Иван Сергеевич Калиничев
Девочка из шара
III
Звездолет
Мрачное небо грозило дождем. Жирные тучи ползли на запад, бросая на землю тени, и только вдалеке тускло мерцало наше персональное солнышко, именуемое Гантелей. Почему такое странное название? Потому что роль небесного светила в нашем вечно пасмурном небе играла орбитальная энергостанция, работающая в автоматическом режиме. Издали она походила не то на восьмерку, не то на одноименный спортивный снаряд, отсюда и наименование. Работала Гантеля в две смены: днем – солнцем, а ночью – луной. Она торчала на орбите уже не первый десяток лет без какого-либо ремонта и буквально рассыпалась на части.
С каждым днем наше солнышко давало все меньше света и тепла. Был даже случай, когда мы на полчаса погрузились в кромешную тьму. Но этим дело не ограничилось. После затмения Гантеля стала регулярно посылать нам весточки с неба: болты, гайки и кусочки обшивки. Эти «подарочки» свидетельствовали ясно и просто: наше светило постепенно умирало, а когда оно погаснет навсегда, мы умрем вслед за ним.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы это случилось как можно позже, а лучше – никогда.
Ну и раз уж я заговорил о грустном, то вот еще одна печальная история. Она про маленькую хмурую планету-бродяжку или, по-научному, квазипланету по имени Сиротка. Долгое время она бесцельно блуждала в космосе и в ходе своего паломничества по Солнечной системе оказалась недалеко от Плутона. Сиротке понравилось это место. Здесь было тихо и спокойно. И она подумала: «Наконец-то моим скитаниям пришел конец, и я обрела покой!». Но, как всегда, надежды и мечты небесного тела оказались жестко опровергнуты реальностью: не успела Сиротка обжиться на новом месте, как на ее поверхность высадились люди, и усердно начали копать, бурить, взрывать.
Активное освоение планеты пришлось на разгар звездной лихорадки – масштабного разграбления космоса космостарателями. Законы того времени позволяли заниматься добычей полезных ископаемых за пределами Земли любому, кто мог оплатить лицензию, которая стоила какие-то смешные деньги. С азартом конкистадоров космостаратели бороздили космос в поисках наживы. В те времена вспышки термоядерных двигателей их звездолетов освещали даже самые далекие уголки Солнечной системы. Добыча полезных ископаемых, как правило, велась варварскими методами, без оглядки на экологию. Дай им волю, они бы всю Вселенную разворотили!
Но халява продлилась недолго. Лет пять от силы. Вдруг по всему миру прокатилась мощная волна экологических протестов. Только в одном Чунцине на улицы вышло более полумиллиона протестующих, люди требовали прекратить экоцид Системы и урезонить космостарателей. Ко всеобщему удивлению, никто не стал разгонять митинги. Более того, власти прислушались к ним и запустили масштабную экореформу. Многим космостарателям предъявили обвинения в нарушении экологических норм, были выписаны штрафы и аннулированы лицензии. А вишенкой на торте стало введение в Системе госмонополии на добычу полезных ископаемых в Системе.
Потом злые языки судачили, что власти сами замутили эту движуху, чтобы прибрать к рукам уже разработанные и освоенные месторождения полезных ископаемых. А что, похоже на правду.
Во время звездной лихорадки космостаратели добывали на Сиротке динамиеву руду – основное сырье для производства сверхстали, самого прочного сплава в мире, из которого изготавливались фюзеляжи большинства современных звездолетов. В поисках руды планету перекопали вдоль и поперек. А когда нашли, вычерпали всю без остатка и укатили восвояси, оставив после себя хаос и помойку.
На какое-то время о Сиротке забыли. Действительно, кому нужна эта зачуханная планетка?
Однако применение ей вскоре нашлось.
Всемирный мораторий на смертную казнь привел к тому, что казематы Системы буквально трещали по швам и уже не вмещали всех заключенных. Власти вынужденно задумались о том, как бы немного разгрузить переполненные тюрьмы. Принятое решение выглядело вполне логично: в первую очередь нужно избавиться от пожизненно заключенных. А то развелось их как собак нерезаных.
Не знаю, в чью светлую голову пришла идея основать на Сиротке колонию-поселение для пыжей, но если немного пофантазировать, то можно представить себе ход мыслей этого «гения»: «Надо взять всю эту бандитскую свору, и баб, и мужиков, и отправить куда подальше, на периферию Солнечной системы. Например, на эту, как ее… – в этом месте «гений», наверняка, многозначительно пощелкал пальцами. – А, вспомнил, на Сиротку! На планете уже проведено терраформирование по третьему разряду и есть вода. Всяко сэкономим хоть чуть-чуть. Поставим бараки, поможем с инструментами и семенами, продуктов подкинем на первое время. И пускай себе живут, а как – это уже не наше дело».
А так как мы живем не при рабовладении и какие-то нормы все-таки соблюдаются, пыжей отправляли на Сиротку исключительно добровольно. Таких желающих оказалось не так уж и много. Основная масса пыжей не стремилась покидать тюремные застенки. На зоне им было тепло и сыто, а что ожидало их на Сиротке? Страдания, лишения и каждодневная борьба за выживание. И все ради чего? Ради какой-то призрачной свободы. А свободу в шлемку не нальешь и не укроешься ей в холодной ночи.
И все же, несмотря ни на что, пыжи приспособились к новым условиям жизни. На Сиротке они создали небольшую, но самую настоящую цивилизацию со своими законами, правилами и устоями. Пыжи занимались охотой, земледелием и собирательством. Отстраивались, разбивали огороды, ремонтировали брошенную космостарателями технику, а еще замутили свою ветроэлектростанцию. Также они изготавливали горючее и порох. В общем, крутились как могли.
Предполагалось, что пыжи сами будут обслуживать местную станцию водоподготовки, но эксперимент не увенчался успехом. В первой партии заключенных оказалось как минимум четыре толковых технаря и даже один настоящий гидролог, но ничего путного у них не вышло. Они не сумели разобраться с принципом очистки воды и едва не потравили своих собратьев. Поэтому наверху решили, что отныне на станции будет трудиться персонал с воли. Так на Сиротке появились мы, водовозы.
Я не в курсе, сколько всего пыжей этапировали на Сиротку, но в самом начале моей службы численность населения планеты достигала примерно двух тысяч человек, среди которых были и дети, рожденные здесь. Сейчас эта цифра, наверное, уменьшилась. Смертность на Сиротке высокая, а новых заключенных не подвозили уже лет пять.
Хуже погоды на Сиротке только местная вода. Натуральная отрава с запахом разложения, одного глотка которой достаточно, чтобы заработать жесткое расстройство желудка. И только после многократной очистки и обработки она становилась пригодной для употребления, хотя все равно воняла могилой. Но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят, а наличие воды на Сиротке было настоящим подарком небес.
Представляю, как обрадовались космостаратели, когда обнаружили в глубинных недрах планеты живительную влагу. Ведь доставка воды в такое захолустье, как наше, было совсем не дешевым делом. Но чтобы добыть эту воду, надо было хорошенько попотеть, а потом еще и понервничать во время ее раздачи населению. Процесс отгрузки воды происходил так. По мере надобности пыжи пригоняли к Форту автоцистерну, мы наполняли ее до краев водой, и все мирно расходились. Несмотря на то, что с пыжами у нас был мир да лад, мы на всякий случай держали их на прицеле и запрещали им покидать кабину.
Местная публика – самые опасные преступники Солнечной системы, худшие из худших. С этими типчиками следовало держать ухо востро, но и среди них попадались неплохие люди.
Как, например, Фидель.
Полноватый, наголо бритый мужичок средних лет, он чем-то напоминал нашего Гуччи. Не внешне, нет. Характером и поведением. Такой же болтун и балагур, всегда на позитиве, с шуткой по жизни.
О нем стоит рассказать отдельно. На воле у Фиделя был небольшой бизнес по доставке готовых обедов. Денег хватало на скромную, но безбедную жизнь, а большего ему и не требовалось. Но, однажды узнав, что его бизнес-партнер ведет нечестную игру и скрывает часть прибыли, Фидель решил поговорить с ним по-мужски. Выпив для храбрости, заявился к нему домой. Разговор предсказуемо перешел в ссору, та переросла в драку, которая закончилась смертью воришки. А заметая следы невольного преступления, Фидель устроил пожар в доме. Огонь перекинулся на располагающийся по соседству трейлер-парк, в котором проживала местная беднота. В пожаре погибло двенадцать человек, еще десятка три получили ожоги разной степени тяжести. А дальше – суд, приговор, Сиротка.
Но беда не сломила Фиделя, а наоборот, дала новый толчок к жизни. На Сиротке он обрел свое истинное призвание: стал старьевщиком. Представители этой профессии занимались поиском и обменом всякого полезного барахла. Это могли быть различные детали, консервы, одежда. Да что там говорить – даже ржавые гвозди расходились на местной толкучке, как горячие пирожки.
Фидель – единственный старьевщик, с которым мы вели дела. В отличие от большинства местных торгашей, он был порядочным и вежливым, хотя и своего не упускал. Фидель никогда не расставался с огромным армейским рюкзаком, который гордо величал «супермаркетом». Там он таскал в основном всякую ерунду вроде тех же гвоздей, но иногда среди мусора попадались настоящие жемчужины. Один раз я за канистру воды выменял настоящую сигарету с фильтром, а в другой раз – банку клубничного джема. Когда я спрашивал старьевщика, откуда на Сиротке взялось такое богатство, он загадочно улыбался и прибавлял: «Это не мой секрет, начальник. Так что не настаивай, все равно не расскажу».
Хотя и в самом деле, какая мне разница – откуда? С досугом в Форте и так было туго, а тут какой-никакой, а праздник. Конечно, джем и сигарета – неравносильная замена походу в Луна-парк, но нищим выбирать не приходится.
Свободное время мы в Форте тратили на четыре «П»: побухать, посмотреть киношку, порезаться в приставку, потягать железо. А те, кого ежедневная серая рутина достала так, что хотелось выть, ждали редкой увольнительной, чтобы на свой страх и риск посетить колонию-поселение. В просторечье – Поселуху.
В Поселухе имелось все, что нужно настоящему кутиле: бордель, столы с костями и мрачнейшего вида кабак с отвратительной едой и жутким пойлом. Я был там всего один раз с Гуччи и Сапогом, после чего зарекся еще хоть когда-нибудь посещать эту дыру. Жители Поселухи относились к нам более-менее дружелюбно, если не считать редких придирок со стороны каких-то неадекватных типов. Мы всегда были здесь желанными гостями, поскольку носили с собой главную валюту Сиротки – питьевую воду.
Не только мы и заключенные населяли планету. Встреча с такими ее обитателями, как фомичи, не сулила ничего хорошего. Про них – отдельная история.
Когда на Сиротке иссякла динамиева руда и космостаратели стали сворачиваться, горстка работяг отказалась возвращаться домой и решила остаться на планете. Они объединились в небольшую секту, дав ей имя своего духовного лидера Фомы Фомичева.
Фому, простого шахтера, природа наградила уродливой внешностью. Его описывали как безобразного горбуна, от одного вида которого душа уходила в пятки. Но как работника его очень ценили, тем более он не пил. Разве что увлекался всяким мракобесием вроде эзотерики и спиритизма с биоэнергетикой. Своим интересом к неизведанному он смог увлечь нескольких шахтеров и одну девицу из бухгалтерии. По вечерам они собирались в одной из заброшенных шахт и проводили там несколько часов. Периодически из-под земли доносились какие-то монотонные песнопения и улюлюканье. Не нужно быть очень умным, чтоб сообразить, что дело тут нечисто. Но начальство смотрело на эти сборища сквозь пальцы, руководствуясь мудрой пословицей: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы план выполняло». А с показателями все было в порядке и проблем не возникало.
Скоро Фому его приспешники стали гордо величать «учителем». Члены секты пошили одинаковые серые рясы с капюшонами, они все больше времени уделяли своим тайным собраниям и все меньше – работе. А когда пришло время улетать домой, изъявили желание остаться на Сиротке. О причинах рассказывать не захотели. Их пытались отговорить и образумить, а когда поняли, что это бесполезно, решили увезти силой. Но фомичи не стали дожидаться – собрали свои пожитки и умотали в неизвестном направлении.
Что с ними произошло дальше, доподлинно неизвестно. Сплошные тайны, загадки, мифы, россказни, слухи и домыслы. Видеть-то их видели, но никто не знал, где именно они обитают. Пыжи наделили фомичей сверхъестественной силой и боялись их как огня. Легенды гласили, что сектанты пьют человеческую кровь, могут управлять погодой, превращаться в диких зверей, и прочее, прочее.
Фидель тоже верил в эти байки. И всякий раз обижался, когда я смеялся над его суеверностью.
– Кто они, если не призраки? – как-то сказал он мне. – Сколько лет прошло с тех пор, как эти твари окопались на Сиротке? Не знаешь? А я знаю – много. За это время можно сто раз ножки протянуть, а эти чудища живут себе, и, наверное, живут неплохо, раз у них есть силы творить всякие безобразия. И будут жить дальше. Потому что призраки бессмертны.
Я не верил в призраков, но спорить с Фиделем не стал. Да и зачем? Людям нужны легенды, они украшают жизнь.
В отличие от самих фомичей.
Они испытывали необъяснимую неприязнь к своим соседям по планете, и встреча с ними не сулила ничего хорошего. Фомичи имели обыкновение появляться неожиданно, как бы ниоткуда, по ночам, в самую дождливую и промозглую погоду. Сектанты похищали и калечили людей, портили и уничтожали имущество, но чаще всего просто пугали прохожих.
Фидель божился, что как-то раз повстречал двух призраков в капюшонах:
– Как сейчас помню, была ночь. Я, усталый и промокший, как цуцик, возвращался домой. Улов был невероятный! В одной из затопленных шахт я нашел тяжеленный кофр. Огромный такой, на колесиках. Ох, сколько усилий мне стоило поднять его наверх, чуть пупок не надорвал. Открыть кофр на месте не получилось, как я ни старался. Там стоял механический замок с секретом, надежная вещь, не то что теперешнее сенсорное дерьмо. «Ну, – думаю, – оно и к лучшему. Дома открою, пусть будет сюрприз». И вот иду-бреду, никого не трогаю, и меня никто не трогает. Я даже удивился: «Где ж это видано? За всю дорогу ни одна сволочь не докопалась!». И накликал себе беду. Откуда ни возьмись появился фомич, а следом за ним – еще один. Как из-под земли выросли, оба высоченные, в серых рясах, а лица спрятаны под капюшонами. Я весь съежился от страха и решил, что мне пришел конец, но все обошлось. Один из них махнул мне рукой – мол, иди своей дорогой, не тронем. Я и пошел. А как до дома добрался, взломал замок на кофре, а внутри – всякое ненужное барахло. Я его потом одному кренделю за две бутылки самогона загнал.
И ладно бы фомичи орудовали только в Поселухе. Но капюшоновая нечисть добралась и до нашего Форта. Они по заведенной ими же традиции посещали нас по ночам, в самую лютую погоду. Возникая ниоткуда и исчезая в никуда, устраивали нам всякие мелкие пакости: резали провода, били окна. Вживую никто их не видал, но пару раз фомичи попали в объективы наших камер слежения. Из-за сильного ливня видео получилось слишком размытым и тусклым. Единственное, что можно было разглядеть на кадрах, так это их фирменные серые рясы.
Но как фомичи проходили сквозь силовой купол? В те дни дуршлаг работал исправно и грешить на технику было глупо, а верить в то, что наши незваные гости и впрямь были призраками, способными преодолевать любые преграды, глупо вдвойне. Однако факт их появления налицо.
На мой взгляд, лучшую характеристику фомичам дал Сапог:
– Никакие они не демоны, а просто шпана ряженая.
И здесь я был с ним полностью согласен.
И раз уж я упомянул Сапога, то расскажу немного и о нем. Настоящая его фамилия была не то Ван, не то Чжан, точно не помню, но какая-то очень простая. А кличка «Сапог» досталась ему в наследство от времен принадлежности к силовикам.
Родом он с Луны – из Хокингбурга, наукограда, специализирующегося на космических исследованиях. Его родители, молодые физики, попали туда по распределению после института. Через год у них родился сын. Пара была на седьмом небе от счастья, но идиллия продлилась недолго. Родители Сапога погибли во время эпидемии лунного гриппа, когда он был еще совсем маленьким.
Эта эпидемия, о природе которой до сих пор спорят ученые, выкосила почти треть жителей Хокигнгбурга. А все началось с того, что врачи зафиксировали в лунном наукограде вспышку доселе неизвестного вируса, по симптомам напоминавшего обычный грипп, с одним лишь отличием: от этой заразы умирал каждый второй инфицированный. Все случалось молниеносно, с момента заражения до смерти могло пройти всего-то несколько часов. Медикам никак не удавалось понять природу заболевания, и уже скоро весь мир заговорил о новом смертельном вирусе, который окрестили «лунным гриппом».
Хокингбург немедленно объявили карантинной зоной. Город обнесли силовым куполом, никого не впускали и не выпускали. И пока наверху решали, что делать дальше, в наукограде начались беспорядки. Горожане брали штурмом магазины и продовольственные склады, дрались с фараонами и поджигали патрульные небоходы. А один отчаянный химик даже попытался вывести из строя силовой купол, но что-то там не рассчитал и подорвался на собственной адской машине.
Через две недели эпидемия лунного гриппа прекратилась так же неожиданно, как началась. К тому времени смертельный вирус унес более десяти тысяч жизней, среди которых были и родители Сапога. А вот самому Сапогу повезло – его болезнь обошла стороной.
Сироту определили в детский дом. Там, на казенных харчах, он вымахал в здоровенного бугая, который шутя гнул руками арматуру и ломал о голову кирпичи. Потом была армия и служба в спецназе, где Сапогу капитально промыли мозги, научили убивать и вытравили из него все человеческое.
В водовозы ветеран переквалифицировался после того, как по синему делу отмутузил ротного офицера. Потом был трибунал, волчий билет, работа кладовщиком, грузчиком, разнорабочим, и, наконец, охранником на Сиротке.
Сапог давно питал слабость к алкоголю, но здесь он спился окончательно. Трезвым его видели только до обеда, а в выходные же набирался с самого утра. Чего-чего, а выпивки у нас было – хоть залейся. Во внутреннем дворе Форта хранилась огромная цистерна денатурата. Конечно, кто-то скажет, что пить технический спирт опасно для жизни, но не для того, у кого есть мозги и смекалка. Главное в этом деле – правильная очистка продукта. Лично я знаю пять способов очистки денатурата до питьевого качества, но особой популярностью у нас пользовался метод Гуччи. Сам он назвал его «ломик». Рецепт был прост. В морозильной камере на пол ставилось ведро. Туда опускался чугунный лом и уже по нему лился спирт. Таким образом, вся сивуха налипала на ломик, а витамин оставался в ведре.
Комендант Форта снисходительно относился к пьянству среди подчиненных.
– Пейте, но не упивайтесь, – цитировал он Писание, а от себя прибавлял. – А то накажу.
Ну как же без описания самого нашего Форта? Так его окрестили первые жильцы. Такие же водовозы, как и мы. На самом же деле строение представляло собой овальное бетонное здание с тремя этажами, окруженное силовым куполом. Внутри постоянно что-то протекало, отваливалось, капало, трещало и самовозгоралось, но, по местным стандартам, Форт можно было считать, как минимум, дворцом калифа.
– Живете тут, как короли, и все чем-то недовольны. Вас бы всех на недельку в Поселуху! В бараки! Узнали бы, почем фунт лиха! – всякий раз негодовал Фидель, когда я жаловался на скотские бытовые условия.
В чем-то он, конечно, прав. Нет, как сыр в масле мы не катались, но в Форте было все необходимое для нормальной жизни: еда, вода, тепло и надежная крыша над головой. Во дворе стояла наша гордость – станция водоподготовки. Рядышком – компактный ядерный реактор, который сполна обеспечивал потребности в электроэнергии. И над всем этим гордо возвышалась караульная вышка с подвижным прожектором. По-нашему – «караулка». Там денно и нощно несли дежурство. Всего караульных было трое: я, Сапог и Циклоп. Сапог и я дежурили по очереди, а вот Циклоп торчал на караулке непрерывно, без выходных.
Справедливость требует представить последнего из упомянутых. Его появление на Сиротке стало неожиданностью для нас всех. А все дело в том, что Циклопа к нам подбросили. Да-да, подбросили, как котенка под дверь. Понимаю, звучит немного дико, но это истинная правда.
А дело было так. Прошло уже два года с тех пор, как мы высадились на Сиротке. Жизнь тянулась однообразной лентой, господствовала смертная скука. Дождь, ветер и скука. Единственным светлым пятном в нашем безрадостном существовании был день, когда прилетал корабль снабжения. Раз в полгода он сбрасывал на Сиротку несколько контейнеров с провизией, одеждой, медикаментами и запчастями. Год за годом один и тот же ассортимент. Лишь изредка мы получали приятные сюрпризы, как, например, уже упоминавшийся контейнер с кофе, но это было скорее исключение, чем правило.
И вот как-то раз небеса послали нам еще один подарочек. В глубине контейнера с запчастями мы наткнулись на одну очень странную штуковину. Это был черный металлический ящик, похожий на гроб. Никаких опознавательных знаков на нем не было, только сбоку имелись три кнопки: зеленая, красная и еще одна красная. В накладной не было ни слова о загадочной посылке.
Мы тут же стали гадать, что находится внутри.
Первым высказался Арчил. В то время он еще не удалился в свой ретрит и был более-менее разговорчивым.
– Морепродукты, – авторитетно заявил он, – я как-то работал у одного чинуши, ему омаров и каракатиц точно в таких же контейнерах доставляли. Внутри там специальный микроклимат, чтобы морские гады живыми и здоровыми к обеденному столу доехали.
Свою версию огласил и Сапог:
– Бомба. Решили нас на дурика взять. Плавали, знаем. Стоит только крышку приподнять – и долбанет так, что одни подметки останутся!
– А зачем нас вообще взрывать? – засуетился Гуччи.
– Зачистка.
– Какая такая зачистка?
– Зачистка от тех, кто шуток не понимает, – мерзко заржал Сапог.
Конец прениям положил Комендант. Он просто подошел к ящику и по очереди нажал на каждую из кнопок. Тут же из-под крышки повалил морозный пар, она вздрогнула и отъехала в сторону. Вопросы о загадочном ящике отпали сами собой – это была криокапсула, используемая в стародавние времена для дальних космических перелетов. То, что наше начальство до сих пор использует этот хлам, не стало для меня сюрпризом. Истинно, жмоты – во всем жмоты.
Я напряг извилины и определил ее модель – «Морозко-люкс». Надо же, вспомнил… Значит, не зря я протирал штаны на лекциях по холодильной и криогенной технике в летном училище!
В криокапсуле лежало закоченевшее тело. Это было странное гуманоидное существо баскетбольного роста с развитой мускулатурой, двуногое и двурукое, с одной головой. На этом сходство с человеком заканчивалось. «Подарочек» оказался полностью лишенным волос, его коричневая с золотым отливом кожа походила на мелкозернистую наждачную бумагу. Тонкая шея увенчивалась продолговатой головой, напоминавшей огромное яйцо, на месте ушей и носа располагались дырки, а рот являл собой узкую горизонтальную щель с двумя рядами острых, как у крокодила, зубов. Один единственный глаз существа был закрыт.
– Мутант, – произнес кто-то из нас.
И правда, в криокапсуле находился мутант. Помню, еще в школе нам говорили о таких созданиях родом из Северной Америки, или, как ее в шутку называли, Жмурляндии.
Этот континент больше всех пострадал от глобального катаклизма. Разбуженный тектоническим оружием Йеллоустонский вулкан уничтожил почти всю Северную Америку, превратив ее в зону, над которой разверзлась огромная озоновая дыра. Долгое время считалось, что Жмурляндия непригодна для жизни, но лет тридцать назад научная экспедиция обнаружила на южных берегах Мексиканского залива людей. Причем не просто людей, а мутантов, внешне напоминавших мифических циклопов. Они были немного диковатыми и не обладали такими знаниями, как мы, но соображалка у них работала исправно.
Туда, само собой, повалили репортеры, а ушлые турфирмы подсуетились с организацией экскурсий для всех интересующихся, но ажиотаж быстро схлынул. И дело тут не в радиации или хищных повадках мутантов. Большинство жителей Системы были привиты от облучения, а экзоты оказались вполне себе дружелюбными. Просто в мире грянул очередной финансовый кризис и всем как-то сразу стало не до мутантов.
В детстве я смотрел много репортажей из Жмурляднии. Одноглазые жители мертвого материка произвели на меня тогда неизгладимое впечатление. Они казались мета-людьми, сошедшими со страниц комиксов. Мутанты были под два метра ростом, обладали большой физической силой, легко переносили любые перегрузки, боль, холод, жару и радиацию. Ну в самом деле, чем не мета-люди?
Хвала небесам, что в тот день, когда мы обнаружили мутанта, Ксюха подхватила простуду и не смогла присутствовать при разгрузке. Так что мы без проблем перетащили криокапсулу с мутантом в подвал и заперли дверь на засов. Комендант оповестил о случившемся начальство, передав в эфир подробный рапорт о происшествии, и мы стали ждать указаний свыше. Как и все оборудование в Форте, наш космопередатчик был ископаемой рухлядью, поэтому ждать ответа от адресата зачастую приходилось несколько недель.
А наш гость оказался смышленым парнем. Он хорошо изъяснялся на космолингве, имел навыки счета, чтения и письма. Но мутант так и не смог объяснить нам, как он попал на Сиротку. Одноглазый не помнил, кто он и откуда. Что, впрочем, неудивительно, потому что потеря памяти становилась частым побочным эффектом при криозаморозке, доставляя немало головняков первым межпланетным путешественникам. Но со временем проблему решили, заменив капсулы криозаморозки на более безопасные – гипотермические. Невзирая на амнезию, разум мутанта работал четко и ясно, как хорошие часы. А ведь к мозгу прилагались еще богатырская сила и выносливость.
Я сразу проникся симпатией к этому одноглазому гиганту. Носил заключенному еду и воду и подолгу с ним беседовал. Мутант оказался совсем не агрессивным и легко шел на контакт. Мы быстро подружились. Он был в меру серьезным, в меру юморным и каким-то по-детски прямолинейным. Правда, случалось, что он быстро и по пустякам заводился, но также быстро отходил.
Практически сразу мы стали звать найденыша Циклопом. Не думаю, что ему так уж понравилась эта кличка, но новое имя так крепко прилепилось к нему – не отдерешь.
Через месяц с хвостиком пришел ответ сверху. Дескать, перепутали груз, положили вместо ящика со жратвой криокапсулу с мутантом, которого везли на исследование в какую-то шарагу. И резюме: «Изложенная вами информация рассмотрена и принята к сведению. Мы проанализируем сложившуюся ситуацию, а пока действуйте в соответствии с обстановкой». В переводе на простой язык это означало: «Сами разбирайтесь».
Мы и разобрались. Вернее, разобрался Комендант. Он взвесил все «за» и «против» и решил оставить Циклопа в Форте.
– Лишние руки нам не помешают, – разумно рассудил он.
Циклопу сделали все необходимые прививки, поставили на довольствие, и мы зажили душа в душу.
Так прошло четыре года. Права у мутанта были точно такие же, что и у всех остальных. Единственное, что ему запрещалось, – показываться на глаза Ксюхе. Наша чокнутая коллега вполне могла принять нового члена коллектива за какого-нибудь злобного чужака и уже окончательно слететь с катушек.
Циклоп быстро освоил снайперскую энерговинтовку «Герда» и теперь честно отрабатывал свой хлеб на караулке. Он мог часами разглядывать унылые пейзажи Сиротки через оптический прицел, а все свободное время проводил за своим любимым занятием – чтением. Читал Циклоп все подряд, без разбора. Сегодня властителем его дум был Ницше, завтра Ремарк, послезавтра он налегал на «Популярную планетологию» и «Прикладное терраформирование», а через неделю увлеченно штудировал «Историю колонизации Солнечной системы». Запоем читал «Сказки матушки Гусыни» Шарля Перро, «Приключения Тинтина» и комиксы про Росомаху. Своим вниманием Циклоп не обошел и такие труды, как «Магическая уборка. Искусство наведения порядка дома и в жизни», «Как стать лучшим лепильщиком пельменей» и «Приключения какашки». Но больше всего Циклоп любил серию комиксов о похождениях лихого космического пирата Ставра Звездного. Что греха таить, я и сам был фанатом этих лихих комиксов.
Одноименная серия насчитывала более пятисот выпусков. Лучшее в этих комиксах – несомненно, их названия, яркие и цепляющие. «Необыкновенное путешествие Ставра Звездного на планету доисторических женщин-монстров», «Ставр Звездный наносит ответный удар», «Ставр Звездный, и невеста вампира», «Месть Ставра Звездного», «Возвращение Ставра Звездного, или атака ядерных мутантов»… А вот рисунки и содержание оставляли желать лучшего. Картинки были небрежными, а сюжет развивался по одной схеме: злодеи похищают любимую девушку Ставра – Ставр идет к ней на выручку – по пути Ставр совершает несколько подвигов – Ставр хитростью проникает в стан врага – Ставр побеждает, освобождает из плена девушку, и они живут долго и счастливо.
Циклоп неплохо приспособился к жизни на караулке и не жаловался. Не пятизвездочный отель, конечно, но для непритязательного мутанта – сойдет. Там была электрическая плитка, душ-топтун, параша и даже комната отдыха – занавешенный куском брезента отсек с видавшей виды раскладушкой. Вниз он спускался только по крайней необходимости.
С Циклопом у меня завязалась дружба, тогда как с остальными он держался особняком. Всего лишь раз на моей памяти мутант сказал доброе слово о постороннем для него человеке. Несмотря на строгий запрет Коменданта, я устроил Фиделю короткую экскурсию по окрестностям Форта с заходом на караулку. Там они и познакомились.
– Интересный дядька, только хитрый очень, – охарактеризовал его Циклоп.
Но к одному человеку мутант испытывал острую антипатию. Речь о Сапоге. Вообще-то ветерана не переваривали все мы, но Циклоп ненавидел его по-настоящему. И тот отвечал ему взаимностью. На караулке враги были вынуждены подолгу терпеть общество друг друга и это лишь усиливало взаимную неприязнь.
Я бы не назвал Сапога трусом, но, думаю, он побаивался Циклопа. С мутантом бывший вояка был нарочито груб, но было видно невооруженным глазом, как аккуратно подбирает он колкости и оскорбления. Циклоп и в самом деле выглядел настоящим страшилищем, а силой мог потягаться с пятерыми такими Сапогами. Зато, когда оппонент не слышал, ветеран не скупился в выражениях, а в подпитии порывался «набить его одноглазую морду».