Иван Кочнев
Скала
Глава пятая
Колумб пещерный
День двадцать первый
А правильно ли я дни считаю? Ну, допустим, сон – это ночь, бодрствование – это день. А вдруг я сплю по два-три раза за земные сутки? Значит счёт дням не верный.
Ну и сказал же – земные сутки. Как будто я не на земле вовсе и для удобства беру за основу земное исчисление. А где я тогда? Точно не на земле, а где-то под землёй, где не видны ни восходы, ни закаты, да ещё и на инопланетном космическом корабле. Значит здесь исчисление действительное не земное, а как минимум – поземельное, пещерное. Потрясающе!
Как же всё-таки правильно считать дни? Как известно, природой в организме человека уже заложен хронометр, конечно же это некие ритмы мозга и вполне реальные ритмы сердца. При покое сердце должно биться шестьдесят ударов в минуту, в редких случаях реже или чаще. Но как мне это поможет? Не буду же я круглосуточно пересчитывать биение, либо произносить «и раз, и два, и три», и так до бесконечности. И о чудо! Очередное чудо! В момент, когда я раздумывал о счёте времени, я держал в руке записную книжку, и на листе появились цифры, отсчитывающие ритм в такт биению сердца. Для верности сделал несколько записей сердечного ритма и взял за основу самый низкий.
Ур-р-ра! Фокус удался, у меня появился замечательный хронометр! Разбил счёт секунд на разряды и получил минуты, часы, сутки, недели, месяцы и так далее. Для удобства изображение хронометра разместил в верхнем правом углу листа дневника.
Судя по хронометру, за сутки я вздремнул четыре раза. Значит, счёт дням вёлся не верно, пришлось пересчитать время, проведённое в бункере, и теперь в дневнике предыдущие записи отражают реальные дни.
Всё, хватит прохлаждаться в бункере, так можно вовсе деградировать, пора собираться в поход. Жаль, что не могу взять с собой много груза, только самое необходимое: ножи, пушку, фонарь, провиант, канат с различными приспособлениями и прочее снаряжение, и обязательно надену «волшебный» скафандр.
Ого, очень полезное открытие, если на голове шлем и в руке пушка, то перед глазами появляется виртуальный прицел. Прицел не в виде перекрестия, а такая многоконечная красная звёздочка. При желании цель приближается или удаляется. Ну, о-очень удобно! Не зря я называю эту одёжку «волшебной»!
До вечера пребывал в сомнениях – может, не стоит отправляться в путь, ведь неизвестно, куда приведёт меня западная пещера и приведёт ли вообще куда-нибудь? И в то же время, находиться на корабле больше нет ни желания, ни терпения.
Короче, пора вновь заняться спелеологией.
День двадцать второй
С «вечера» уложил всю приготовленную амуницию в заплечную сумку-рюкзак. Фонарь, нож, канат и часть не вошедшего в рюкзак провианта разложил по карманам.
Странно! При полном снаряжении в скафандре совершенно не чувствуется нагрузка на тело. Тоже что ли результат антигравитации или нечто другое?
Последний раз позавтракал на корабле, обошёл помещения, мысленно распрощался со ставшим мне «родным» домом и отправился навстречу неизвестности.
День двадцать третий…тридцать седьмой
Судя по хронометру, прошло две недели, как я в пути. Экономлю воду и пищу, не известно, как долго ещё придётся идти до света в конце пещеры. Спать в скафандре очень даже удобно. Как оказалось, для продвижения в этих естественных катакомбах фонарь не потребовался – со шлемом на голове и в темноте всё хорошо видно.
Луч пушки, и всё же это луч, может резать скальную породу, словно масло ножом. Вот он тот самый гиперболоид инженера Гарина. Лучом расширяю проходы сквозь узкие щели. Очень удобно! Но приходится действовать с осторожностью, пару раз случились обвалы.
Блин! С таким снаряжением надо было идти в южном направлении, уже бы добрался до завала, а с гиперболоидом очистить завал совсем не сложно. Хотя ещё спорно, нашёл бы я обратный путь к завалу. Ладно, поздно пенять, идём дальше.
Обнаружил новое свойство «волшебного» шлема. Ещё в начале пути я задумался о необходимости ориентации в пространстве, чтобы не потерять дорогу назад, и перед глазами вдруг возникла своеобразная карта с компасом и с очертаниями пройденного маршрута. Значит, у меня в арсенале есть некое навигационное устройство, как волшебный клубок ниток из сказки, показывающий дорогу (к сожалению, виден только пройденный путь, а что там впереди, неизвестно). Помимо направления, навигатор фиксирует очертания туннеля, подъемы, спуски, препятствия и, даже видит сквозь стены до полутора-двух метров. Чудеса, да и только!
Да уж, который раз убеждаюсь, что нынешние сказки когда-то могли быть и былью. Данное открытие прибавило немалую порцию оптимизма и уверенности вернуться в исходную точку, если я вдруг упрусь в тупик.
Третья неделя пути
Судя по оставшимся запасам провианта, у меня есть последняя возможность вернуться на корабль без потерь.
Н-да-а, Христофор Колумб в середине своего пути в так называемую «Индию» тоже стоял перед выбором, вернуться или двигаться дальше на запад. И всё же решил идти дальше, иначе бы Америку и не открыл.
Ого, а ведь и я как Колумб, держу путь на запад, если, конечно, компас не врёт и это направление можно назвать западом.
Кем я только не был, и Робинзоном пещерным, и Монте-Кристо, теперь вот Колумбом заделался, пещерным.
Итак, если я вернусь, то выйду обратно к кораблю, и затем можно направиться на юг, искать тот первый вход в пещеру, откуда изначально проник на корабль. А если как Колумб пойду вперёд на запад, то может всё-таки и увижу свет в конце пещеры. А может, уже и не увижу.
Короче, продолжаем путь навстречу судьбе, на запад.
Пятая неделя
Амуниция в целости, пушка исправна, шлем-навигатор показывает дорогу, обратную дорогу, исправно и без перебоев, словно в нём установлена вечная батарейка. Вот только закончилась вода, а пища без воды не имеет ценности. Теперь вся надежда на какой-нибудь пещерный ручеёк.
Ого, я уже второй месяц в пути и давно перешёл точку невозврата. Найду ли выход из пещеры, какие ещё сюрпризы подготовлены, что меня ждёт впереди?
Конечно же, нынешняя ситуация намного лучше, чем в прошлый раз, когда я был «гол как сокол» и совершенно случайно набрёл на вмурованный в скалу корабль.
Хотя спорно, ведь в прошлый раз я набрёл на ручеёк, а нынче ручеёк как-то не встречается…
Надо было оставаться на корабле и деградировать до бесконечности, теперь бы не сетовал на судьбу.
Сетуй не сетуй, а путь назад «заказан», и терять уже нечего. Вернее, не «уже», а вернее – терять снова нечего. Выход всего один, если это можно назвать выходом, идти вперёд и только вперёд навстречу неизвестности.
Ладно, хватит хандрить, Колумб пещерный, пора в путь…
* * *
«….После концерта популярной рок-группы, собравшей полный концертный зал фанатов и поклонников, за столиком в буфете, наслаждаясь букетом великолепного коньяка в бокалах, сидели мужчина и женщина. Разгорячённые ярким зрелищем, они страстно пожирали друг друга глазами, и их счастливые улыбки слились воедино, обнажив всю нежность их отношений…»
* * *
Неизвестная дата
…. Очнулся от, до боли знакомого, ощущения чего-то лёгкого и свежего.
Так это же свежий воздух! Свежий атмосферный воздух, вкус которого я уже и подзабыл, и не вспоминал о его существовании с тех самых пор, как завалило вход в пещеру. Если это не галлюцинации, а ведь это точно не галлюцинации, значит, где-то рядом спасительный выход. И не просто выход к какому-нибудь объекту внутри скалы, а выход из скалы наружу, выход из этой бесконечной пещеры, выход из туннеля судьбы.
Часть 3
Страна Гурров
Глава первая
Робинзон таёжный
Ночь
Вот она долгожданная свобода! Ур-р-ра!
Снаружи плотной стеной идёт проливной дождь, вернее, обильный ливень. В кромешной тьме сквозь струи дождя даже в шлёме ничего не видать. Да и зачем, ведь я уже на свободе!
С большим облегчением сбросил с себя скафандр и прочую амуницию, и обнажённым вышел навстречу прохладным потокам бодрящей дождевой воды.
Ведь это он, земной дождь, он ласковый, освежающий измождённое тело, душ, ведь это вожделенная свобода!
Готов бесконечно стоять под этими волшебными струями, готов бесконечно наслаждаться бесценным даром природы, дающим жизнь всему живому на Земле. Неужели закончились мои долгие мытарства, и я скоро окажусь дома, обниму своих близких, увижу друзей?!
Хорошо, что в своё время не избавился от оставшихся продуктов, теперь, когда есть вода, они оказались очень кстати. После «пиршества» консервами я вновь надел скафандр, забрался обратно в пещеру и с счастливыми мыслями о возвращении домой провалился в мертвецкий сон.
Утро первого дня
Проснулся от звонкого щебетания птиц.
Как все-таки прекрасно проснуться на свободе, слушать беззаботное щебетание пернатых, наслаждаться теплом солнечных лучей, ароматами трав, лёгким и приятным дуновением ветра. Да ещё это ласкающее слух стрекотание кузнечиков, жужжание пчёл, шум ветвей на дереве и … такое захватывающе мелодичное щебетание, изредка перекрываемое карканьем пролетающей мимо вороны, доносившейся где-то издалека барабанной дробью дятла и отсчитывающей года куканьем кукушки.
В теле ощущается необычайная лёгкость, от радостной эйфории и от неописуемого волнения сердце готово вырваться из груди. Теперь мне на собственном опыте понятно столь необычайное стремление к свободе узников и героев различных приключенческих романов, понятны их душевные переживания, их тревожный мандраж, их восторженный трепет.
Как только выбрался из пещеры, то обнаружил, что стою высоко на выступе скалы. Перед глазами открылось восхитительное зрелище. Как на ладони, бесконечный океан зеленой тайги, внизу сверкающая на солнце извилистая река, вверху синее безоблачное небо. На противоположном берегу широкой реки, огибающей основание скалы, раскинулась заросшая густым кустарником поляна.
Довольно знакомая картина, как будто я где-то всё это уже видел, словно передо мной та же самая поляна, та же самая тайга, та же самая речушка, которые я наблюдал с выступа скалы перед тем, как в прошлой жизни вошёл в злополучную пещеру.
И всё же передо мной не та лесная речушка, которую мы с друзьями в тот раз преодолели вброд – передо мной полноводная широкая река. И поляна совсем не та, что с покосом и стожками – эта поляна густо заросла низкорослым кустарником и по ней никогда не проходили косари косой-литовкой, и к этой поляне не примыкает квартальная противопожарная просека. И окружающая зелёная тайга не настолько уж и знакома. Деревья высоченные и толстенные в обхвате. Деревья, можно сказать, гигантские. Да и выступ, на котором я сейчас стою, гораздо шире уступчика, с которого я пробрался в своё время в ту пещеру. И расположен он намного выше, чем в прошлый раз. Да и вход в эту пещеру довольно-таки просторный. А насколько я помню, ту пещеру в прошлый раз завалило, и завалило напрочь.
А куда подевались трубы электростанции, столь привычно дымящие над тайгой? Что случилось с электростанцией, где она? Почему местная природа так изменилась? Сколько же это времени я отсутствовал? Такие изменения не то, что за год, за десятилетия не смогут произойти. Наверное, века должны пройти, или события какие-нибудь глобальные.
Может, пока я выбирался из пещеры, произошла ядерная война, и мир изменился до неузнаваемости?
Вот это я попал! А может, это мир попал, а я волею судьбы выжил?
Блин, совсем дурные мысли в голове вертятся, прочь их.
Интересно, какая нынче дата?
И в записной книжке, и в шлёме часы почему-то показывают по нулям.
Что произошло? Почему встроенное во все эти инопланетные атрибуты время вдруг остановилось? Даже не остановилось, время обнулилось, как километраж на спидометре автомобиля. Кто обнулил время?
И всё же нет, не было ядерной войны. Не было войны хотя бы потому, что птички-то чирикают, и небо чистое. А после ядерной войны чирикать некому, после ядерной войны наступает ядерная зима.
И выход из этой пещеры вовсе не завален. Хотя его могли и расчистить, пока меня искали, а уступ расширить для размещения горной техники.
В таком случае, когда на выступе успело вырасти это развесистое дерево? А ведь ему лет сто. А тогда на том уступчике, насколько я помню, рос всего лишь чахлый кустик. И где следы горных работ, какие-нибудь артефакты, детали от машин и снаряжений? От чего вдруг лесная речушка превратилась в полноводную бурлящую реку? От чего вдруг невысокая скала превратилась в высоченную гору?
Блин, голова идёт кругом. Где я? Кто я? Сон это или мозговой сумбур мыслей!
Всё, хватит. Я ведь вышел из корабля-бункера в другом направлении, значит, уясним, что нахожусь я совсем в другом, хотя и чем-то похожем на прежнее, месте.
Короче, де-жа-вю какое-то!
«Волшебный» скафандр продолжает меня радовать. При взгляде вдаль сквозь стекло шлема происходит приближение объектов, как в бинокле. Скажу больше, бинокль – это жалкий примитив. Через шлем картинка видна с мельчайшими подробностями, как на ладони. Даже на большом расстоянии, скажем так с километр-два, различимы и мелкие насекомые на листьях, и трудолюбивые муравьи на ветвях деревьев, и суетящиеся над цветами пчёлки. Мало того, что приближаются предметы, так и открываются те виды, что скрыты в глубине леса, что скрыты за плотной стеной деревьев.
Когда я устремил взгляд сквозь лес, то увидел … ТИГРА! Настоящего полосатого живого тигра! Пробираясь сквозь густой кустарник, он двигался с легкостью большой кошки, по-хозяйски и величаво. Настоящий хозяин тайги. Естественно, он меня не видел и не мог видеть – расстояние составляло от двух до трёх километров, в том числе вглубь леса метров пятьдесят. Воистину, «волшебный» скафандр.
А теперь снова вопросы…. Откуда в Уральской тайге тигры? А может я совсем не на Урале, может я уже где-нибудь в Уссурийской тайге? Тогда как я здесь очутился? Сколько же всё-таки времени я шел сквозь эту злополучную скалу? От Уральских гор до Уссурийской тайги, если судить по школьным картам, идти пришлось-бы, как минимум, с год, а по пещерам, так и все пять.
Хватит всему удивляться, надо воспринимать всё как есть. Будем считать, что я нахожусь в другом месте и жизнь началась заново, как у Робинзона Крузо.
Вот теперь-то я точно Робинзон, таёжный.
Полдень первого дня
Блин, опять «де-же-вю». В полдень солнце, находясь в зените, висит аккурат напротив входа в пещеру, значит, все-таки пещера смотрит именно на юг, и я словно вернулся в исходную точку, а может быть, в точку, параллельную исходной. А может, я попал в параллельный мир? Ха-ха-ха!
Стоп! Ничему не удивляемся, а только фиксируем очевидные факты, анализировать будем потом, когда наберём достаточно исчерпывающей информации.
Попытки выбраться с выступа наверх, наконец, увенчались успехом. Эта «волшебная» верёвочка-канат, оказывается, сама может долететь и зацепиться за нужную опору, если мысленно задать ей правильное направление. При этом обязательно надо надеть «волшебный» шлем. Что я и сделал. Надел шлем, направил верёвку в сторону вершины скалы, бросок, зацеп, потянул-подёргал, вроде крепко. И вот, с риском сорваться в бурлящую реку, делаю первые в своей жизни «шаги» скалолаза-самоучки. И, о чудо! Как только мышцы рук и ног напряглись, так, словно кто-то подпихнул меня сзади, и я с лёгкостью взобрался по вертикальному склону на самую вершину. И ведь это не результат моей физической подготовки. Хотя, на школьных уроках физкультуры я в числе немногих одноклассников мог взобраться по канату без помощи ног до самого потолка спортзала, но это стоило немалых усилий. Канат – действительно чудо техники!
И вот я наверху. Когда я распрямился, то чуть не обомлел от неожиданности – с противоположной, северной стороны небольшой площадки, что на вершине горы, на меня смотрел баран, обыкновенный горный баран с закруглёнными рогами. Обычно таких показывали в телевизионной программе «В мире животных». Я машинально навёл на него пушку, думая лишь о том, чтобы этот баран не кинулся на меня. И он, словно почувствовав мои намерения, а может быть невидимые импульсы пушки, исчез, спрыгнув за край площадки. Посмотрев вслед, я видел, как он легко спускается по только ему видимой тропке почти вертикального склона горы. А вдалеке на северо-западе раскинулась бесконечная горная гряда с заснеженными вершинами.
Теперь я точно убедился, что этот Мир отличается от того мира, который я покинул в прошлый раз входя в пещеру. Я точно в другом месте и, возможно, в другом времени.
Ха-ха-ха! Как-то не совсем смешно…
Стоп, где-то я это уже слышал: «другое место и другое время…». Андрюха Шипов тогда у костра рассказывал о возможности перемещаться в пространстве и во времени путем настройки объекта на определенную координату так же, как радиоприёмник настраивают на определённую волну.
А почему нет? Это вполне возможно! Ведь во времена Архимеда, да и во времена Ньютона учёные даже не помышляли о радио и телевизорах, потому как уровень науки и технологий тех времён не позволял создать эти замечательные устройства. И вот в наше время такие устройства появились, и люди могут на расстояние передавать и звук, и изображение, передавать информацию. И почему же тогда не может наступить то время, почему не могут появиться такие технологии, что вот так же легко, путём настройки на определённую волну, возможно переместить не только информацию, но и переместиться самому, и не только в пространстве, но и во времени?
И всё же, это место по любому другое – ведь, сколько-то километров я прошел по пещерам. И время другое – ведь, сколько-то времени я там бродил. Судя по-летнему, а может, по-весеннему благоуханию природы, наверное, прошёл как минимум год.
А если я всё-таки на том же самом месте, только во времени не настоящем, а, допустим, в далёком будущем? Нет, всё же я в далёком прошлом. Хи, хи! Почему так навязчиво мне в голову лезет эта идея? Идея, что я в далёком прошлом.
А что. Вполне возможно! Ведь существует инопланетный корабль со всеми его техническими фокусами. И, допустим, каждая из внешних дверей корабля имеет свои координатные и временны̀е настройки-направления. Южная дверь настроена на лето одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года, оттуда я и пришёл. А западная – на время из далёкого прошлого, настолько далёкого, что Уральские горы были ещё молодыми, возможно, моложе нынешнего Кавказа. Этим объясняется наличие молодых покрытых снегом остроконечных скал на месте тех заросших лесом древних приземистых гор двадцатого века.
Блин, совсем путаница в голове. Если нынче прошлое, то двадцатый век, из которого я пришёл, не был, а лишь будет.
Итак, если мы не можем определить точную дату, значит, мы её назначим. Судя по весеннему благоуханию природы и по положению солнца в полдень, а также, учитывая географическое положение – нынче, наверняка, середина мая. Именно такой запомнилась мне природа в середине мая конца двадцатого века. Пусть это будет пятнадцатое мая первого года. Первого для меня в этих местах года.
Стоп. Эта дата появилась в голове не столько в результате логических измышлений, а словно кто-то настойчиво мне её предложил, словно некая природная интуиция сработала. Что-то я раньше не замечал за собой интуитивных способностей.
И о, в очередной раз свершилось чудо! В записной книжке и в шлёме вдруг сами по себе заработали часы-хронометры, словно они так и ждали, когда же я дам им старт на отсчёт времени.
За мной явно кто-то присматривает, кто-то явно меня ведёт по этим лабиринтам пещер, лабиринтам судьбы и времени.
Итак, относительно той даты времени года, тридцатого июня, когда я вошёл в пещеру в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году, я как-бы переместился на полтора месяца назад. Даже не представляю, куда я переместился в годах, вернее, в тысячелетиях, относительно той даты вообще – как-то я мудрёно изложил своё время-перемещение.
Вот что значит пьянящее чувство свободы, вот что значит наполненный кислородом свежий воздух – стал много размышлять, возможно, размышлять и бредово. В пещере в таких масштабах как-то не размышлялось.
16 мая 1 года
«Высоко сижу, далеко гляжу», так, кажется, звучат слова героини в сказке «Машенька и медведь». Сегодня уже второй день, как я нахожусь на вершине скалы и изучаю окрестности через «волшебный» шлем.
Горные виды на северо-востоке и впрямь напоминают Кавказ – заснеженные вершины, голые красавцы склоны со скудной растительностью. Гордый орёл завис высоко в небе, высматривая добычу. Стайка горных баранов архаров передвигается вереницей по, только им видимой, тропке. Большая кошка-барс сопровождает их, грациозно перепрыгивая с камня на камень.
По всей остальной округе – густая зелёная тайга, состоящая, в основном, из хвойных пород деревьев, и изредка, из лиственных. В лесных зарослях пасутся пятнистые косули; дикая кабаниха с поросятами роются своими пятачками у подножья огромного дуба, видимо выискивают съедобные коренья, грибы и прошлогодние желуди; красавец-олень с развесистыми рогами своим громким «рёвом» возвещает о праве на территорию; лиса роется в листве своим острым носом в поисках зазевавшейся мышки-полёвки; на земляничной поляне возится медведь в поисках первых созревших ягод. Да уж, дикого зверья в местном лесу предостаточно, не то, что в моем семьдесят шестом.
Как оказалось, поляна у южного подножия скалы и вовсе не поляна. При взгляде через шлем, передо мной предстало огромное, заросшее густым кустарником и кишащее земноводными тварями, болото. Действительно кишащее. Целые полчища лягушек устроили брачные оргии в тенистых заводях. Водяной уж с характерными жёлтыми отметинами на голове затаился за кустом в ожидании зазевавшейся добычи. Крупная ящерица перепрыгивает с кочки на кочку в поисках своего обеда.
Шлем, даже невзирая на отражающий эффект поверхности реки, позволил заглянуть глубоко под воду. Огромный сазан вальсирует между камнями, мелкие рыбёшки стайками греются на мелководье, усатый сом расположился вздремнуть под корягой, рак огромной клешнёй роет себе нору в песке под огромным булыжником.
Удивительно, но одновременно такого скопления и разнообразие живности не увидишь ни по телевизору, ни на фотографиях.
Как бы далеко и глубоко я не вглядывался в окружающие окрестности, так и не увидел ничего напоминающего о присутствии «Человека Разумного», ни походного костерка, ни далёкого дымка.
Н-да-а, с голоду здесь, конечно, не помрёшь – живности предостаточно, а вот от одиночества затосковать можно. Что ж, будем выживать и в этой дикой местности, где наша не пропадала! Всё равно лучше, чем прозябать в каменной пещере на осточертелом корабле. На-мно-го лучше! Тем более здесь есть шанс найти дорогу домой. Конечно же, не хочется верить, что нахожусь в другом времени и тем более, в другом измерении. Ха-ха-ха! Всё же хочется надеяться на лучшее.
Пока сижу на вершине, питаюсь консервами.
