Ирина Воробей
Проклятый/Счастливый Валентинов день
Юля, привыкшая к этому, уже не сопротивлялась. И дала спокойно собой наиграться, придерживая пышную прическу, которую укладывала не меньше часа. Но улыбалась радостно. Без тени грусти.
– Куда пойдем? Ты как всегда выбираешь любое место, – он поставил ее на землю и наклонился, чтобы смотреть ей в лицо вровень.
Девушка ухмыльнулась.
– Я уже выбрала.
Геннадий проследил за кивком ее головы и уставился на дворец культуры, из которого бежал. Брови сморщили высокий лоб. Губы сдвинулись вправо.
– А тебе-то туда зачем?
– Тоже буду испытывать судьбу, – она кокетливо вздернула плечиком и двинулась к широкому мраморному крыльцу.
Мужчина погнался следом, путаясь в собственном пальто.
– В смысле? Ты разве не помолвлена?
– Но пока не замужем.
– Что это значит?
Он остановил ее за локоть и вгляделся в оливковые глаза. Видел в них отражение собственных карих, обнадеженных и запальчивых.
– Я себе тоже купила билет, – обведенные черной тушью и без того пышные ресницы взмахнули несколько раз невинно – сводили его с ума своим размахом. – Хочу проверить, судьба или не судьба. Правильно ли я выхожу замуж.
– В смысле, и Семенов тут? – Геннадий огляделся, как охотник, искал соперника в кустах, которых не было и не могло быть на бетонной площади.
– Нет, – твердость ее тону придавал самоуверенный взгляд, игривый, глубокий, всасывающий в себя. – Только ты. И я.
Геннадий всегда с удовольствием погружался в этот омут. Голову терял еще до. Но сейчас притормозил. Думал, пытался понять, что происходит, к чему она ведет и как это на нем скажется. Сердце догадалось быстрее разума и заколотилось в предвкушении.
– То есть… – голос от волнения задрожал, – … ты мне шанс даешь?
– Или себе, – оливковые глаза спрятались под ресницами, а белая кожа на щеках залилась румянцем.
Даже под макияжем его было видно, потому что Юля не любила лишние слои на лице и не пользовалась кремами.
– Юль… – мужчина обхватил тонкие плечи и растянулся в улыбке, но пока не понимал до конца.
– Я решила, – она снова подняла взгляд. – Если мы сядем на один диван, значит, вселенная, действительно, хочет, чтобы мы были вместе. А если нет, значит, я правильно делаю, что выхожу замуж за Николая.
Геннадий усмехнулся.
– Вселенная? Может, ты сама хочешь? И зачем тогда все усложнять? Мероприятия дурацкие устраивать. Просто выходи за меня и все тут, – он развел руками.
– Вот так всегда, Ген, – Юля звучала разочарованно и смотрела так же. В черных щербинках оливковых радужек закостенела обида. – Впервые на танец ты меня пригласил, только потому что Петров со мной танцевал. Девственности лишил, потому что я заявила, что с первым встречным пересплю, а им оказался твой однокурсник. Влюбился, только когда у меня начались серьезные отношения с Гошей. И замуж теперь зовешь, потому что я выхожу за Николая.
Ухмылка медленно спадала с его лица. Брови расправлялись. Глаза застыли.
– Мне всегда приходится быть с кем-то другим, чтобы привлечь твое внимание, – она скуксилась от желания расплакаться и отвернулась.
Профиль подсветили фары проехавшего автобуса. Блестки на волосах засверкали бриллиантовой пудрой. Он смотрел, как краснеют ее глаза, и даже обнять не мог из-за шока.
– А когда у меня никого не было… я думала… у меня есть ты… – она все-таки утерла слезинку пальцем. – Да, мы это не обговаривали, но я… я считала нас парой… А ты без зазрений совести переспал с какой-то…