Илья Игоревич Савич
Волхов
Собаки, ожидающие кормёжки, заёрзали. Один пёс, перед носом которого стояли горячие вёдра, определил виновника такой задержки, тявкнул, но тут же утих, поймав суровый взгляд хозяина.
– Ну, можешь что-нибудь сказать? Это зверьё их так?
Захар захлопнул планшет, нахмурился, помял бороду.
– Знаешь, Игорь Олегович, ты, наверное, проходи в дом. Я здесь закончу, чаю наведу. Посидим немного, да поделюсь, что думаю по этому поводу.
Волхов насторожился. Петрович славился своей нелюдимостью. Ладил он только с животиной, и других гостей у себя не любил. Но делать было нечего – Волхов пошёл в дом.
Изнутри обстановка соответствовала внешнему виду. Коридор пропах старьём, рыболовными сетями, снастями и прочими рыбацкими принадлежностями. В прихожей его встретили жар от русской печи, аромат кипящей в ней похлёбки и… большой серый кот, вальяжно разлёгшийся у горячих кирпичей.
– Кот?! Ты что тут делаешь?
Ответом послужила отвернувшаяся морда и взмах пушистым хвостом. Кот не собирался тратить своё драгоценное время на какого-то незнакомца.
Волхов повесил бушлат на крючок в старом, ещё советском шкафу и сел за стол. От жары и запаха сушёных трав, развешанных на верёвочке над окном, очень захотелось спать. Вдруг стало как-то уютно в этом обшарпанном холостяцком помещении, но он держал себя в руках.
Скоро пришёл Захар. Он поставил на табурет возле холодильника ведро свежей колодезной воды, разделся, перенёс вскипевший чайник на стол.
– Сейчас чайку разолью и продолжим.
Он достал из серванта алюминиевые кружки, наполнил их душистым напитком, приготовленным прямо в чайнике.
– Сам сушил, – Захар улыбнулся, искренне гордясь сказанным. – Кипрей, мята, листья крыжовника и корка лимона с имбирём. Вот, попробуй.
Волхов поднёс ко рту горячую кружку, вдохнул душистый запах и сделал небольшой глоток.
– Да, очень вкусно. Спасибо.
– Вот-вот, – довольный, Захар уселся напротив и отхлебнул из своей кружки. – Итак, по поводу зверей…
Он нахмурился и замолчал, обдумывая слова. Волхов не торопил.
– То, что я увидел на фотографиях, действительно могли сделать зверюшки. Особенно сейчас, когда пропитание сложнее добыть. И я даже представляю, кто именно был.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился Волхов, открывая планшет и доставая ручку. – Выкладывай.
– В общем, это было три дня назад. У нас в городе браконьеры объявились. Капканов наставили, гады. Я весь лес облазил, чтобы их найти, пока не понял, что работают по ночам. Ну, подумал на живца брать. Несколько ловушек нашёл и решил наведаться ночью. Глядишь, объявятся. Ночь тогда была… особенная. Как раз на полнолуние…
_______________
Ночь выдалась холодной, ветреной и беспокойной. Так всегда происходило в полнолуние, когда лес оживал, дышал по-другому, каждым шелестом, треском и свистом взывая к человеку, предупреждая о чём-то.
Вот и сейчас Захар Петрович прислушивался к голосу леса, пока бродил по тропам, знакомым только ему. Старый опытный охотник, его ноги сами помнили все уступы и неровности, а глаза, до сих пор зоркие, давно привыкли к темноте и отлично видели окружение, залитое лунным светом.
Над головой ухнула сова, будто приветствуя егеря, а затем сорвалась с ветки и скрылась за деревьями. Позади проскакал заяц, на пару секунд остановившись, чтобы разглядеть человека повнимательнее.
Звери совершенно не боялись Петровича, уже ставшего полноценным обитателем леса, и разве что не спешили бросаться к нему на ручки при встрече.
Он уже вышел к границе небольшой поляны, когда раздался волчий вой.
Петрович насторожился. Стая голодных хищников не пожалеет даже его.
Он перекинул с плеча ружьё и проверил патроны, сдвинул рычажок предохранителя и опёрся о еловый ствол, чтобы нога не мешала. Чуткий слух уловил тяжёлое дыхание десятка звериных глоток.
Позади зашелестели кустарники – это заяц дал дёру. Несколько птиц сорвалось с веток и тоже поспешили покинуть опасную территорию. Петрович захотел последовать за ними, но знал, что убежать не получится – не с его травмой.
Туча закрыла Луну, и стало темно. Он прижал приклад к плечу, но едва видел окончание ствола во мраке. Дыхание само собой замедлилось и утихло, всё тело будто слилось с окружением, вросло в кору дерева.
Луна снова выглянула, и на поляне показалась волчья стая.
Их возглавлял огромный чёрный волк, холка которого ощетинилась вздыбленной шерстью, а лапы уверенно ступали по высохшей траве. Зверь… нет – настоящее чудовище – было крупнее любого волка, что Захар видел за всю жизнь. Он чёрной тенью спускался с возвышенности, и только глаза его отражали лунный свет.
Дыхание перехватило. Петрович нервно сглотнул и медленно, неподвластный самому себе, опустил оружие. Интуиция подсказывала поступить именно так, потому что иначе ему не суждено вернуться домой.
Чёрный волк остановился, пропуская остальных вперёд, и Петрович почувствовал, как бешено бьётся сердце, отдаваясь в висках тревожным ритмом. Вожак повернул морду, и глаза-огоньки обратились прямо на него.
Захар ничего не мог сделать. Он оказался во власти чудовища, и стоило тому захотеть, даже ружьё не спасло бы бывшего браконьера.
Волк издал протяжный вой, устремлённый к Луне. Вой этот словно разрезал душу на лоскуты печалью и страхом.
Перед глазами егеря промелькнула вся жизнь.
Это показалось даже забавным – неужели присказка правдива? Но, воспоминания успокоили. Петрович убрал одну руку с цевья, и ружьё повисло на пальцах, сжимающих рукоять. Взамен он нащупал изголовье ножа, но лишь в качестве оберега. Он не собирался сопротивляться. Возможно, такой конец действительно был бы справедливым для того, кто почти всю жизнь обескровливал здешние леса. Захар не просто так стал грозой браконьеров – некогда он считался одним из лучших и погубил сотни невинных лесных жизней.
Волк отвернулся и скрылся меж деревьями по другую сторону поляны, оставив егеря наедине с собой.
_______________
Кот соизволил встать, потянулся, зевнул и вальяжно, вразвалочку, направился к Захару, чтобы запрыгнуть на колени. Волхова он будто и не замечал.
– Таких чудищ я ещё не видел. Здоровенный волчара, страшный… и глаза, знаешь, как человечьи – прям в душу глядят!
Захар хлебнул ещё чаю. За время рассказа он успел опустошить кружку и наполнить её снова.
– Значит, стая их загрызла?
– Да. И голову вполне могли оторвать. Они ж в шею в первую очередь вгрызаются, а тот волчара мог её одним махом перекусить. Может, он и закинул на дерево. Они, знаешь, поиграться тоже любят, особенно опьянённые кровью.
– А чего ж они тебя не тронули, раз такие голодные?
Захар снова задумался. Кружка зависла у губ и обдавала паром густые усы.
– Послушай, что я скажу. Но, прошу, дослушай до конца и прими это всерьёз.
– Не пугай ты, Петрович. Выкладывай.
– Ну, ладно… в общем, ты ж знаешь: я браконьерствовал почти всю жизнь. И много где побывал за этим делом. И по России, и за бугром. Залезал в такие глухие места, где ещё не ступала нога человека. Поэтому знаю, о чём говорю.
Он снова сделал паузу, чтобы отхлебнуть чаю. И чтобы решиться.
– Лес стал вести себя странно в последнее время. Зверьё… зверьё чует – нечто страшное происходит. Тот волк, он был не просто огромным. Он… – Захар глубоко вздохнул. – Это сам Леший вёл стаю. А Леший не любит тех, у кого тяжкий грех на душе.
– Леший?! Это который дух леса?!
– Да, он самый.
– Петрович, ты меня, конечно, извини, но…
– Игорь, помнишь, о чём я просил? Прими всерьёз.
– Петрович, но это же…
– Я бывал во многих местах, – прервал Захар. – И видел такое, что тебе и не снилось. Есть вещи в этом мире, которые не объяснить так просто. Я видел подобное много лет назад. Тогда в мире тоже творилось страшное, и… это Нечто реагировало. О таком не писали в газетах и не говорили по телевизору, но я видел собственными глазами, как…
Захар прервался. В глазах у него промелькнул неподдельный страх, и Волхову стало не по себе.
Кот наконец заметил гостя, уставился на него странным взглядом, будто посвящая в какую-то очень серьёзную тайну.
– Тучи сгущаются, Игорь. Мир сходит с ума, и то, что казалось невозможным, теперь может стать обыденностью. Человечества ли это касается или других, более древних существ.
Волхов наконец допил чай.
– Значит, и этих существ поймаем. Подпиши, пожалуйста, показания, – он протянул Захару заполненный кривым почерком лист.
Захар быстро пробежал по строчкам и ухмыльнулся.
– Лаконично. Ну что ж, держи мою подпись, – он размашисто расписался внизу. – Мне ждать повестку или ещё чего?
– Нет, какой там. По всему выходит, что ублюдки нарвались на твою стаю, а волков судить мы не можем. Ну, спасибо тебе. Очень помог.
Волхов встал и направился к шкафу.
– Слушай, а что скажешь насчёт ран на лбу? Тоже волки?
Захар призадумался, вспоминая изображения.
– Да, вполне могли оставить. Они человечину-то не каждый день пробуют, – он почему-то усмехнулся. – Глядишь, решили проверить, нет ли там чего повкуснее потрохов.
– Понял, спасибо, – кивнул Волхов, застёгивая бушлат. – Ну, бывай, Петрович!
– Счастливо, Игорь Олегович.
Волхов отправился домой. Размышлять о работе уже, казалось, не было сил, но мысли так и лезли в голову, не давая покоя. Он привык доверять своему чутью, и оно говорило – что-то в этом убийстве не так. И дело даже не отметинах. Самое странное, что бред, в котором пытался его убедить старый егерь, почему-то откликнулся необъяснимым резонансом. Будто в них и крылась тайна, не дававшая капитану покоя.
– Не, мне точно спать пора, – пробубнил себе под нос Волхов. – А то скоро сам буду Леших всяких видеть. Не хватало ещё свихнуться с этой службой.
На сегодня капитан закончил свой рабочий день. Он завёл старую "пятнашку" и поехал по разбитой дороге домой, стараясь утопить надоевшие мысли громкой музыкой.
А Захар Петрович, стоя у калитки, хмурым взглядом провожал его, расчёсывая пальцами бороду.
– Неужто началось, Бармалей? – спросил он у кота, усевшегося на столбе. – Если оно так, то стоит ждать беды.
Глава вторая. Последнее пиршество
Трубы в подвале были обёрнуты старыми тряпками и обрывками одежды. В том месте где они переходили в стояк, угол обвязали двойным слоем, но соединение, по всей видимости, так проржавело, что импровизированный утеплитель весь напитался влагой, и вода капала в почти заполненное ведро.
Подвал освещали несколько ламп накаливания, подвешенных на загнутые гвозди к потолку. Когда тяжёлый навесной замок снаружи лопнул от одного удара обухом топора, входная дверь отворилась, пропуская внутрь холодный осенний ветер, лампы качнулась, отчего тени заплясали по кирпичным стенам. Среди них была и тень вошедшего человека.
Он тяжёлой поступью прошагал до железной лестницы без перил, поднялся по её ступеням из металлических прутьев, вышел в длинный коридор, ведущий во внутренние помещения, откуда вперемешку с лязганьем посуды, пьяным смехом и звуками неровных шагов по деревянному полу доносилась блатная музыка.
Девушка в белом платье в горошек стояла у прохода, занавешенного шторой из стеклянных бусин.
Погружённый в полумрак небольшой зал вместил в себя пятнадцать человек. Разноцветные лучи светомузыки танцевали в дыме кальянов и сигарет, пока пьяные посетители сидели за круглыми столами.
Он переступил через порог, оставшись никем не замеченным благодаря длинному чёрному плащу, капюшон которого свисал до бровей, скрывая лицо. Лишь когда он оказался возле барной стойки, его окликнули.
– Вам… что-то налить? – бармен, молодой запуганный парнишка, опасливо оглядывался по сторонам. Он явно хотел бы убраться отсюда как можно скорее, но без спросу оставить бандитов было бы ещё более опасным, чем обслуживать их.
Человек в капюшоне не ответил. Даже не остановился, повернув к столикам.
В этот момент встал один из бандитов, махнул рукой, чтобы приглушили музыку, а затем, шатаясь и расплёскивая водку в стакане, принялся говорить тост:
– Я… я хочу поздравить вас, Анатолий Павлович, с… – он потерял равновесие, снова оказавшись на стуле под смех собравшихся. Сосед помог ему встать обратно, позволив закончить мысль: – Поздравить с рождением внука. Наследника!
Теперь зал заполнился одобряющим гулом. Кто-то постучал по столешнице, кто-то присвистнул. Говоривший тост с чувством выполненного долга плюхнулся обратно, думая, что аплодисменты предназначаются ему лично.
Виновник торжества, седовласый худощавый мужчина в дорогом костюме, лишь сдержанно улыбнулся тонкими бледными губами. Но нахмурился, заметив незваного гостя в странной одежде.
– Фома, – Анатолий Павлович Авдеев кивнул бугаю, стоявшему позади. Тот, оскалившись, направился к незнакомцу.
Остальные не обратили внимание на гостя. Они ещё раз поддержали сказанное, принялись чокаться и выпивать, не обращая внимания на происходящее
– Ты кто такой?
Мордоворот с ломанными ушами грубо остановил незнакомца, состроил грозную гримасу, шмыгнул кривым носом. Тот факт, что перед ним стоит такой же рослый здоровяк, нисколько его не беспокоил главного. Он лишь пытался рассмотреть лицо, скрытое под капюшоном, хотя по неведомой причине ничего из этого не вышло.
– Здесь закрытое мероприятие. Пошёл отсюда!
Человек в чёрном плаще не удостоил его даже взглядом.
– Ты глухой?! Я те сказал – вали на хрен!
Отдыхающие начали коситься, наблюдая за разворачивающейся сценой.
Девушка в белом платье кивнула.
– Ну всё, падла, сам напросился!
Фома замахнулся.
Его удар мог с лёгкостью проломить череп. Главный «чистильщик» Анатолия Авдеева страшно любил слышать хруст ломающихся костей, ощущать, как они лопаются, продавливаются под кожей, поддаваясь непреодолимой силе.
Кулак устремился в челюсть. Фома вложил в движение всю свою массу, ожидая увидеть падающее тело наглеца – тот даже не дёрнулся, не попытался увернуться.
Но ничего не произошло. Человек в чёрном плаще всё так же стоял на месте. Каким-то образом Фома даже не попал по нему, хотя этого никак не могло произойти.
– Что за…
Он хотел ударить снова, посмотрел на свою руку, но увидел вместо неё лишь ровный обрубок, из которого фонтаном брызнула кровь.
Удивиться Фома не успел. Увесистый топор раскромсал лысый череп, кровь вперемешку с мозгами заляпали задумчивое лицо, и бугай рухнул вниз, забрызгав кровью пол в радиусе нескольких шагов.
Пьяные наблюдатели уставились на происходящее. Алкоголь притупил их мозги, поэтому человек в чёрном плаще успел зарубить ещё троих, что сидели поблизости, пока остальные не начали реагировать.
Протрезвевшие от ужаса уголовники набросились на безумца, но тут же попали под жернова смерти. Топор рубил, топор кромсал, топор вгрызался в плоть, чтобы отведать крови, обухом дробил черепа, ломал кости, один за другим сокрушал каждого, кто оказывался на пути.
Анатолий Павлович с неверием наблюдал, как Лом, бывалый боец, отлетает в стену, не сумев ничего противопоставить из ниоткуда появившемуся безумцу. Как двое близнецов, Гена и Сеня, покидают этот мир так же одновременно, как и пришли в него, только в этот раз широкое полотно топора сначала раскроило грудную клетку младшего Сени, а затем перерубило толстую шею Гены.
Анатолий видел, как гибнут его люди, не в силах остановить одного единственного монстра.
Прогремели выстрелы. Резня прекратилась, но в мерцающих лучах светомузыки убийца теперь казался лишь тенью. Он растворился во мраке, оставив после себя гору трупов.
– Я… я попал? – телохранитель дрожал, то ли от страха, то ли от ярости.
Что-то мелькнуло. Он снова выстрелил, раздался лязг металла, хлопок, треск вспыхнувшей искры в электрощите. Погас свет.
Музыка оборвалась, напустив тишину. Человек в чёрном плаще стряхнул застилавшую глаза кровь, перехватил в руке скользкое топорище. Девушка в белом платье стояла в отдалении, одна посреди мрака. И он пошёл к ней.
Шаги громом раскатывались по залу. Анатолий Павлович вглядывался в темноту, борясь с пожирающим его страхом, но ничего не мог увидеть.
Телохранитель выругался, достал телефон, включил фонарь. Белый яркий свет озарил помещение, но человек в чёрном плаще пропал.
Может он всё-таки словил пулю?
Что-то дёрнулось вдалеке, и телохранитель шмальнул, не дожидаясь прояснения. Раздался жалобный визг – парнишка-бармен всё-таки не смог убежать от творящегося ужаса, замертво рухнул на пол, задев полки с алкоголем, опрокинув их. Разбитые вдребезги бутылки, содержимое которых теперь разливалось по полу, похоронили несчастного под слоем осколков стекла, падая на уже бездыханное тело.
Анатолий Павлович сжимал в руках пистолет Макарова, своего верного и надёжного спутника, прошедшего с ним весь путь от дворовой шпаны до главаря преступной группировки.
– Кто ты такой?! – крикнул он в никуда. Фонарь бегал по залу, но никого не удавалось найти. – Чего тебе надо?!
Ответом послужило молчание и звук шагов, отсчитывающих последние секунды перед смертью, будто ход часовых стрелок.
Анатолий не выдержал – разрядил несколько патронов в сторону шороха. Грохот рассеялся вместе с пороховым дымом, наступила тишина, которую нарушало лишь тяжёлое частое дыхание.
А затем снова послышались шаги.
Анатолий зарычал от отчаяния. Рука сама раз за разом сжимала спусковой крючок. Четыре гильзы со звоном упали под ноги, но человек в плаще будто растворился.
Телохранитель чертыхнулся и бросился наутёк, спотыкаясь о стулья, врезаясь в столы.
– Падла! – кинул ему вслед Анатолий.
Ещё одна пуля разорвала затылок бежавшего телохранителя. Тот по инерции сделал пару шагов, а затем рухнул, опрокинув вешалку.
– Трус! – сплюнул Анатолий, снова вернувшись к убийце.
Свет фонаря погребённого под одеждой телефона еле пробивался к потолку, но позволял увидеть очертания зала, спасая от полного неведения.
Человек в чёрном плаще прятался в тенях. Он наблюдал за Анатолием, за его предсмертными истериками. Убийца, лжец, вор, насильник… чёрная, исполненная грехами душа металась в агонии, предчувствуя Адское пламя возмездия. Он слышал собственное учащённое сердцебиение, пытался бороться с дрожащим дыханием. Знал – гибели не миновать, но пытался надышаться напоследок.
Девушка в белом платье улыбнулась своему спутнику, коснулась плеча жертвы.
Предводитель погибшей группировки не убегал и не скрывался. Не только из-за сковавшего ноги ужаса или взращенной годами упёртой гордости. Нет. Просто опыт подсказывал, что попытки бесполезны.
Чёрный силуэт вырос в прицеле пистолета. Анатолий замер, но почему-то не спешил стрелять.
– Кто ты? – неожиданно для себя он вдруг почувствовал смирение и спокойствие. Принял неизбежность конца. Хотелось лишь понять, кто же явился оборвать его жизнь. – Я имею право знать. Зачем тебе это?.. Ответь!
– Благ только один Бог… – голос человека в чёрном плаще, казалось, звучал внутри головы.
– Что?! – Анатолий моргнул, и силуэт пропал. – Где ты? Покажись!
– Но если ты хочешь войти в жизнь вечную, то соблюдай заповеди…
Бой дождевых капель о тротуар, доносящийся снаружи, напоминал о жизни. Дразнил, призывая спасаться.
– Покажись! – Авдеев метал взгляды из стороны в сторону, но никого не видел.
– Не убий… – слова пронзили тишину, заставив вздрогнуть.
Шаг.
– Не укради…
Ещё один шаг.
– Покажи своё лицо! – спокойствие теперь сменялось яростью. От злости зубы заскрипели, упираясь друг в друга.
– Не прелюбодействуй…
– Покажи! – палец нажал на спусковой крючок. – Своё! – и ещё раз. – Лицо!
Два последних выстрела улетели в сторону барной стойки. Они разбили чашу кальяна, угли которого посыпались вниз, упав в лужу алкоголя. Вспыхнуло пламя, за несколько мгновений осветившее помещение пляшущим оранжевым светом, слепящим отвыкшие глаза.
Человек в чёрном плаще сделал ещё один шаг, показавшись из мрака. Последнее желание приговорённого было исполнено.
– Не покрывай виновного!
Топор описал дугу, проломил ключицу, нырнул в грудную клетку, вырвался обратно. Из раны фонтаном хлынула кровь, но топор снова ударил, теперь пробив живот. Полотно зарылось в кишки, провернулось и вспороло брюхо.
Анатолий не смог даже вскрикнуть. Боль была невыносимой. Он опустился на колени и упал бы, но Человек в чёрном плаще схватил его за волосы, держа на весу, обошёл, встал позади, замахнулся для последнего удара.
– Кто… ты… – Анатолий собрал последние силы, чтобы выдавить из себя последние слова.
Девушка, стоявшая рядом, коснулась лица жертвы, она заглянула в глаза, хотя тот её не видно, улыбнулась.
А затем кивнула.
Топор рванул вниз, пробил шейные позвонки, разрезал трахею, верхним кончиком показавшись с другой стороны. Безжизненное тело, освободившись от хватки, распласталось на полу.
Человек в чёрном плаще грубо выдернул оружие, раскидав ошмётки вперемешку с кровью, перевернул труп и углом лезвия вырезал на лбу кривые символы.
Огонь за барной стойкой разрастался, охватывая полки со стенами, залезал на столешницу и устремился дальше, лопая уцелевшие бутылки, вспыхивая от их содержимого. Пламя осветило зал, открыло взгляду полтора десятка изрубленных трупов. Кровь поблёскивала отовсюду вязкие капли падали на пол, разбавляя красную лужу.
Топор тоже сверкал, отражая пляшущие языки. Человек в чёрном плаще резким движением стряхнул с лезвия кровь и вытер остатки о рукав, на котором ещё были заметны засохшие бурые пятна.
_______________
Утро. Хмурое мёрзлое утро. Скорее даже ночь, потому что осенние пять часов – время, когда на улице непроглядная тьма – Игорь никак не мог признать за утро.
Зима решила заявиться пораньше и наслала первый снег, тут же растаявший в грязную слякоть разбитых дорог. Лужицы покрылись тонким слоем льда, но кто-то успел их проломить, лишив капитана единственной возможной забавы.
Его подняли по тревоге. Вытащили из тёплой постели, чтобы он прибыл к полусгоревшему бару с кучей мёртвых бандитов, бывших когда-то крупной ОПГ, знаменитой своей особой жестокостью и кровожадностью. Они контролировали грузоперевозки между Москвой в Санкт-Петербургом, уничтожив всех своих конкурентов, предварительно возглавив криминальный мир своего города. С грянувшими переменами группировка избавилась от прежних предводителей, место которых занял Анатолий "Макар" Авдеев.
Новое руководство начало легализовать бизнес. Весь тот капитал, что был заработан нечестным трудом, постепенно вводился в прозрачные или полупрозрачные финансовые обороты. Со временем верхушка группировки на бумаге превратилась в совет директоров ЗАО "ТрансМаршрутИнжиниринг". Братки сменили кожаные бомберы на дорогие костюмы, причесались и разбавили феню нормальным русским языком. Однако внутри оставшись всё теми же преступниками. Что, собственно, отразилось на их методах ведения бизнеса.
Каждый из обгоревших трупов, лежащих посреди чёрного от гари помещения, имел за душой столько преступлений, сколько хватило бы на пару пожизненных. Почему же они припеваючи жили вплоть до этой роковой ночи?
Связи, конечно.
Анатолий Макар Авдеев не просто так занял своё место. Сначала этому способствовали силовые структуры, решившие, что держать в узде кровожадную бригаду будет более удачным решением, чем тратить время и силы на её устранение. Ручной главарь бандитов не позволил ублюдкам перейти границы, иначе всплыл бы некий компромат, способный перечеркнуть все былые заслуги. Компромат держался под строжайшей тайной, как и причастность к восхождению новой власти самих силовых структур. Волхова в подробности посвятил Данила ещё в пору дружбы между молодыми лейтенантами. Сам Данила знал лишь обобщающую информацию и то только потому, что его отец участвовал в разработке Макара, как марионетки на службе МВД.
Однако времена менялись быстро. Анатолий Авдеев, обладающий недюжинным умом, вырваться за рамки ручного зверька, обзавёлся полезными знакомствами и со временем избавился от тяжкого ярма. Теперь его прикрывал кто-то из Москвы, обезоружив местные структуры. В общем-то структуры недолго горевали. Скоро руководство полиции адаптировалось к новым правилам игры, заключило новые соглашения, и со временем всё устаканилось. По-новому.
Волхов нисколько не жалел ублюдков, но теперь беспокоился, размышляя, кто же займёт их места. Лакомый кусок не останется без внимания, а на корону Авдеева имеются серьёзные претенденты, с которыми расстановка сил опять поменяется.
– Всё, можно заходить, – покрытый пеплом пожарный, несмотря на мороз промокший до нитки под брезентовой формой и почерневшей шлем-каской, выглядел сам не свой. Видимо, картина внутри оставила у него особо яркие впечатления. – Но там… там кошмар какой-то. Никогда такого не… чёрт… Сами увидите.
Пожарный сел на край опустевшей клумбы, устало вздохнул, снял шлем, открыв короткие светлые волосы, за что сразу же получил нагоняй от своего начальника – мол, простудишься ещё!
Волхов же, не обращая внимания на его предупреждение, перешагнул через ограждающую ленту.
Несмотря на ранний час, вокруг места происшествия собралось немало зевак. Что удивляло, шумной журналистки среди них не наблюдалось. Хотя это скорее настораживало, но времени и желания разбираться со свербящим в затылке чувством не было совершенно.
У входа, докуривая сигарету, уже ожидал Вениамин Адамыч. Он молча пожал руку, кинул бычок в мусорку, что теперь казалось несколько излишним, и кивнул, приглашая внутрь.
Их сразу же встретил труп с дырой в затылке. Огонь до него не добрался, но копоть осела на одежде, волосах, коже, смешалась с кровью и мозгами, пропиталась влагой.
– Не успел, – прагматично заметил Адамыч, указывая на ранение. – Совсем чуть-чуть.
– Сложно опередить пулю, не менее прагматично согласился Волхов.
Наверняка схлопотал пулю от Макара, чей пистолет валялся неподалёку от тела. Калибр как раз подходил под характер отверстия.
«Видимо, пытался убежать, – подумал Волхов. – А Авдеев церемониться не стал. Вполне в его стиле».
Следующим лежало обезображенное тело Макара. Несмотря на вспоротый живот, прорубленный позвоночник, торчащие обломки ключицы, развороченную шею, залитую кровью, они сразу же узнали этого человека.
– Жестоко, – Вениамин опустился, чтобы повнимательнее осмотреть раны. – Страшная смерть, однако.
– Ну, многие сочли бы её справедливой.
– ВОТ ИМЕННО!
От внезапного крика Волхов подскочил. Мозг сразу уловил раздражающий голос Ксении Дроздовой, но не хотел признавать, что он принадлежал именно ей.
– Бляха муха, ты откуда здесь?! – Взъелся капитан.
Но журналистка будто его не слышала. Она вещала в камеру, ведя за собой несчастного оператора. Того самого, что в прошлый раз уехал в бобике в отдел. Может, и водитель где-нибудь неподалёку?
– Криминальный авторитет, Анатолий "Макар" Авдеев… – она рукой указала на обгоревшие трупы, переступила через скукожившуюся ногу. Подобное зрелище всё ещё было для неё непривычным, поэтому девушка прервалась, сдерживая тошноту, но затем продолжила: – вместе со всей своей бандитской сворой этой ночью был убит самым жестоким способом…
– Дроздова!
– Даже правоохранительные органы в лице капитана Игоря Волхова согласны…
– Дроздова, твою мать! – он схватил её за плечо, резко одёрнул на себя.
– Произвол! – заверещала журналистка. – Рукоприкладство! Ты заснял, Витя?!
– Убери сраную камеру!
На шум прибежали Стас и Глеб.
– Краснов, Скворцов! Где вас носит?!
Сержанты без слов поняли, что нужно делать. Они под руки схватили Ксению, не обращая внимания на её вопли, забрали камеру у оператора, который всё ещё раздумывал, стоит убегать или же пойти на добровольное сотрудничество. Впрочем, всё решили за него, усадив в знакомый бобик.
– Посажу. Ей-богу посажу! – сквозь зубы прорычал Волхов, когда в помещении остались только он, Вениамин и подоспевшие криминалисты.
– Может, ей нужно кое-что другое? – Адамыч усмехнулся своей же сальной шутке, но, не получив поддержки, откашлялся и вернулся к работе.
Волхов принялся обходить помещение в поисках зацепок.
Возгорание началось с барной стойки – тут всё просто. Он даже нашёл пулю, отскочившую от железной балки, в куче пепла. Это заставило поумерить ярость к журналистике – та оставила след, поднявший кусок свинца на поверхность.
Осмотр обгоревших трупов выявил, что смерть их была жестокой. У кого-то из расколотой надвое головы стекали сваренные мозги, кто-то валялся с поджаренными потрохами, вспоротыми заранее, а кто-то лишился конечностей перед тем, как уйти в мир иной. Было стойкое ощущение, что всю банду пропустили через мясорубку.
– Игорь! – встревоженный голос Вениамина оторвал капитана от размышлений.
– Что такое?
– Иди сюда.
Покрытое кровью и пеплом лицо Макара представляло собой неприглядное зрелище. Вениамин достал новую сигарету, закурил. Он жестом указал криминалисту, мужчине лет сорока, осмотреть тело. Криминалист работал уже далеко не первый год, но Волхов никак не мог запомнить его имя. Оно будто специально вылетало из головы.
– Достаточно, Слав. Спасибо. Приступай к остальным, – Вениамин указал сотруднику на следующий труп, после чего снова обратился к Волхову. – Гляди.
– Похоже, то были никакие не зверушки… – Волхов тяжело вздохнул, выругавшись про себя.
Убийца вырезал на лбу Авдеева символы, схожие с теми, что нашли у зэков в лесу.
– Так точно. И что делать теперь будем?
– Что, что? Возобновляем расследование, ищем связь. Кстати, рисунок порезов на трупах зэков определили?
– Да, но там какая-то мешанина. Списали всё на волков.
– Товарищ капитан! – в помещение ворвался Стас. – Там это… хозяин приехал.
– Чего?! – Волхов раздражённо уставился на сержанта. – Какой на хрен хозяин?
– Ну, владелец бара. Рвёт и мечет, требует пропустить.
– И что теперь? Не знаешь, как за шкирку вышвыривать?!
Сержант стыдливо потупил взгляд, боясь признаться в элементарной нехватке смелости для такого поступка.
– Ну, он же… как бы…
– Что – он?!
Волхов прекрасно знал, кто владел баром. И прекрасно знал, почему именно здесь Авдеев устроил своё последнее пиршество. Владелец бара заправлял им ещё когда ОПГ только начинало свой тёмный путь. Здесь бандиты проводили довольно много времени в перерывах между рэкетом, шантажами и убийствами. Бар был неофициальной базой бригады, в том числе благодаря налаженным отношением с его хозяином, Аркадием Ворониным.
По мере расширения влияния бандитов Воронин развивал и собственный бизнес. С помощью своих друзей он отжал несколько питейных заведений, а после превратил их в новую сеть, которую продолжил развивать уже в эпоху легализации, расширяясь по всему городу. Однако этот, самый первый бар, остался вне крупного бизнеса. Группировка частенько навещала знаковое для себя местечко, сохранившееся практически в неизменном виде.
Аркадий Воронин был влиятельным человеком. Он останется таковым и после устранения ОПГ, поэтому Стас, отлично понимая расклад, не решился применить к нему силу. Волхов всё это знал, и даже получше парня, но был слишком раздосадован, чтобы выполнять хотелки богатенького урода.
