Ирина Владимирова
Таинственное лето, я слежу за тобой
Совершенно точно, что речь шла ни о планах местного гарнизона, ни об иных военных и важных тайнах. Какие-то пустяки. Так решил связной, подобрал вещички и удалился.
А вскоре из охраняемой территории выехала бричка, в которой сидел тот самый, возчик— немец и ещё один фашист вооружённый до зубов. Связной услышал стук копыт и спрятался в рощице. В своё донесение он внёс и бричку.
О том что происходило в селе после его ухода, стало известно значительно позже. Из воспоминаний уцелевших партизан, командиров и рядовых, освобождавших эту землю от захватчиков, мирных жителей, спасённых от рабства наступающей Красной Армией.
И снова голоса из совхозного правления. И снова воспоминания.
На следующий день в лесу у партизанского тайника юноша собрался оставить своё донесение, но обнаружил сообщение для себя. Его срочно отзывали в отряд, указывая, что группа местных подпольщиков арестована, также пропал один из связников, в деревнях и селах района идут массовые облавы и ищут именно его. Он даже обрадовался тому, что теперь с автоматом и боевыми товарищами наравне он станет защищать Родину, а не притворятся убогим внуком старой колдуньи. И поспешил в отряд. Впервые за несколько месяцев он спал спокойно и глубоко. Через пару дней с большой земли прибыла группа десантников, груз боеприпасов, медикаментов и других необходимых предметов, которые потребуются для совместного наступления Красной Армии и партизанских подразделений. А ещё через несколько дней произошёл тот последний бой. Затем тяжёлое ранение. Долгое лечение. Фронт. Минск. Вильнюс. Кенигсберг. Берлин. Вена. Дорога домой Разорённые дотла города и сёла. Родные места.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все— таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
И вот, вернувшись в родную область, опустевшую и покрытую пеплом, спустя месяцы, однажды в лесу находит тайник с винтовкой и кое-чем ещё. Оружие оказалось в боевой готовности, хоть сейчас к применению. Тогда, испуганно оглядываясь по сторонам, он осторожно вытащил винтовку из тайника, обтер грязь и с удивлением заметил на прикладе едва различимую надпись. Он никому не рассказал о своей находке, но бережно очистил её, завернул в промасленную тряпицу, сверху замотал мешковиной, затем прорезиненной тканью от немецкого офицерского плаща, завязал бечевой для сохранности. В том месте принял последний бой местный партизанский отряд “Красный мститель”, где и он боролся с захватчиками.
Разве мог он представить, что пройдёт сколько— то лет и ему придётся вспоминать свои воинские навыки? Придётся ночами караулить в густом малиннике, а потом красться по лесу с оружием наперевес?
Немецкую винтовку, найденную им очень— очень давно в тайнике, он выкопал заранее.
А теперь…
“Главное, не упустить”, – так он размышлял протирая ствол и заряжая патронами. – Наверно, придётся не спать всю ночь. Кто знает, что он будет делать? Здоровье не подвело бы.”
У него заныли суставы и позвоночник. Но он терпел. Он не видел того, за кем следил, но слышал.
Медленно, призрачными плоскими полосами, наплывал туман, прикрывая всё, что попадалось на пути: грядки в огородах, плодовые деревья, деревенские избы, стога, поля, молочную ферму, домашнюю скотину, разгуливающую на свободном выпасе в эти летние ночи, рощу и дальше.
Тонкий воздух был пропитан легкой влагой, которая висела в воздухе, словно невидимое покрытие. Ещё несколько мгновений, и вокруг распространится белый морок. Плотная туманная завеса, словно невидимые стены, поднимется над землей, окутывая все вокруг мрачной гримасой. Станет невозможным рассмотреть, что находится за первым рядом деревьев или за горизонтом. Все превратится в густой белый покров, за которым совершенно точно скрываются тайны. Мир потеряет свои очертания, станет иным и лишенным привычной определенности.
