Иван Кочнев
Гемеродромос – гонец из прошлого
– Что ещё?
– Я выключила автопилот.
– Будучи подшофе и выключила автопилот?! Ну ты подруга даёшь! – подвела итог Савва. – Тем более к тебе его везти надо, отогревать пока живой, иначе по следакам* затаскают. А за отключенный автопилот вина сразу на тебя ляжет.
(* – здесь – следователи полиции)
– Почему на меня-то? Ведь система ОПП не сработала.
– С ОПП мы потом разберёмся, а вот за автопилот с промиллеми* спросят. Вдобавок обвинят, что не все меры приняты, чтобы жизнь спасти пострадавшему, а он вот-вот окоченеет. Уж мне поверь, подруга, в травме я многого насмотрелась. Тебе это надо?!
(* – имеется в виду наличие алкоголя в крови)
– Действительно выхода нет, повезли ко мне. Ты опасная авантюристка, Савка!
С пострадавшим пришлось повозиться. Худощавый, долговязый ростом, жилистый, крепкого телосложения мужчина, да ещё «мёртвой» хваткой сцепивший вокруг сумки руки – всё это не позволяло двум хрупким девушкам запихнуть его в узкое пространство заднего отсека электрокара, что за спинками передних сидений.
– Валера подожди, – остановила безуспешные попытки Савва. – Почему здесь так узко? Как ты сзади людей-то возишь?
– Никак не вожу, сумки умещаются, и достаточно.
– Так у тебя же транскар*.
(* – автомобиль с функциями трансформации/изменения размеров)
– И что?
– Что, что! – передразнила Савва подругу. – Ему же размеры можно увеличить. Подожди, я сейчас сделаю.
Савва села на сиденье водителя, окинула взглядом приборный дисплей и не обнаружив необходимого «поля» обратилась к Валере:
– Какой у тебя НИК для кара?
– Не знаю. Наверное «Валера две тысячи сорок», – виноватым голосом ответила та, – я везде себя так пишу.
– А пароль?
– Пароль? Ах да! Пароль: один, два, три, четыре, пять.
– Ну ты вообще красавчик, Валера!
Савва прикоснулась к функции «диалог», расположенной на приборном дисплее справа и произнесла:
– Валера две тысячи сорок.
– Здравствуйте! Вас приветствует система «диалог кар». Ваше лицо и ваш голос не опознаны системой, как пользователь Валера. Если Валера делегировала вам полномочия управления, назовите пароль.
– Один, два, три, четыре, пять.
Над приборной панелью автомобиля всплыл пространственный экран бортового компьютера.
– Как увеличить задний отсек салона? – спросила Савва систему.
– В «меню» в разделе «устройства» задайте функция «транс».
На пространственном экране открылось изображение с пошаговой инструкцией по активизации функции «транс»
Поманипулировав символами на дисплее, она нашла необходимый раздел и запустила функцию «транс». Задний отсек медленно раздвинулся, увеличив этим размер автомобиля в длину.
– Спасибо! – ответила Савва системе, и та отключилась.
Места стало достаточно, и пострадавшего удалось уложить на заднее сиденье. Теперь Валера уже включила автопилот и следила за дорогой очень внимательно, да и её подруге уже было не до сна. Впереди перед поворотом к жилому комплексу, что расположен чуть дальше за территорией ТЭЦ, замигали проблесковые огни патрульного автомобиля ГИБДД. Система оповещения о приближении пешехода ОПП, отреагировав на появление в зоне её действия человека – инспектора ГИБДД, выдала соответствующее сообщение, тем самым подтвердив свою работоспособность.
– Ну вот, влипли! – запаниковала Валера. – Теперь меня арестуют.
– Спокуха! Если что, с инспектором я буду говорить, – успокоила её уверенная в своих действиях Савва.
– Кто у вас там на заднем сиденье, Валерия Викторовна? – спросил молодой полицейский, после того как проверил сканером представленный браслетик на запястье руки Валеры.
– Да это мой парень, – вступила в разговор Савва, – в клубе коктейля накидался и вырубился. Теперь вот везём его домой отсыпаться. Весь вечер насмарку!
– Так не брали бы его с собой, раз он такой хлипик!
– А с кем тогда тусить? В клубах нынче нормальных парней не встретишь, туда в основном метрики* и ходят.
(* – имеется в виду – метросексуалы)
– Ну не скажите, барышня, – даже обиделся на такое заявление полицейский, – я вот тоже клубы посещаю, хоть и не часто. Так там наоборот, нормальных девушек редко встречал, самовлюблённые мурки* в основном.
(* – мурки, имеется в виду – гламурные)
– Один-один, – ухмыльнулась Савва на находчивость полицейского, – оставьте визитку, инспектор, может как-нибудь позвоню. Если что, меня Саввой зовут.
– Ну ты даёшь! – Заявила Валера, когда проблесковые огни были уже позади. – Так спокойно разговариваешь. А если бы этот застонал?
– Так «пьяный» же, вот и стонет от неудобной позы.
– У меня нет слов! А я от страха чуть не описалась! Кстати, с чего ты взяла, что он твой парень?
– Подъезжай прямо к лифту, – подсказала Савва, когда автомобиль спустился в подземную парковку.
– Так там нет парковочного места, – возразила хозяйка кара.
– Парковочного места, парковочного места, – ворчала Савва на недогадливость подруги. – А как ты этого здоровяка до лифта тащить будешь? Хотя постой, вон свободное место, паркуй там.
– Так я не поняла, к лифту-то надо ехать?
– Сказала, ставь там. Я кое-что придумала.
Савва вышла из электрокара и пройдя меж рядов припаркованных автомобилей выкатила из-за колонны транспортировочную тележку, видимо кем-то случайно оставленную после перевозки габаритного груза. На этой же тележке пострадавшего подняли на лифте и выгрузили в квартире прямо на диван. Приняв на диване удобное положение, мужчина вновь задышал ровно, а через его приоткрытый рот изредка пролетали нотки храпа.
– Теперь в тепле он будет долго спать, а нам надо расслабиться. Так что пойдём, выпьем по стаканчику и надо уже познать, что значит режим «аватар» у твоего робота-любовника, – заговорщицким тоном прошептала Савва на ухо подруге.
– Мне как-то не по себе после случившегося, Савва. Может ему ещё какая помощь требуется.
– Говорю же, он спит и ему нужен только покой, а тебе надо расслабиться. Пошли к тебе в спальню. Чур, я первая облачаюсь в костюм оператора.
И Савва, взяв подругу за руку, повела её в соседнюю комнату…
Глава 3
Илья очнулся в кромешной тьме от пронизывающего всё тело холода. Казалось, где-то сбоку сквозь щель с трудом пробивается еле видимый лучик света. Он попытался подняться. Светящаяся щель, описав окружность, переместилась наверх, от чего Илья потерял равновесие и свалился вновь.
В голове стоял гул, сквозь который по крупицам начали собираться мысли: «Что я делаю в этом тёмном и холодном подвале? Почему в подвале? И почему я подумал именно про подвал, а не про колодец или допустим про чулан? Ведь здесь так темно и так холодно. И всё же это подвал, ну в крайнем случае погреб, что собственно, одно и тоже».
В голове крепко держалась мысль, что это подвал. Держалась мысль, что лучик света, это выход или лаз. От пронизывающего холода тело охватила лихорадочная дрожь. Попытка встать на ноги наконец увенчалась успехом, и рука опёрлась о покрытый инеем деревянный поручень.
«Ага, раз есть поручень, значит имеется и лестница»
Нога упёрлась в нечто мягкое и тяжёлое, донёсся звон стеклянных предметов – под ногами оказалась брезентовая сумка.
«Вспомнил! Меня же мужики с пивом ждут. А курево и пиво как раз в сумке и упаковано»
Наверху оказалась освещённая тусклым светильником тесная подсобка с выстроенными в пирамиду деревянными ящиками и заваленным бумагами письменным столом. Создавалось ощущение, словно Илья здесь уже бывал. Но как он вообще здесь оказался?
«Ну да! Ринулся вслед за продавщицей и не обнаружив её в подсобке, спустился вниз в подвал. В подвале тоже никого. Оставалось выбраться из магазина и отправиться на квартиру Ермолая, – восстанавливались события в логическую цепочку. – Дальше, перебежал улицу и обернувшись вдруг увидел ту самую продавщицу, стоящую на пороге служебного входа с дымящейся во рту папиросой. Тут же кинулся назад к ней, пока она вновь не пропала. И вот опять этот подвал, эта подсобка. Но зачем надо было искать ту продавщицу, зачем надо было сломя голову бежать через дорогу? И почему здесь вдруг так холодно, если на улице невыносимая жара. И почему здесь так темно, если был разгар дня? Что произошло?»
Дверь из подсобки в торговый зал не поддавалась, словно снаружи была чем-то подпёрта или забаррикадирована. Пришлось толкать её плечом. После очередной попытки, снаружи раздался грохот падающих предметов, и дверь хоть и со скрипом, но всё же приоткрылась. Протиснувшись сквозь образовавшуюся щель, Илья оказался на пустынном заднем дворе магазина. Сквозь морозную дымку и кружащийся хоровод снежинок с трудом пробивался слабый свет одинокого фонаря. Место оказалось незнакомым и довольно странным.
«Откуда? Откуда знойным летом такой собачий холод? Конечно, можно вернуться назад в подвал. Но там не теплее, там тупик. Единственная дверь из подсобки вывела в этот странный, освещённый одиноким фонарём и огороженный высоким кирпичным забором заброшенный задний двор».
Сразу у входа в подсобку разбросаны фрагменты декоративной облицовки «под кирпич», которая и подпирала дверь. Выходило, что на фоне кирпичной стены здания этой облицовкой и был замаскирован вход в помещение. В дальнем углу двора беспорядочно накиданные ящики образовали бесформенную гору высотой до самого гребня забора. Рядом на ко́злах стоял остов разобранного на части и проржавевшего от времени колёсного трактора марки «Беларусь». Всё пространство двора, как и ящики и остов трактора были покрыты толстым слоем снега. По земле, закручиваясь в поднимающиеся вверх вихри, мела снежная позёмка. Прижатая к груди сумка не согревала. Дрожа от холода, Илья в поисках какой-никакой калитки кинулся к забору. Калитка оказалась завалена той самой горой ящиков. Других дверей, тем более ворот на заборе не наблюдалось. Да и на стене здания красовалась только что приоткрытая Ильёй дверь, и больше ни чего – ни ворот, ни окон. Размышлять было некогда. Всё глубже пронизывающий тело холод заставлял действовать не раздумывая, и Илья бросился лихорадочно отбрасывать ящики. Казавшаяся спасительной на первый взгляд калитка оказалась запертой. Запертой – не то слово. Она в прямом смысле вржавела в проём, как и вржавел запирающий её засов. Даже в темноте было видно, что этой калиткой не пользовались лет сто.
«Блин, ведь только что сам разбросал эту кучу ящиков, а взобравшись по ней можно было дотянуться до гребня забора. Что делать? Скидать ящики обратно или ещё раз пробежаться вдоль периметра? Ведь должен же быть хоть какой-никакой выход из этого места. В крайнем случае, щель в заборе, так называемая «народная тропа», через которую народ обычно и попадает на территорию минуя охраняемые, либо запертые на замок официальные маршруты».
Щель нашлась. Вернее, это была не щель, а заколоченный досками пролом в кирпичном заборе. Оставалось отодрать доски и вот она свобода. Хотя на счёт свободы вопрос спорный. Ещё не известно, что находится по ту сторону. Что бы там не было, и всё же это путь вперёд, путь к свободе из этого мрачного места. Нужный инструмент долго искать не пришлось – рядом с разобранным трактором из сугроба торчали различные железяки. Там же и нашёлся кусок ржавой арматурины, вполне сошедший хоть и за примитивный, но всё же лом-монтировку. Уже не обращая внимания на холод, Илья окоченевшими от холода руками вырвал из сугроба арматурину и с неистовством принялся отковыривать от пролома прогнившие доски.
Густые и колючие ветви кустарника, скрывающего пролом снаружи, расцарапали и руки, и лицо, но замёрзшая на морозе кожа не воспринимала болевые ощущения, да и не до ощущений было. Главное – удалось пробраться свозь проём в заборе. И вот она свобода – Илья оказался в дальнем углу городского парка. Издалека, сквозь голые ветви деревьев и сквозь снежные всполохи бушующей метели с трудом пробивался свет уличных фонарей и светящиеся очертания дымовых труб городской электростанции. Конечно, в летних сандалиях на босу ногу пробираться сквозь снежные сугробы было не с руки, вернее не с ноги, но манящий свет фонарей, особенно очертания далёких труб, вселяли твёрдую надежду и придавали жизненных сил. Свет фонарей, как казалось, согревал измученную холодом душу, хоть и призрачно, но согревал. Замерзающее на морозе тело, конечно свет не согревал, тем более тела Илья не чувствовал вовсе, лишь от озноба клацали зубы. Окоченевшие руки сами по себе крепко прижимали к груди брезентовую сумку, ноги сами по себе прогребали дорогу в непроходимом сугробе.
«Надо бежать, именно бежать, иначе кровь прекратит циркулировать по окоченевшему телу и можно окончательно замёрзнуть. Замёрзнуть насмерть».
Сугроб внезапно закончился, и Илья вывалился на освещённую фонарями просторную аллею. Теперь появилась возможность оглядеться. Заснеженный парк выглядел пустынным. Да и каким ему быть в ночное-то время, да ещё и зимой, да ещё и в такой холод. Где-то там за деревьями на освещённых улицах буйствовала метель. На удивление, тротуар на аллее оказался идеально чистым от снега и идеально ровным, словно натянутая простыня. Несмотря на вьющуюся у ног снежную позёмку на него не оседало ни снежинки, ни пылинки. Там за решётчатым металлическим забором по идеально чистому и ровному дорожному полотну словно пулей проскользил странный предмет, своими обтекаемыми очертаниями напоминающий приплюснутую каплю ртути. Не были слышны ни шум работающего двигателя, ни шум катящихся по дороге шин, не были видны и сами колёса. Может Илье всё это показалось? Показалось от того, что предмет промчался где-то там вдалеке. А может от мороза Илья уже перестал слышать, перестал различать, перестал соображать? Почему он вдруг обратил внимание на странный вид предмета? Толи пуля, толи капля. Обратил и тут же забыл.
«Надо пробираться к той улице. Там люди, там спасение».
На удачу, в металлическом заборе парка нашлась калитка, калитка, открытая настежь. А вот и долгожданное спасение – ещё один странный по форме капля-пуля-автомобиль двигался так же бесшумно, так же «без колёс». Таких странных «аппаратов» он раньше и не встречал, не встречал даже на картинах художников фантастов.
Пробираясь к дороге, Илья, второпях споткнулся о придорожный бордюр и по инерции вылетел на дорожное полотно.
Глава 4
Звенящий гул в ушах приутих и слепящий изнутри яркий белый свет постепенно сменился на лёгкий розовый. Илья открыл глаза. Сквозь плавающие перед ним оранжево-розовые круги над ним открылось чистое без единого облачка розовое небо.
«Розового неба не бывает, – почему-то подумал он, – разве что на закате. И всё же на закате небо не розовое, а багряное. И даже не сплошь багряное, а такими полосами-всполохами. Что происходит? Ах да! Вроде припоминаю. Жаркий день и тополиный пух. Мужики отправили в магазин за пивом. Зачем-то зашёл в подсобку искать продавщицу. Вышел из магазина и почему-то очнулся в холодном подвале. Затем откуда-то зима и заброшенный двор, дыра в заборе, заснеженный парк, странный автомобиль-капля-пуля. И кажется, удар. А может это был вовсе не автомобиль? Тогда что? А что дальше? Ах да! Перед глазами предстали стройные женские ножки в розовых чулках и в белых ботиночках на лёгкой платформе. Таких ножек в таких стильных ботиночках он не видел никогда, даже в кино. Потом подошли ещё одни женские ножки. Те были в чёрных яловых сапожках с заправленными в них синими брюками в стиле галифе, ярко подчёркивающими их эффектную стройность. Синие галифе и розовые чулки присели и нависли над ним соблазнительными коленками. А там в тени короткой юбочки, что была на розовых чулочках, как показалось, даже промелькнула розовая полоска трусиков. И вот теперь к розовым трусикам и розовым чулочкам добавилось не менее розовое небо. Это что, я на небесах? А эти ножки, чулки, сапожки, галифе, коленки, трусики? Это такие ангелы? Так-то не плохо, если на небеса забирают столь соблазнительные и наверняка очаровательные ангелы. И хотя их ангельских личиков разглядеть не удалось, судя по ножкам, они просто сказочные феи. Очаровательные ангелы, сказочные феи! Потрясающе!»
Со стороны донеслись журчаще-поющие звуки, словно кто-то напевал на журчащем языке.
– САВ-рва-рва-ВА-ра-ра, ОН-нон-нон ШЕ-ре-ре-ВЕЛ-ел-ел-НУЛ-лю-лю-СЯ-ля-ля.
– СЕЙ-ей-ей-ЧАС-яс-яс ПОС-ос-ос-МОТ-лот-лот-РЮ-лю-лю.
Перед глазами проплыла изящная женская ручка с тонкой ниточкой-браслетиком на запястье и опустилась на пылающий жаром лоб. Прохлада от ладони растеклась от лба к клокочущим вискам и в розовом небе проявились два действительно ангельских личика. Один ангел явилась голубоглазой платиновой с розовыми всполохами в волосах блондинкой, с прямым римским носом и с короткой мальчишеской стрижкой. Другая – черноглазой брюнеткой с большим чувственным ртом, со стрижкой в стиле «a la carré*», с окрашенными секторами чёрного и синего цвета волосами.
(* – Каре́ (от фр. carré – квадрат, квадратный) – средней длины причёска с прямой или удлинённой на лицо чёлкой. Волосы подстрижены по одной линии ниже уха и выше плеч)
– НЕСИ-си-си ГРАДУС-ус-ус-НИК-ник-ник, – уже более разборчиво произнесла ангел-брюнетка, – МОКРОЕ-е-е ПОЛО-ло-ло-ТЕНЦЕ-це-це И-и-и ВОДЫ-ды-ды.
К губам поднесли стакан и иссохший зноем рот наполнился прохладной и божественной на вкус живительной влагой. Конечно же, это была простая вода, но здесь в розовом раю из рук сказочных очаровательных фей обыкновенная водопроводная вода становилась воистину божественной. Теперь сознание вернулось окончательно и тело наполнилось невыносимой болью.
– Ааааа! – застонал Илья.
– Спокойно-но больной-ой, сейчас мы тебя перевяжем-жем и тогда сможешь присесть-сесть-сесть, – промолвила ангел-брюнетка.
– Я что-что ли не в-в раю? – заикаясь выговорил он, даже слегка огорчившись, что его назвали больным.
– В рай-ай-ай тебе ещё рановато-то, больной. Лучше живи-ви-ви!
– Так вы не ангелы?
– Не ангелы-лы, не ангелы-лы.
– Как сказать, мужчина-на, – вступила в разговор ангел-блондинка, – может и ангелы-лы, если с нами по божески-ски.
– Вот теперь приподнимайся-ся и садись. Мо-ло-дец!
Теперь перед глазами Ильи предстали в полный рост воистину два небесных ангела в женском обличии. На ангеле-блондинке надет розовый махровый халат, из-за полы которого соблазнительно выглядывала красивая коленка в розовом чулке. По-видимому, она и была там на дороге в этих розовых чулках.
«Ангел Розовые Чулки» – окрестил он её про себя.
В яловых сапогах с заправленными в них галифе там на дороге вероятно была брюнетка, которая теперь надела синие чулки и короткие шортики с соблазнительно выпирающими из-под них ягодичками. На теле брюнетки короткая футболка, с трудом прикрывающая пышный бюст, и бесстыже открывающая украшенный сверкающим камешком пупок.
«А брюнетка, значит – ангел Синие Чулки»
Мочки ушей обеих ангелов сверкали яркими стразами. Страза так же были вдета в бровь блондинки, а у брюнетки страза красовалась между бровей.
«А во лбу звезда горит!» – всплыла в памяти цитата из сказки Пушкина о царе Салтане.
От столь яркого и необычного зрелища вновь закружилась голова. Ангелочки обрели крылья и упорхнули на розовое небо.
* * *
– Эй парень, ты живой? – трясла Илью за плечо грудастая продавщица с химкой на голове. – На вот попей водички.
* * *
Живительный напиток вновь вернул Илье сознание.
– Мужчина, хватит уже нас пугать! – это с неба спустились ангелы.
Вновь придя в себя, он наконец осмотрелся. Огромная светлая комната с плавно переходящим в стену ярусным потолком розового цвета, с панорамным на всю стену окном. На всю ширину окна простирался с плавными изгибами невероятной формы диван. За окном над стройными рядами застеклённых многоэтажек источали лёгкий белый дым салатного цвета трубы городской ТЭЦ. Другие стены завешаны полотнами с абстрактными изображениями, огромными фотографиями музыкантов, актёров в сценических образах и просто людей в странных одеждах, и даже без одежд. Посреди комнаты установлен накрытый простынёй мольберт, на забрызганном красками полу валялась истёртая от работы кисть – видимо это была мастерская художника. Вдобавок ко всему этому творческому разнообразию над Ильёй нависали две яркой внешности девушки, которых он и принял за ангелов. Сам же он сидит, вернее восседает, даже возлежит на этом фантастическом диване, с голым торсом и в одних трусах. При этом, трусы на нём надеты женские, да ещё розовые, да ещё с рюшечками.
«Опять розовый цвет. Видимо таков этот рай, розовый»
– Где моя одежда? – Илья инстинктивно прикрыл руками паховую область и без того прикрытую женскими трусами.
– Вот и молодец, больной, – произнесла ангел Синие Чулки, – стал соображать, значит пошёл на поправку.
– Где моя одежда?! – от неловкости он натянул на себя лежащее рядом одеяло.
– Не беспокойтесь мужчина, – это уже ангел Розовые Чулки, – одежда ваша в стирке, скоро будет готова.
– А что это на мне надето?
– Это мои трусики, – заявила блондинка Розовые Чулки, – надо было как-то прикрыть ваше заросшее хозяйство.
– А что такого? – удивилась ангел Синие Чулки. – Нормальное у него хозяйство, разве что не выбрито. Да и труселя вон как классно смотрятся.
– Как что такого? Женские трусы на мне! Узнают, засмеют, – пришёл в негодование Илья несмотря на то, что перед ним вроде бы и ангелы. – Вы видели меня голым? Какой стыд!
– В смысле, засмеют?! – удивилась уже ангел блондинка, – все парни такие трусы носят. Вы откуда, мужчина?
– Как понять, откуда? С какого района, что ли?
– Ну хотя бы с какого района. Ведёте себя как-то странно, и одежда у вас странная, для сибирской-то зимы. И там всё заросшее, и лицо не бритое.
– Конечно странная одежда, женские трусы надели на меня. И какое должно быть лицо после второй смены с-подряд? Конечно же небритое. И при чём здесь зима? Вообще-то лето было, когда я за пивом отправился.
– Долго же вы за пивом ходите, больной, – констатировала брюнетка Синие Чулки. – Не из психушки ли вы сдёрнули, молодой человек?
– Что вы себе позволяете, гражданка? – возмутился Илья. – Сами вы из психушки.
– Ладно, ладно, успокойтесь мужчина.
Илья находился в полном смятении. Где всё-таки он? Как оказался в этом странном помещении, в этой мастерской художника с розовым потолком? Кто такие эти две прелестные девушки, и почему в их глазах он кажется странным, даже психом? Может всё это ему снится? Так нет же, вроде, всё по-настоящему. По-настоящему ноет в боку и немеет левая рука. И в висках пульсирует мигрень по-настоящему, видимо от удара об странную машину-каплю-пулю. И запахи вокруг настоящие, характерные запахи масляных красок и такие лёгкие ароматы духов. Ароматы необычные, дурманящие, умопомрачительные, видимо исходят от этих потрясающей внешности девушек. Почему он принял их за ангелов? Может всё-таки после удара он действительно оказался в раю и перед ним настоящие небесные ангелы? Ведь никто оттуда из рая не возвращался, и как там всё выглядит, никто не знает.
– Это вы странные, девушки. Вот вы, – решил он наконец взять себя в руки и обратился к ангелу блондинке, – простите, не знаю вашего имени.
– Валера.
– Значит Лера, Валерия.
– Меня зовут Валера. Терпеть не могу обращение Валерия, тем более Лера.
– Странно! – продолжил он удивляться. – Странно, чтобы девушке больше нравилось, когда к ней обращаются как к парню. Валера. Да и причёска у вас мальчишечья. Так разве бывает?
Ангелы с недоумением посмотрели сначала на Илью, затем друг на дружку и пожали плечами.
– Я вот мужчина и имя у меня мужское. Илья. А вы, – обратился он теперь к ангелу брюнетке, – у вас причёска вроде женская. Надеюсь, имя тоже женское?
– Нормальное у меня имя. Савва.
– Ну вроде женское имя, хотя, может и мужское. От имени Савелла?
– Конечно мне хотелось бы, как у Валеры, от имени Савелий, хотя меня мама назвала Савеллой.
– Вот на вас, Савелий, – сделал он акцент на мужской интерпретации имени, – одежда действительно странная, даже не для пляжа.
Ангелы вновь с недоумением посмотрели друг на дружку, вновь пожали плечами.
– Обычная одежда, все так ходят! – хором ответили они.
Глава 5
1961
– Валет!
– Дама!
– А вот и шестёрка козырная!
– Ха, ха, ха, ха!
Между мужчинами из бригады энергетиков шла карточная «битва» в подкидного.
– Куда-то Илюха запропастился, – выразил беспокойство Вася Скворцов, – пора уже ему вернуться. Пива хочется, в горле пересохло.
– И курить хочется, уши пухнут. Может, случилось что? – поддержал его Тёма Сидикин.
– Хоть ещё одного гонца засылай. Гонца за гонцом, ха, ха, ха!
– Гонца за гемеродромосом, ха, ха, ха!
– Да ладно вам парни, придёт скоро, – успокаивал их Иван, – наверное пива не оказалось, так он в следующий магазин ломанулся. Туда ещё два квартала пилить.
– Слышь Ваня, сходи к соседям, курева попроси, – за-умолял Тёма хозяина квартиры.
Через пару-тройку минут Иван вернулся с бутылкой водки и початой пачкой папирос «Беломор канал».
– Вот у соседа занял! – похвастался он, показывая бутылку.
– Ур-ра, живём!
Свеже-раскуренный табачок и опрокинутые по пятьдесят грамм горячительного напитка несколько отвлекли жаждущих от нехватки пива, и всё же интерес к застолью поутих. После второй ночной смены мужчины достаточно устали и каждый в глубине души желал скорее добраться до заветной кровати, что ждёт его дома, и наконец-то выспаться. И в то же время не хотелось показывать слабость перед товарищами, тем более на столе стояла початая бутылка водки. Да и все на пиво скинулись, так что перед тем, как разойтись, хотелось ещё разок утолить жажду прохладным пенным напитком.
– Эх, щас бы завалиться в объятия к какой-нибудь молодке, – мечтательно потянулся на стуле Сидикин. – У тебя Ваня среди соседок случаем нет подходящей кандидатки?
– Ты Тёма на моих соседок рот не разевай. Я сам был-бы не против, но дамочки они порядочные, и в большинстве своём замужние.
– Куда тебе, «не против»?! У тебя жена есть, в любое время объятия раскрыты.
– Жена, это святое! А вот, как ты говоришь, «к молодке», а лучше сразу к двум, я бы не отказался!
– Да ладно тебе Ваня, – вступил в спор Скворцов, – для того и женятся, чтобы потом на других баб не заглядываться.
– Ничего вы парни не понимаете, – на правах самого опытного в постельных делах продолжил Иван, – только после женитьбы во вкус и входишь. До свадьбы готов был любой бабе всунуть, главное, чтобы «живая» была, чтобы «шевелилась». А теперь, когда знаешь как у них там устроено, на женщин под другим углом смотришь. Хочется не просто всунуть, а всунуть как-то по-особенному, с фантазией. И не только одной, а сразу нескольким.
– Какие ещё могут быть фантазии? – раздалось из-за стола. – Выдумываешь ты Иван. Главное потомство завести, главное институт семьи, ячейка общества.
– Ха, ха, ха, ха!
– Ничего я не выдумываю, – обиделся на критику Ермолаев, – мужик по своей сути полигамен. Ещё с доисторических времён он гарем и наложниц держал, вытворял с ними всевозможные вещи. В древнем Риме вон что творилось!
– Именно творилось, от того Римская империя и рухнула.
– Глупости всё это. Древний Рим не из-за этого рухнул. В Индии вон с древних времён существует учение, Камасутра называется. Там ему даже специальные храмы посвящены, и ничего.
– Ты ещё и Камасутру читал?! – с неприкрытой завистью поинтересовался Сидикин. – И что, там можно и с двумя, и с тремя, как в гареме?
Слушатели вновь навострили уши. А откуда они ещё могли утолить свой просветительский голод, как не из уст бывалого в этих делах и начитанного Камасутрой Вани Ермолаева.
– Ну в гареме, насколько я знаю, жёны к султану по очереди ходят, иначе разврат получится, как в Риме. А вот на счёт Камасутры, я вам скажу точно, там можно и с двумя женщинами сразу, и даже женщине с двумя мужиками. «Познавай Камасутру с тем, кого желаешь», сказано там.
– Совершенно, верно! Если сразу двух жела̀ешь, вдвойне Камасутру и позна̀ешь! – тут же подхватил в рифме его мысль Вася Скворцов.
– Ха, ха, ха, ха!
– Неправильно это, с двумя женщинами, тем более сразу, – раздалось вновь из-за стола, – а женщина сразу с двумя мужиками, это вообще верх разврата. Тьфу!
Глава 6
2061
– А вот и одежда ваша готова!
В комнату вошла ангел Валера с аккуратно сложенными в стопку брюками и рубашкой. Савва Синие Чулки в это время удалилась в кухню-столовую готовить завтрак.
– Так быстро? – удивился Илья.
– Что быстро? – не менее удивилась его странному вопросу Валера.
– Ведь только что говорили, что одежда в стирке, и тут же она готова. А кто её стирал, и когда она высохнуть успела, и когда вы её успели отгладить?
– В смысле, когда? А стиралка зачем?
– Стиралка? – не понял Илья ангела, словно они разговаривали на разных языках.
Впрочем, они действительно разговаривали на разных языках, и оперировали разными понятиями, и происходили из разных миров. А как иначе? Илья так-то простой смертный, а перед ним как-никак небожительницы. Или небожители? Или здесь на небесах нет полового различия, и все они – «оно». Ведь не зря ангел Розовые Чулки носит мужское имя Валера. А Синие Чулки хоть и носит женское имя Савелла, но назвалась мужским, Савва? Интересно, а что у них там в розовых и синих трусиках? – вдруг задался он пикантным вопросом. – Груди-то у обеих вон как выпирают, если, конечно, там в лифчиках вата не напихана. А как они колышутся при дыхании, аж дух захватывает. Вата бы так не колыхалась. Одно слово – Богини!
– Стиралка, это вы так прислугу называете? Прачку? – попытался Илья взять себя в руки и разобраться в смысле услышанного определения «стиралка».
– Это девайс такой, модуль для стирки белья. Нравится, называй её прачкой, я не против, – недоумевала Валера. – Кстати, давай уже на ты, а то всё «вы» да «вы».
– А это удобно, на «ты»? Вы всё-таки Ангел! – не менее недоумевал он от неловкости за свою неосведомлённость и от робости перед представителем иного мира.
– Ты уже не первый раз нас к ангелам причисляешь. Приятно, конечно, но мы не ангелы и ты не на небесах.
– А где же я, как не в раю? Кругом такое необычное великолепие. И модуль для стирки вон какой волшебный – и стирает, и сушит, и гладит. Не слыхал о таком.
– Ты словно с луны свалился, Илья! Обыкновенный девайс, загружаешь грязное бельё, и на выходе чистое, высушенное и отпаренное, можно сказать – отглаженное. А как иначе?
– Не бывает такого, Валерия. Извините, Валера. Не бывает настолько, чтобы какой-то там модуль, или девайс, как ты его называешь, всё делал сам. Это только в комедии с Чарли Чаплиным машина сама всё делала. И кормила его, и салфеткой утирала, и умывала. Ведь для стирки всё равно требуется оператор, чтобы бельё после стирки прополоскать, отжать, развесить, а после сушки отутюжить, или как ты говоришь, распарить. Где я всё-таки?
