bannerbannerbanner
полная версияСтоимость ЭГО

Игорь Саторин
Стоимость ЭГО

Полная версия

Смотрите на себя в перспективе. Если сегодня постигла неудача – это не означает, что вы неудачник. Если сегодня преуспели – это не делает вас совершенством. Вы есть – тот, кто есть – не звезда и не ноль без палочки, а простой смертный, познающий эту жизнь.

Критика критиков

В бытовом общении истинные мотивы и желания критика порой выглядят откровенно иррационально и наивно, поэтому при помощи нехитрой манипуляции он оборачивает свои простодушные претензии в камуфляж строгой серьезности, в надежде, что эту горькую пилюлю примут за чистую монету, и проглотят не поперхнувшись. Интересно, что не только жертва критика, но и сам он покупается на собственные манипуляции, не замечая своих реальных мотивов. Что стоит за критикой?

Конструктивная критика – это такой «разбор полетов», который помогает выявлять ошибки и развиваться. И здесь подсудимый критикуемый, если его действительно интересует совершенствование, должен бы отбросить манию величия, перестать оправдываться, и обратить безропотное внимание на то, что ему говорится.

Такая «критика» используется в психологическом консультировании, чтобы клиента ненавязчиво ткнуть носом в его заблуждения. Но никакой конструктив не поможет, когда реципиент нацелен не столько на развитие, сколько на самоутверждение. Тогда любая критика, советы и замечания будут восприниматься, как агрессивный наезд. Вот, пожалуй, и все о конструктивной критике.

Деструктивная критика проявляется куда богаче и заковыристее. Хотя центральный мотив у нее – до пошлости прост, потому и прикрывается он обилием разноперых личин.

Без всяких личин, то есть – в чистом виде самоутверждение не практикуется, потому что построено на самообмане – подмене очевидного факта активного самолюбия прикрытием какой-нибудь благовидной причиной, например – конструктивной критикой или праведным гневом. И когда самообман обнажается, сама структура самоутверждения подкашивается. Поэтому, если уж свое эго и выпячивать, то сознательно, – так, хотя бы появляется шанс свой самообман распознать и психологически «опроститься».

Поэтому критиканы с огрубленным сознанием самоутверждаются грубовато. Им неочевидны их неотесанные мотивы. Утонченные люди дурачат себя утонченно, выставляя себя в лучшем свете по мастерски изящно.

В общем, любой формой своей деструктивной критики, критик пытается донести до нас нехитрый посыл о том, что он – лучше нас. Все остальное – детали – дымовая завеса смоченных ложью обоснований и оправданий.

Часто деструктивная критика заряжается завистью. Критик хочет быть таким же качественным, или даже еще лучше. А признать это свое желание для него означает – опуститься, осознать, что он невыгодно отличается от реципиента своей зависти. Я даже допускаю, что зависть – это подавленная симпатия. Критик может тебя обожать, и когда эти чувства не находят ответа, они становятся унизительными, и прикрываются критикой. «От любви до ненависти – один шаг».

Схожие мотивы дирижируют критиком, когда он замечает успехи новичков. Если критик записался в профессионалы, и на этом строит самооценку, успех новичка для него опять же граничит с унизительным осознанием своего неадекватно завышенного самомнения. По этой причине критик заранее запасается подрезателем чужих крыльев, и вливается в террариум профессиональной дедовщины.

Бывает и обратное – когда профан раздает самодовольные советы профессионалам и критикует их, чтобы сразу на халяву практично возвыситься до высокоавторитетных сфер.

Мощным мотивом критики может стать горькое переживание собственных упущений. Критик хотел успехов и побед, но утратив веру в себя, сдался, уступил удушающим рамкам, в которые его впрягло общество. Ему унизительно от рабского хомута на шее, и чтобы оправдать свое решение, он ожидает, что другие либо будут также страдать – с ним на равных, либо выразят ему великий респект за его мученичество. А когда другим наплевать, мученик, чтобы не ощущать себя лопухом, и вообще закрыться от понимания сложившейся ситуации, принимается оправдывать свой образ жизни и критиковать ту свободу, на которую ему не хватило смелости.

По схожей причине мы не любим зазнавшихся гордецов и всевозможных нестандартных личностей. Похоже, что это, вообще – «фирменный» невроз нашей страны. Мы подсажены на стереотипы которым «обязаны» следовать все добропорядочные граждане, реальные девчонки и нормальные пацаны. Мы загоняем свою гордость в угол, и запрягаем в упряжку общественных нормативов. А тем, кто этой упряжкой не стал себя усмирять, выносим «модный приговор».

Гордец критикует с целью показать, что у него есть доступ к куда более продвинутым вещам и знаниям, в сравнении с которыми объект критики – ширпотребная глупость. Дескать «видали мы такие горы, в сравнении с которыми эта – просто равнина».

Гордец критикует, чтобы внушить себе чувство, будто все кроме него – неизлечимые лохи, а он – магистр жизни, или альфа-самец, прогнувший под себя и потому обогнавший всех, кого только смог в иерархии существования. В профессиональной среде таких кадров называют самодурами.

Причиной критики может стать и банальная личная неприязнь. В таком случае мстительная критика может маскироваться под любые на первый взгляд невинные ремарки, советы и замечания.

В быту критика может прикрывать типичную манипуляцию, призванную вызвать чувство вины, чтобы критикуемый осознал, как ошибался и по волшебству встал на путь искупления своих грехов и ошибок. Разумеется, как правило таких сказочных трансформаций не происходит – в лучшем случае вместо вины потерпевший критикуемый пребывает в спокойном понимании ситуации, в ином случае выражает равнодушие, но чаще всего принимается обороняться ответной критикой.

В споре, когда мнения расходятся, оппоненты нисходят до критики, чтобы оправдать свой образ жизни и свое мировоззрение. Критик в таком случае даже не склонен задумываться о том, что именно он критикует. Он просто «прав», потому что быть неправым эго не может. Эго держится на опорах правоты, и рекрутирует для этого все мыслимые и немыслимые рационализации, порой дотягивающие до чудовищной глубины хитросплетений философской «премудрости».

В общем, чужое мнение – это не обязательно выражение истины, а в случае деструктивной критики – скорей выражение внутреннего расстройства, нежели каких-то реальных фактов. От конструктивной она отличается не всегда адекватным содержанием, негативной эмоциональной энергетикой и наличием оценок.

Чтобы не вестись на провокации критика, не надо строить самооценку на мнении окружающих. Чужие отзывы могут быть какими угодно, тогда и самооценка будет какой угодно – вечно колеблющейся. Разве это реально? Похвалили – хороший. Поругали – плохой. Зачем доказывать критику, что он не прав? Чтобы тот понял, как ошибался в своем нехорошем мнении про нашу хорошую персону? Чтобы мы оставались правильными и одобренными даже в его критических комментариях? Даже если критик прав по содержанию и выражается конструктивно, нет такой обязанности – переживать по поводу чужого мнения.

Деструктивная критика – это всегда накручивание негативных кармических оборотов, где дурные переживания, побуждающие критиковать, закрепляются – создают сложные узлы в естественном течении жизненной энергии. Эмоциональный фон от этого безобразия методично омрачается, ум проецирует все больше и больше проблем на нейтральные жизненные ситуации, а жизнь начинает казаться несправедливой и заполненной бестолковыми эгоистами.

Выход, как и прежде – самопознание, трезвый взгляд на себя, свои мотивы и решения. После любой неоднозначной ситуации полезно проводить самоанализ и медитировать на предмет различения тех страхов, которые были прикрыты поверхностными реакциями.

Любить жизнь

Замечаю, что свою жизнь любят, когда наполняют ее любимым содержимым: интересными занятиями и приятным обществом. Вот так все просто. Если не усложнять. А усложняют жизнь и не понимают банальных закономерностей, когда теряют контакт со своими желаниями. Не чувствует человек, чего хочет, загружает себя нежеланным – и закономерно страдает.

Желания – это жизненная энергия личности, ее «пища и воздух». Наглядный смысл жизни личность находит в исполнении желаний. А подавляя желания, личность отчуждается от себя и увядает – самая заезженная тропа к депрессии. Следуют по ней при помощи двух методов – идеализации и страха. Об этом далее буду говорить.

Желания задают два возможных направления. Они устремляют либо к свободе, либо к безопасности. Ведут эти направления обычно в противоположные стороны. В направлении свободы лицом к лицу встречаются со страхом. В направлении безопасности утрачивают свободу.

Устремление к свободе побуждает себя раскрыть и проявить, чтобы зазвучал голос души. На практике человек просто занимается тем, что любит, выражает свою уникальность, рискуя подвергнуться осуждению.

Устремление к безопасности побуждает себя закрыть и уберечь, чтобы душа не подвергалась риску быть раненой. Ее голос стихает до еле слышного, а личность замыкается, и перестает чувствовать, что в этой жизни любит – слишком уж это опасно – следовать зову сердца. На практике человек занимается, чем угодно – лишь бы не рисковать. Пытается быть незаметным «никем», сливается с окружением, чтобы возможному осуждению не подвергаться.

Только выражение личного потенциала позволяет свою жизнь любить. То есть прохождение через барьеры страха – это обязательный вызов на пути душевного роста и радостной жизни. Страдания сокращаются, когда личность преодолевает страхи и получает свой корм – свежие впечатления.

Представьте, что у вас совсем нет страха. Чем бы вы занимались? Уделите этой фантазии хотя бы минуту.

Можно банально подойти к приглянувшемуся незнакомцу из толпы, и рискуя показаться сумасшедшим, все-таки познакомиться. Драйв от жизни получают не в опостылевших четырех стенах, а в непредсказуемой спонтанности.

 

Главный подвох устремления к безопасности – такой трюк ума, когда собственные страхи принимают за предельные непробиваемые стены существования.

С детских лет каждый чувствует, что границы привычного – не край света, они скрывают мир бесконечных возможностей. Но если проследовать к ним не решаешься, страх становится постоянным фоном. Настолько неприятным, что сознание вытесняет переживание в подспудное. Теряется понимание, чего конкретно боишься – а только чувствуешь, как невидимая сила мертвой хваткой отваживает от пределов повседневности. А дальше свою ограниченную, опустевшую жизнь путают с глобальной реальностью. Словно все вообще – «тлен и тщетно бытие».

Ум всегда тянется к самым комфортным для себя условиям, и в этом ракурсе каждое личное шевеление – это и есть исполнение текущего желания. Другое дело, что ясное осознание желанных сценариев счастливой жизни может выветриться вовсе, когда преобладает устремление укрыться в безопасности.

Ходит, например, человек на нелюбимую работу вроде как «вынужденно, не по своей воле», но делает это по конкретным причинам – деньги, одобрение, зона комфорта – эти «жертвы» и есть его текущая вторичная выгода, пересилившая голос души.

Невротическая вынужденность – это нежелание признавать, что устремление укрыться от страха оказалось сильней устремления к свободе.

Еще один популярный способ не любить жизнь, наглухо заткнув голос души – это страх оказаться ненормальной белой вороной и последующее стереотипное существование. Например, когда в душе доминирует склонность к творчеству, но стереотипы требуют стать офисным служителем, завести семью и влезть в ипотеку. Пример избито банальный, но отражает всенародные тенденции.

Стереотипы своей прожорливой требовательностью схожи с идеалами, но манипулируют не столько заоблачной морковкой успеха, сколько хлыстом вины и унижения за неподчинение их диктату. Стереотипам можно отдать должное – они подстегивают к целям относительно реалистичным, в духе: отгрохать коттедж, посадить бонсай, зачать наследников, чтобы через них «продолжиться» – не сделал сам – уступи дорогу потомкам.

Один мой друг, подчеркивая свое устремление к свободе, не раз предлагал собеседникам маленькую визуализацию. Если верите в перерождения, представьте, что строили дома и растили детей циклично уже сотню жизней. Представили?

И большинству для самоудовлетворения все это действительно необходимо – либо естество все-таки резонирует с мерками социума, либо им капитально продано – и другого комфорта не знает. Слои личности, выданные на прокорм стереотипам, могут заглушить голос души до еле уловимой грусти о чем-то несбывшемся.

Другая крайность и способ свою жизнь не любить – идеализация – ее ипостаси: влюбленность, фанатизм и обожествление. Влюбляются в этом русле не в людей, а в свои фантазии об идеальной жизни. Поэтому возвеличивают идеализацией не только возлюбленных, а вообще каждого предполагаемого предвестника будущего счастья, – например, учителей и проповедников, рекламирующих те заманчивые высоты, которыми ум беззаветно очаровывается.

Казалось бы, все замечательно, – вот оно реальное сильнейшее желание – пройти по своей идеальной дорожке и заполучить искомое счастье. И по началу идеалист действительно, как бы в преддверии искрящегося успеха, переполняется радостью. На контрасте вчерашней жизни и привычного окружения он может чувствовать себя избранным, удостоившимся счастливой звезды.

Но идеализация таит подвох, который все быстро портит. Она побуждает изо всех сил вцепляться в несуществующее, принимать оторванные от жизни мечты за надвигающуюся реальность – еще одна лживая проекция. Идеалист изначально радуется не настоящим событиям и людям, а тому как настоящее «должно» развернуться будущим торжеством. Идеалист еще не «перепрыгнул», но уже прокричал «гоп» во все горло тысячу раз. В своем воображении.

Наглядный пример – сектанство, где адептов, уверовавших в стремительный успех, затягивает в пучину надежд на духовные лавры. Быстрого роста, зачисления в элиту, нескончаемого потока большой и легкой выгоды аналогично ожидают последователи финансовых пирамид. А чаще всего себя наказывают идеализацией в отношениях, когда приписывают свое единственное возможное счастье взаимности возлюбленного.

Когда возлюбленный сознается в ответной любви, влюбленный полагает, что ему вручают билет к гарантированному счастью, и его надежды разгораются с утроенной силой. На деле своим признанием возлюбленный может выражать мимолетный порыв страсти, никаких обещаний не подразумевающий. Поэтому торопливое забегание вперед с восторженным сооружением воздушных замков призрачной любви, гарантирует разве что уход от реальности и последующее горькое разочарование.

Если разочарование непереносимо, душа находит выход в новом усиленном отрыве от реальности, и наслаивает уплотненный слой иллюзий вплоть до беспамятства безумия.

Взрослеющей душе нелегко признавать, что реальной власти над жизнью и людьми у нее нет. Есть только вечное притязание на идеальную жизнь. Зависшие обиды – это капризный отказ признавать беспочвенность своих запросов.

Главный подвох идеализации – сбрасывание со счетов всех прошлых смыслов в пользу одного решающего. Идеалист «посылает к черту» все, что его ранее радовало, как бы объявляя миру, что в нем он больше не нуждается. Отчуждаясь от всех прошлых смыслов, он выбрасывает все яйца в одну несуществующую корзину – то есть в никуда. А когда обнаруживается пропажа, в душе образовывается зияющая дыра.

С началом идеализации все, что напитывало душу, обесценивается, интересы стираются. А после опьянения ложным счастьем начинается депрессивное похмелье. Жизнь вообще начинает казаться пустой и бессмысленной.

На словах самообман кажется наглядно очевидным. На деле так себя обманывают все. Такова природа ума – отодвигать реальное в пользу надежд на лучшее.

Рейтинг@Mail.ru