Иннокентий Анненский
Образовательное значение родного языка
Sprachgefühl человека есть сила, подлежащая развитию: конец первой стадии в развитии речи человека, конец подражательного периода, который можно отнести к 6-7-летнему возрасту, показывает, что у ребенка языковое чутье образовалось. Но с тех пор оно может тупеть или обостряться, смотря по условиям, в которые станет развитие ребенка. Языковое чутье – сила в высокой степени драгоценная, потому что она открывает нам возможность творчества с одной стороны, и понимания творчества – с другой. Эту силу можно сравнить с совестью и чувством красоты по ее образующему значению для всей духовной жизни человека. Посмотрим же на условия, в которые надо ставить языковое чутье ребенка для того, чтобы оно успешно развивалось. Ослабление чувства речи (Sprachgefuhl) может иметь двоякий источник: во-1-х, оно является при совместном изучении (теоретическом) нескольких языков, под влиянием иноязычных грамматических систем. Учащиеся говорят и пишут у нас: бояться судью, избегать ложь, ждать ответ, не видеть разницу и т. п.; во-2-х, помимо грамматического изучения, непривычка думать на своем родном языке является источником ослабления чувства речи: так бывает, напр., у русских, привыкших думать по-французски. Заимствую несколько характерных примеров из писем А. М. Виельгорской к Гоголю (ноябрьская книжка «Вестника Европы» за 1889 г.): когда я только на обертке узнаю вашу руку, я уже обрадываюсь (100). Вы хорошо отгадали, писавши мне (110). Не прошел один день, в котором бы я не молилась за вас (111). Я останавливаюсь, чтоб не всех (статьи) назвать (120). С согласием государя (124). Прекрасна судьба истинного даровитого человека. Но интересно, что здесь же мы можем видеть и временное обострение языкового чутья под влиянием усердного чтения по-русски и возбудившегося интереса к русским произведениям: Письмо от 7-го ноября 1848 года, где говорится о занятиях русским языком под руководством В. А. Соллогуба, будто писано другим человеком.
Кроме двух указанных причин ослабления чувства речи, есть еще одна общая: это недостаток упражнений в речи. Кто не замечал, что люди, а особенно дети, молчаливые, застенчивые говорят менее правильно, чем экспансивные?
Условия, способствующие развитию и обострению языкового чутья, имеют объективную и субъективную сторону. Объективная сторона – это достоинства речи в окружающей человека среде и родная поэзия в ее действии на человека. Субъективная – это восприимчивость и чуткость к поэтической, национально-художественной стихии в речи. Высшею степенью языкового чутья всегда обладали поэты; вспомним при этом из области нашей родной поэзии, что Крылов, Пушкин, Аксаков, Тургенев воспитали свое чувство речи не на иноязычных грамматиках, а на общении с народом, в речи и поэзии которого хранится живой источник творчества. Чем выше в человеке чуткость и восприимчивость (их не надо смешивать с подражательностью), тем оригинальнее его язык, т. е. тем тоньше его языковое чутье. Чем меньше в человеке восприимчивости, тем более подчиняется он речи окружающей среды.
Обратимся отсюда к характеристике языка среды, среднего языка или того центрального Sprachgefühl, о котором мы упоминали выше.
Как в отдельном человеке с возрастом, с изменениями в окружающих условиях, с новым чтением меняется и языковое чутье, сохраняя лишь свой фундамент, заложенный в раннем детстве, так и в поколениях меняется мерка красивого, изящного в языке: гекзаметры Гнедича с их славянизмами и высокою речью для нас теперь утомительны, и мы должны становиться на историческую точку зрения, чтоб оценить их выразительность.
Карамзинская фраза кажется нам уныло-однообразною – прилагательные после существительных, наречия после глаголов – эта постоянная черта стиля, некогда пленявшая, кажется нам теперь искусственною. Отодвинемся еще далее, возьмем какое-нибудь стихотворное поздравление Симеона Полоцкого – неуклюжие вирши, где в дикую силлабическую форму вложена смесь церковно-славянского языка с живым белорусским наречием и книжным юго-западным стилем; можно ли поверить, что такое произведение могло некогда считаться изящным и возбуждать удивление? С другой стороны, новые слова и обороты, которые когда-то считались странными, для нас теперь такие же элементы языка, как и коренные русские слова: произнося речения предмет, развитие, промышленность, мы вовсе не чувствуем теперь, что нет еще столетия, как они были искусственно образованы на манер иностранных Карамзиным.
