Николай Смирнов
Журнал «Парус» №91, 2025 г.
– Дожил я на старости лет! Кот умнее меня! Но ты знаешь, есть у меня для тебя хорошая новость. Удивительно, но все ружья, которые мы развесили в начале пьесы, в финале сюжета выстрелили.
– Это ты о чем? – насторожился кот, повернув ко мне уши и прищурив голубой глаз, оставляя сверкать желтый, что всегда было свидетельством крайней заинтересованности.
– Ты уже сам перечислил все эти выстрелы, кроме одного. Помнишь нашу дурацкую упаковку, которую коты могут открывать самостоятельно? Мы ее изобрели после просмотра мультика «Любовь, Смерть и Роботы» – серии, где человечество погибло, но выжили роботы и коты. Причем коты подчинили себе роботов. А всё потому, что научились открывать кошачьи консервы своими лапками. Наш «Анкл Фрэд» и так хорошо продавался, но я решил проверить силу маркетинга: изобрести что-то ненужное и убедить покупать это ненужное. И ведь как пошло! Ты видел отчеты по производству? Склады завалены по всему миру! Миллионы котов научились вскрывать инновационную тару!
– Дорогой ты мой человек! Как я сразу-то не подумал! Ведь теперь всю Землю захватят котики! – мой визави сделал в воздухе двойной кульбит и тройной тулуп.
– Нууу, может, и не захватят, но шанс такой мы им дали. Ладно, коллега, давай уже укладываться, завтра еще подумаем, не может быть такого, чтобы выхода совсем не было. Надежда рождается быстро, живет долго и умирает последней.
– И то верно – согласился мохнатый, – один утренний час стоит двух вечерних.
Я вплыл в свою койку и пристегнулся одеялом. Элиен, хоть и обладал штатным персональным спальным местом, полез, извиваясь словно уж, ко мне подмышку. Циничный философ и храбрый астрокот боялся спать один после того страшного судного дня.
Мне не спалось. Постигло ли «Старфолл» фиаско и всё ли потеряно или мы достигли своей цели? Грустна ли моя история или не так уж плоха?А может быть и не было никакого полета в космос, болезни и победы над ней, никаких ужасов термоядерного Армагеддона? А если это все мне привиделось и подсознание играет со мной в прятки и салочки одновременно? И не было никакого премудрого астрокота, это всего лишь мои горячечные диалоги с другим «Я» внутри меня? Одиночество, проклятое одиночество – удел ранимых душ, обремененных интеллектом и совестью.
Теплый комок у меня подмышкой сладко зевнул и потянулся. Дыхание мое постепенно углублялось, веки тяжелели, я проваливался в спасительный живительный сон. Прав был мой альтер эго – утро вечера мудренее. Поискать ответы на вопросы у меня есть вечность времени – почти целый месяц.
В глубине усталого космического корабля проскочили электронные импульсы, зашевелились клапаны и контакторы, тормозные двигатели нехотя просыпались от дремы, чтобы включиться немного раньше намеченного срока и начать наш стремительный звездный путь домой. На родную, любимую, желанную Землю. Дом, милый дом…
Андрей СТРОКОВ
Крайний полёт
Рассказ
Пролог
Всему живому обязательно нужно сначала родиться. Когда придет время, ни раньше, ни позже. Время листьев пришло сразу после подснежников, когда подсохло на улице и первые нетерпеливые велосипедисты огласили своими звонками приход весны.
Зашевелились, завозились ростки в тесных скорлупках, и, поднатужившись, раздвинули плечами края узилищ. Нежными и беззащитными казались они стороннему наблюдателю, хотя несли в себе скрытую силу, способную пробивать асфальт и дробить камни. Проглотив первую порцию земного сока от самых корней Дерева, впитав стремительные фотоны, вдохнув живительной углекислоты, заматерели они, разрослись. Забурлил по жилам хлорофилл, закрутился смерчем кислород, вовсю заработали зелёные лёгкие города.
Санька нехотя брёл в школу, но душа его стремилась вольным соколом в пампасы: очень хотелось влюбиться, но пока не придумал, в кого. Скворец в гуще молодой листвы выводил изумительные рулады, будучи в весеннем томлении не хуже Саньки. Ворона с высоты своего трона на фонаре, чертыхаясь, осуждала легкомыслие молодежи. Старик, нараспашку раскрыв навстречу весне окно, наслаждался кипением жизни. Рыжий Кот, неторопливо обходя владения, подрал кору мощными когтями, удовлетворённо предвкушая богатое на приключения лето.
1.
Кот всю жизнь свою, с самого рождения, жил на этой улице и было у него свое любимое Дерево. (У всякого кота, тем более, учёного, должно быть такое дерево, – не важно, дуб это или тополь, с золотой цепью или без.) А на древе том – приметный сук, раздвоенный и очень удобный. Вот и сейчас, оставив за спиной своих преследователей, Кот лихо взлетел по стволу, перепрыгнул с ветки на ветку и вольготно устроился в развилке. Он был смел, мускулист, нагломорд. Драное ещё в юности ухо и свежая царапина через нос выдавали матёрого бойца.
Устроившись поудобнее, лёгким кивком вежливо поздоровался со всеми листьями сразу, приветствовать каждого персонально, понятное дело, возможности не было. Но у мохнатого тут имелся знакомый Лист, с которым всегда было особенно приятно поболтать, несмотря на его юность и неопытность. Приятель отличался жадностью к познаниям и задавал Коту массу всевозможных вопросов, а отвечать на них, заводить песни, говорить сказки любой уважающий себя кот умеет с пелёнок.
– Здрав буди, котярин! – стараясь не засмеяться, важно поприветствовал гостя хозяин. Рыжий выглядел порядочно взъерошенным после пробежки. – Сегодня опять с почётным эскортом?
Внизу, истошно тявкая, бесновались две серенькие дворняги среднего размера.
– И тебе не хворать, Зелёный. – мультик «Тайна третьей планеты» был у Кота самым любимым после «Каникул в Простоквашино». – Представляешь, повадились нападать вдвоём. Тоже мне стая. По одиночке не смеют приближаться, а тут – навалились гурьбой из-за угла, словно душманы. У этих псов – ни совести, ни чести, усами клянусь!
– Что, взяли, блоховозы?! Абырвалги! Чушпаны! Я вас поодиночке-то повыловлю, – знаю, кто где живет. Ждите в гости! А теперь – брысь отсюдова! – и Кот сделал неприличный жест. (Люди заблуждаются, полагая, что хорошо изучили язык кошачьего тела. В действительности, он намного богаче и разнообразнее, просто во всех нюансах не так легко разобраться). Шавки для приличия еще немного погавкав, удалились восвояси. Теперь можно спокойно побеседовать.
– Послушай, дружище, ты летать умеешь? – с надеждой спросил Лист.
– Ну, ты загнул, откуда мне? Рожденный прыгать летать не может. А ты с какой целью интересуешься?
– Понимаешь, мне интересно: как это – летать? Что такое полёт, зачем он нужен, какие ощущения при этом? Есть мнение, что полёт – главное жизненное предназначение всех листьев.
– Это тебе лучше Ворону спросить, – вон, сидит на своем любимом фонаре. По слухам, она там чалится с тех давних пор, когда фонарь был ещё газовым, потому всё на свете знает.
– Спрашивал. Бесполезно. Только каркает в своё воронье горло, и звучит это как-то сумрачно. Нехорошо звучит, зловеще.
– Точно. Карга и есть карга. Ну, ты извини, у меня срочное дело возникло. Покедова. – и Кот стал осторожно спускаться на землю, старательно сохраняя невозмутимость, ибо путь вниз для любого кошачьего – дело муторное и несподлапное.
Листу это решительно не понравилось. Визави разговор вопреки обыкновению спешно свернул, отвечать не стал, хотя, наверняка, что-то знает, но скрывает. Сначала Ворона, теперь – он. Подозрительно. Странно. Тревожно.
2.
Скворцы суетились сегодня больше обычного. Галдели, носились туда-сюда, степень возбуждения была превосходная.
Прилёта их Лист не видел, он жил тогда в почке. Но точно знал, что птицы прилетают с юга, а потом зачем-то опять туда улетают. Видимо, дела у них там поважнее, чем тут. Но в сторонах света Лист разбирался отлично, не хуже любого цветка или тех же скворцов.
Прилетать пилигримам было куда: глубоко в кроне Дерева находился самый настоящий скворечник. Тёмный от времени, крепко сколоченный, он был привязан к стволу куском телефонного кабеля – очень грамотное решение, ибо только самый бессердечный человек прибивает скворечник гвоздями. Дереву от таких ран невероятно больно, но оно никогда не пожалуется, деревья выше этого.
Скворец прилетал сюда уже не первый год. Как обычно, сразу начинал суету. Проверял гнездо, натаскивал кучи строительного материала для улучшения и утепления, а потом устраивался рядом и начинал петь. Пел он виртуозно, мотивов знал множество: умел не только выводить различные трели, но и мастерски подражал пению других птиц. Весьма похоже копировал треск печатной машинки, на которой непрерывно молотил живущий напротив писатель, имеющий обыкновение открывать окно для освежения мыслей в перегретой сюжетными ходами голове. Крылатый артист даже мяукал, чем вызывал яростное негодование Кота, обитавшего по соседству.
Подобный завидный пернатый жених – добытчик, красавец, талант со всеми удобствами, – долго не мог оставаться в холостяках. Поэтому Скворчиха, нежная и утончённая, находящаяся в активном поиске, объявилась тотчас. Слухи, что скворцы не совсем моногамны – всего лишь грязные сплетни, распускаемые нечистыми на руку горе-орнитологами. Наш голосистый герой успешно опровергал псевдонаучные теории.
Суета удвоилась, а потом возвелась в куб. Лист, поначалу лелеявший мечту познакомиться с земляками и забросать их вопросами о тёплом юге, дальних перелётах и приключениях, потерял всякую надежду на это.
– Бесполезно, они только собой заняты, – внёс ясность Кот, по своему обыкновению развалившись в любимой развилке. – Но понять их можно: гнездо свей, яйца отложи, высиди, птенцов выведи, выкорми, летать обучи. И на всё про всё – лето, короткое, как хвост бобтейла. Тут недосуг лясы точить. Опять же, птицы они весьма полезные: чем больше насекомых изведут, тем вам, листьям, спокойнее.
– Погоди, погоди, летать – это надо учиться? А как научиться летать?
– Скоро сам увидишь. – зевнул собеседник, сверкнув клыками, давая понять, что тема исчерпана.
– Ладно, другой вопрос. Ты же хищник, а они, вроде бы… это… как сказать… – Лист не смог подобрать правильного термина.
– А никак. Я – Кот в законе. Попадутся мне вон на той лужайке – политесы разводить не стану, посмотрим, чья планида горше. Но ломиться в гнездо – это не по понятиям. Сам не полезу и другим не дам. Увижу, кто такой подлостью занимается, хоть другой котяра, хоть гадюка какая (будучи искушенным телезрителем, мохнатый охотник уважал творчество Р. Киплинга и Н. Дроздова) – второго своего уха не пожалею, но разъясню линию партии. Ладно, извини, засиделся. Бывай. – и рыжий заторопился на землю.
Ждать действительно пришлось недолго. В одно прекрасное утро родители расположились на соседней ветке и подняли невероятный гвалт, вызывая курсантов наружу. Самый храбрый, серенький с жёлтым кантом вокруг клюва, высунулся из летка, секунду подумал и смело бросился вниз. Какой-то короткий миг падал камнем, но расправил крылья, отчаянно ими заработал, и вдруг взмыл вверх, сразу оказавшись рядом с мамашей. Предусмотрительная Скворчиха тут же сунула ему в клюв изрядного кузнечика, мотивируя остальных. Остальные не заставили себя ждать: кто спрыгивал с края стартовой площадки, кто предпочитал набирать скорость ещё внутри скворечника, выстреливая себя как пулю, но скоро все пятеро оказались на ветке и были одарены разнообразными угощениями. А потом Лист радостно приветствовал их воздушные эволюции, раз за разом становившиеся всё сложнее.
– Вот оно что: летать – это наука! – сделал для себя вывод удовлетворённый наблюдатель.
3.
Гусеница вылупилась из яйца на рассвете, но голод родился еще раньше, в первозданной тьме, задолго до божественного «Да будет свет!». Не ласковый луч Солнца, не свежий утренний воздух обрадовали её, но огромные массы еды вокруг. Пища! Много пищи! Стремительно набросилась она на первый же попавшийся листок, слабенькие челюсти вонзились в зелёную мякоть, хиленькое тельце, пульсируя, начало наполняться спешно пережёванной массой.