Ирма Гринёва
Встретимся во снах
И с работой у Беллы не ладилось. Кому нужен юрист с образованием, но без опыта работы? Если бы ещё она включила своё обаяние, своё жизнелюбие, свою улыбку… Но ей было всё равно. А, если соискателю работы всё равно, то, уж, потенциальному работодателю и вовсе наплевать. Белла потолкалась-потолкалась и смирилась. И хорошо…
Дома было хорошо. Время пролетало не заметно. Проснулась, умылась, села в кресло, вот уже и вечер. А там и спать пора. На улицу совсем не тянуло, не то чтобы с кем-то встретиться. Но Максима Витальевича Белла проигнорировать не могла. Пришлось поднимать свою задницу и тащиться в ресторан. А перед этим ещё и красоту на лицо наводить, платье выбирать… А они все, вдруг, оказались велики, болтались на ней, как на вешалке. Хорошо хоть туфли были по ноге.
Белла так устала, пока собиралась на встречу, что впору было взять недельный отпуск после сборов. С недоумением подумала – как же она вставала каждый день в шесть утра, чтобы привести и себя в порядок, и завтрак Тео приготовить? И ни капельки не уставала. Наоборот, была полна жизненной энергией, которая звенела в её жилах. Так отчётливо звенела, что Белла не только её ощущала, но и слышала её музыку…
На встречу с Максом пришла не Белла, а её тень. «Болеет? – подумал Макс, – Или так переживает из-за расставания? Не может быть, три месяца уже прошло…»
С этой потухшей, потерянной Беллой было непонятно о чем разговаривать. Впрочем, тишина, повисшая за столом, её, кажется, не напрягала. Она молча ковыряла в тарелке салат и ни один листочек не донесла до рта.
– Не вкусно? – прервал молчание Макс.
– А? – вскинулась Белла и с удивлением посмотрела на Максима Витальевича, как будто только что его увидела.
– Не нравится? – переспросил он, – Закажем что-нибудь другое?
– Нет… Да… Всё нормально… – ответила Белла и опять опустила голову.
«Нет! Так не пойдёт!», – возмутился Макс. Ещё не было случая, чтобы женщина так равнодушно реагировала на него. И он исполнился решимости вывести Беллу из апатии.
– А вообще – как дела?
– Нормально…
– Нормально, это как? Чем занимаешься?
– Ничем…
– Ничем? Дома сидишь, что ли?
– Дома…
– Решила отдохнуть или работу не нашла?
– Не нашла…
«И долго это эхо будет продолжаться? Интересно, если бы последним словом было «отдохнуть», она также ответила?»
– А на что живёшь?
Тут Белла задумалась – а, действительно, на какие шиши она живёт? Ни к какому выводу не пришла. В голове было пусто. И она почти сразу забыла – над чем же она задумалась?
26
Мама и бабушка, всё-таки, оказались правы – время лечит. Прошёл ещё месяц, и Белла начала приходить в себя. Время и работа – вот те два доктора, которые вытягивали её из омута депрессии.
На работу помог устроиться Максим Витальевич. Должность Беллы звучала очень длинно и на её взгляд смешно – государственный инспектор в области охраны окружающей среды в парках Южного административного округа города Москвы. Странно было получать зарплату за то, что гуляешь по паркам и глазеешь по сторонам.
После многодневного прозябания в четырех стенах Белле было трудно заставлять себя выходить на улицу. Но потом втянулась. Оказывается, осень в Москве была такой красивой, разноцветной. А в парках особенно. Раньше Белла этого не замечала. Или забыла. Среди деревьев пахло свежестью, дождём, чем-то пряным. Светлой грустью пахло. Но не горем, нет, не горем. Тело становилось легким, как будто постепенно очищалось от тяжести воспоминаний.
Что ещё очень нравилось Белле в её новой работе – это свободный график. Не надо было вставать по будильнику. И с работы уходить по звонку. А в плохую погоду можно было вообще не выходить из дома, а засесть за компьютер, чтобы сделать отчёт.
Через некоторое время ещё прибавилось ощущение полезности того, чем она занимается. Это когда видела отремонтированную детскую площадку или очищенную от упавших деревьев тропинку. То, что было сделано благодаря её внимательному взгляду.
Поэтому Белла ещё раз позвонила Максиму Витальевичу, чтобы поблагодарить его за устройство её на работу. Она уже благодарила его за это, тогда, сразу. Но в тот момент благодарность была чистой формальностью, а сейчас – искренней, от души.
27
Ранняя любовь… Поздняя любовь… Кто определил возраст, когда любить ещё рано или уже поздно? «Ты слишком молод, чтобы даже думать о любви!» «Я слишком стара, чтобы мечтать о любви, стыдно ведь уже в мои годы…»
Ни о чём таком в свои 50 Макс не думал, также, как и не думал о разнице в 27 лет с Беллой. О том, что она годится ему в дочери. О том, как будет смотреться его седина и начинающее стареть и оплывать жирком тело рядом с её молодостью. Просто увидел, как она похорошела с тех пор, как они не виделись, как зарумянились щёки от работы на воздухе, как загорелись глаза. Она почти вернулась к тому состоянию, в котором была, когда они познакомились, что сразу отразилось в заинтересованных взглядах мужчин, провожающих её летящую походку. И понял – надо брать быка за рога, пока не увели.
– Выходи за меня замуж!
Белла растерялась. Замерла. Совершенно не ожидала услышать такое предложение. Она ещё толком не привыкла называть Максима Витальевича просто по имени, говорить ему «ты», и тут так сразу… А он смотрит так спокойно, будто предложил сходить в кино, а не изменить судьбу. Ответила, кусая губы, боясь обидеть. Но честно:
– Но я… тебя не люблю… И обещать, что полюблю, не могу… Прости…
– Я знаю. Давай просто будем вместе. Не надо обещаний. Я не буду требовать от тебя невозможного. Но я буду верить и ждать возможного. Ты просто будешь у меня, а я – у тебя. Давай просто будем друг у друга. Подумай над этим.
Как Максим смог так подобрать слова, откуда, из каких глубин сердца вытащить, или прочитал где-то и запомнил, но они потрясли Беллу. Не отпускали. Мужчина предложил надёжную опору в жизни, ничего не требуя взамен, много ли найдётся в мире женщин, чтобы отказаться от такого предложения? Браки заключаются и по более зыбким основаниям. А у них с Максимом, по крайней мере, есть взаимное уважение. А любовь… Что ж, любовь у неё уже была…
28
Через три дня Белла переехала в квартиру Макса.
Через месяц они тихо расписались в районном ЗАГСе и скромно посидели за праздничным столом вместе с мамой и бабушкой Беллы. На такой простой церемонии настояла невеста. Жених не возражал. Так же, как и не возражал тому, что Белла осталась под своей девичьей фамилией.
Через неделю молодожёны отправились в медовый месяц. «Месяц» состоял всего из четырёх дней – оба недавно приступили к новой работе и не могли рассчитывать на полноценный отпуск, пришлось довольствоваться выходными днями вокруг праздника Народного единства. Так что, уехать куда-то далеко не получилось. Зато получилось сбежать из нахмуренной слякотной ноябрьской Москвы в солнечную и теплую осень Дагестана.
Всего 3 часа полета, и вот ты спускаешься по трапу самолета в аэропорту Махачкалы в лето. За бортом остались 0о столицы, сплошь затянутое тучами небо, неделями не прекращающийся дождь, разбавленный снежинками, а то и градом, первый выпавший снег, тут же растаявший, но успевший вызвать коллапс на дорогах и кучу аварий. А здесь светит солнце, на небе ни облачка, как в Египте, +23о. Везёт же некоторым! России везёт! В какой ещё стране мира можно за один день, ну, пусть, за два, побывать в лете, осени, зиме и весне?
Белла и Макс гуляли по площадям столицы Дагестана, выложенным разноцветной плиткой, будто устланными для дорогих гостей коврами. А вокруг благоухали розы и высаженные шарами мелкие хризантемы.
Наслаждались нежнейшим, тающим во рту шашлыком из баранины в этно-ресторане Джага29 с панорамными окнами, выходящими на пляж, где прекрасный вкус блюд усиливался наиприятнейшими ощущениями от красоты внешнего вида и внутреннего интерьера ресторана. А потом пытались разгрузиться, гуляя по широкому песчаному городскому пляжу и собирая коллекцию цветных ракушек. Забирались на огромные валуны, чтобы сделать красивый снимок, и полоскали руки в прохладной воде Каспийского моря.
Несмотря на праздники, сумели попасть в Дагестанский музей изобразительных искусств, где, конечно же, были громкие имена русских художников – Айвазовский (наверное, в России нет музея, где бы не было хотя бы одной его картины), Поленов, Крамской, Маковский (спасибо Советской власти, не только позаботившейся о создании художественных музеев во всех областных городах России для просвещения народа, но и передавшей туда картины великих мастеров из запасников музеев обеих столиц – Москвы и Петербурга). Но, самое главное, великолепные изделия из серебра со знаменитой на весь мир кубачинской чеканкой – оружие, боевые качества которого ценились выше булатной стали, и которое было ценным подарком, достойным русских царей, посуда, женские украшения.
А вот Национальный музей республики Дагестан оказался закрыт. Так что пришлось довольствоваться его внешним видом – свежееотреставрированными стенами, богато украшенными белоснежной лепниной на нежно-голубом небесном фоне.
Зато, в Джума-мечеть их так сердечно пригласили, как будто ждали именно их. Беллу даже в специальный халат обрядили, чтобы почувствовала себя, так сказать, полностью соответствующей этому святому религиозному месту. Максим рассматривал красоту мечети снизу, а Белла – с опоясывающего всё её пространство балкона.
А ещё объедались хурмой – и свежей, и вяленой. Виноградом – и зелёным, и чёрным. Настоящими молочными продуктами со вкусом детства. Что говорить? Здесь даже обыкновенная картошка была такого чудесного вкуса, что просто пальчики оближешь. Словом, продукты было не сравнить с той химозой, которая лежит на полках магазинов в Москве. Эх!..
29 – адрес этно-ресторана Джага: Портовское шоссе 1/1, Махачкала
29
О концерте Тео в Москве Белла узнала из интернете. Знаете, ведь, как он работает? Стоит начать что-то искать, как он тут же подкидывает новости на интересующую тему. Даже на почту рассылки присылает, на которые сроду не подписывался.
Вот и здесь, на почту Беллы пришло письмо от Концертного зала им. П.И.Чайковского о том, что свой юбилейный, 80-й сезон зал открывает концертом Государственного оркестра Краснодарской краевой Филармонии под руководством Теодора Голованова-Галанис. В программе концерта: Густав Малер Симфония № 6 («Трагическая») и Симфония №9. Дирижёр – Т. Голованов-Галанис. И Белле загорелось пойти.
Чего она не ожидала, так это услышать категорическое «нет» мужа на просьбу достать пригласительные билеты на концерт. Сказано это было таким холодным тоном, что впору было обидеться. Белла даже растерялась. Почти год их семейной жизни не был омрачён не то чтобы ссорой, но даже малепусенькой размолвкой. Максим так трепетно, с любовью и нежностью к ней относился, буквально, пылинки сдувал, что Белла чувствовала себя окутанной мягким облаком. Она тоже его уважала, старалась выполнять на 5 с плюсом все обязанности жены. И в постели у них царила гармония. Оба были удовлетворены и доставляли удовольствие друг другу. А тут такое…
– Почему ты так грубо со мной разговариваешь? – обиделась Белла.
– Ты сама знаешь!
– Ничего я не знаю! И не понимаю! Не хочу гадать! Объяснись, пожалуйста!
– Хорошо! Я скажу прямо – ты хочешь его увидеть! Я – против!
– Так это ревность? Ты ревнуешь меня к Тео?! Мы полтора года как расстались и год женаты с тобой, разве я за это время давала тебе хоть один повод усомниться в моем отношении к тебе?
– А разве нет? Не успел он появиться, как ты тут же к нему поскакала.
– Нет! Я всегда была честна с тобой. Я сразу сказала, что не люблю тебя, и не обещала полюбить. Но то, что с моей стороны нет любви к тебе, не означает автоматически, что я всё ещё люблю его! Ты не можешь не чувствовать, как я ценю и дорожу нашими с тобой отношениями, нашей семьёй! А ты, ни с того, ни с сего, вдруг, ставишь всё под сомнение. И из-за чего? Из-за банальной просьбы жены сходить вместе на концерт! Я думаю о Тео только как о гениальном дирижёре, звезде мирового уровня и поэтому хочу попасть на его концерт. Чтобы услышать красивую музыку в оригинальной, не избитой интерпретации…
Впервые за всё время совместной жизни супруги легли спать отдельно.
Белле не спалось. Рядом не хватало горячего тела мужа, его нежных объятий. Раздражение, которое накрыло её во время разговора с ним, постепенно отпустило, и в голову полезли совсем другие мысли.
Разве самое важное в отношениях мужчины и женщины любовь? Вот она у неё была. Взаимная. И трепет, и парение души, и сладость в сердце, и безумное счастье. И что? Закончилась любовь. Испарилась. Разве не самое важное в отношениях – чувствовать не страсть и желание, а заботу и уверенность? В том, что тебя ценят, что тебя не отпустят, что за тебя несут ответственность, что защитят от любых бед и просто хотят быть рядом. Разве не важнее ценность тех моментов, когда тебя просто заботливо и крепко обнимают? Секрет счастья – это внимание друг к другу. Счастье состоит из отдельных минут, из быстро забывающихся удовольствий от поцелуя, улыбки, доброго взгляда, сердечного комплимента и бесчисленных маленьких, но добрых мыслей.
Максу не спалось. Пружины дивана, на который он ушёл спать, нещадно давили на спину. Рядом не было горячего тела жены. Её запаха. Ему было так плохо, так больно. Внутри образовалась большая пустота. А ещё выполз наружу страх. Страх потерять Беллу. Страх, который прочно засел где-то внутри него, потому что он чувствовал, понимал – она не принадлежит ему полностью. Сколько бы он ни старался, как бы он её ни любил, всё равно часть её навсегда принадлежит Тео.
Любовью можно задержать человека около себя, но удержать того, кто захочет уйти, все равно не получится. Нужно просто любить его. Того, кто рядом. Пока он рядом…
30
Утро было ужасным. Первым, кто пришёл Максу в голову, когда он проснулся, была Белла. В этом не было ничего необычного. Так было с тех пор, как они начали жить вместе. Ещё не до конца проснувшийся, едва разлепивший глаза, Макс тянулся к Белле, зарывался в её мягкие волосы, невесомо целовал их, чтобы не разбудить, и на его лице расцветала улыбка. За улыбкой приходило осознание счастья. Сердце начинало громко стучать, разгоняя кровь, прогоняя остатки сна… Но в этот раз её не было рядом. Макс закрыл глаза и понял, что отчаянно хочет, чтобы она была здесь, с ним. И чтобы так было всегда. Одна её улыбка, один её взгляд, заменял ему целый мир. Для мира она, может и была всего лишь одним человеком. Одним из многих. Но для него она стала целым миром.
Главным для него было, что сейчас он рядом с ней. Ему этого было достаточно для счастья. Что такое брак? Определений много. Для кого-то брак это счастье, для кого-то – страдание. Но для него, как оказалось, счастливый брак – это забота о любимом человеке. Дарить ей уют и заботиться о ней каждый день. Даже если придётся пожертвовать собственным счастьем. Ведь любовь не поддаётся логике. Он любит её, даже если она его не любит. Если его любовь заставит её хотя бы улыбнуться, значит, это того стоит.
На работе Макс не мог думать ни о чём, кроме Беллы. Ничего не мог делать, никак не мог вытеснить ее из головы. Будущее без неё никак не мог себе представить…
Может быть, зря он себя так накручивает? – пришла в голову трусливая мысль. Всего из-за какого-то несчастного похода на концерт?
Домой вернулся таким усталым… Чувствовал себя избитым, как будто в подворотне его отутюжили несколько мужиков.
Белла выглядела не лучше. Глаза красные, воспаленные. Подошла к Максу первая. Заговорила осторожно, тщательно подбирая слова, заглядывая просительно мужу в глаза:
– Макс, прости… Я понимаю как тебе не просто со мной. Мне кажется… я думаю… что у меня всё уже перегорело к Тео. Но мне надо удостовериться в этом… Понимаешь? Не хочу, чтобы он торчал во мне занозой. Как я это пойму, если буду продолжать прятать голову в песок?
Хрупкий, но, всё-таки, мир между супругами был восстановлен. А окончательно мировая была подписана ночью, в постели.
На следующий день Макс молча положил перед Беллой пригласительные на два лица в ложу Концертного зала Чайковского на концерт Государственного оркестра Краснодарской краевой Филармонии под руководством Теодора Голованова-Галаниса.
31
Логично было предположить, что программу концерта будет завершать 9-я Симфония Малера, написанная более зрелым мастером на 5 лет позже 6-й Симфонии.
Про 6-ю Симфонию Белла всё знала со слов Тео, ещё когда они готовились к поездке в Зальцбург. Ей было любопытно и одновременно страшно услышать, как изменилось видение Тео 6-й Симфонии с тех пор, как они расстались. Осталась ли она «гимном любви», их с Тео любви? Вернулась ли к классической трактовке, соответствующей её названию – «Трагическая»? Или… или стала гимном другой любви, любви Тео и Насти? Но Тео решил иначе, и первое отделение концерта началось с 9-й Симфонии.
Белла специально не стала ни читать про историю написания 9-й симфонии Малера, ни слушать отрывки, ни искать статьи искусствоведов об интерпретации её различными дирижёрами. Для чистоты восприятия. Как учил Тео. Хотела понять его замысел. Услышать его ушами. Вникнуть в созданное его руками.
Так старалась, что, наверное, перестаралась. Первую часть не поняла вообще. Может быть, потому что она вышла рваной из-за звонков чьего-то телефона. Телефон затрезвонил где-то на первых рядах. Белла отчётливо его слышала, поскольку их с Максом места были в боковой ложе, и звонок раздался с их стороны. Хорошо хоть она сидела в глубине ложи, спрятавшись за спину мужа, чтобы Тео, не дай бог, её не увидел. Белле стало так стыдно из-за звонка, что она почувствовала, как покраснели её щеки. И, если на этот, первый, звонок Тео никак не отреагировал, то на второй, с точно такой же мелодией и с той же самой стороны, опустил руки и замер. Оркестранты не смогли остановиться одновременно, музыка закончилась нестройной разноголосицей инструментов.
Сразу по окончании первой части, небывалое дело, по крайней мере, Белла такого ещё ни разу не видела на концертах, Тео ушёл со сцены, и его не было несколько минут. В недоумении были не только зрители, но и оркестр. Так, по крайней мере, показалось Белле.
Обычно, вторая часть симфоний является медленной и спокойной частью, в противовес динамичному началу. Но здесь – наоборот, было очень громко и истерично. Нарочито грубо звучали басы. И всё время навязчиво повторялась какая-то примитивная мелодия. Если описывать то, как восприняла эту часть Белла, одним словом, то это – вакханалия. А если описывать более развёрнуто – бал Воланда, где Маргарита носится на метле, как ведьма. Так ли описывал бал Булгаков в «Мастере и Маргарите», Белла уже не помнила, поскольку читала знаменитый роман ещё в школе, но именно картина бешено описывающей круги под потолком на метле обнажённой Маргариты крутилась в её голове, пока оркестр играл вальс второй части 9-й Симфонии. Стремительный и совершенно демонический вальс.
На раздавшиеся после второй части аплодисменты Тео не повернулся к зрителям, хотя обычно разворачивался и призывал жестом к молчанию. Жадно выпил полбутылки воды, принесённой из-за кулис, когда уходил со сцены, и продолжил музыку.
Третья часть тоже не дала отдохнуть душе Беллы. В ней звучала тревога, которая всё накручивалась и накручивалась. Светлые, пронзительные кусочки проскакивали за мгновение, сменяясь новым витком напряжённости в ещё более быстром темпе, чем предыдущий фрагмент. И всё это вместе неслось куда-то в пропасть.
Тео, по-видимому, тоже устал. Так устал, что присел на дирижёрский подиум, выпил глоток воды, а остальную вылил себе на голову. Это не сильно испортило его облик. Рубаха на спине и так уже прилипла к телу от пота, а из волос на голове сухой была только макушка. Так что, вылив на себя воду, он, можно сказать, просто исправил это недоразумение. Потом Тео встряхнул головой, как пёс после купания, и с тоской посмотрел в ту сторону, откуда раздавались трели телефона, разорвавшие музыкальную ткань первой части Симфонии. Белла буквально вжалась в кресло, потому что ей показалось, что Тео выискивает глазами её, а не обладателя злополучного телефона.
Четвертая часть Симфонии началась бесконечно разворачивающейся, томительно прекрасной мелодией. Что-то в этом слышалось грустное, печальное до безысходности. Чистое, возвышенно-торжественное. Окончание части и Симфонии в целом истаяло в хрупких, еле слышных звуках. Было так тяжело и тоскливо, до слёз. На несколько мгновений в зале повисла тишина, а потом он взорвался бурей аплодисментов и криками «Браво!»
На второе отделение супруги не остались. Гнетущее впечатление от 9-й Симфонии довело Беллу до головной боли. Её даже подташнивало.
Домой возвращались в молчании. Макс с тревогой посматривал на поникшую жену, которая была сейчас так далека от него, как никогда, хотя и шла рядом, опираясь на его локоть…
Дома Белла не выдержала, всё-таки, полезла в программку. «Прощание с иллюзиями. Прощание с жизнью. Отказ от борьбы – ибо дни сочтены и сил больше нет», – такими словами завершался небольшой текст о 9-й Симфонии Малера, напечатанный после сухого перечисления названий её частей. И Белла была согласна с этим определением.
32
Белла погрузилась в себя. В свои мысли о Тео. Ему явно было плохо во время концерта. Заболел? Тогда почему не перенёс концерт? Это же не зарубежные гастроли с их жёсткими контрактными обязательствами. Почему Настя, как его директор и любимая девушка, о нём не позаботилась? Или что-то случилось в его жизни, что выбило его из колеи? Не мог же так подействовать на него звонок невыключенного телефона? Да ни одного концерта не проходит, чтобы какой-нибудь слушатель-раздолбай не забыл выключить звук!
А ещё Белла думала о смысле жизни. Это музыка Малера так на неё подействовала. Не отпускала. Всплывала то дисгармоничной устремлённостью в неизвестность 3-й части. То бешеным вихрем 2-й, символизирующим безграничную свободу. Свободу от всего – от морали, от нравственности, от чести, от достоинства, от совести, от стыда. То истончающимся звучанием 4-й, когда всё неизбежно заканчивается. Жизнь заканчивается. И в чем тогда её смысл? Ведь не важно, как ты живёшь – богато или бедно, одиноко или в кругу друзей и семьи, праведно или грешно, любишь и любим или не нашёл свою половинку. Конец у всех один…
Белла не замечала, что перестала общаться с мужем. Всё делала на автомате. Как робот. Ходила на работу. Готовила еду. Убиралась в квартире. Чтобы не встречаться с вопросительным взглядом Макса, не отвечать на его встревоженные вопросы, утром претворялась спящей, дожидаясь пока он уйдёт на работу, а по вечерам бесцельно бродила по улицам, чтобы вернуться домой как можно позже. Без сил рухнуть в кровать и, сославшись на плохое самочувствие, повернуться на бок и заснуть, сжавшись в комочек.
33
Что-то плохое должно было случиться. Он это знал. Предчувствовал. Но поделать ничего не мог. Что только не перепробовал. И разговаривать пытался. И скандалить. Один раз даже замахнулся ударить. И дулся. И тряс Беллу за плечи. Всё без толку. Она лишь смотрела на него недоумённым взглядом – я же всё делаю как обычно, какие претензии?
Беллу сбила машина. Она сама была виновата. Переходила дорогу на красный сигнал светофора. Скорую и полицию вызвал водитель, сбивший девушку, и ещё несколько случайных прохожих – свидетелей происшествия.
Личность пострадавшей установили сразу. По паспорту. По штампу в паспорте о браке добрались до Макса. Не в правилах полиции звонить гражданам по телефонам, но тут случай был особый. Муж пострадавшей – Максим Витальевич Прилучный оказался чиновником одного из Департаментов Москвы. Какой-никакой, а шишка. Позвонили ему на работу. Даже если бы на мобильный позвонили, Макс всё равно бы сразу поверил звонившему, в мошенничестве не заподозрил бы, потому что предчувствовал, знал – что-то плохое с Беллой может случиться.
Пока мчался в больницу, чего только не лезло в голову. Только не то, что услышал от врача:
– Жизнь Вашей жены и ребёнка вне опасности, но…
– Ребёнка? – перебил врача Макс.
– Вы не знали о беременности жены? Тогда, поздравляю! Семь-восемь недель. Про пол пока говорить рано. Беременность ограничивает перечень препаратов, которые можно использовать для её восстановления. Вашей жене придётся остаться под нашим наблюдением ещё, как минимум, на неделю.
– Да-да, конечно… Делайте так, как считаете правильным, – выдавил из себя Макс, оглушенный свалившимся на него известием.
У них с Беллой будет ребёнок. Ребёнок… Общий ребёнок.
Это сообщение об отцовстве не было в жизни Макса первым, и даже вторым не было, но оно впервые наполнило его душу радостью.
Может быть, он просто уже подзабыл? Давно это было. Первенец, как и у многих, стал неожиданностью. Макс помнил, каким растерянным был, когда его будущая жена объявила, что беременна. И, глядя на его отнюдь не блестящее от счастья лицо, заявила, что намерена рожать в любом случае. Несколько дней ушло на то, чтобы смириться с новыми обстоятельствами, поменять планы на будущее, вписав туда брак и рождение ребёнка. Девушка была любимая, а потому это решение не вызвало раздражения в его душе.
А вот рождению второго ребёнка Макс активно сопротивлялся – и дулся, и уговаривал сделать аборт. Жена не поддалась. И, слава богу! Рождение второго сына у Макса не вызвало радости, но от этого потом он любил второго не меньше, чем первого. А теперь оба сына уже взрослые, самостоятельные люди. И хорошо, что они есть…
А ведь они тоже в любой момент могут стать отцами, сделав его дедом, – понял Макс. А он их опередил! Станет отцом в третий раз раньше! Хорошо бы родилась девочка. Дочка. Сын тоже не плохо. Ребёнок от Беллы будет любимым и ожидаемым в любом случае! Их ребёнок – вот оно счастье, которое свяжет Беллу с ним крепче металлических цепей!
Её ребёнок – вот смысл её жизни, вот оно, её счастье, – поняла Белла, когда пришла в себя и узнала о беременности.
34
Василий Тернов был единственным, кто догадывался об истинной причине того, что происходило с Тео на концерте в Москве.
…С новым начальником департамента культуры отношения оркестра не сложились. Была ли в том вина самого руководителя, не испытывающего пиетет перед классической музыкой (он раньше руководил спортом) или некомпетентность Анастасии, сменившей на посту арт-директора Беллу, или неуступчивый характер Теодора, но факт остаётся фактом – атмосфера в Краснодаре с Департаментом культуры складывалась напряжённая. Теодор даже советовался с оркестром о переезде в другой город.
Тем больше Василий обрадовался, когда увидел в фойе Максима Витальевича Прилучного. Уже, было, рванул к нему, не только в порыве поздороваться с приятным человеком, но и в надежде заручиться поддержкой для оркестра. Он, как-никак, в Москве должность занимает, по слухам – на ниве культуры, вдруг, поможет или что подскажет. Рвануть-то рванул, но вовремя остановился, когда увидел женщину, которая подошла к Максиму Витальевичу и пристроилась к нему под локоть. Белла. Так вот к кому она ушла от Тео. Вот ради кого бросила.
Доподлинно, что там произошло между Тео и Беллой, никто в коллективе не знал. Мнения разделились примерно поровну. Одни считали, что виноват Тео, увлёкшись Анастасией, что подтверждалось её ускоренным вступлением в должность арт-директора и проживанием в доме Тео. Другие утверждали, что это Белла бросила Тео. Заскучала в провинции, решила вернуться в столицу, а то и кем-то там увлеклась, шишкой какой-то, не иначе. За эту версию говорило подавленное состояние Тео. И Настя в этой версии выглядела спасительницей, а не разлучницей. И теперь, когда Василий увидел Беллу под ручку с Максимом Витальевичем, эта, вторая, версия получила подтверждение.
Василий не стал говорить о присутствии парочки на концерте ни оркестрантам, ни Теодору, и потому оказался единственным человеком, кто догадывался о причине такого неадекватного поведения дирижёра на сцене.
Тео почувствовал Беллу. Да, не увидел, а именно почувствовал. Даже Василию, с его места первой скрипки, тёмный силуэт Беллы лишь угадывался за плечами мужчины, сидевшего в боковой ложе. Да и то, скорее всего, потому, что он знал о её присутствии.
Как назло, с той стороны, где сидела Белла, во время первой части симфонии трезвонил телефон. Тео поневоле напрягся и даже остановил музыку. И дальше его, как магнитом, разворачивало в сторону Беллы. Василий просто физически чувствовал растущее внутреннее напряжение Теодора, дозревшее до паники, что не могло, конечно, не отразиться на его дирижерском посыле оркестру. Тео сопротивлялся своему внутреннему состоянию, пытался справиться с нервозностью – сопротивлялся и музыкальный материал. Эта борьба выматывала Тео, лишала сил. Ему было душно, жарко, не хватало воздуха для дыхания.
Можно было, конечно, приписать его состояние плохому самочувствию из-за повышенного давления или сердечного приступа, но в антракте Василий сунул нос в гримёрку Тео и поймал его мутный, горячечный взгляд:
– У меня глюки… Мне кажется, что Белла где-то рядом… В зале…
35
Возвращение в Краснодар не принесло облегчения Тео. Он не пришёл в себя. Закрылся у себя в доме. Отменил репетиции, а потом и вовсе улетел на Афон. Обретать себя, черпать вдохновение, искать умиротворения на родной земле. Молиться в монастыре, медитировать в одиночестве, заряжаться любовью в родных стенах.
Такое уже однажды было. В тот раз Теодор даже сорвал своё выступление, как дирижёра, заграницей. Не посмотрел ни на репутационные потери, ни на сумму неустойки. Василий в то время ещё только влился в оркестр Краснодарской краевой Филармонии, с главным дирижёром близко знаком не был. В причины такого его поведения не вникал. Удивился только.
Но в этот раз догадывался об истинной причине происходящего с Теодором – Белла. Вернее, её отсутствие. Его тоска по ней.
Через пару недель выяснилось, что Теодор уже вернулся в Краснодар. Выяснилось случайно, когда кто-то из оркестра увидел, как курьер что-то доставил ему домой. Какой-то тяжёлый ящик. Василий, как концертмейстер, начал звонить Теодору, чтобы согласовать график репетиций, но тот упорно не отвечал. Так же упорно не отвечал и на звонки в дверь калитки в заборе, окружающем участок вокруг дома, и на SMS. И тогда Василий забеспокоился. Провёл целое расследование и выяснил, что, скорее всего, Тео никуда не уезжал, а провёл все эти дни в одиночестве здесь, в Краснодаре, в своем доме. Тосковал, заливая тоску водкой. Во всяком случае, в том тяжёлом ящике, который попался на глаза одного из оркестрантов, была именно она – водка.
