели причина во мне?
Как вообще так вышло?
Я понимаю, почему все меня ненавидят.
Я тоже себя ненавижу.
Глава одиннадцатая
На пальцах скрипела пыль от мелка, сухая и колючая. Вот только ее быть не могло, потому что Пиппа уже проснулась. Глаза были сухими и колючими, но пальцы чистыми. Она резко села.
В комнате царила тьма.
Она уснула?
Похоже, что так, иначе как она могла увидеть сон?
Тот по-прежнему крутился в голове, будто события разворачивались минуту назад. Но ей ведь привиделось, правда?..
Все казалось до ужаса реальным. Тяжесть в сложенных вместе ладонях, еще теплая и пульсирующая в прохладе ночи. Гладкие перья под пальцами. Отсутствующие глаза – потому что не было головы. Пиппа шла по дорожке возле дома, держа в руках маленькую мертвую птицу, такую мягкую, что ее не хотелось отпускать. Однако голубя пришлось положить на асфальт, подвинув так, чтобы голова, будь она на месте, смотрела прямиком в окна ее спальни. Чтобы видела сквозь щели в занавесках, как Пиппа спит в своей кровати, находясь одновременно и здесь, и там.
Это было еще не все. Предстояло немало других дел. Очень важных. В руке возник мелок, на ощупь не такой приятный, как голубь. Откуда он взялся? Пиппа не имела ни малейшего представления, зато знала, зачем он нужен. Она отошла назад, вспоминая, где рисунки были в прошлый раз. Сделала три шага вперед по направлению к дому. Вот здесь самое место.
Колени замерзли на холодной дорожке, мелок истерся, пальцы покраснели и ободрались о шершавые камни. Сперва ноги. Потом тело. Руки. И никакой головы. На асфальт одна за другой легли пять фигурок, которые в пляске медленно приближались к Пиппе, мирно спящей в своей постели. Интересно, согласится ли она станцевать вместе с ними?
Пиппа закончила рисовать, и мелок с тихим стуком выпал из рук. На пальцах осталась пыль, сухая и колючая.
Потом Пиппа вырвалась из сна и принялась разглядывать руки, гадая, что было взаправду, а что нет. Сердце торопливо стучало, сводя на нет все ее старания.
Она посмотрела на часы. 4:32. Надо спать, она легла всего два часа назад. В это время ночь всегда к ней безжалостна. Без посторонней помощи не уснуть.
Пиппа взглянула сквозь темноту на ящик стола. Что толку бороться? Она сбросила одеяло, и холодный воздух, полный невидимых челюстей, впился в открытую кожу.
Пиппа порылась в ящике, подняла фальшивое дно и нашарила внизу маленький пластиковый пакет. Оставалось совсем немного. Скоро придется снова писать Люку Итону и просить новую порцию. Одноразовые телефоны уже ждали, выстроившись в ряд.
А как же «последний раз»?..
Пиппа проглотила таблетку и закусила губу. Она постоянно давала себе обещания по самым разным поводам. Не врала, искренне верила, что сдержит слово. И всякий раз проигрывала…
Впрочем, неважно, скоро все закончится. Станет как прежде. У нее есть план, он обязательно сработает. Жизнь сама подсунула ей шанс все исправить. Рисунки, дохлые голуби, человек, который за ней следит… Практически подарок судьбы. Надо доказать Хокинсу, что он не прав. Раскрыть последнее дело. На сей раз жертвой будет сама Пиппа. Не Энди Белл, не Сэл Сингх, не Эллиот Уорд или Бекка Белл; не Джейми Рейнольдс, или Чарли Грин, или Стэнли Форбс; не Джейн Доу. Игра будет идти по совершенно другим правилам.
Пиппа – и против нее все остальные.
Надо спастись, чтобы спасти себя.
