Ирма Гринёва
Помощь и защита равняется любовь?
Алистер перерыл кабинет отца, вытряс содержимое всех ящиков его стола, но нигде не нашёл Соглашение о браке, подписанное своим отцом и отцом мисс Мэрил. Оставалось единственное место, где нужная Алистеру бумага могла находиться – сейф. И Алистер отправился в спальню отца.
Без всяких церемоний, не обращая внимания на запах блевотины, смешанный с запахом мочи, обыскал отца и снял с его груди ключ от сейфа. А потом долго стоял, ощущая в руке тяжесть вожделенного ключа, стремясь и, в тоже время, боясь открыть сейф. Что он будет делать, если и там не обнаружит Соглашение? Что если отец порвал его или сжёг? Тогда… Тогда он подделает его подпись, – решил Алистер. Но, на его счастье, Соглашение об их с мисс Мэрил браке лежало в сейфе.
8 – Коди – в переводе – «помощник»
4
Судьба явилась к Мэрил в лице Алистера Симпла. Правда, сначала, когда Алистер соскочил с коня и решительным шагом направился к отцу, Мэрил посчитала, что сосед хочет обсудить с ним какие-то хозяйственные дела. Но потом он постучал в её дверь. И решительности к тому времени у него поубавилось.
Алистер присел на край стула, крутил в руках какой-то документ и никак не мог заговорить. Потом откашлялся и робко начал:
– Мисс Мэрил…
– Зовите меня просто по имени, Алистер. Мы же с Вами договорились быть друзьями, – подбодрила молодого человека Мэрил.
– Мэрил… – послушно повторил Алистер, – Я только что говорил с Вашим отцом, мистером Ллойдом… Он подтвердил своё согласие на наш брак… если Вы не будете против… И я…
– Я согласна, – просто и буднично сказала Мэрил.
Алистер очень удивился. Он не ожидал такого быстрого согласия девушки, учитывая, сколько красноречия она потратила всего несколько дней назад, чтобы убедить его в обратном. Лёгкость полученного «да» сняла камень с его души, поскольку за бессонную ночь, в ожидании, когда наступит приличное время для визита к соседям, он так и не придумал неоспоримых аргументов для возобновления разговора об их браке, кроме общих слов о помощи и защите. Не мог же он сказать Мэрил, что защита ей требуется от его собственного отца? И в своей любви к ней признаться не мог. Это выглядело бы слишком поспешно, а потому несерьёзно. Сейчас же, когда основной барьер для их брака был преодолён, он успокоился и начал говорить более уверенно:
– Тогда, с Вашего позволения, я немедленно отправлюсь в Уиннфилд, чтобы договориться с пастором о нашем венчании и регистрации брака с шерифом на ближайшее время. Или Вы хотите пышную свадьбу? Скажите мне, сколько времени Вам потребуется на подготовку Вашего наряда? Всё остальное я возьму на себя.
Мэрил ответила, практически, не задумываясь. Да и о чём тут было думать? Они с отцом здесь никого не знали. Не перед кем было устаивать пышную свадьбу. И ограниченные средства, которые были в их распоряжении, не позволяли это сделать.
– Я удовлетворюсь скромной церемонией. Мне будет достаточно трёх-четырёх дней на подготовку платья.
– Меня тоже устраивает скромная церемония. Видите ли, мой отец болен, но я бы хотел, чтобы он присутствовал на свадьбе…
На самом деле Алистер переживал, сколько ещё дней он сможет удерживать отца связанным и пьяным, потому и торопился со свадьбой. А Мэрил поразила схожесть их жизненных ситуаций, но про болезнь своего отца она ничего не сказала. И, если в способности Алистера Симпла защитить её, она поначалу сомневалась, то видя его решительные и разумные действия сейчас, уверовала в правильность своего решения положиться на судьбу.
– … Разрешите откланяться, – между тем, продолжил Алистер, – Я заеду к Вам на обратном пути, чтобы сообщить о договорённостях с пастором и шерифом.
* * *
Поздно вечером, как и обещал, Алистер заехал в дом семьи Кроу. Приехал не один, а с портнихой. Именно её поиски заняли больше всего времени в Уиннфилде.
Алистер объездил все три ателье, где занимались пошивом свадебных нарядов. Пересмотрел кучу платьев из газа, шёлка, муслина. Остановился на нескольких фасонах, которые, по его мнению, должны подойти по фигуре Мэрил. И ещё больше времени потратил на уговоры портнихи и торговлю о цене её услуг. Ведь она должна была согласиться срочно сорваться с места, отложив в сторону все свои дела, поехать на какое-то забытое Богом ранчо, и там, за короткий срок в три дня, удовлетворить требования капризной клиентки («капризной» – так решила портниха, услышав о сверхкоротких сроках подгонки платья по фигуре и нежелании клиентки приезжать на примерки в город). Но! Великое дело деньги! Портниха согласилась на все условия Алистера.
Также как и пастор, получивший неплохой благотворительный взнос на ремонт крыши церкви, за согласие провести закрытую церемонию венчания через три дня. Шерифу ничего не пришлось давать на лапу. Он пообещал внести запись об Алистере и Мэрил в Реестр регистрации браков сразу после их венчания. Спросил только, почему свадебными хлопотами жених занимается сам, а не его отец. Алистер, с уверенностью, прямо глядя в глаза шерифа, ответил, что отец приболел. Шериф, уже давно подозревающий, что младший Симпл не так прост, как кажется с первого взгляда, дальше углубляться в тему не стал, удовлетворился ответом, явно смахивающим на ложь.
* * *
Венчание мисс Мэрил Кроу и мистера Алистера Симпла состоялось через три дня в методистской церкви Уиннфилда. Кроме новобрачных и пастора на церемонии присутствовали два свидетеля: доктор Фёрст и шериф Биглоу.
Они же сидели и за скромным свадебным столом («скромным» не по количеству блюд и напитков на нём, а по количеству сидящих за ним) вместе с отцом невесты, мистером Ллойдом Кроу, и родителями жениха, мистером Расселом и миссис Карэн9 Симпл.
Невеста, а теперь уже жена, миссис Мэрил Симпл, была чудо как хороша. И, явно, взволнована происходящим. Румянец, выступивший на её щёчках, красил её ещё больше. Молодой муж был, скорее, напряжён, чем взволнован. Напряжён из-за отца, которого вывели из запоя только накануне свадьбы, а развязали перед тем, как сесть за стол. Присутствие в доме шерифа и доктора гарантировало приличное поведение отца, но Алистер не мог не беспокоиться о том, что будет после того, как гости разойдутся.
9 – Карэн – в переводе – «чистота»
5
Защита и помощь… Оказалось, Алистер подразумевал под этими словами только исконное их значение. Ничего больше. Он не пришёл в спальню жены ни в первую брачную ночь, ни в последующие. Был неизменно заботливым и внимательным. Исполнял любые просьбы Мэрил, от самых мелких – покупки заколок, например, до тех, что не приветствовались консервативным обществом юга, как например, её поездки вместе с ним на плантации.
Единственное, что позволял себе Алистер, это поддержать Мэрил под руку, когда требовали обстоятельства, и коснуться губами её лба, желая «Спокойной ночи!» Мэрил была очень благодарна мужу. О такой безмятежной, уверенной в завтрашнем дне, жизни можно было только мечтать, а Алистер окружил её ею, как мягким тёплым пледом в ветреный день. Его взгляд, обращённый на неё, неизменно был ласков, а голос нежен. То, как он тактично прикасался к ней, вызывало трепет в её душе и горячую волну радости в сердце.
* * *
Алистер был счастлив. С его точки зрения, он продвигался по пути завоевания сердца Мэрил семимильными шагами. Разговор между ними тёк свободно на любую тему, и, кстати, они быстро перешли на «ты», касалось ли то организации работ на плантациях, взаимоотношений между соседними семьями, составлявшими светское общество консервативного юга, мелкими вопросами быта их семьи или пристрастиями Алистера в еде и его интересами помимо хозяйственной деятельности (за последнее Алистер был особо благодарен Мэрил). Им и молчать вдвоём было уютно.
Когда бы Алистер не взглянул на жену, она всегда отвечала ему мягкой улыбкой, а, значит, она комфортно чувствовала себя в его доме, их доме.
Прикосновения к ней… К её руке во время прогулок по саду… К её ноге, когда поправлял стремена, усаживая её на лошадь… К её талии, когда помогал сойти с лошади…
Прикосновения к её лбу с пожеланием «Спокойной ночи!» давали основание Алистеру мечтать, что недалёк тот день, когда он сможет осмелиться прикоснуться поцелуем к её губам… А его недавнее новое завоевание – расчёсывание её волос перед сном, благосклонно ею принятое, открывало дверь для воображения об обладании им всего её тела…
* * *
Единственным событием, которое омрачило безоблачное сближение супругов, была смерть отца Мэрил – мистера Ллойда Кроу.
Мистер Ллойд будто сдулся, как воздушный шарик, в котором появилось отверстие, когда устроил судьбу дочери. Так оно и было. Только мысль, что он обязан передать Мэрил в надёжные руки мужа, заставляла его держаться за жизнь. Но, как только он выполнил, как он считал, своё предназначение, откуда-то повылезали многочисленные болячки. У него заболело всё – ноги, поясница, желудок, сердце, голова, зубы. Он пережил ещё один приступ почечных колик и тихо умер во сне от остановки сердца в конце третьего месяца замужней жизни дочери…
Мэрил видела, как физически сдал отец в последнее время, хотя он ни в чём ей не признавался. При их встречах старался держаться бодрячком. Даже о приступе почечных колик она узнала от Алистера, а тот, в свою очередь, от доктора Фёрста.
Но сколько себя не готовь к смерти родного, любимого человека, к этому невозможно подготовиться. Невозможно смириться с неизбежным. Только со временем горе перерастёт в грустные, но светлые воспоминания.
6
Накануне ночью Мэрил приснился чудесный сон. Она видела отца. Весёлого, здорового и молодого. Они проговорили всю ночь. О чём говорили, утром, проснувшись, Мэрил уже не помнила. Помнила только о том, что отцу там хорошо. Её отпустило горе. Она поняла, что может снять траур.
Встав с постели, первое, что ей захотелось сделать, это поделиться радостью с мужем. Но его уже не было дома. На рассвете он уехал на плантации. Осень. Горячая пора уборки урожая.
Мэрил встала у окна и залюбовалась красивым видом. Листва на деревьях уже начала желтеть, пестрела всеми оттенками зелёного и жёлтого – от нежно-лимонного до насыщенной охры, от темно-зелёного до бледно-салатового. Вместе с последними солнечными деньками это составляло радостную картину.
Мэрил вспомнила про поездку с Алистером на озеро BlackLake и подумала о том, что, когда закончатся полевые работы, надо будет попросить мужа свозить её туда опять. Он же сам рассказывал, что самая красота на озере именно осенью из-за болотных кипарисов, листва которых становится кроваво-красного цвета. Ещё тогда ей очень захотелось это увидеть.
* * *
Полевые работы на всех плантациях взял на себя Алистер. Рассел занимался только арендаторами. Последняя неделя ушла на сборы с них платы, а сегодня с утра он отвёз собранные деньги в банк в Уиннфилд. Сбор прошёл гладко, без эксцессов, без всякого этого нытья об отсрочке платежа, и Рассел решил пропустить на радостях пару стаканов виски. Потом встретил знакомых, и с ними пропустил ещё.
Выпитое, при его комплекции, для него было, что слону дробина. Другого бы свалило с ног, а у него только прибавилось энергии, тело зазвенело, как у молодого, хотелось чего-то такого… весёлого… Подраться с кем-нибудь, что ли? Что-то типа этого, чтобы дать звенящей энергии внутри выход наружу. Под руку никто не попался, и он без приключений вернулся на ранчо.
Первой, кого он увидел дома, была невестка. Она стояла у окна, одетая уже не в траурные одежды, а в весёленькое платье в цветочек. К полудню солнце уже поднялось высоко, и его косые лучи просвечивали ткань насквозь, так что Рассел ясно видел её стройные длинные ноги. Он залюбовался этим красивым видом и невольно сглотнул.
Где-то рядом, за его спиной послышалось шуршание. Он обернулся и увидел испуганные глаза Джун10, служанки Мэрил. Схватил её за руку и вытолкал на улицу. Закрыл входную дверь на щеколду, попутно соображая, что во дворе видел только одного из слуг – Коди, которого, видимо, в силу возраста, Алистер не забрал с собой в поле (обычно, во время пика полевых работ, к ним привлекались и все домашние слуги). А, значит, в доме больше никого нет, кроме него и невестки. Наконец! Наконец-то ему никто не помешает осуществить то, что уже давно засело у него в голове и в головке члена.
Красавица Мэрил, не осознающая своё очарование и притягательность, а оттого ещё более соблазнительная, сводящая его с ума своим молодым, упругим телом и запахом чистоты и невинности, не тронутая его слизняком-сыном, дождалась его, Рассела. Дождалась настоящего мужчину! Ему она и должна была достаться, а не Алистеру, пускающего по ней слюни, но единственно на что решившегося за полгода брака, так это дотрагиваться до её руки!
* * *
Крепкие мужские руки обняли Мэрил сзади, и в первое мгновение она обрадовалась, что это вернулся муж. Но тут она почувствовала запах перегара, смешанного с потом, и поняла, что это не Алистер, а свёкор. Она попыталась расцепить руки, обнимающие её, и укоризненно сказала:
– Мистер Симпл, что Вы делаете? Сейчас же отпустите меня!
– Не бойся! Мы здесь одни. Ты же ждала меня, Мэрил? Ждала?!
– Что Вы такое говорите, мистер Симпл? Как Вам не стыдно! Я требую, чтобы Вы меня отпустили! – продолжая трепыхаться в стальных объятиях, сердито произнесла Мэрил.
– Мне нравится, как ты пытаешься мной командовать, – хохотнул Рассел, – Нравится, как ты играешь в недотрогу. Это заводит меня ещё больше. Ты чувствуешь, как растёт моё желание? – похотливо сказал он и, потёршись своим затвердевшим членом, вставил его в расщелину между половинками её попы.
Мэрил не на шутку испугалась, но, всё же, попыталась воззвать к его разуму:
– Мистер Симпл, если Вы не остановитесь, я позову на помощь.
Рассел расхохотался:
– Зови, моя строптивая невестка! Я тебе уже сказал, что мы здесь одни. Но даже, если бы кто-то и был, думаешь, мои слуги посмели бы остановить меня? Или ты думаешь, что мой слизняк сын может тебя защитить? Будь моей! Я – мужчина! А ты – женщина, жаждущая настоящего мужчину. И вот он я! Если мне надо будет приложить силу, чтобы взять тебя, я это сделаю!
И с этими словами Рассел отстранился и резко развернул Мэрил к себе лицом. Она увидела чёрные провалы его глаз, откуда на неё смотрела преисподня, и её голова поплыла от страха. Только мысль, что свёкор её изнасилует, даже если она будет без сознания, удержала её от обморока. Пока она держится, сможет сопротивляться, а, значит, останется вероятность найти спасение.
Руки Мэрил освободились от железных клещей свёкра, когда он развернул её к себе, и она начала колотить по нему, куда попадала – по лицу, по плечам, по груди. Он же, не обращая внимания на сыплющиеся удары, подхватил её руками под попу и посадил на подоконник. Развёл её ноги в стороны, встал к ней вплотную и придвинул к себе так, что его восставший член больно давил на её промежность. Мэрил выставила руки вперёд, упёрлась ими в его плечи и попыталась отодвинуться от него. А он ухватился руками за её воротник и разорвал платье до талии. Пуговицы отлетели в стороны и со звонким стуком поскакали по полу. Мэрил закричала и инстинктивно прикрыла руками открывшуюся взору насильника грудь. Рассел закрыл её открытый рот грубым поцелуем, удерживая её голову за волосы рукой. Его язык беззастенчиво хозяйничал у неё во рту, а вторая рука, легко преодолев её сопротивление, мяла и щипала грудь. Потом Рассел переместил свой рот ниже и впился своими слюнявыми пухлыми губами в основание её шеи. Мэрил пыталась кричать, но из её горла вылетали только хрипы. Ей было больно от впившегося в её нежную кожу рта свёкра. Его рука при этом полезла ей под юбку и начала перемещаться от колена к промежности. Мэрил то пыталась оторвать голову свёкра от своей шеи, то остановить его руку. Но ещё больнее ей стало, когда он переместил свой рот на её грудь и начал сосать и кусать нежный сосочек. Его рука уже вовсю хозяйничала у неё в промежности. От бесплодности своих усилий сопротивляться, от безысходности, Мэрил без сил просто хлопала своими ладонями по его спине. Оторвался он от неё и прекратил муку только когда сам захотел. Приподнял её лицо за подбородок, провёл большим пальцем по опухшим губам с выступившими капельками крови и насмешливо сказал:
– Все вы бабы – сучки! Сопротивляетесь, а у самих всё нутро горит от желания трахнуться. Ух, как у нас тут горячо и мокро! – хохотнул Рассел, запуская свою руку под трусики Мэрил.
Мэрил было невыносимо стыдно. Да, у неё увлажнилась промежность. Да, там было горячо. Да, у неё болело внизу живота. И она ничего не могла с этим поделать. Видя, как лицо невестки покрывается красными пятнами, Рассел продолжил словесно издеваться над ней:
– Ты хочешь меня! Ты сама виновата! Ты сама меня соблазнила! А теперь нос воротишь?! Так будь паинькой и доставь мне удовольствие. И тогда, возможно, если ты хорошо меня попросишь, я доставлю удовольствие тебе.
– Нет! Нет! – нашла в себе силы прохрипеть Мэрил и опять попыталась отодвинуть от себя свёкра руками.
– Как хочешь! – зло воскликнул Рассел и, чтобы окончательно сломить сопротивление невестки, влепил ей звонкую пощёчину.
Голова Мэрил от удара резко развернулась в сторону. Рассел занёс вверх другую руку, чтобы влепить ещё одну по второй щеке, для симметрии, так сказать, но ударить не успел. Его поднятая рука опала, и сам он осел на пол и завалился на бок. Ненавистное лицо насильника исчезло с глаз Мэрил и перед её затуманенным взором появилось испуганное лицо её свекрови, Карэн.
* * *
Такой счастливой, как в последние полгода, Карэн не была никогда в жизни. Она привыкла к одиночеству. Привыкла, что никто её не замечает. Даже сын. Да, когда он повзрослел, он стал заступаться за неё, не позволяя отцу избивать её до полусмерти, но… Но ни приласкать, ни обнять, ни просто поговорить с ней ему в голову не приходило ни разу. И только когда в их доме появилась эта светлая, чистая девочка, Мэрил, Карэн будто вышла из тени, проявилась, перестала быть серой мышью.
Мэрил неизменно доброжелательно и уважительно общалась с Карэн. Тянулась к ней. Называла матушкой. И пусть в этом не было какой-то заслуги самой Карэн, только тоска девочки, рано потерявшей мать, всё равно Карэн было приятно. Мэрил советовалась с ней по поводу какую еду заказать поварихе на завтра. Выспрашивала у Карэн про предпочтения в пище Алистера. Они вместе занимались рукоделием. Вместе читали и обсуждали прочитанное. Даже если бы всего этого не было, Карэн была бы благодарна Мэрил хотя бы за то, что слышит каждый день «Доброе утро!» и «Спокойной ночи!»
Когда подвыпивший муж неурочно заявился домой и застыл на пороге, уставившись своим тёмным тяжёлым взглядом на о чём-то задумавшуюся Мэрил, а потом вышвырнул за дверь Джун, Карэн поняла – быть беде. Её робкая натура и привычка непротивления насилию не позволяли ей поначалу вмешиваться в ситуацию. Но когда она услышала слова мужа «Ты сама виновата!», которые она не раз слышала от него и после которых её, как правило, избивали и насиловали, Карэн нашла в себе силы помочь невестке.
Она схватила самый большой горшок с кактусом с подоконника и, что есть силы, ударила им по голове мужа. На то, чтобы он потерял сознание и упал на пол, даже не рассчитывала. Надеялась только, что он придёт в замешательство, и это позволит Мэрил ускользнуть от него. А с ней, Карэн, что, уж, будет потом, то и будет. Но, видимо, она столько обиды, накопившейся за десятилетия издевательств, вложила в свой удар, что муж вырубился. А вот Мэрил, то ли от неожиданности, то ли от шока, не спешила убегать. Как сидела на подоконнике, вцепившись в порванную одежду, так и продолжала сидеть. Карэн схватила её за руку, стащила с подоконника и потащила в винный подвал. Потащила по привычке прятаться от мужа. Подвал спасал её не раз. Давал возможность отсидеться там, за запертой дверью (ключом от подвала снабдил её Алистер), до прихода подмоги в лице сына. И подвал, и сын ещё ни разу её не подводили. Дай Бог, и в этот раз не подведут.
Женщины спустились вниз в кромешной темноте. Зажигать свет не стали – Карэн надеялась, что Рассел их здесь не будет искать, ведь он не видел, куда они ушли, решит, что они убежали из дома. Но, на всякий случай, сняла с полок несколько бутылок для самозащиты. У неё же получилось вырубить мужа цветочным горшком, может, и ещё раз получится защитить Мэрил и себя с помощью бутылок с вином?
Мэрил сидела безучастная ко всему, бутылки, как ни совала ей их в руки Карэн, не взяла. Закрывала руками грудь. Карэн обняла бедную девочку и прошептала: «Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! Ничего же страшного не случилось… Скоро приедет Алистер. Он нас спасёт. Всё будет хорошо, вот увидишь!»
Время шло, а оно в темноте идёт по своим, никому не ведомым законам, но никто в дверь подвала не стучал, не ломился. Наверху была тишина. «Он умер?», – подумала Карэн. Отстраненно так подумала, будто и не об убийстве шла речь. Задумалась – подняться наверх, чтобы разведать обстановку, или ещё подождать? Спросить было не у кого. Мэрил сидела, как изваяние, за всё время даже не шевельнулась. И Карэн приняла самостоятельное решение (впервые в жизни!) досчитать до ста, нет, до тысячи и потом пойти на разведку.
Где-то на середине счета, как гром среди ясного неба, раздался стук в дверь. А потом полились ругательства. «Сучка» и «шлюшка» были среди потока слов самыми приличными. «Жив, значит», – равнодушно подумала о муже Карэн. Даже если бы она его убила, она бы и его смерть приняла также равнодушно. И свою участь убийцы тоже. Выжег из неё муж все чувства, выбил своими кулаками, как пыль из половика. Что уж говорить о ругательствах? Она их не боялась. Сколько оскорблений на своём веку выслушала! И-и-и! Одним больше, одним меньше – не важно.
Одно было жаль Карэн – надо было сбежать из дома, а не запираться в подвале. За то время, что муж был в отключке, они бы далеко убежали…
* * *
Рассел очнулся на полу. Его рука, непроизвольно потянувшаяся к затылку, нащупала там что-то липкое и острое, как мелкие осколки стекла. Он сфокусировал взгляд на руке – она была в крови. Осмотрелся по сторонам – он лежал среди черепков разбитого цветочного горшка, земли и ошметков кактуса. «Вот что кололось», – понял он. И ещё понял – это старая карга его приложила. Он совсем о ней забыл.
Рассел с трудом поднялся на ноги и поплелся к входной двери, потому что в доме стояла тишина. И это могло быть только в двух случаях – либо Карэн с Мэрил сбежали из дома, либо заперлись в винном подвале.
Входная дверь была заперта изнутри. Это сделал он, когда выкинул Джун на улицу. Значит, остаётся подвал. И Рассел начал стучать и ломится в дверь подвала. Голова болела и кружилась. Да ещё ныло плечо. Видимо, неудачно упал на пол. Рассел понял, что ему не хватит сил вышибить дверь. Нужен топор. И он вышел во двор.
В сарае топора не оказалось. Тогда он вспомнил про кузницу и отправился туда за молотом. Молот подойдёт, он хоть и не острый, но потяжелее топора будет.
Когда подошёл к двери, с удивлением обнаружил, что она заперта. Что за черт?! Он чётко помнил, что не запирал её, даже не прикрыл до конца. Они что, пока он бегал за топором, успели выбраться из подвала и закрыться в доме изнутри? Ну, входная дверь похлипче будет, чем дверь в подвал, он её вмиг разнесёт!
* * *
Не раз и не два изнасилованная господином, Джун сразу поняла на кого он нацелился, когда вышвырнул её, Джун, из дома. Она побежала на задний двор, где Коди колол дрова и обрисовала ситуацию. Коди вскочил на коня и помчался за молодым хозяином. Больше ничем Джун не могла помочь миссис Мэрил. (Вообще-то, она ещё была «мисс», а не «миссис». Уж, ей-то, её служанке, не знать, кто, где и с кем спит, а, вернее, не спит. Поэтому её и «молодой хозяйкой» называть было не с руки, хотя Джун искренно считала, что когда-нибудь мисс Мэрил ею станет. В какие игры играют молодожёны, Джун своим умишком никак уразуметь не могла. Ведь видно же, что любят друг друга. Вон какими влюблёнными глазами смотрит молодой хозяин на свою жену. А она как мечтательно провожает его взглядом. А настоящими супругами до сих пор не стали…) Поэтому Джун подкатила чурбан к стене дома, встала на него и наблюдала через окно за тем, что творится в комнате. Когда господин полез к мисс Мэрил со своими засосами, Джун не выдержала, начала стучать по стеклу ладошками. Но, ни господин, ни мисс Мэрил её стука, судя по всему, не слышали.
В какой-то момент господин вдруг исчез. Джун не поняла почему. Кто-то стащил мисс Мэрил с подоконника, но Джун не поняла кто, поскольку его заслоняла спина мисс Мэрил. И только чуть позже, по мелькнувшей оборке чепца, Джун догадалась, что это миссис Карэн пришла мисс Мэрил на помощь. (Миссис Карэн в представлении Джун тоже не была хозяйкой. Ну, какая из неё хозяйка, если её слово ни для кого, даже для слуг, не закон. Да они от неё ни одного слова ещё и не слышали).
