Ирина Молчанова
Недотрога и хулиган
* * *
На географический атлас, лежащий на парте, упала тень, и раздался приятный голос:
– Здесь не занято?
Кларисса подняла голову и замерла. Перед ней стоял её спаситель – длинноволосый кудрявый брюнет с ровным загаром и жгучими карими глазами.
На нём были чёрные брюки и голубая рубашка, несмотря на то что в школе форма и деловой стиль не являлись обязательными.
– Здесь свободно, – спохватилась Кларисса, сконфуженно опуская глаза и ругая себя за столь нахальное разглядывание.
Он поставил чёрный портфель на стул рядом и представился:
– Я Марсель. Буду учиться в вашем классе.
– Кларисса, – произнесла девушка и поспешно добавила: – Я не успела в прошлый раз поблагодарить тебя, всё произошло так неожиданно! Но теперь ты здесь, – она улыбнулась, тщетно пытаясь скрыть смущение. – Спасибо, что выручил меня.
– Не за что. – Он сел рядом и доверительно признался: – Когда директор спросил, в какой класс я хочу попасть, я сказал, в тот, где учится Кларисса М.
– Откуда ты узнал, как меня зовут? – удивилась она.
Марсель достал из кармана платок и протянул девушке, указав на уголок, где было вышито её имя.
– Он за подпругу седла зацепился. Кстати, очень удобно. Куда лучше безадресной туфельки.
Кларисса залилась румянцем. Вышивать на платках имя было идеей тёти Леониды, которая обожала рукодельничать. Она говорила, что однажды Кларисса столкнётся с молодым человеком, тот будет молить её представиться, и тогда она подарит ему надушенный платок. Который, само собой, влюблённый принц будет хранить у груди до конца своих дней.
Что и говорить, тётя Леонида слыла чрезвычайно романтичной особой, хотя и не была никогда замужем. Возможно, оттого и сумела сохранить веру в любовь.
Девушка убрала платок в карман.
Принц вернул его, носить сей предмет возле сердца ему не пришло в голову. Конец сказки.
«Хорошо, что платок чистый», – подумала Кларисса, представляя, как она могла бы оконфузиться.
Начался урок. Девушка сосредоточилась на учительнице, но всякий раз, когда её взгляд ненароком касался соседа, внутри поселялось странное волнение, точно перед важным экзаменом.
Кларисса всё ещё помнила ту приятную стеснённость в груди, когда они неслись галопом по бульвару, и своё глубокое разочарование, когда руки спасителя ловко спустили её на землю. Он тогда явно куда-то спешил, спросил лишь, всё ли с ней нормально и дойдёт ли она до дома. Она дошла – разочарованная и даже обиженная таким пренебрежением. Пусть парень и вырвал её из пасти бультерьера, но уж слишком бесстрастно это сделал.
Марсель был хорош собой: карие глаза с необыкновенным вишнёвым оттенком обрамляли пушистые угольно-чёрные ресницы, изящные брови, прямой нос, красивые губы и очаровательная ямочка на подбородке. От него пахло мылом и лосьоном после бритья.
На других уроках, где место за партой рядом с Клариссой было не занято, Марсель попросил разрешения сесть с ней.
На перемене они стояли возле окна.
– Ты приехал из Франции? – спросила девушка. – У тебя совсем нет акцента!
– Я родился в России, моя мать русская, а отец француз. Он каскадёр, работает во Франции, к нам прилетает пару раз в месяц или между перерывами в съёмках. – Марсель повёл плечом. – Раньше мы жили под Москвой. Но пришлось переехать, брат матери травмировал ногу при строительстве сарая, а у него малолетние дочери-близняшки. За ним и девочками нужен уход. А у него ещё огромное хозяйство, хутор, домашний скот!
Кларисса кивнула.
– Так вот откуда лошадь.
– Кобылку зовут Стрела. Дядя Ильдар научил меня держаться в седле, теперь я и дня не могу прожить без прогулок верхом. – Он широко улыбнулся. – Я всё болтаю, а ты о себе совсем ничего не рассказала!
Девушка улыбнулась в ответ.
– Мои родители геологи, дома их почти не бывает, я живу с бабушкой и её сестрой. – Она смущённо потупилась. – А больше мне и рассказать нечего.
– Не может быть! А ты здесь родилась и всегда жила, ходила в эту школу?
– Да, я тут родилась, но последние четыре года жила в Мурманске, где родители работали в геологическом бюро. А потом они уехали в арктическую морскую экспедицию, а я вернулась в родной город.
Прозвенел звонок, но весь урок Кларисса ловила на себе заворожённый взгляд Марселя, и у неё приятно ныло сердце, а к щекам приливал жар.
После уроков она потеряла из вида своего нового соседа по парте и уже было хотела идти домой, как увидела из окна потасовку на школьном дворе.
Марселя окружили парни из параллельного класса и толкали новенького друг к другу. В одном из обидчиков Кларисса безошибочно угадала своего нерадивого ученика. Хоть он и стоял спиной, но эту горделивую осанку она бы узнала даже с самого дальнего расстояния.
Девушка поспешно накинула пальто и выбежала из школы.
– Оставьте его! – крикнула Кларисса.
Оскар обернулся и, заметив её, насмешливо бросил:
– Шагайте мимо, леди, а то как бы не задело!
– Отпусти его, ты… ты хулиган!
– Хулиган? – повторил Оскар, точно пробуя на вкус это слово, и посмотрел на друзей: – Слыхали?
Все трое засмеялись.
– Не беспокойся, Кларисса, они ничего мне не сделают, – спокойно сказал Марсель.
Оскар передразнил:
– Не беспокойся, Кларисса… ути-пути… действительно, – обжёг он её взглядом голубых глаз, – не беспокойся, мы вернём его тебе, немного помятым, но живым, обещаю.
О, как злил её этот самонадеянный мальчишка!
Оскар шагнул к Марселю и дал ему лёгкую пощёчину.
– У нас с тобой есть незаконченное дело, урод!
Марсель встал в стойку, подняв кулаки на уровне лица. Оскар лишь рассмеялся, сделал незаметный знак одному из своих высоченных друзей. Тот подошёл к Марселю сзади и ударил под колени ногой. От неожиданности Марсель упал, в этот момент Оскар схватил его за волосы и ударил лицом о своё колено.
– Упс, аккуратнее, дружище, смотри, куда падаешь. Так же можно покалечиться, – ухмыльнулся он.
Кларисса вскрикнула:
– Трус! Вы трусы, втроём на одного! – и ринулась вперёд, но светловолосый, коротко стриженный парень ухватил её за пояс и удержал.
– Куда лезешь, дурочка? Ос девочек не бьёт.
А его высоченный приятель подхватил:
– Но для тебя может сделать исключение!
– Вы жалкие трусы! – повторила она.
Продолжая удерживать Марселя за волосы, Оскар поглядел на Клариссу:
– Очнись, рыцари давно перевелись. И дуэли нынче не в моде.
Он ещё раз треснул Марселя об своё колено и, отшвырнув, сказал:
– Я с ним закончил.
Когда они ушли, вернее укатили на своей развалюхе, Кларисса подбежала к Марселю, помогла ему отряхнуться и дала платок, чтобы промокнуть кровь на губе.
– Может, в медпункт?
Он покачал головой. Они молча двинулись со школьного двора. Девушке было так обидно за него.
– А почему ты не сопротивлялся? – осторожно спросила Кларисса, понимая, что может оскорбить его. Но никак у неё не укладывалось в голове, что он так легко позволил себя поколотить. Ведь летом, когда отбил её от собаки, Марсель показался ей рыцарем без страха и упрёка.
Он покосился на неё и негромко сказал:
– Моей маме сейчас нелегко, столько на неё навалилось, ей некогда ходить в школу улаживать мои проблемы. Если в мой первый день в школе ей позвонят и скажут, что я подрался, она очень расстроится. Я знал, что Оскар мелко отомстит и они быстро отвяжутся, так и случилось.
Кларисса коснулась его локтя.
– Ты достойно держался. А они – бессовестные люди!
Марсель вздохнул.
– Мне жаль, что ты стала свидетельницей этой неприятной сцены. – Он помолчал, а затем спросил: – Можно пригласить тебя куда-нибудь?
– А куда? – бесхитростно уточнила она.
Он пожал плечами.
– Давай придумаем? – Марсель отнял от губы платок и замешкался, отдать его или оставить.
Кларисса поспешно сказала:
– Оставь. Потом вернёшь.
Он прижал платок к губам и тихо признался:
– Мне хотелось бы оставить его на память.
Девушка не сумела сдержать улыбку.
– Он твой.
Кажется, пророчество тёти Леониды сбывалось…
Глава 3. Заячьи проблемы
В вечернем небе мерцали разноцветные огоньки – это светились лампочки на детской карусели. Сладко пахло попкорном и сахарной ватой. Из колонок лились весёлые песни из детских кинофильмов.
Марсель с Клариссой гуляли по аллейкам парка аттракционов. Беседа плавно перетекала с одной темы на другую: без напряжённых пауз, неловких смешков и стеснения, присущего первым свиданиям. Его спутница с лёгкостью поддерживала разговор. Она знала о лошадях, о постмодернизме и гонках «Формулы-1», о Моцарте с Бахом, вулканах Камчатки, о моде, о том, с каким счётом сыграли вчера «Спартак» и «Манчестер Сити», и ещё о многом другом.
На девушке было тонкое кремовое пальто до колен, из-под которого виднелась кружевная юбка фисташкового цвета. На ногах в тон пальто сапожки на каблуке. На шее зелёный шарфик, волосы заплетены в аккуратную косу, а на голове белый вязаный берет. Кларисса выглядела необыкновенно женственно и привлекательно.
Молодой человек подвёл её к палатке тира и спросил:
– Сыграем?
– Я не умею стрелять, – призналась она. И так смутилась, словно была обязана уметь.
– Тебе это и не нужно, – улыбнулся Марсель. Ему сразу стало уютно рядом с ней. Ещё увидев её в первый раз летом, смиренно стоящую возле напавшей на неё собаки, он понял: эта девушка особенная. И не ошибся. Кларисса Маршал являла собой тот тип девушек, которые давно перевелись. Она напоминала прелестную барышню прошлых веков. Её скромность, острый ум, спокойствие, грация и рассудительность возвышали её над сверстницами и даже над студентками. Ни больше ни меньше – идеал.
Марсель заплатил за коробочку пуль и принялся заряжать винтовку. Справа от него кто-то сипло попросил у продавца:
– Мне одну пулю.
Марсель взглянул на свою целую коробочку пуль и улыбнулся. Он планировал во что бы то ни стало выиграть подарок для Клариссы.
Кто-то пихнул его в плечо, раздался всё тот же сиплый голос:
– В сторону, снайпер!
Рядом с ним возникло чудовище – девица в красных кожаных штанах, чёрных высоких берцах и рокерской косухе. На шее кожаный ошейник с блестящими шипами. На голове не прическа, а чёрт-те что. Одна сторона головы – короткий ёжик, на котором выбриты непонятные лабиринты, посредине ирокез с красными кончиками, а на другой стороне головы волосы заплетены в тонкие косички, убегающие по голове на затылок и там скреплённые резинкой. Лицо загорелое, глаза светлые, зелёные, сильно обведённые чёрным карандашом. Под нижней губой, немного выпяченной, в ямочке блестела серёжка-шип.
А от левого глаза тянулась татуировка в виде чёрной ветки дерева с расползающимися по виску голыми ветвями, ускользающими за ухо и вниз по шее. То ещё зрелище.
Девица встала под каким-то странным углом, прицелилась из винтовки и сбила верхнюю банку. Она отлетела в стоящие на второй полке банки и те утащили за собой ещё три банки с нижней полки. Всего получилось шесть банок за один выстрел.
Работник тира тяжело вздохнул:
– Диана, я больше не продам тебе ни одной пули!
Девица лишь ухмыльнулась и указала рукой в красных кожаных перчатках без пальцев на огромного белого зайца.
– Давай вон того – ушастого!
Продавец нехотя снял зайца и вручил девушке.
Та взяла игрушку за уши, взвалила на плечо, вставила в ухо один наушник, из которого донеслась песня Forest System of a Down, и пошла прочь.
Марсель перевёл взгляд с удаляющейся девицы на свою очаровательную спутницу, и на душе сразу стало спокойнее. Девушки с замашками гопников всегда вызывали у него брезгливость.
Молодой человек сделал десять выстрелов, но попал лишь четыре раза, за что ему вручили тряпичную куклу с рыжими волосами и веснушками на бестолковой мордашке. Марсель был разочарован, но не подал вида, отдал игрушку Клариссе. Та искреннее улыбнулась и, прижав к себе куклу, сказала:
– Она очень славная!
А у него чуть не вырвалось: «Славная здесь ты!» – но он сдержался.
Кларисса взглянула на небо, откуда светила луна, и Марсель понял: ей пора. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы смотреть на часы.
– Я провожу тебя.
Они добрались до её дома за десять минут. Парень остановился у кованых ворот, вновь поражённый величием старинного здания.
– Доброй ночи, спасибо за чудесную прогулку, – произнесла Кларисса.
Ему хотелось поцеловать её в щёчку, но он не посмел. Было в ней что-то неприступное, заставляющее от одной мысли о поцелуе или особенном прикосновении испытывать странную робость.
Ему доводилось целовать девчонок, и всё происходило всегда само собой. Но на этот раз Марсель лишь произнёс:
– Спокойной ночи, тебе спасибо!
Кларисса упорхнула, оставив на память о себе дивный запах духов. Марсель решил прогуляться до остановки возле парка аттракционов. Он неспешно шёл по тускло освещённой фонарями улице, вспоминая отдельные моменты прогулки с одноклассницей, и не мог перестать улыбаться.
У остановки он хотел присесть на скамейку, чтобы дождаться автобуса, но, когда отошёл от освещённого участка дороги, замер в шаге от неё, услышав негромкой голос:
– Какой же ты лицемер. Думаешь, если выглядишь белым и пушистым, тебя все именно так и воспринимают? Ты прогнил изнутри. Собственные дети презирают тебя! Тебе все лгут, потому что ты ненавидишь правду и не хочешь её знать.
Марсель поражённо смотрел на девушку с ирокезом, сидевшую на скамейке и разговаривавшую с усаженным рядом белым игрушечным зайцем.
Парень медленно отступил, намереваясь незаметно смыться, но, как назло, под ногой что-то оглушительно хрустнуло. Наступил на алюминиевую банку от лимонада. Девчонка вскинула голову и уставилась на него.
– Ты чего здесь забыл? – зло просипела она.
– Автобус жду, – пробормотал Марсель.
– Иди жди в другом месте! – рыкнула она. Даже голос прорезался. Похоже, она была просто простужена, а не сиплоголосая от природы.
Девица резко вскочила и умчалась по направлению к парку.
– А как же твой собеседник? – крикнул он вслед.
Она на ходу показала ему средний палец.
– Хамка! – крикнул Марсель. Но незнакомка ничего не ответила и не остановилась.
Марсель присел на лавку рядом с зайцем, пробормотал, глядя на игрушку:
– Дружище, да у тебя большие проблемы! Я подслушал тут ваш разговор…
* * *
Диана влетела в квартиру, перепрыгнув через бультерьера брата, разлёгшегося посреди коридора. Из комнаты немедленно вырулил отец и ухватил девушку повыше локтя, приказав:
– Дыхни!
Диана демонстративно приблизилась к его лицу и дыхнула в нос.
– Ты пила! – прорычал Анатолий Викторович.
– Не-а, жвачку чавкала, дыня!
– Ты мне тут не заливай! – сильнее стиснул её руку отец. – Я чувствую запах дыма!
– Иди-от.
– Что ты сказала?
Она поняла, что высказала мысли вслух, и, дёрнувшись, чтобы вырваться из его пальцев, процедила:
– Из твоей комнаты дым! Ты сигарету не затушил!
Отец обернулся и принюхался. Его хватка ослабела. Затем он велел:
– Иди в свою комнату! Ложись спать! Поздно уже.
Он никогда не признавал своих ошибок – просто не умел.
Диана презрительно скривила губы, но, так ничего и не ответив, пошла в свою спальню.
Бультерьер, клацая когтями по паркету, последовал за ней.
Девушка сняла свитер, кинула в угол и в бюстгальтере и кожаных штанах завалилась на кровать. Скот запрыгнул к ней и сел рядом, пыхтя над ухом. Диана почесала ему грудку, приговаривая:
– Ах, как Скоти нравится, да, вот так, ещё немного. И ещё чуть-чуть?
Пес прикрыл глаза от удовольствия и млел.
В комнату заглянул брат.
– Ты уже вернулась?
– Нет, она ещё гуляет, звони на мобилу!
Оскар вошёл и, спихнув собаку, уселся рядом, проворчав:
– Нечего его баловать!
Девушка хмыкнула, затем легла поудобнее, заложив руки за голову.
– Чего хотел?
– Нужен совет.
– Какой?
– Как избавиться от репетиторши?
– А что с ней не так? Когда это ты, Ос, не мог расположить к себе девчонку?
– Ой, даже не думай, она не такая…
– В смысле?
Оскар скривился.
– Она правильная и прилежная, просто буэ… – он поднёс два пальца ко рту, словно его тошнило.
– И что? Её мальчики не интересуют?
– Книжки её интересуют, учебники и тетрадки!
– Уродина?
Брат замешкался, Диана приподняла бровь.
– Ну как сказать, там есть, конечно, на что посмотреть, но стоит ей начать болтать об анализе пьесы или теоремах, я просто вырубаюсь, мне хочется выключить её.
– Если она в тебя втюрится, как та, ну помнишь…
– Кристина из девятого «Б»?
– Точно. Кристина. С ней ты тоже сперва занимался неохотно, а потом очаровал ее, и вы вместо занятий гоняли на мотоцикле её отца и играли в приставку.
Оскар блаженно улыбнулся.
– Да-а, было время! Жаль, что её выгнали из школы.
– Жаль? – издала смешок Диана. – Так это же ты её подставил!
Брат повёл плечом.
– Она была слишком ревнива, шагу не давала мне ступить. Ну да чёрт с ней. Скажи лучше, что делать с этой чванливой репетиторшей?
– Да то же самое, что с Кристиной. Заставь её влюбиться! Будь милым, остроумным и… ну всё как ты умеешь!
Оскар вздохнул.
– Тут без перспектив.
– Ну а что ей нравится?
Оскар хмыкнул.
– Бегать по утрам.
– Отлично! Пробегись с ней. Спорт сближает!
Он сомневался, что спорт их сблизит, учитывая, что летом девчонке пришлось уматывать от его бультерьера, которого он сам и натравил. Но попробовать стоило.
– А если не поможет?
– Тогда подари ей цветы! – посоветовала Диана. – Девчонкам это нравится. Сразу смягчится!
Брат поморщился, а Диана нажала ему на кончик носа и посоветовала:
– Если спорт не сблизит, покупай цветы и включай свою неотразимость на полную! Эта крошка не устоит!
* * *
Кларисса вышла в бело-голубом спортивном костюме за ворота, вставила в уши наушники, дошла до тихой улочки вдоль замка и побежала.
Каждое утро девушка вставала на сорок минут раньше, чтобы совершить пробежку перед школой. В Мурманске у неё осталась подруга Марина, которая занималась лёгкой атлетикой. Именно она приучила Клариссу бегать каждое утро и получать от этого удовольствие.
В своих письмах Марина всегда в первую очередь интересовалась, не бросила ли Клара бег. На любые жизненные неурядицы у Марины был один ответ: «Беги!»
Заболела? Беги до седьмого пота, вытравляй заразу из организма! Бросил парень? Беги, пока мысли о предателе по́том не потекут по спине! Достали предки? Беги от них подальше, а когда вернёшься, усталая и довольная, на споры не будет сил и конфликт сам собой исчерпается. Марина считала бег панацеей от всех бед.
Сквозь музыку Кларисса услышала крики позади и обернулась. За ней, размахивая руками, бежал Оскар Касперских в чёрно-жёлтых шортах и футболке той же расцветки и уже знакомый белый бультерьер.
– Привет!
Девушка выдернула наушники. Пёс клацал когтями по асфальту, переваливаясь на своих коротких мускулистых лапах.
– Доброе утро!
Они побежали рядом.
– Что может быть лучше утренней пробежки, да?
Клариссе так и хотелось спросить, не заблудился ли он, но она решила не ставить парня в неловкое положение. Было очевидно, что он хочет наладить отношения. А Кларисса была не из тех, кто не дает людям второго шанса.
– Особенно в хорошую погоду.
Бультерьер отстал, и Оскар крикнул:
– Скот, ко мне!
– Скот? – переспросила девушка. – Это как…
– Как скотина, но короче, – пояснил парень и кивнул на наушники, подпрыгивающие у неё на груди.
– Что слушаешь?
– Французский шансон.
– Да под него же уснуть можно! – усмехнулся Оскар.
Кларисса никак не прокомментировала его насмешку. Но он не понял, ехидно заметив:
– Ну да, я и забыл, тебе нравится всё французское: шансон, парни… или пирожные. Буше-е-е, – противно протянул он фамилию Марселя.
И сам же рассмеялся над своим остроумием, а затем стащил через голову футболку, воскликнув:
– Жарко! А тебе? Не хочешь кофту снять? Или у тебя там ничего под ней нет?
Кларисса почувствовала, как краснеет, и уже пожалела, что не пошла на грубость сразу, как увидела Оскара. Уж лучше один раз показаться невоспитанной и сказать, что любит бегать одна, чем терпеть его насмешки и вульгарные намёки всю пробежку.
Девушка остановилась и перевела дух. Бультерьер вывалил розовый длинный язык.
– Выдохлась уже? – Оскар продолжил бег на одном месте. На его губах блуждала противная самоуверенная улыбочка.
– Ты можешь продолжать, не хочу тебя задерживать, – сдержанно сказала Кларисса, надеясь, что он поймёт намёк.
Оскар не понял. Или не захотел понять, воскликнув:
– Да я подожду, мне не трудно!
«Навязчивый, грубый, наглый, невоспитанный, неграмотный, пустой», – перечисляла мысленно она, глядя на парня.
– А что, твой французик с тобой не бегает?
– Если Марсель и бегает, я ничего об этом не знаю. Да и кто станет от своего дома ехать полчаса, чтобы побегать тут! Это просто глупо!
Кларисса улыбнулась, уверенная, что достаточно его уязвила.
Но он ничуть не обиделся и заявил:
– Если девушка того стоит, можно и весь город пробежать, чтобы побегать с ней рядом! Может, ты ему не особо нравишься?
Кларисса решительно сорвалась с места и побежала. Меньше всего ей хотелось обсуждать Марселя с Оскаром.
Навязчивый спутник догнал её, продолжив мысль:
– Ты аккуратнее с этим чернявым, французы сперва все такие романтичные, а потом решают разногласия кнутом. Для них женщины то же самое, что лошади.
– И откуда же у тебя такие глубокие познания о французах? Никак из американских блокбастеров!
– Не угадала! Я погуглил на днях! – Он хохотнул. – У тебя компьютер-то есть? Знаешь, что такое гуглить? Или ты вечерами в своём замке у окошка вышиваешь на пяльцах?
– Что я делаю по вечерам, тебя не касается!
Оскар изобразил пальцами пистолет и направил их девушке в голову.
– Прямо в цель. Ты покраснела!
Клариссе стало обидно. Неужели она настолько предсказуема? Вышивать не так и плохо.
– Я чаще читаю! – в оправдание сказала она, но парень захохотал над ней.
Его нападки ей надоели.
– Зачем ты здесь, Оскар? – прямо спросила Кларисса.
– Хотел убедиться, что ты не такая манерная и скучная, какой показалась. Но ты ещё хуже! Просто невыносима! Как твой француз тебя вообще терпит? Да как ты сама терпишь себя?
Ее терпение лопнуло. Кларисса повернулась и побежала в другую сторону. Но Оскар всё не отставал.
– Ты как робот! – он пихнул её в плечо. – Ты вообще хоть чувствуешь чего-нибудь? Может, тебя японцы сделали? Идеальная дочь! А богатая старушка тебя купила, чтобы коротать вечера за вышиванием в огромном замке! У тебя и родителей нет, а где они? Я не видел! Ну точно, я прав!
От подобных издёвок у Клариссы едва на глаза не навернулись слёзы. А бультерьер, раззадоренный поведением хозяина, поставил на неё свои лапы, оставив пыльные следы на штанине. Кларисса пихнула пса в массивную грудь.
– Оставьте меня в покое!
Но парень схватил её за руку. Они остановились у каменной высокой ограды, увитой плющом.
– Может, есть кнопочка, чтобы выключить тебя?
Кларисса перекинула косу за спину, гневно промолвив:
– Если кого и стоило бы выключить, это тебя!
И мысленно прибавила: «А лучше и вовсе не рожать!» И сама ужаснулась своим мыслям. Оскар вывел её из себя, она легко повелась на его дешёвые провокации и вот-вот была готова опуститься до его уровня.
– Оу! Да у тебя есть опция «Дерзить» – предусмотрительные японцы! А если так! – Он легко толкнул её в центр груди.
Кларисса отпихнула его руку и случайно задела его обнажённый живот.
– А может, ты не такая тихоня и скромница, а? – Оскар посмотрел на то место, где остался на коже розоватый след от её пальца. – О чём ты думаешь, когда смотришь на меня?
Кларисса сделала шаг назад и наткнулась спиной на стену. От мимолётной улыбки Оскара у неё по спине пробежали мурашки. Он упёрся ладонями в стену по обе стороны от неё, отрезая пути к отступлению. От его футболки, обвязанной вокруг запястья, пахло морской свежестью. И казалось, воздуха слишком много, но Кларисса задыхалась.
– Я думаю, ты невоспитанный и настырный человек, который не может смириться…
Он зацокал языком, не позволив ей закончить.
– О чём ты думаешь, когда я без футболки стою в нескольких сантиметрах от тебя? Только откровенно!
Кларисса едва справилась с тем, чтобы не издать неприличное фырканье. Каким же самовлюблённым павлином был этот Оскар!
– Я думаю о том, что от тебя пахнет по́том! – отчеканила девушка. – Достаточно откровенно?
Но и это заявление его не смутило. Он хмыкнул.
– По́том? Это естественно, мы же бегали. А ты, принцесса, не потеешь? – Он наклонился и шумно втянул носом воздух возле её шеи.
Кларисса упёрла руки ему в грудь, потребовав:
– Выпусти меня! Мне пора домой и в школу!
– Я ещё не нашел кнопку! Или хотя бы бирку «мада ин джопен»! Или ты «чина», признавайся? – прошептал Оскар. Перенёс руку к её шее и провёл по венке указательным пальцем. – Думаю, она где-то здесь… – Его пальцы потянули за пуллер на молнии её спортивной кофточки.
И прежде чем он успел расстегнуть молнию до ложбинки на груди, Кларисса дала ему звонкую пощёчину.
Оскар прижал ладонь к своей щеке и присвистнул.
– Ого! – Взглянул на пса, удивлённо переводящего взгляд с девушки на хозяина. – Видал, Скот?
Кларисса воспользовалась их замешательством и бросилась бежать. Оскар крикнул ей вслед:
– Робот Вертер, увидимся!
Девушка воткнула в уши наушники и громко включила музыку, чтобы больше не слышать его обидные выкрики.
«Пусть только попробует, наглец, ещё раз переступить порог моего дома! – гневно думала Кларисса. – Получит у меня… кочергой!»
* * *
– Привет! Прекрасно выглядишь, – Оскар достал из-за спины букет, – это тебе. Ой, не стоит благодарности. Просто небольшой знак внимания. Я не очень хорошо вёл себя в прошлый раз… и в позапрошлый тоже. Во все разы!
Оскар вздохнул, бормоча:
– Нет, это слишком слащаво. По-другому скажу. – Он спрятал букет хризантем за спину, откашлялся и произнёс: – Кларисса, ты хорошая девчонка, а я с нашей первой встречи вёл себя отвратительно. Прости меня и прими эти… – он достал букет и протянул закрытой двери, – цветы.
Оскар стоял перед дверью замка, в котором жила его учительница-мучительница, и репетировал речь неотразимого парня, когда за спиной раздалось лёгкое покашливание. Парень обернулся и застыл с бестолковой улыбкой на лице, увидев перед собой Клариссу с пакетом из супермаркета.
– Я… – начал он, но девушка лишь кивнула:
– Я слышала.
Оскар молча протянул цветы. Она приняла их, но без восторга.
– Прелестные цветы, – это было сказано столь холодным тоном, что, казалось, им можно воду превратить в лёд.
Кларисса открыла ключом дверь и пригласила гостя войти. Оскар силился придумать более-менее приличную шутку, способную разрядить обстановку. Но все идеи в голове вымерли, точно животные в ледниковый период.
Кларисса сама нарушила затянувшееся молчание. Взяла учебник литературы и спросила:
– Помнишь, на чём мы остановились в прошлый раз?
И тогда Оскар с абсолютной ясностью понял: она ему не по зубам. Она не Кристина из 9-го «Б» и не похожа на других знакомых ему девчонок, которыми он крутил как хотел. Кларисса совершенно другая – не его уровня.
– Не помню, – буркнул Оскар.
Он ощущал безысходную злость и досаду на эту девицу. Ещё десять минут назад шагал по улице счастливый и уверенный в себе, а сейчас, осознав, что его затея очаровать юную училку провалилась, словно разом лишился сил. Ему нестерпимо захотелось спать, он с трудом удерживался, чтобы не зевнуть.
– Оскар, что-то не так?
– А? – рассеянно посмотрел он на неё. Кларисса чего-то ждала от него, какого-то ответа. А ему просто хотелось крикнуть ей в лицо: «Дура! Какая же ты дура! Я здесь сижу, как пёс на цепи, потому что, если уйду, папаша засунет меня в спецшколу для несовершеннолетних, где из меня сделают мишень для метания дротиков!»
Но Оскар молча смотрел в её серые глаза и не мог переступить какой-то неведомый, но чрезвычайно высокий барьер, не позволяющий ему всё это выкрикнуть.
Он уловил негромкий шорох и опустил глаза. Кларисса закрыла учебник и отложила на столик.
– Мне кажется, – нерешительно начала она, – будет лучше, если ты подойдёшь к своей классной и откажешься от дополнительных занятий.
Оскар удивлённо вскинул брови. Значит, она тоже мучилась, хоть и виртуозно это скрывала.
– Будет лучше, если ты сама к ней подойдёшь и скажешь, что больше не можешь учить меня и у тебя есть дела поважнее.
– Это не так.
– А как? – он в упор уставился на неё, и она первой отвела взгляд.
– Очевидно, что у нас не складывается, – промолвила Кларисса. – Возможно, другой репетитор нашёл бы к тебе подход.
Оскар хмыкнул. Он прекрасно знал, другого репетитора не будет: она, эта чванливая особа, – его последний шанс удержаться в родной школе. И, кажется, он нащупал её ахиллесову пяту.
– Мне очень неприятно, что ты хочешь отказаться от занятий со мной. Потому что сам бы так не поступил. Но раз тебе лень… – Он сделал вид, что хочет встать.
Щёки девушки вспыхнули.
– Мне вовсе не лень! Но если лень тебе, то ты можешь сказать учительнице…
– Нет, – оборвал её Оскар, плюхаясь на диван. – Но если бы ты сказала учительнице, что слишком занята и не можешь…
– Но это неправда!
Они смотрели друг на друга как враги, попавшие в один капкан. Кларисса медленно взяла учебник и холодно промолвила:
– Раз ты готов заниматься, приступим.
Она открыла учебник… и потянулись долгие-долгие нудные часы. Хуже школы, хуже утра понедельника, хуже недовольного взгляда отца, да много чего хуже…
Репетитора, как и ученика, тяготили эти встречи и проведённое вместе время. Но по какой-то причине Кларисса не могла признаться Елене Тарасовне, что не хочет его учить, да и Оскар не мог отделаться от неё, не загремев при этом в спецшколу. Похоже, они были теперь прикованы друг к другу кое-чем покрепче всяких наручников.
Оскар понимал, что лучше бы с ней подружиться. Но, вслушиваясь в её монотонный голос и глядя на лишенное эмоций фарфоровое личико, всё больше злился на эту графиню. Он не хотел с ней дружить – более того, ему хотелось сделать что-то неприятное, как-то обидеть или изо всех сил дёрнуть за косу. Так, чтобы вскрикнула от боли.
Он не мог выкинуть из головы эту сладкую мысль и пропустил многое из того, что рассказывала ему Кларисса. А она так старалась…
Когда два часа истекли, Оскар резко поднялся с дивана и, бросив: «До скорого», – зашагал прочь. А обернувшись у двери, вдруг увидел улыбку девушки. Живую, настоящую, сияющую. И тогда понял, чего ему так не хватало в скучной училке – этой самой живости. Оттого ему хотелось дёрнуть девчонку за косу. Лишь бы стереть с её лица безразличное вежливое выражение.
Его самолюбие было уязвлено, поскольку за два часа в его компании единственное, что вызывало у девушки искреннюю улыбку, – это его уход.
Оскар вышел из гостиной.
Сестра ошиблась – его обаяние не всесильно. На особо ледяных дев оно и вовсе не действует.
«Ну и чёрт с ней», – решил парень, вдыхая на крыльце замка полной грудью прохладный воздух.
У ворот уже стояла машина Толяна. Стас сидел на переднем сиденье с открытой дверью, вытянув длинные ноги на тротуар. А Толя, как обычно, копался под капотом.