Игорь Сотников
Свидетели 8-го дня – 2
И Альфис, как не дурак для себя, а как другие думают, то это его не интересует, заметив на себе эти не слишком симпатизирующие взгляды женщин, решает отойти в сторону и дать проход их свободной мысли. А то они на него посмотрят недовольным взглядом, тем самым вызовут в нём ответную, недоумённую реакцию, и в результате собьются со своей прежней уверенности в том, что они до этой встречи сделали для себя верный выбор в отделе косметики или в салоне красоты, подобрав для себя вот такую тональность или подчерк кисточки и ножниц стилиста. Но судя по устойчивости недовольства на себя взгляда этого типа, который по заверениям стилиста уже должен был занять горизонтальную позицию, ещё называемую пасть штабелем, когда её такую увидит, то что-то тут не так с ним, или же…А вот этот второй вариант недопустимо не соответствует тому, что эта гражданка до себя хотела видеть и допускать, и она начинает темнеть в мыслях, и сбиваться со своего хода, чтобы пойти разобраться с обманувшим её стилистом.
Что же касается Альфиса, то он отходит не просто в сторону стеночки, чтобы с боку у неё постоять, а он, раз пришёл сюда, решает зайти в первый же на его пути зал по обелению всего в вас, что есть белое, по очернению всего, что в вас есть чёрное, по приданию в вас блеска тому, что этого заслуживает, по выпячиванию в вас того, что требует выставить напоказ, и загонке в тень всего того, что пусть останется вашей маленькой тайной. А если прямолинейными словами сказать, что здесь практически не допускается, ведь прямые линии без визажизма в них, это удел графических конъюнктурщиков, которым здесь нет места, – здесь имеет место только художество вашей фантазии, – то Альфис зашёл в галерею художеств визажной кисточки. А если уж совсем-совсем на низовом уровне мужского интеллекта, то Альфис зашёл в отдел косметики и сопроводительных средств для вашего ухода в нирвану, релакс и рефлекс неги.
Ну, а чтобы сразу здесь не броситься в глаза окружающим людям слишком лишним для этого места человеком, Альфис сделал вид погруженного в свои печальные и удручающие мой скудный интеллект думы человека, кто кроме них ничего перед собой не видит, и значит, не лезьте ко мне с вопросами под кожу, мне и без вашего тошно. Что всё равно было бесполезно, и Альфис сразу был взят на прицел и карандаш всеми, кто сейчас находился в этой обители средств для вашего превращения в неописуемый подручными средствами элемент внеземного представительства, плюс и в первую очередь представительницами этого торгового представительства. У кого взгляд обладает профессиональной сноровкой, и он, этот взгляд, видит в появлении Альфиса здесь, только одну уважительную причину для него, и совершенно недопустимую глупость со стороны человека его склонившего к этому поступку, выбрать для себя какую-нибудь штуку, как этот тип начнёт описывать своим грубиянством то, о чём он и понятия не имеет, которая бы увеличивала мою склонность, сами понимаете, к чему.
А Жанна, одна из ведущих представительниц этого представительства красоты в этой геолокации, кого покорёжил уже один тон заявлений этого неотёсанного жизнью с приличной и уважающей себя дамой мужлана, а что уж говорить о его странных намёках на его понимание ею, ничего даже близко не имеющей общего с такими как он, и понимать не собирается о чём это он. И единственное, что её удерживает в рамках воспитанности и умолчания всего того, на что он её тут вывел, гад ползучий, так это её высокий профессионализм и сноровка.
– Чем могу, тем помогу. – В одной ровной тональности говорит Жанна, даже не предполагая себе, насколько этот тип проблематичен и пошл. И он берёт, и переиначивает по своему эти её слова и их значения, и заявляет в ответ такую непотребность, что Жанне хоть падай, хоть стой.
– Ну, это уже лишне. – С намёком и не пойми на что, говорит и подмигивает этот тип Жанне, заводя её разум в дерби обессмысленности себя, подгибая её в коленях. – А так-то мне нужен какой-нибудь подарок для моей благоверной. – Добавляет вот такое этот мужлан, прямо сражая на месте Жанну этим своим кощунством.
– Было бы для нашего дела полезней что ли, посмотреть на ту, для кого вы так решили расстараться. – А Жанна, сама за собой не заметив, так подстроившись под уровень интеллекта и разумения этого мужлана, и не поймёт, как так с ней всё так произошло мгновенно и что с ней случилось такое, что она переформатировалась и не пойми во что. – Бл*ь, инстинкты. – Есть только одно и в таких словах Жанны объяснение всему с ней происходящему сейчас.
А этот тип, видно, что слышит Жанну (ведь она себя слышит же), но при этом делает вид, что её не слышит, когда на самом деле он её слышит, а не слышит как бы для того, чтобы этим всем своим поведением показать всему тута и в первую очередь этой расфуфыренной, напомаженной и духами с ног до головы залитой мыслями о своём превосходстве над всеми Жанне, что для него всё это пустое, и его слово всяко первоочередней и главнее. Что он и доказывает прямо сейчас, заставляя Жанну к себе прислушиваться, с трудом не перебивая этот ведомый им разговор в нужную для себя сторону.
И этот, до чего же гадкий и мерзкий тип, всё это в себе прикрывающий наглядной привлекательностью и даже в чём-то интересной изобретательностью природы в плане его харизмы и обаяния, начинает провоцировать Жанну на природные рефлексы, которые в случае опасности готовы в ней возобладать. И они бы сработали, если этот ловкий на манипуляции женским сознанием тип, не использовал мунипулятивную ловушку, заинтриговав Жанну предложением сообщить только ей одной свою личную тайну, а это значит, нужно говорить ей прямо на ушко с этими прекрасными серьгами. В общем, коварен дьявол во всех этих деталях, используя для привлечения девушек на свою сторону самый эффективный инструмент, их любопытство.
И Жанна, захваченная врасплох своим любопытством и стоящей в глазах этого человека интригой, с которой он к ней чуть наклонился, не только в оторопи не отошла назад, а наоборот, замерла на месте в ожидании того, чего он дальше скажет или сделает. А этот тип наклоняется к ней очень близко, чуть ли не вровень с её великолепно выглядящим лицом так самонадеянно и уверенно, как будто так и должно быть и вариант с её стороны осадить этого хама чуть ли не предусмотрен. Здесь он делает фиксированную паузу, что б, как подумала или решила Жанна, к ней прислушаться и приню…нет, не так по-жлобски, а будет правильно, ароматизироваться, и настроить Жанну на взаимовыгодное сотрудничество, а не как можно со стороны всех присутствующих в этом зале покупательниц решить, против себя (ведь всем хочется быть объектом повышенного внимания интересного такого молодого человека, чего ради все сюда и пришли, а эта стерва Жанна, совсем забыла о своих обязанностей и на себя отвлекает всё общее внимание).
А между тем этот для всех незнакомец закончил сеанс подготовки Жанны к следующему акту её судьбы и их разговора, и начинает подвергать её испытанию выдержки. – Я знаете, спешу. – Заглядывая в глаза Жанны, говорит вот такую, буквальную ересь Альфис. И понятно, что Жанна, обманутая в самых невероятных в свою сторону надеждах, аж вся побледнела от ярости и такой дерзости этого типа, ещё смеющего на чистом её глазу заявлять, что у него, видите ли, не предусмотрено лишнее время на вас. А по другому и иначе никак нельзя интерпретировать это его, до чего же подлое по отношению ко всем представительницам женского пола заявление. Мол, у меня время есть только для себя, а что в вашу сторону могу выделить, то только одно лишь мгновение. Да и то только случайно, и меня к этому вынудили.
И, конечно, в Жанне, вот такое услышавшей, все её основополагающие женские принципы взыграли и ощетинились, покрыв её мурашками, заставив её задрожать в губах от неприятия всего того, что тут пытается этот наглец проводить в жизнь, и что для неё категорично неприемлемо и противно смотреть на это проявление столь жестокой чёрствости своего сердца и интеллекта этого обманщика женских сердец. – Вот только посмейте сказать ещё одно слово в той же манере, то я…Я не знаю, что с вами сделаю. Но точно сделаю. – Вся в себе вытянулась в струну Жанна от внутреннего напряжения и дисбаланса, чуть ли не притопнув в сторону этого наглеца своей изящной ножкой в новых туфлях. И такая её жертвенность указывает на то, насколько она была выведена из себя этим хамлом из наглецов, что она была способна подвергнуть столь жестокому испытанию свою обновку, туфли, подвернув их перегрузке напряжения.
– А я всё брошу, и…– а вот дальше Жанна не смогла выговорить всё то, что она собралась бросить в лицо этого наглеца, с таким глубоким подтекстом в её сторону прищурившегося, что она прямо испугалась всего того, что этот гад додумает в этом месте на её счёт.
– Начните для начала разбрасываться вашими принципами. Они вам совершенно не идут. – Вот так начнёт всё перекручивать этот наглец в сторону заявленного Жанной, совершенно не имевшей в виду всё то, что этот тип тут за неё додумывает. А остановить его она никак не может, шибко напористо и обходительно насчёт её возможных возражений он себя ведёт. – А как только вы выбросите из вашей головы все эти глупости, то нам всем вместе станет жить легче. – А вот что сейчас такое было и что имел в виду под словами «вместе жить» этот тип, то это такая интрига и загадка, что Жанна прямо в себе теряется, уже и не зная, как и что возразить этому наглецу.
В общем, пока Жанна обдумывает свою стратегию поведения в сторону этого необычного посетителя, незабываем, что Альфиса, а напрашивается сказать: «Ничем я вам здесь не могу помочь. Поищите другую дурочку», как он проявляет завидную расторопность своего ловкого на обман ума и изобретательную обходительность острых углов в отношениях с женским полом.
– Вы уж извините меня за мою к вам откровенность, расположили вы меня к себе. – Вот такие удивительные для соображения и чувствительного сердца Жанны говорит слова Альфис, и она перестаёт понимать прежде всего себя, она растеряна и не знает, как ей теперь в сторону этого типа реагировать. Уж слишком приятные слова он знает и говорит ей, и если он даже её решил обмануть, то что-то Жанне подсказывает внутри себя, что ей будет приятно быть обманутой. Но при этом она пока придерживается непоколебимой позиции быть к этому человеку категорически строгой и недоверчивой. – Ну-ну. И чего ещё скажите такого глупого, на что я поведусь. – С критическим мировоззрением посмотрела Жанна на Альфиса.
– Так вот тут в чём дело. – Бросив быстрый и как заметила Жанна, встревоженный взгляд в сторону выхода из их отдела красоты, наскоро заговорил Альфис. – Я улучил момент, пока моя дорогая наводит там для себя красоту и вроде бы причёску, чтобы сделать ей сюрприз, прикупив у вас здесь подарок. – А вот это уже интересно и даёт пищу для размышлений и ума Жанне, которая по мере озвучивания Альфисом оснований так себя беспардонно вести, начала слегка в себе оттаивать и даже входить в положение этого человека. Который, как оказывается, имеет правильное воспитание и направление ума, раз так уважительно отзывается о той, кто его оценила и для себя выбрала. Ну а то, что в его словах всё-таки проскальзывают нотки его собственничества, – она дорогая потому, что дорого для меня обходится, – то это не обязательно говорит о его стяжательстве, а этот человек всего лишь крепкий хозяйственник, заботящийся о своих вложениях.
А между тем этот, начавший исправляться в глазах Жанны человек с улицы, Альфис, продолжил изменять негативную точку зрения на себя Жанны, принявшись её прямо-таки располагать к себе, шибко в себе симпатизируя её.
– Я, – говорит Альфис, исподлобья посматривая на Жанну, – в этом ничего не понимаю (а как же иначе), и был бы рад, если бы вы мне в этом деле оказали помощь в выборе … (а вот это уже другое дело). – Здесь, на его паузе, Жанна со своей стороны тоже выдержала паузу, чтобы дать понять этому типу, что она человек серьёзный и каждый свой проступок обдумывает, и…Не совсем успевает дать своё согласие, будучи перебитой всё этим же человеком, отчего-то посчитавшим необходимым сделать некоторые уточнения в эту свою просьбу.
– В выборе подходящего и доступного пониманию моей дорогой аромата, – как оказывается Альфис всего-то заканчивает незаконченное собой предложение о сотрудничестве с Жанной, – И нет, я не посмею предложить, чтобы вы подобрали для меня этот аромат на ваш вкус, – начинает как-то путанно и одновременно загадочно ловко говорить Альфис, – он же только ваш и предназначен для вашего сердечного и душевного выбора представления о счастье. А мне подберите лишь то, что пользуется на данный момент спросом. – Что и говорить, когда всё в тебе сковывается от ощущения того, что слова тут будут лишни, как всё это в себе в первый раз жизни сейчас ощущает Жанна, чья уши и сердце были так ловко и уверенно-убеждённо заговорены этими сложно составляющими выражениями ума Альфиса.
Но говорить, или хотя бы что-то предпринять в ответ надо, как это понимает Жанна, с кого так для неё приятно не сводит своего взгляда Альфис.
И вот что для себя под этим взглядом на себя решила Жанна. – А это мне и только мне решать, как распоряжаться собой. – Так Жанна посчитала нужным отстаивать своё право на свой выбор, принципиально так посмотрев в ответ на Альфиса (пусть не думает, что она его испугается). – И если я захочу раскрыть понравившемуся мне человеку загадку своей души, открыв ему свои душевные предпочтения, то я их раскрою, поделившись с ним своим вкусом. – А вот это как-то неоднозначно прозвучало в голове Жанны. И ещё, что намного хуже этого, так это то, что она не совладала с собой на этом моменте и облизнулась. И всё в лицо Альфису, в край озадаченному. Кто имел полное право всякое насчёт этого её облизывания в его сторону подумать, в том числе и всякую мало относящуюся к действительности пикантную пакость. Типа она на него посмотрела с хищных, капиталистических воззрений. Щас ему всучу самые дорогие ароматы. А так как всё будет делаться в спешке, то этот лопух и не сможет оценить, как его тут обдурили с переоценкой ценностей.
Тогда всё это не так и неправда, а Жанна слишком по заверениям её подруг бескорыстна в сторону вот таких, с противоположным полом отношений. И она готова ему безвозмездно дать обрести в себе уверенность в своих силах и повысить свою самооценку, которая как все знают, растёт или же падает в зависимости оттого, как тебя с противоположной, женской стороны оценивают. Но ближе к делу. В общем, Жанна, неважно как был интерпретирован этот её условный знак к чему-то тому, – а как сам это понимаешь, – решила для себя, что может быть пришло время проверить свой вкус на практике, и верен ли он. И она повела Альфис в тот самый уголок их парфюмерного отдела, где хранился тот самый аромат жизнеописания, который сводил её с ума.
– Идёмте. – Говорит Жанна, выходит из-за прилавка, и начинает за собой вести Альфиса.
И если в самом начале принятия своего решения, раскрыть тайну своего сердца, Жанна демонстрировала такую же решимость, то вот по мере её и Альфиса, идущего за ней, приближения к итоговой цели, она что-то начала в себе сомневаться, нервничать и даже подумывать изменить маршрут своего следования, остановившись, к примеру, у этих сногсшибательных своим вывозом в вас самых низменных желаний духов «Лямур».
– И тем самым их поставить на одну чашу весов с ароматом моей души. – Жёстко отвергла это предложение своей неуверенности Жанна в том, что этот человек сзади сумеет по достоинству оценить её предложение. И оттого она всего наверное и нервничает. А сказать себе: «Ну и что с того, я в первый раз и возможно в последний его вижу», она не может. А вот почему? То этого она сама не знает. Хотя есть догадки в том плане, что открывают самую в себе большую тайну как раз тому человеку, кто так и называется, первый встречный.
Но вот они, путём столь сложных в себе рассуждений со стороны, конечно, Жанны, добираются до стеллажа особой марки представления ароматов для вашей жизни, и Жанна, остановившись у этого стеллажа, не спешит что-либо делать, а она даёт Альфису возможность осмотреться и ментально вкусить то, что ему предлагают. А пока он осматривается, она к нему будет присматриваться и анализировать его умственные и душевные способности по тому, как он будет оценивать то, что она ему предложит.
И как видит Жанна из того, как себя ведёт Альфис, – а он молча и угрюмо смотрит на флаконы перед собой на этом стеллаже, – то ничего пока что в его сторону непонятно. И Жанна со словами: «Давайте посмотрим на этот амбассадор утренней росы», с большой осторожностью, бережно и с трепетом в руках берёт самый маленький из всех что здесь видел Альфис флакончиков, – из-за чего он впал в ошибочное заблуждение насчёт того, что тут решили думать крайне не обеспечено и бедно в сторону его широты души и пространства для манёвра его финансового обеспечения (простыми словами, жмот он, и если что-то из него можно вытянуть, то только самую малость), – и взяв рядом специальный тестер, в его сторону делает пшик, затем, как это видел Альфис в кино, из стороны в сторону размахивает этот тестер, и в упор на него уставившись своим, до глубины души тестируемым взглядом, протягивает этот тестер ему.
И как, и зачем уже и не знает Альфис, ему сейчас пришла в голову вот такая глубокая мысль. – Ей отчего-то сильно важно, что б я сильно хорошо оценил аромат этих духов. – Что для Альфиса не сложно, особенно если это не ведёт к существенным тратам. Правда, тут возникла некоторая сложность в том, чтобы очень верно передать в себе тот душевный подтекст, который вкладывала в этот аромат Жанна. Кто, как понимает Альфис, тонко чувствует ваш обман и не соответствие выражения вашего восторга с тем, что в себе несёт и предполагает этот насыщенный свежестью весны и от неё ожиданий букет этих духов.
В общем, Альфис, как не дурак понимая, что от него тут ждут и ожидают, напрягся в себе и насколько можно сдерживая в своём выражении лица эмоции, поднеся эту полоску тестера к своему носу, при этом краем глаза наблюдая за Жанной, самую чуточку в себя вдохнул того, что в себя впитала эта полоска тестера. И к своему крайнему изумлению, Альфис ощутил сознание аромата этих духов, поняв его значение и его посыл человечеству.
– Это непередаваемо словами. – Из своего самопроизвольного заката глаз, проговорил это Альфис, и этого было достаточно для Жанны, чтобы…Для описания этого «чтобы» тоже нет слов, и поэтому их не будет.
– У меня есть такое ощущение, – держа тестер в руке рядом с собой, и поглядывая на Жанну из-за своего зазеркалья, обратился к ней Альфис, – что вы мне предложили совсем не то, о чём я вас просил. А это такого рода предложение, что на него решится бездумно будет дорого всем нам стоить. Так что мне нужно время, чтобы его обдумать. – С глубоким подтекстом говорит Альфис, протягивая Жанне тестер. Жанна безмолвно берёт тестер, и…Ничего сказать и поделать не может, смотря в спину уже удаляющегося Альфиса, сволочь такую.
Ну а Альфис, прямо спиной чувствуя прожигающий взгляд Жанны, кто его сейчас не оставит в покое и будет сопровождать взглядом до его потери из вида, отчего-то чувствует перед ней обязательство не быть обманщиком. И раз он сказал ей, что где-то тут рядом, в салоне красоты, его не ждёт, а собой занимается его дорогая, то он обязан для виду зайти в какой-нибудь первый попавшийся на глаза салон, чтобы эту Жанну успокоить.
И надо же какое совпадение, стоило ему только выйти из отдела парфюмерии, как чуть ли напротив он натыкается на салон изящного искусства и красоты. Впрочем, Альфис догадывается, почему он прямо здесь находился, и он на него так быстро наткнулся. А просто он здесь уже ранее был, когда стоял тут у всех на виду, и он, зрительным нервом или обзорным зрением его заметив и зафиксировав, на этом основании и выдумал всю эту историю со своей дорогой (а вот и факт того, для чего мы всё, что нам встретится на своём пути замечаем и в своей памяти фиксируем; он затем как-нибудь да может сгодиться).
Но сейчас Альфису не до всех этих научных философствований, он отчего-то считает для себя нужным не выглядеть лжецом в глазах доверившейся ему там, в парфюмерном отделе, продавщице-консультанту, явно про себя многое на него поставившей, и раз он ей по секрету сказал, что он в этом салоне оставил свою дорогую, то он туда сейчас зайдёт, и…Отыщет там для себя дорогую…– А я ведь не делал уточнений, что или кто для меня может быть дорогой. – При подходе ко входу этого салона вашего переформатирования в новую личность и преображения в то, что не имеет ничего общего с теми с вами до захода сюда, а если приземлёнными к обычной внешности и натуре человека словами, то к салону всего-то красоты, ну и чуточку изящества, Альфис, возможно из-за некоторой нервозности, начал сбиваться в сторону отклонения от первоначальной цели, вот так ловко, с долей лукавства рассуждая.
Ну а когда он раскрыл двери, предваряющие собой вход в эту, скажем так, обитель и галерею современного искусства, то он не успел и ничего такого вызывающего общее внимание сделать, – а появиться всем тут людям на глаза в самый неподходящий момент, это не причина, чтобы с таким предубеждением в сторону своего раздражения и чуть ли не раздосадованности на него смотреть, – как сидящие в этом зале ожидания на кушетках всё в основном представительницы женского пола, где их классификация и подчёркивание в более узкую категоричность по летам, будет очень не благодарное занятие и неуместно, как один откладывают все свои дела, и как-то одновременно и резко поворачиваются в сторону захода сюда Альфиса. Который от такой внимательной и напористой к себе неожиданности даже на мгновение растерялся, не понимая, чем таким он заслужил этот негатив во взглядах на себя.
А все эти представительницы женского пола, которых, первое, что понял Альфис, никогда и ни за что нельзя оставлять наедине с самими собой в отдельном, мало проветриваемом помещении, с одним только входом и всего вероятней и выход отсюда находится всё там же, где и вход, и всё это под предлогом ожидания для себя чего-то важного, которое всё не идёт и не идёт, и все тут начинают испытывать глубочайшее исступление и не терпение, которое и вылилось в вот такие требовательные взгляды на него, начинают вдохновляться внутренней озлобленностью и заблуждением в сторону того, что их тут всех надули, и искать в лице Альфиса виновного во всех их бедах.
И Альфису прямо немедленно нужно искать выход из всей этой запутанной для него ситуации. И выход из неё лежит не за его спиной, как можно было бы подумать, раз он ближе всего находится к нему. А Альфису нужно его искать в той стороне, которая всех тут по неизвестной пока что для Альфиса причине беспокоит. И тут нужно включать на полную мощность свою сообразительность, если она, конечно, есть, а если тебя природа этим инструментом не наградила, то придётся полагаться на свои инстинкты выживания в индустриальном обществе. Что (что именно тут не объясняется хотя бы потому, что он сам не знает) Альфис и сделал, вначале со своей стороны уже внимательно окинув своим взглядом всех тут присутствующих дам, девушек и неопределённого возраста, но в рассвете жизненных сил субстанций женского пола, всё вокруг них и в них насколько это позволяла ситуация и его воображение заметил, всё это в момент проанализировал и вот какой из всего этого сделал вывод. – Они не просто кого-то ждут, а они его сильно уже заждались. И вот вместо того, кого они так все ждали появляюсь я, и …А почему они не меня ждали? – а вот этот, вдруг возникший в уме Альфиса перспективный вопрос, подвёл его к нахождению выхода из этой тупиковой для себя ситуации.
– Что и говорить, – рассудил Альфис, глядя на все эти лица и требовательные взгляды на себя всех этих последовательниц культа красоты, – а красота требует жертв. Ведь путь к красоте тяжек, сложен и тернист. Правда, всё это терпимо и можно выдержать, но вот ждать, то это не всем по силам и по плечу.
Ну а раз источник проблемы найден, то и решение найдётся. И Альфис широко так улыбается, и без тени сомнения в своей уверенности и правоте громко так всем тут озвучивает, что сейчас вместе с ним здесь пришло и произошло. – Вот вы и дождались. – А вот чего все эти рассерженные дамы, девушки и что-то третье дождались, плюс по какому праву этот неизвестный тут никому человек имеет наглость заявлять о том, что точно знает, для чего они, столь разные и непохожие друг на друга люди здесь собрались, то это было оставлено им в качестве пищи для ума и затравки. Мол, кто имеет ту специфическую особенность ума в себе, которая умеет заглядывать наперёд, тот поймёт и в миг сообразит переметнуться в лагерь почитателей вошедшего сейчас человека, кто есть как не иной, а…Ну вы уже сами поняли.
И только вот такая догадка, хоть и мельком пронеслась в умах многих из этих гражданок, заждавшихся своей очереди к олимпу Афродиты, как этот, вдруг завороживший все тут умы своей загадочной обаятельностью гражданин из другого измерения человеческого сознания, делает новое, до чего же интригующее заявление.
– Вижу не только открытые лица и сердца, но и ваше стремление к изменениям и преображению. – Вот это говорит этот удивительный незнакомец, и давай крепко так во всех вглядываться и цепляться своим пронзительным взглядом, вгоняя в некоторое сомнение и смущение этих всё в основном гражданок, было разъярённых и не собирающихся никому, слышите никому, спускать вот такое поведение, заставившее их ждать, расстраиваться и нервничать в сторону того, что и здесь тебе не помогут. И хотя всё то, что сейчас в их сторону высказался Альфис, имело место быть в их умах, всё-таки когда он в этом решил буквально убедиться, принявшись бескомпромиссно и слегка бесцеремонно в их сторону пялиться, то каждая из присутствующих здесь, сидящих на своих кушетках гражданок, принялась как бы это по мягче сказать, в общем, скромничать, отводя в сторону свои глаза.
Так что у Альфиса, этого для всех тут загадочного и обаятельного одновременно человека, не оставалось другого выбора, как только очень неожиданно сорваться со своего места, в той же условной степени измерения ситуации вокруг тебя оказаться к наиболее близко к нему находящейся даме, аж ахнувшей от такой близкой неожиданности со стороны Альфиса, так резко и быстро оказавшегося перед ней чуть ли не на коленях, и пока она пыталась перевести дух, сообразить и разобраться в том, что сейчас такое вокруг неё происходит, этот удивительно расторопный нахал уже взял её руки в свои.
Ну а эта гражданка с бесподобным именем как она считает, Регина Антиповна, прямо оцепенела вся в себе, совершенно не понимая, что всё это значит и к чему обязывает такая между ними близкая и ручная связь. Плюс на неё крайне сильно довлеет, вгоняя её в личностное онемение, то, что она натура по большей части себя очень чувствительная и с ней вот так никто ни разу не обходился. И тут хочешь того или нет, а приходится сидеть и слушать то, что на твой счёт тут надумали.
И как сейчас же Региной Антиповной мягко и тепло в руках ощущается, а в голове начинает чуточку кружиться и темнеет в глазах от таких удивительных и западающих прямо в душу слов, то её тут на глазах всей это публики не собираются подвергать аннигиляции, а скорей наоборот, с ней тут собираются полностью, и даже в самых мелочах считаться.
– Знайте, – глядя глаза в глаза Регине Антиповне, говорит загадочный и непредсказуемый для всех тут человек, Альфис, – главное вы уже сделали, когда преодолели в себе неуверенность и страх, и пришли сюда. А это всегда вовремя. И ничто другое не имеет значение. Всё под ваше это вовремя будет отныне подстраиваться. И в этом вы можете положиться на меня, оперевшись на мои руки. Вот они. – С лёгкой улыбкой делает это, постскриптум добавление Альфис, кивая в сторону своих рук, уже держащих руки Регины. И Регина, согласно моргнув глазами, ему отвечает, сжав его руки своими, до этого момента безвольно находящимися в руках Альфиса руками, показывая тем самым, что она ему доверяет.
Альфис, зафиксировав этот момент оказания ему со стороны Регины доверительного к нему отношения, – я с этого момента вся ваша и можете со мной что хотите делать, я вам и вашему стилистическому мастерству полностью доверяю, – с задержкой вытягивает свои руки из рук Регины, уже и не хотевшей отпускать его руки, так с ними вместе приятно и уверенно находиться, поднимается на ноги, выходит в центр этого помещения, окидывает ещё разок своим взглядом всех этих искательниц в себе совершенства, и обращается к ним с короткой речью, предваряющей дальнейшие действия.
– Вижу, – Альфис начинает свой спич с такого же своего обозначения, но при этом уже никто от него не отводит своего взгляда, и каждая из находящихся здесь дам или не дам, а другой зрелости и на подходе совершенства девушка, хочет ощутить на себе прикосновение рук этого, точно выдающегося и гениального мастера по воплощению в жизнь и реальность всех ваших фантазий в области внешнего совершенства, себя представляя на месте этой гадины и шалавы Регины, – что вы обладаете огромной решимостью и смелостью, раз сумели посмотреть в лицо своей действительности и не почивать на лаврах, с самокритичностью заметить себе, что вам есть ещё к чему стремиться. Как говорится, нет пределу самосовершенства. А теперь вопрос. – На этом месте Альфис делает кульминационную паузу, вновь принявшись обводить своим вниманием всю эту, сидящую перед ним публику, изыскивая в ней ту, кто первая достойна ответить на этот пока что не заданный вопрос.
А вот здесь уже несколько сложно было для всех этих посетительниц и будущих клиенток этого салона красоты. Что-то никому из них не хочется отдуваться за всех одной. – С какой это стати я за всех должна отвечать. Пришли то мы все, а спрашивать будут с меня. Нет, так не пойдёт. – Что-то примерно такое читалось в лицах этих гражданок.
Но как сейчас выясняется, то озвученная проблема импресарио Антонио, как он себя называл, а рекламные таблоиды тиражировали, и за кого теперь уж точно приняли Альфиса, куда сложней, чем просто решить, кому тут из всех давать ответ на этот вопрос. А всё в дело в том…что нужно выслушать сам вопрос, и тогда всё станет ясно без этих объяснений.
– Я готов каждой из вас протянуть руку помощи. – Вначале такое говорит импресарио Антонио, в чью сторону тут же было, рефлекторно дёрнулись все в наличие тут руки, готовые полностью отдаться и вложится в руки мастера. Но так как импресарио Антонио загадочно и строго в их сторону выглядит и как видно, не даёт однозначного разрешения для такого откровенного ему поклонения, всем эти поклонницы и последовательницы культа красоты, где импресарио Антонио выступает гуру, сдержались от этого жеста помощи, вцепившись что есть силы, кто в кушетку руками под собой, кто за свои ноги, а кто перехватил свою руку другой рукой.
