Ирина Мухаметова
Горький – детектив
– Вот он.
Петр Иванович внимательно осмотрел его, даже пальцем потрогал.
– А старик-то прав! Вот это давние царапины, а эти посвежее.
– И что?
– А то, что кто-то как-то двигал блюдце в нужную ему сторону. Вот что главное! И теперь я ухожу, потому что увидел все, что хотел.
– Уходи.
– Впрочем, постой! Дед, который тут живет, это тот самый, что у сцены часто сидит? Он ведь?
– Ну, он.
– Хитрый старикан! Он и уход моего дяди видел, и Нила тоже… Оба раза, значит, присутствовал… А теперь, значит, нечисть его заинтересовала…
– Он еще сказал, что не хочет больше видеть, как мы духов там вызываем, поэтому и уходит из города.
– Уходит и не хочет, значит, видеть? Ай, да дедок! Так, тихо! За забором, кажется, кто-то стоит.
Сатин бросился к калитке.
– Нет тут никакого. Показалось…
– Нет и хорошо. А я поскорей пойду отсюда, как бы Ниловна не пришла, ей меня видеть тут не надо бы…
И выйдя со двора, Суслов не прощаясь, пошел куда глаза глядят. Сатин же постоял у ворот, смотря ему вслед, и вернулся в дом. Петр Иванович же остановился только у Кремля, потом пошел вдоль кремлевских стен и сел на траву на высоком волжском берегу.
Ничего не понимаю! Нет, не идет у меня из головы этот старик, надо бы найти его и поговорить с ним. Хотя единственный способ узнать все точно – это сделать так, чтобы состоялся еще один спиритический сеанс. Надо как-то уговорить всех его провести. И если после него на столике возникнут новые царапины, то я знаю, что делать…
А вдруг появится слово «муж» или «брат»? Пусть! Но во всем происходящем надо обязательно разобраться. Поэтому Петр Иванович начал вести такие разговоры с Павлом, и тот сначала категорически отказался. Но Суслов продолжал настаивать на своем и пообещал Власову выложить немалую сумму, если тот согласится. Деньги, конечно, были бы для Павла не лишними, поэтому, в конце концов, он позволил Петру себя уговорить.
Кривцова же долго не давала согласие на участие в сеансе, и Петру Ивановичу пришлось даже несколько раз поднимать денежную выплату. А вот Юлия Филипповна на удивление легко согласилась с мужем и даже обрадовалась, сказав, что очень этого ждала.
Сатин, естественно, был готов на все после выгодного предложения Суслова. Кто же от таких деньжищ отказываться будет? Поэтому решили с этим делом не затягивать и провести сеанс в ближайшее воскресение.
И вот наступил сей день. Павел матери пока ничего не говорил, потому что она, хотя и не знала всех подробностей того, что на сеансах происходит, была и без них сильно напугана двумя неожиданными уходами рядом с ее домом. Самгин тоже ни о чем не знал, потому что все эти дни был очень занят, и новость о ночном сеансе застала его врасплох, но отказываться от участия в нем он не стал.
Луке, получается, тоже ничего не было известно, и он догадался обо всем буквально за несколько часов до полуночи, когда Павел зашел в сарай за столиком. Отчего старик еле-еле успел зарыться в сено, чтобы его не увидели.
Потом гости пили чай на крыльце, а свежие пироги у Ниловны всегда были. Дальше все пошли в развалины. Сатин зажег свечи. Елена Николаевна очень волновалась, даже несмотря на получение денег от Суслова. Юлия наоборот была почему-то странно спокойна. Лука же ничего не мог с собой поделать, и когда все уселись, быстро зашел за калитку, устремился к развалинам и занял свое привычное место под окном. Что уж тут скрывать, он очень хотел увидеть ту нечистую силу, которая на этих сеансах скребет столик снизу. Понимал, что не стоит этого делать, но сдержать себя не мог.
Все, наконец, расселись, и Петр Иванович каким-то неестественным голосом обратился ко всем с вопросом.
– Кого же мы сегодня вызовем?
Все молчали. Потом Лена ответила.
– Только не духов Ивана Грозного и Петра Первого.
– Тогда кого?
– Не знаю. Может, императора Павла?
Это сказал Самгин.
– Павла?
– Да.
– Но почему?
– Вы предлагаете кого-то другого?
– Нет.
– Тогда почему бы не его?
Юлия не выдержала.
– Вызывайте кого угодно! Только давайте начнем поскорее. Полночь уже!
– Хорошо.
Все положили руки на столик и соединили пальцы. Елена Николаевна дрожащим голосом произнесла.
– Дух императора Павла, ты здесь?
Ответа не было.
– Нет, огоньки не шевелятся. Значит, он не хочет сегодня с нами разговаривать?
Самгин тихо произнес.
– Елена, попробуй еще раз.
– Сейчас…
Голос Кривцовой все так же дрожал.
– Дух Императора Павла, поговори с нами, мы тебя просим!
– Смотрите, пламя заколебалось.
– Дух, ты здесь?
Блюдце задвигалось в сторону слова «Да».
– Хорошо, спасибо, что ты пришел.
– Знаете, можно я опять спрошу?
– О чем, Юлия?
– Дух, буду ли я когда-нибудь счастлива. Мне уже это обещали, но я пока получила только деньги! Так как?
Блюдце опять двинулось в сторону положительного ответа.
– Спасибо, Император Павел, спасибо!
И тут блюдце задвигалось быстрее. Петр Иванович закричал.
– Читайте! Читайте же!
– «Д», «У» …
Все застыли от ужаса.
– «Дух святой»!
– Он сказал: «Дух святой»?
– Нет, я больше не могу этого выносить!
Суслов перевернул стол. Все вскочили.
– Смотрите, добавились свежие царапины! Все видят? Что здесь вообще происходит? Кто все это делает? Кто?
Петр Иванович стал наступать на Павла и Самгина, те же как будто ничего не понимали.
– Какие царапины? О чем вы?
Суслов схватил стол.
– Вот и вот! Их не было тут перед сеансом!
– Успокойтесь же! Причем здесь это? Да и откуда вы знаете, что их не было?
Юлия не стала ждать ответа присутствующих на вопрос мужа и спустилась из развалин на землю. Лена же сначала уходить не хотела, но ссора продолжалась, поэтому она через какое-то время сделала то же самое. Сатин попытался успокоить Суслова, но тот вдруг вырвался из его рук и спрыгнул на землю. Остальные же мужчины сбежали по ступенькам вниз и отошли от него в сторону.
А Петр Иванович продолжал неистовствовать и даже пнул какой-то камень у стены. Юлия сделала попытку его успокоить, но он ее оттолкнул. Потом Суслов стал рассматривать землю вокруг развалин…
– Нет, я должен узнать, что здесь происходит. Должен! Кто все это делает? И где сейчас эта проволока или что там было, чем делали эти царапины?
Он обращался ко всем находившимся рядом с развалинами людям, но никто в ответ не говорил ни слова.
– Где она?
И тут раздался крик! Все сразу на него обернулись. Кричала Елена Николаевна.
– Что это? Кто там?
Она указывала рукой за угол дома.
– Там чьи-то ноги…
Все бросились туда. На земле лежал Лука, смотрел в небо, и на его шее была затянута веревка. Из дома вышла, кутаясь в платок, Ниловна.
– Что случилось? Кто кричал?
Увидев лежащего Луку, она зашаталась. Павел увел мать в дом, а Юлия неожиданно спокойным голосом тихо произнесла.
– Отец, сын…
Но затем у нее подкосились ноги, и она опустилась на землю. Суслов же этого как будто даже не заметил. Он смотрел только на старика…
– И Дух святой!
И тут Сатин высказал то, что все присутствующие про себя и так уже подумали.
– Господа! Но ведь это не самоубийство! Это самое настоящее убийство! Разве не так?
Самгин выступил вперед.
– Я немедленно отправляюсь за полицией! Константин, вы уж тут присмотрите за всеми!
– Да-да…
И он быстрым шагом пошел прочь. Юлия Филипповна же приблизилась к Елене Николаевне и обняла ее.
– Как все ужасно в этом мире…
Они опустились на скамейку у сцены, а Ниловна присела рядом с ними. Павел отошел к самому обрыву и сел на землю спиной ко всем.
Сатин и Суслов, прислонились к забору и закурили. Оба молчали. Уже начинало светать, и звезды на небе гасли. Где-то пискнула ранняя птичка.
А Константин, как бы говоря сам с собой, неожиданно тихо произнес.
– Я так и знал, что все этим закончится… Так и знал…
Петр Иванович внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал. И наступила тишина…
Потом к месту убийства пришло много людей, очень много! Прибыл следователь, и он попросил всех не покидать близлежащих мест, потому что присутствующие здесь люди могут понадобиться ему в дальнейшем следствии.
Прошло несколько дней. Луку похоронили на том же кладбище, где ранее упокоились Двоеточие и Нил, но, конечно, в той части, что для бедных людей. Поминки провели в доме Ниловны, на этом почему-то неожиданно настоял Павел, когда узнал, что старик здесь жил летом. И туда пришли все те, кто был на том последнем сеансе.
Но через какое-то время жизнь стала потихоньку налаживаться. Самгин и Павел все так же занимались типографией, которая теперь находилась в другом месте, а Сатин им усердно помогал. Юлия и Елена опять как бы стали подругами и даже иногда прогуливались вместе по волжской набережной.
Ниловна же боялась оставаться одной в доме, а так как Павел своим типографским делом занимался, в основном, по ночам, а работы было много, то Сатин предложил ему свою помощь в охране Ниловны. Так как пока другого выхода не было, Павел согласился, чему влюбленные были очень рады, потому что им не надо было больше таиться, и уже поговаривали между собой о скорой свадебке, чтобы все было, как у людей.
Петр Иванович Суслов тоже делал вид, что в его жизни все спокойно, но это было совсем не так.
Ему было страшно, потому что у него в голове вертелся только один вопрос – уйдет ли кто-нибудь еще вслед за Лукой? Но ответа на него не было…
Впрочем, деревянный столик, который был на сеансах, он увез к себе в дом и поставил в кабинете. Но приспособление, которое двигало по нему блюдце, а в его существовании он был теперь уверен, Петр Иванович так и не нашел, оно куда-то исчезло, и кто его двигал, он тоже не узнал. Хотя спрятать такую металлическую штучку в рукаве вообще-то не составило бы особого труда.
Также после ухода Луки Суслов несколько раз приходил к Павлу на развалины, конечно, с помощью Сатина. И чем больше он их осматривал, тем больше им удивлялся, потому что, имея кое-какие исторические познания, он понял, что подвал только обложен кирпичом, а основа его все-таки сделана из белого камня, а значит и возраст сооружения мог быть еще более древним, чем кажется, и уж точно не позднее шестнадцатого века. А таких зданий в городе вообще больше не было!
И еще Петр Иванович догадывался, из-за чего задушили Луку. Получалось, что старик каждый раз не просто сидел под окнами, а выглядывал оттуда и смотрел на участников сеанса. И в какой-то момент его кто-то на его несчастье приметил… А потом, когда мужчины начали драться, никто понятия не имел, кто где находится. Вот Суслов точно этого не знал, потому что женщины визжали, остальные что-то кричали, а Лука в этот момент точно выйти из-за развалин не посмел, и кто-то этим воспользовался. И это мог быть любой человек из присутствующих на сеансе!
Сам же Петр Иванович во время него сидел спиной к той части дома, где нашли Луку, но остальные, а это были Юлия, Сатин, Елена, Самгин и Павел могли Луку увидеть, а потом пойти туда и задушить старичка, потому что он никак не мог покинуть место, с которого наблюдал за участниками сеанса, так как ждал, когда все разойдутся. Словом, получалось, что убийцей мог быть кто-то из пяти, и Петру очень не хотелось, чтобы это была его жена.
Хотя, конечно, это могла быть Ниловна, потому что она одна оставалась в тот момент в доме, но ей-то это было зачем? Хотя, если она подсыпала яд в обоих случаях, то есть Двоеточие и Нилу, то Лука мог об этом как-то узнать, но какой в этом для нее смысл?
Кстати, веревка, которой задушили Луку, была самой обыкновенной. Ниловна не признала в ней свою, хотя у нее на крыльце висел точно такой же моток, и все его видели. Но все равно, матери Павла было легче всего все это совершить. Только зачем? Зачем?
Нет, ничего я не понимаю. Словом, тупик! Остается надежда только на следователя, но, он, хотя и провел со всеми долгие разговоры, никаких выводов, похоже, пока еще не сделал.
Да и на кого вообще можно было подумать? Конечно, больше всех на такую роль подходил Сатин. Он человек резвый, но зачем ему дядю было на тот свет отправлять? И стол этот деревянный мне еще зачем-то показывать? Нет, тут что-то не сходится… Хотя он же в прошлом вор, и, может, стащил у моего дядюшки что-нибудь, а тот и догадался, кто это сделал, а уж заменить в кармане простые таблетки на отравленные Сатину было совсем легко сделать. И Нила он мог же также легко отравить, а уж из-за чего, не знаю. Может, из-за того, что дядя про Сатина ему что-то сказал, или у них какие-то общие дела с Нилом были. А Лука мог о Сатине все узнать и у того не осталось выбора, говорят же, у них еще в прошлом непростые отношения были.
Так, а кто еще мог убить Луку? Самгин, к примеру. Он умный… Но за что? Хотя мотив у него мог быть довольно-таки прост, я же вижу, как он на Юльку смотрит. Тут можно даже не сомневаться, что она ему нравится. А и дядя мой, и Нил были ему соперники, хотя бы по деньгам, как вообще-то и я тоже. А Лука? Опять-таки свидетель, что ли? Может быть… Поэтому убрать их троих почему не цель?
Тогда такой целью из-за ревности может стать еще и Павел. Эх, Юлия, Юлия, что ты с мужчинами делаешь…
Впрочем, из-за моей жены и Елена на многое могла решиться! Только ею бы двигала не любовь, а ненависть! Ведь и Иван Семенович, и Нил пользовались какое-то время, насколько мне известно, ее благосклонностью, но потом их объектом воздыхания стала Юлька. Да, дела… Как все сложно…
Впрочем, о Юлии все это время думал и Самгин. Кого она все-таки любит? Павла, как она всех пытается уверить, или ее сердце до сих пор свободно? То, что муж Петр Иванович ей безразличен, хотя он теперь и очень богат, для Клима было ясно. Но кто же может тронуть ее сердце? Кто?
Поэтому, когда он увидел жену Суслова, прогуливающуюся по волжской набережной, то сразу к ней подошел. А та, казалось, даже была рада этой встрече и сама начала разговор.
– Скажите, Клим, только честно ответьте мне, вы понимаете, что здесь произошло? Да или нет? Не молчите! Да или нет? Вам известна правда? Кто убил старика? Ответьте!
– Юлия!
– Что?
– Я думаю, что следователь и без нас прекрасно во всем разберется.
– Вполне возможно. Он мне почему-то даже нравится. Лицо у него такое умное и благородное. Только ответьте, вы этого хотите, Клим?
– Чего этого?
– Чтобы он узнал правду.
– Я? Знаете, то же самое я хотел бы спросить у вас? Вам так необходимо, чтобы все открылось?
– Вы это о чем, Клим?
– Вы знаете, о чем я, Юлия. Я просил вас довериться мне, но вы этого не сделали.
– Словом, вы считаете, что я…
– Я? Считаю? Вы-то что обо всем этом думаете?
– Что вы очень-очень умный!
– Да? Спасибо! Вы тоже дама неглупая, достаточно оригинальная и на многое способная.
– Да? Забавно такое слышать от вас! Хотя… Почему бы и нет?
– Словом, мы ждем, что скажет следователь?
– Ждем! И как будто у нас есть выбор!
– Выбор он всегда есть!
А время шло… И жизнь у людей менялась, изменялись их мечты и желания. Так случилось и с Еленой Николаевной, которой стало скучно в Нижнем Новгороде. Ее любимого человека не стало, богача Двоеточие тоже… Самгин по природе своей не был уж очень щедр, а к Суслову Елена даже и не пыталась подступиться, потому что тот до сих пор был, как мальчик, влюблен в свою жену Юлию… Поэтому однажды она, когда они прогуливались с Павлом у Волги, заговорила с ним о своем отъезде из города.
– Паша, я хотела тебе сказать одну вещь.
– Какую, Леночка?
– Знаешь, Павел, я хочу уехать в Москву. Ты мне нравишься, очень нравишься, но, увы, нет у меня к тебе сильных чувств. Думала, что Нила любила, но сейчас и этого не знаю. Я был зла на него, за то, что он предпочел мне Юлию, а сейчас его нет, и у меня внутри пустота. Ни горячо ни холодно… Милый старичок тоже отдал душу, только вот не знаю кому. А был тот еще греховодник…
– А я?
– Пашенька, ты очень хороший, ты напоминаешь мне моего покойного мужа… Но деньги, Павел Власьевич, для меня, ой, как важны. Самгин-то скуп.
– Самгин? При чем здесь Клим? У тебя и с ним роман?
– Почти.
– Почти? А давай поженимся, Леночка! Детишек родим. Моя матушка рада будет.
– Детишек? Пашенька, это не для меня. Я в Москву поеду, там богатых людей много, найду себе кого-нибудь. Я не для тебя. Ты ведь все о своем прошлом вспоминаешь, знаю я, поэтому и таблетки нехорошие с собой носишь.
– Какие еще таблетки?
– Знаешь, какие… Пашенька, я для тебя уже многое сделала. Денежки тебе немалые принесла. Иван Семенович ведь по моей просьбе тебе большую сумму дал.
– По твоей?
– Конечно, а ты думал, с чего он вдруг расщедрился? Я ему про тебя рассказала, про твое прошлое, вот он и загорелся…
– Так это ты постараюсь… А я-то-все понять не мог, с чего это он со мной такие разговоры про будущее России вести стал.
– Отпусти меня.
– Отпустить тебя, Лена? Ты о чем?
– Да, знаю я про тебя все. Ты рискуешь, потому что богато жить мечтаешь, но на каторгу, если что, не вернешься.
– Не вернусь. В этом ты права.
– Ну, какая я тебе подруга жизни? Прости уж ты меня! Уеду я отсюда скоро. Но все-таки я тебя по-своему люблю, в тебе много такого, что в других моих знакомых не было и нет– ни в Ниле, ни в Двоеточии, ни в тои же Самгине.
– Да? И на том спасибо. Лучше, Ленка, вот что мне скажи… Ты умная… Как ты думаешь, кто старика Луку задушил?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Не уходи от ответа! Так кто?
– Наверное, тот же, кто и Двоеточие, и Нила на тот свет отправил.
– Значит, ты уверена, что они тоже не сами ушли?
– Думаю, что так.
– Как все это непонятно!
– Ты так считаешь?
– Считаю.
– Ладно, не будем сегодня больше об этом говорить. Хорошо?
– Хорошо.
– Вот и ладушки! Умничка!
– Только…
– Что только?
– Леночка, я вот тебя о чем хотел спросить.
– О чем?
Я вот как-то видел в парке странного человека в черном, лица только его не разглядел. Он как будто что-то высматривал. Ты никого подозрительного случайно тут не замечала?
– Человека в черном? Нет, Паша, никого такого я не видела.
– Может, я что-то придумываю, но вдруг он имеет отношение к тому, что здесь произошло?
– Следователь разберется.
– Ты думаешь, Лена, что ему надо об этом сказать?
– Нет, конечно, никому ничего говорить не надо, может, это никакого отношения к делу и не имеет. Просто, наверное, какой-то странный прохожий мимо проходил.
– Да, ты, скорее всего, права.
На том они и порешили.
Но тревожился не только Павел, его мать Пелагея Ниловна тоже не находила себе места, хотя внешне старалась этого не показывать. Ей все время мерещился задушенный старик Лука, казалось бы, с чего?
Ведь те же ушедшие Двоеточие и Нил ей совсем не вспоминались, ушли и ушли… А тут и днем, и ночью покоя нет… И поговорить об этом не с кем…
А ведь так все просто объяснялось… Два дружка Юлии ушли от несчастной любви к ней. И что? Нет и нет, скоро о них тут и не вспомнят.
Но вот Лука … Разве о нем задушенном забудешь? Никакого покоя нет… Да еще мне последнее время кажется, что за мной кто-то следит…
Впрочем, все это основывалось у Ниловны лишь на эмоциях и ощущениях. Тогда как другие участники пытались найти разумное объяснение происходящему.
Потому что хоть следствие и шло, никаких обвинений никому до сих пор предъявлено не было. Кто же все-таки убийца? Кто здесь все это устроил? Следователь тоже теперь редко бывал здесь, а если и появлялся, то лишь вел со всеми непонятные разговоры, которые почему-то никак не приводили к выяснению правды.
И те же Самгин и Сатин не первый раз уже пытались во всем разобраться сами.
Вот и теперь они сидели на скамейке на волжской набережной и размышляли.
– Слушайте, Самгин, я, конечно, не такой умный, как вы… Но кто все-таки это сотворил?
– Знаете, я думаю, что Сусловы. Муж и жена – одна сатана. Им же от ухода Двоеточие и Нила прямая выгода. Петр Иванович теперь чуть ли не самым богатым человеком на всей Волге стал.
– Вы думаете, что они могли это сделать? Юлия, в частности?
– Почему нет? Почему? Муж для нее на все готов! А что ему досталось от дяди, в такой же степени и ее.
– А старик? Его-то за что придушили?
