Илана Петровна Городисская
Роман с продолжением
Всех, кто меня, в свое время, любили,
Песней уже одарил я сполна.
«Сполна!» Вот он и заколдовал сам себя. С тех пор, он больше ничего не создал. И заржавел, как дровосек из всем известной сказки.
В мозгу Одеда, любовно держащему на коленях коробку, промелькнули две мысли. Первая: как же хорошо, что знаменитую фотографию Галь, которая тоже лежала в этой коробке, он вернул ее владелице! Было бы очень неприятно, если б Эйнав обнаружила его стихи, и с ними – ту фотографию, как обнаружила их тогда Галь. Вторая: если он возродится к творчеству, ему продолжать писать в эту тетрадь, или завести новую? Или же вообще писать в компьютер?
Эти вопросы остались пока без ответа. Он устал, у него был длинный и волнительный день. Как хорошо, что завтра он дома! До прихода Эйнав с работы он отдохнет и, возможно, примет решение на свежую голову. А еще, нужно будет сходить в магазин.
Возвращаясь к действительности, Одед еще немного подержал в руках коробку, словно заново привыкая к ней, и приветствуя через нее свою «неразлучную» шестерку и их роковую, любимую школу. Потом вернул ее на место, погасил в комнате свет и пошел в кровать к Эйнав.
Глава 3: СЮРПРИЗ
«Бар-бильярд», расположенный на месте достопамятного «Подвала», выглядел совершенно не так, как его предтеча. Из бара он превратился в клуб. Клуб любителей поиграть, послушать музыку и поесть. Исчезла его интригующая обстановка: светильники в форме факелов, полумрак, деревянная мебель. Его перекрасили, переоборудовали. Стойка сдвинулась, уступив место маленькой эстраде, на которой в определенные дни недели шли выступления. Бильярдных столов прибавилось – как-никак «Бар-бильярд»! Изменилась даже кухня. Если раньше здесь можно было заказать изысканные блюда, то теперь подавались преимущественно гамбургеры и отбивные с жареной картошкой. И, тем не менее, от посетителей не было отбоя. Поэтому, Хену пришлось заблаговременно заказать столик на всю компанию.
Шахар, отложивший свои дела, пришел, как и обещал. Одед на этот раз был один: Эйнав, которой было пока достаточно шапочного знакомства с его одноклассниками, отказалась. Керен привела Нааму, но обе предупредили, что они ненадолго: сын Наамы еще хворал, а Керен нужно было на работу в ночную смену. Ран Декель, Янив и Шири и, разумеется, Шели и Хен, собирались оставаться до конца.
Верные старой своей традиции, все заказали пиво. Даже Одед, который всегда в таких случаях предпочитал вино. Кроме пива, на их длинном столе выстроились крупные блюда с отбивными и гамбургерами и прилагающимися к ним овощными салатами.
Учтивое и расторопное обслуживание нового молодого персонала не противоречило тому факту, что дух заведения был уже не тот. Он стал… шаблонным. Как будто его уникальность покинула его вместе с рыжей официанткой и сменой названия. Но, все равно, придраться было не к чему.
За встречу! – произнес Ран Декель, торжественно поднимая свой бокал.
За встречу! – подхватили все и чокнулись.
За встречу, подобные которой происходят один раз в жизни, – добавил Ран.
Сделай одолжение: не порть мне удовольствие! – обиженно воскликнул Хен. – Встречи со старыми добрыми друзьями являются лишь вопросом желания и организации.
С желанием я не поспорю, – резонно ответил Ран, – но вот по части организации все совсем не так просто. Сам подумай: сколько лет прошло с нашей последней встречи? Разве мы все не были заняты под завязку, и разве сегодня мы заняты меньше? Сколько усилий пришлось приложить каждому, чтоб наша встреча состоялась? Не говоря уже о тех, кто не смогли прийти, как на прошлой неделе в школе, так и сейчас? А когда мы увидимся в следующий раз? Вот поэтому я говорю: наслаждайся!
Да, – поддержал приятеля Янив. – Давайте же насладимся нашим сегодняшним общением по полной программе.
Хен, уже собиравшийся подискутировать на эту тему, решил не возражать. В глубине души он знал, что его друзья правы. Сам он потерял счет времени. С тех пор, как он, еще юношей, занялся своей военной карьерой, время стало для него чем-то расплывчатым, несмотря на глубокие и сильные чувства к тем, кто всегда возвращали его к обыденности: к его жене и детям.
Сидевшая рядом с ним Шели, от которой также следовало ожидать возражений на этот счет, не только не высказала своего мнения, но и выглядела несколько напряженной. Она то и дело брала в руки свой смартфон и проверяла на нем сообщения.
Они подняли несколько других тостов: за их юность, насыщенную вечеринками, за их школу, за их бывших учителей, за бывший персонал «Подвала», за свободу, которой некоторым из них так
теперь не хватало. Они фамильярно обращались один к другому по старым прозвищам и обсуждали тех, кого сейчас с ними не было: обращенного в религию Авигдора, Эреза, который шлялся непонятно где и с кем, Лирон, которая, судя по слухам, стала даже еще более скандальной, чем была, и прочих. Само собой разумеется, все ощущали себя так, словно только вчера расстались после выпускного. Потом Шахар сказал:
Ребята, я очень растроган нашей встречей и очень рад, что вы вытащили меня. Сегодняшнее событие пробуждает во мне столько воспоминаний, что мне впору захлебнуться в них. Ведь до сих пор все мои воспоминания о прошлом были расплывчаты. Я отчетливо помню только свои эмоции, отчасти светлые, отчасти глубокие и мрачные. Но то, что мы снова вместе, лишь доказывает, что это все не сон. Извините меня, – смущенно усмехнулся он. – Наверно, я стал слишком сентиментален к своим тридцати годам. Это так непохоже на меня!
Ладно тебе, заумник ты наш! – доброжелательно вскрикнул Хен, хлопая его по плечу, как встарь.
Одед добавил:
Ты очень красиво сказал! Молодец! Я, как и ты, растроган нашей встречей. Действительно, мы провели вместе целую эпоху, прекрасную эпоху, которая, увы, не вернется.
Да уж! Какими же мы были наивными… детьми! – согласилась с ним Шели.
Рационалистка до мозга костей. Всегда была ею. И просто очень красивая женщина. Все еще стройная и подвижная, с тонким загорелым лицом, но теперь на этом лице лежала печать усталости и озабоченности.
Ну нет! – запротестовала Керен. – Вы с Хеном никогда наивными не были!
Мы с Раном тоже! – подхватил Янив. – Уверен: половина наших одноклассников поминают нас отнюдь не добрым словом.
И он с деланным самохвальством пригладил свою бородку.
Что касается меня, – заговорила Наама, – то я вычеркнула мой школьный период из памяти и из старых фотоальбомов. Не хочу, чтобы мой муж узнал, какой я была… стервой.
Это было правдой. Прямолинейная и высокомерная в школьные годы, Наама стала более ласковой и снисходительной. Видимо, так повлияли на нее замужество и рождение сына, которого ей пришлось доверить сиделке, чтобы провести время с друзьями. Муж ее, врач-педиатр, сегодня не сумел подменить ее.
А вот мы с Янивом сохранили все, что смогли, и даже принесли сюда избранное, чтобы показать вам, – сказала Шири, доставая из своей сумки пакет.
На стол перед одноклассниками легли раритетные фотографии, которые Янив и Шири бережно сохранили и тщательно отобрали перед приходом сюда. Разумеется, изображения бывшей «неразлучной» шестерки, четыре представителя которой присутствовали за столом, были редки на этих фотографиях, но и те ребята и те моменты, что были запечатлены на них, вызвали у всех новый шквал воспоминаний и эмоций.
Когда все с интересом кинулись рассматривать фотографии, Шахар внезапно ощутил острую боль в груди, словно в нее вонзили нож. Этот момент отчетливо напомнил ему о фотографиях и коллажах Галь. Мужчине пришлось совершить над собой большое усилие, чтобы ничем не выдать своего волнения.
Сидевшая напротив него Шели испытывала в этот момент то же самое, и также, как и Шахар, старалась не подавать вида. Она лишь мельком переглянулась с ним и на мгновение посмотрела вновь на экран своего смартфона. В то же время, Хен был занят только фотографиями, и рассыпался в словах восхищения:
Вот это да! Вот это была молодость! Всем на зависть! Уверяю, наши дети растут уже не так, как мы росли.
Ничего пока не могу сказать на этот счет, – с ухмылкой развела руками Керен. – Я все еще бездетная.
И я, – присоединился к ней Ран Декель.
Послушайте, вы не единственные среди нас, кто еще не обзавелся потомством, – заметила Наама, – но это ничего не значит. Только наша Шели переплюнула нас всех. Это же не просто так: к тридцати годам иметь троих детей! – Говорящая пристально посмотрела на Шели, которая так же вперила в нее пронзительный взгляд, и прибавила: – Это комплимент! Ты ходячий наш сюрприз, в лучшем смысле этого слова. Кто бы в школе мог представить тебя будущей примерной женой и многодетной матерью?
Я! – воскликнул Хен, прижимая жену к себе и целуя ее в лоб. – И хочу особо подчеркнуть, что моя Шели не просто замечательная жена, а офицерская жена.
Выпьем за Шели, которая всегда была душой нашей компании, – предложил Шахар.
После этого тоста всем пришлось заказать себе новую выпивку. Они пили как в старые добрые времена, не задумываясь о том, что некоторым предстояло в конце мероприятия сесть за руль. Ночь была еще светла. Только одна Шели время от времени что-то строчила в своем смартфоне, иногда так увлеченно, что все обращали на это внимание.
По умолчанию, никто из собравшихся не ворошил тяготящее всех по-настоящему прошлое, но, в конце концов, у Шири любопытство взяло верх, и она спросила Одеда об Офире. В ее устах вопрос прозвучал как бы вкользь, однако все сразу же притихли в ожидании реакции Одеда, – того, кто пережил значительно больше других парней из компании.
Но Одед вовсе не смутился, а, наоборот, как будто ждал этого вопроса. В этой, более интимной, обстановке, он честно поделился со своими школьными друзьями обстоятельствами своей жизни, не очерняя Офиру, но и не выгораживая себя. Да, самокритично подчеркнул он, предложи он ей руку и сердце раньше, возможно, многое стало бы другим. Но, как говорится, от судьбы не уйдешь. Упомянул он также и об Эйнав, о том, как они познакомились и поженились.
Откровение Одеда сразу же перевело разговор в иное русло. Офира была для всех собравшихся «своя в доску», в то время, как Эйнав мало того, что являлась темной лошадкой, так еще и ничем не распологала к себе. Одноклассникам, безусловно, хотелось бы видеть Одеда вместе с Офирой. Но… К тому же, у них сложилось впечатление, что Одед получал теперь подлинное удовольствие в их задиристой компании, и как будто оценивал со стороны свое нынешнее – мужское – поведение. А его сдержанная и мягкая манера выражаться лишь прибавила его рассказу трагичности.
Особенно живо почувствовал это Шахар, увидевший себя в истории Одеда как в перевернутом зеркале. Он участливо спросил:
Ну, так ты счастлив в браке?
С Эйнав? – уточнил Одед, который даже вздрогнул от этого вопроса. – Да. Определенно, да. Хотя, она совершенно другая. Не такая, как мы.
Оно и заметно, – воскликнула Керен. – Мы надеялись увидеть вас вдвоем еще раз. Ты даже спрашивал нас о возможности привести ее снова.
Верно, – кивнул Одед.
Что же случилось?
Ничего особого. Просто Эйнав не любит появляться на людях. То, что мы пришли вместе на встречу выпускников, было исключением из правил.
Шахар подавил вздох. Как адвокату, набившему себе руку на бракоразводных процессах, ему стало очевидно, к чему стремятся отношения Одеда и Эйнав. Он сделал свой вывод не столько исходя из ее отсутствия, сколько по реакции Одеда на свой невинный вопрос. Как мужчине же ему стало немного не по себе. Его и Одеда раньше связывала общая любовь. Связывает ли она их еще?
Только пожалуйста, дружище, не зарывайся в свою нору, как когда-то, – попросил Хен. – Мы слишком долго ждали нашего воссоединения, и не можем лишиться тебя опять.
Нет, вы меня не потеряете, дорогие! – успокоил их Одед и даже засмеялся. – Теперь уж точно нет! Эта встреча важна для меня, как мало что, несмотря ни на какие обстоятельства. – Он окинул взглядом общество и трепетно прибавил: – Да, я немного изменился. Разве это не заметно?
Заметно, и еще как! – подтвердил Ран Декель. – Ты у нас тоже ходячий сюрприз. Был такой неприметный скромник, а теперь мало того, что женатый, так еще гуляешь без жены!
Все, включая Одеда, расхохотались.
Мы, в самом деле, очень довольны за тебя, – обнял приятеля Янив. – Тебе давно пора было стать нормальным парнем. Изменения пошли тебе на пользу.
А вот я не изменилась, что бы вы там ни говорили, – вызывающе постановила Шели, в которой на мгновение взыграло прежнее бунтарство. – Я просто заняла свою нишу. Нашла себя в материнстве.
Это и есть главное достоинство моей обожаемой жены, – поддержал ее старающийся оставаться трезвым, несмотря на все выпитое, Хен. – Но прошу тебя, дорогая: покинь свою нишу хоть на сегодняшний вечер и просто побудь с нами. Отложи, к чертовой матери, твой телефон. Уверяю: с детьми ничего не случится! Ведь с ними – мои родители.
Оставь меня в покое, Хен! – возмутилась Шели, автоматически потянувшись к смартфону. – То, что я время от времени проверяю сообщения, никому не мешает.
Можно мне посмотреть? – властно протянул руку к ее аппарату Хен.
Нет, нельзя! – жестко отрезала Шели. – Ты что, не доверяешь мне? Это уже слишком!
Вот заядлая! – указал на нее пальцем ее муж, уступая ей. – Не пускает меня в свои святая святых даже когда речь идет о моих собственных детях.
Читаешь послания от деток? – вкрадчиво поинтересовалась Шири.
Ну да, – улыбнулась Шели.
А что такого может с ними произойти?
Шели и Хен переглянулись и прочли в глазах друг друга ответы на свои немые вопросы.
Был один инцидент, – уклончиво проронила Шели. – Расскажем? – обратилась она к мужу.
Лучше не стоит, – покачал головой Хен и снова приложился к своему пиву.
Шели еще раз проверила свой смартфон, но тотчас отложила его, уже более умиротворенная. Ее взгляд пробежался вначале по Шахару, потом по Одеду, а губы тронула едва заметная улыбка.
Ребята, пойдем покурим? – лукаво спросил Хен у Янива и Рана, чувствуя, что нуждается в передышке. Потом добавил, обратившись к жене: – Ты тоже с нами?
Шели отрицательно мотнула головой.
Я с вами, – заявил Шахар, поднимаясь за компанию, хоть сам и не курил.
Одед и девчонки, превратившиеся в зрелых женщин, остались одни.
Разве ты больше не куришь, Шели? – поинтересовался Одед.
Сейчас я курю намного меньше, – пояснила та. – Три беременности подряд все-таки приучили меня к здоровому образу жизни.
Но Хен все еще дымит, как паровоз.
Еще бы! Учитывая, сколько нервов отнимает у него его служба. Это сейчас он отдыхает от своей военщины и ведет себя так, как будто ему восемнадцать лет. Но уже через несколько дней снова в бой, и опять начнутся треволнения.
Как же вы так живете? – поразился Одед.
Сама не знаю, – вздохнула Шели, и отвела волосы с лица. – Привыкаешь. Привыкаешь к бессонницам в ожидании звонка или сообщения, к постоянным визитам других офицеров, к приказам, поступающим неожиданно и срывающим все наши планы. К счастью, помимо детей, у меня свое дело, поэтому я занята с утра до ночи. А помощь родителей с обеих сторон, без которой мы бы не выбрались на встречу с вами ни в этот, ни в предыдущий раз? Я уже долгое время не видела Хена в штатском, и сейчас наслаждаюсь созерцанием его простенького прикида. – С этими словами Шели с любовью поглядела в сторону двери, в которую вышел тот, и прибавила: – Скажу вам по правде: он был счастлив, как ребенок, когда нам позвонили из «Рандеву» и сообщили о вечере выпускников! Он так переживал по поводу этого события, и так ждал его! Понабирал себе отпускных исключительно ради того, чтобы присутствовать в школе и здесь. Поэтому, хотя я сама очень радуюсь встрече с вами, еще больше радуюсь за него. За то, что у него есть хоть какая-то отдушина в ваших лицах.
Выговорившись, Шели опять проверила свой смартфон.
Одед смотрел на нее с беспредельным пониманием, отчасти сравнивая себя с ней, а Офиру – с Хеном. «Что бы ни говорили», – подумал он, – «женщинам всегда проще, хотя бы потому, что они становятся матерями. А Шели, с ее характером, и подавно справляется, несмотря на все опасности и ограничения, связанные со службой ее избранника. Ему, безусловно, повезло с его самостоятельной и независимой второй половинкой. А вот мне, наоборот, не повезло с моей такой же независимой и самостоятельной гражданской женой».
Циничная одиночка Керен, умудренная собственным браком Наама и простодушная Шири также тепло смотрели на нее.
Ты – исключительная женщина, Шели, – от всей души похвалила ее Керен. – Я, наверно, так никогда не смогу.
Сможешь, – возразила ей Наама, – когда полюбишь по-настоящему.
Вышедшие на перекур мужчины вернулись. Хен шел, обхватив за плечи Янива, и оба хихикали. Чем это был не кадр, воскрешающий в памяти их юношескую повадку? Необходимо было только запечатлеть его.
Как только они сели за стол, Керен и Наама заказали счет. Первая спешила на работу, а вторая – домой, отпустить сиделку своего мальчика.
Спасибо, что вырвались, – сказала Шели, целуясь на прощание с обеими. – Мне было очень приятно увидеться с вами двумя и загладить все прошлые обиды. – И, обращаясь ко всем, предложила: – Давайте сфотографируемся?
Два отзывчивых официанта в течение нескольких минут снимали их обнявшимися около стола на мобильный телефон каждого. В сердце Шахара это веселое занятие отозвалось еще одним колким воспоминанием: о скамейке в уничтоженном сквере, на которой их «неразлучная» шестерка снялась на его фотоаппарат. Где же теперь их шестерка? И где тот искалеченный кадр, предсказавший ее горькую судьбу?
Когда их одноклассницы ушли, Хену захотелось погонять шары. Как-никак, он находился в «Бар-бильярде»! Несмотря на то, что ему, почему-то, всегда приходилось иметь дело с более сильными и меткими игроками в бильярд, он надеялся, что его стрельбища сослужат ему в этом сейчас добрую службу. К тому же, он собирался расслабиться по полной программе.
Тряхнем стариною, Шахар? – хлопнул он его по плечу, наклоняясь через стол. – Вдруг ты опять обыграешь меня, как тогда? Надеюсь, ты никуда не торопишься?
Я – ничем и никем не связанный холостяк, – раздалось в ответ. – Куда мне торопиться?
И я никуда не спешу, – подхватил Ран Декель.
Мы тоже еще сидим, – опередила назревающий вопрос Шири. – Наш малый, как и ваши малые, пристроен у моих родителей.
А наш застенчивый герой? – обратился Хен к Одеду. – Разве жена не беспокоится?
Одед посмотрел на часы и, пожав плечами, ответил:
Как правило, она в это время уже ложится спать.
Как спать? В такое детское время? – поразился Янив.
Во-первых, ей утром в банк. Во-вторых, как я говорил, она не любитель активной жизни. В-третьих, я ее предупредил, что могу вернуться поздно. Мой мобильник на мне, звонков от нее пока не поступало. Поэтому, я еще немного побуду с вами, а там – увидим.
Ран Декель аж присвистнул:
Вот образ жизни у твоей Эйнав! Не хватает только поцелуя в щечку перед сном и пожелания спокойной ночи. А ты уверен, что она не собирается нагрянуть сюда за тобой?
Это был бы пренеприятнейший сюрприз! – с сарказмом подчеркнул Янив. – Но не бойся, старина: мы, твои одноклассники, развеем все ее подозрения. Мы подтвердим, что ты трезв, как стеклышко, и ни в чем не скомпрометировался.
Шири прикусила себе губу от резкости своего мужа, но тот как раз прибавил более мягко:
Извини, пожалуйста, но, если ты открылся нам немногим раньше, то давай начистоту. Тем более, ее здесь нет. Ты ведь просто не хочешь идти домой. Правда?
Шахар снова скосил в сторону Одеда свой пытливый адвокатский взгляд. Шири все еще кусала себе губы. Хен и Шели ошалело переглянулись и приготовились к реакции Одеда.
Одед, покоробленный тем, что своей искренностью дал друзьям повод осуждать его, открыл было рот, чтобы изречь пободающую его положению сентенцию, но внезапно, рядом с ними, как по заказу, прозвучало:
Всем привет!
Оставшиеся за столом обернулись на этот голос и застыли в потрясенном молчании. Такого не ожидал никто! Даже если бы здесь разорвалась бомба, эффект от взрыва не произвел бы столь сильного впечатления.
Перед с ними стояла Галь.
* * * *
Да, это была она! Собственной персоной. Совпадение? Случайность? Все, особенно Шахар, прекрасно знали, что ни того, ни другого не бывает. Значит, кто-то сообщил ей об их встрече. Кто? И… разве она не должна была быть сейчас за границей по работе? Ее никто не ожидал. Еще неделю назад отсутствие Галь на вечере выпускников было самим собою разумеющимся фактом. И вот, она здесь.
Все еще стройная, с изумительной фигурой, облаченной в легкое приталенное платье. Светло-матовая кожа гладкая и загоревшая. Пышные каштановые волосы по плечам. Если пристально присмотреться, становилось заметным, что она их подкрашивала, но своим, натуральным, цветом. Сияющие голубые глаза, поддернутые черными стрелками. Чувственные губы, которые она слегка смазнула алым блеском. Тонкие руки с ухоженными и накрашенными ногтями без обручального кольца. Дамская сумочка через плечо. Именно такой предстала Галь своим друзьям, которые при виде нее потеряли дар речи.
Немая сцена продолжалась с полминуты. Сидящие за столом ошеломленно смотрели на вновь прибывшую, которая так же обводила их приветствующим взглядом. Все они уже позабыли о бильярде, в который собирались поиграть за минуту до того, и о жене Одеда, которая вызвала у них столько обсуждений. Впрочем, злосчастный Одед и сам о ней позабыл. Он залился краской по самую шею и инстинктивно спрятал руку с обручальным кольцом под стол. Шахар же побледнел и даже перестал дышать. Он подумал, что сходит с ума.
Первой вскочила на ноги Шели. Ничего не говоря, она вышла из-за стола и кинулась к подруге с раскрытыми объятиями. Обе горячо обнялись и простояли, слившись воедино, довольно долго.
Следом за Шели к Галь приблизился Хен, который так же сердечно, по-товарищески, прижал ее к себе. Шири, Янив и Ран Декель последовали его примеру.
Как ты здесь оказалась? – спросил ее Хен.
Как и все вы, – засмеялась Галь. – А что?
Я в смысле, ты случайно или…
Эта подлянка специально от меня! – воскликнула Шели, которой надоело конспирироваться.
Объясни, – попросил обалдевший Хен.
Ты думал, я переписываюсь с детьми, в то время, как я переписывалась с ней. Я знала, что она в стране и сообщила ей о встрече. Вот и все.
А я упрямилась, и просила ее ничего не говорить, – поддержала ее та, о ком шла речь. – Вы могли и не увидеть меня сегодня. Все благодаря ей.
С этими словами подруги снова обнялись и Галь заняла, наконец, место за общим столом, где сразу же пересеклась взглядами с обоими когда-то любившими ее мужчинами. Впрочем, она сама разрушила разделявшую их стену молчания, поздоровавшись с ними и протянув свою руку для пожатия сначала Одеду, потом Шахару. И, если первый был охвачен робостью при их рукопожатии, то по второму было видно, что он был готов не только пожать, но и расцеловать эту руку, и удержался от порыва лишь благодаря усилию воли.
Хен, не спрашивая больше разрешения у жены, взял в руки ее смартфон и пролистнул сообщения. Убедившись, что Шели сказала правду, но все еще не доверяя произошедшему, он снова обратился к Галь:
На прошлой неделе был вечер выпускников в нашей школе. Ты знала об этом событии?
Конечно, – спокойно отвечала Галь. – Мне сообщили о нем так же, как и всем.
Неужели нас обманули, сказав, что ты за границей?
Нет, не обманули. Я уезжала, но вернулась незапланированно. Это долгая история, – кратко ответила Галь. – Лучше закажите мне выпить. – Она обвела глазами присутствующих за столом и вкрадчивым тоном продолжила: – Понимаю, вы уже тут все съели, но я не в обиде. Я не голодна.
Дорогая, ради тебя мы выпьем и поедим еще, – заявила Шели. – Мы как раз собрались заказать десерты. Хен, – обратилась она к мужу, все еще укоризненно поглядывавшего на нее, – распорядись, пожалуйста.
Тот уже поднял было руку, чтоб подозвать официанта, но Шахар, выходя из ступора, опередил его.
Так же, как и вся компания, он ощущал, что с появлением Галь их посиделка примет совершенно иной характер, но был лишь рад этому. Возвращение женщины, о которой он тайно мечтал все эти годы, всколыхнуло его душу. Еще в нем шевельнулась мысль, что Галь упрямилась приходить сюда в частности из-за него, и решил попытаться во что бы то ни стало изменить ее впечатление о нем в лучшую сторону.
Молодая женщина, конечно, заметила, что Шахар пытается вновь ухаживать за ней, но отнеслась к этому спокойно. Она посылала на него короткие взгляды, в которых не отражалось никаких особых эмоций. По ней было видно, что мужские ухаживания являлись для нее обычным делом. К тому же, она была здесь не ради Шахара. Она явилась ради Шели, очень постаравшейся ввести ее вновь в их тесный круг, и ради собственного любопытства.
Когда ей и всему столу принесли выпивку и десерты, она, со сдержанной улыбкой, произнесла:
Я рада новой встрече с вами. Если честно, я соскучилась за вами. За нас!
За нас! – подхватили все и сделали по глотку.
Вижу, вас совсем немного, – продолжила говорить Галь после тоста.
Незадолго до твоего появления с нами были еще Керен и Наама, – сказала Шири. – Они тоже были бы рады увидеть тебя.
Нежданная гостья недоверчиво хмыкнула.
Правда! – утверждала Шири, видя скептицизм Галь. – Наама, например, очень изменилась.
Все мы, так или иначе, изменились, – предположила Галь. – А что с ней?
Ничего особенного, – пояснил за жену Янив. – Просто она вышла замуж и родила ребенка.
Галь захихикала.
Наш Одед тоже успел удивить нас. Женат! – бесцеремонно подхватил Хен, заставив друга покраснеть вновь.
На ком? На Офире? – радостно встрепенулась Галь.
Думаешь, Офира не составила бы нам компанию, если бы была с Одедом? – прыснул Хен.
От его восклицания Одеда всего передернуло.
Мою жену зовут Эйнав, – смущаясь, пояснил он, показывая, все же, свою окольцованную руку. – К сожалению, она не смогла сегодня быть с нами, но на прошлой неделе в школе познакомилась с нашей компашкой.
Какая прекрасная новость, Одед! – радостно обратилась к нему вновь прибывшая. – Прими мои поздравления!
Одеду было неловко принимать поздравления от своей старой и безответной школьной любви, но он тешил себя мыслью, что за ее поздравлением не стояло ничего, кроме вежливости.
Ну, а про всех остальных, кого с нами нет, ничего не могу сказать, – усмехнулась Шели. – Кстати, на вечер выпускников тоже пришло довольно мало народу.
Видимо, настоящая причина в том, что у наших ребят остался какой-то осадок в душе после школы, поэтому они и не пришли, – предположила Шири.
Какой еще осадок? У кого? – воскликнул Хен.
У Авигдора, например. У Эреза.
Не знаю насчет Эреза, но вот у Авигдора мог быть осадок, – вновь встрял Янив. – Иначе бы он не ударился в религию. Галь, ты в курсе, что теперь наш Авигдор – праведник?
Интересно! Я об этом не знала, – ответила та, сама при этом вспоминая, как последний, бывало, приударял за ней в лучшие времена. – А Лирон? А, собственно, Офира?
Офира – журналист-международник, – проронил Одед, задетый за живое еще раз. – Если быть откровенным, это – причина, по которой мы расстались. Немногим раньше я рассказал об этом ребятам.
Все утвердительно закивали.
Галь сострадательно покачала головой. Ей тоже стало немного жаль многообещающего романа Одеда и их бывшей одноклассницы, которая, одна из немногих, относилась к ней доброжелательно. Потом она невольно взглянула на Шахара, который сидел, как мышь, и, по всей видимости, только и ждал возможности заговорить с ней, и, с легкой досадой в голосе, изрекла:
Похоже, среди нас нет никого, у кого бы не было того или иного осадка после школы. В особенности у меня. Поэтому, как я предпологаю, мы… то есть вы и решили возобновить
общение… Чтобы вновь побыть вместе… Почему ты так на меня смотришь? – недоуменно обратилась она к Рану Декелю, который до сих пор молча, и, как бы исподтишка, наблюдал за ней.
Я просто любуюсь тобой, – сказал тот. – На прошлой неделе ты была далеко. Сегодня присоединилась к нам последняя, но сразу же взяла инициативу общения в свои руки. Ты – самый большой наш сюрприз за весь вечер. Расскажи же, какими судьбами ты здесь?
Я же сказала. Благодаря Шели, – ответила Галь, смотря ему прямо в глаза.
Ну, серьезно, – не уступал Ран. – Расскажи! Тут все свои.
Свои? – приподняла брови женщина, и в ее подведенных голубых глазах блеснул огонь то ли негодования, то ли изумления. – Свои? Ребята, конечно, мне очень приятно, что вы организовали эту посиделку, и что Шели оповестила меня о ней, но так поступают не свои, а, в лучшем случае, знакомые. Свои, хоть иногда, звонят. Свои приглашают в гости. Свои всегда дают почувствовать свою близость. А мы… Мы просто разбежались, как тараканы. Я ни с кем не рвала отношений после выпускного бала, просто мне пришлось бороться за себя немногим больше, чем другим, и потому на многое не хватало сил и времени. Но я всегда была открыта для общения. Тем не менее, за все минувшие годы, никто из класса мной не поинтересовался. Только одни Шели и Хен, заявлю вам без лишней скромности, остаются для меня своими по сей день, невзирая на то, что безумно заняты. А теперь вы хотите моей откровенности. Так вот: вы меня абсолютно не знаете! Вы знали потерянную, падшую девчонку, которая многого в жизни не понимала. И, для того, чтоб рассказать вам о моих перипетиях, включая мое внезапное возвращение домой, придется начинать с самого начала. Если честно, у меня нет на это никакого желания. Я пришла, чтоб хорошо провести время.
Речь Галь произвела поразительное впечатление. Она, без обиняков, выставила свои границы, да так, что ей и возразить было нечего. Ее твердость, ее ассертивность, были, без сомнения, новыми ее чертами, поскольку такой Галь не помнил никто из присутствующих. Разве что, только Шели. Но Шели сидела тихо.
И, в то же время, в ее тоне не было враждебности. Наоборот: в нем ощущались сожаление и боль. Видимо, женщина немало переживала о том, что связь с ее одноклассниками была утеряна в силу обстоятельств, и поэтому ей так и не удалось в полной мере наверстать упущенное ею в том, последнем, учебном году.
Но Шахар воспринял ее слова чуть ли не как открытый упрек в свой адрес. Логика мужчины, исходя из которой такое было невозможным, поскольку Галь сама поставила в их отношениях жирную точку, в этот момент просто-напросто отключилась. Он наклонился к ней через стол, положа руку на сердце, и, ловя момент, убедительно произнес:
Галь, поверь мне, все присутствующие здесь, включая меня, повстречались сегодня впервые после двенадцатилетнего перерыва. У каждого были свои причины не выходить на связь, и каждому было сейчас что рассказать. Ты сама правильно подметила, что многих среди нас нет. Тем больше у нас причин ценить тех, кто, все-таки, здесь собрались.
