Иван Сергеевич Калиничев
Девочка из шара
V
На дне
У нас были пушки и боеприпасы, шесть фляг с питьевой водой, гора протеиновых батончиков, медикаменты, три палатки, способные выдержать падение метеорита, фонари, теплые одеяла… Короче говоря, все, что нужно для семейного похода.
Но прогулочное настроение отсутствовало напрочь. Когда мои сослуживцы узнали, что за рыбкой, то есть за звездолетом, придется лезть в прорубь, в смысле – отправляться на его поиски, их энтузиазм слегка поутих. Единственный, кто с радостью встретил свое назначение, был отец Никон. Капеллан заметно повеселел и охотно принимал участие в сборах.
– Ишь как скачет, а ведь еще за завтраком жаловался на радикулит, – съязвил Гуччи.
Услышав его слова, отец Никон озорно улыбнулся и сказал:
– Молитва и пост творят чудеса, сын мой!
А вот Циклоп воспринял приказ голема в штыки.
– Никуда я не пойду. Не хочу и не пойду, так и передай Коменданту, – упорствовал он.
– Думаешь, это что-то изменит? – хмыкнул я.
– А что, если в лапы к пыжам попадем?
– Не попадем.
– А вдруг?
– Давай без вдруг.
Циклоп немного помолчал и выдал:
– Проныра, ты меня хорошо знаешь. Я не боюсь трудностей. И если уж на то пошло, и смерти не боюсь. А в плен попасть – страшно. Ты про Цирк в Поселухе слышал? В курсе, что они там вытворяют?
Я кивнул:
– Слыхал, конечно.
Цирк. На Сиротке это слово носило зловещий характер. Так пыжи называли местный аналог Колизея. Это было полуразрушенное бетонное здание, внутри которого проводились кровавые представления: публичные пытки, казни и жестокие бои со смертельным исходом.
– Раз я не такой, как вы, то уже не человек, что ли? Не мужик? Значит, и мнения моего спрашивать не надо? Не хочу и не пойду! – не желал успокаиваться Циклоп.
В эту минуту я вспомнил Сапога с этим его: «Я – мужик!», и язвительная улыбка проползла по моим губам.
– Что лыбишься?
– Так, просто… Вспомнил один анекдот, – отмахнулся я.
Мутант мне не поверил:
– Давай, рассказывай, вместе посмеемся.
– Да ну его, – скривился я и резко перескочил на другую тему. – Думаешь, мне охота куда-то переться? Думаешь, я не боюсь? Но приказ есть приказ. Или, как любит говорить наш Комендант…
– Приказы не обсуждаются – приказы выполняются, – закончил фразу Циклоп.
– То-то же.
Мутант шмыгнул ноздрями и с надеждой в голосе спросил:
– Проныра, а может, все обойдется? У нас ведь с пыжами что-то вроде нейтралитета.
– Ну да, ну да, – закивал я.
Но Циклопа ждал еще один неприятный сюрприз. Комендант запретил ему брать с собой «Герду».
– Тебе больше подойдет плазмамет. Он компактней и легче, чем твоя орясина, – пояснил свое решение начальник.
Они немного поспорили, и компромисс был найден. Комендант согласился на уговоры мутанта, но при одном условии: непомерно длинный ствол энерговинтовки необходимо обрезать.
После завершения процесса подготовки снаряжения Комендант провел с личным составом инструктаж, толкнул короткую пафосную речь и приказал всем явиться на пятиминутное богослужение в часовню. Тут же раздались возгласы недовольства, но голем, прежде не вмешивавшийся в духовную жизнь подчиненных, на сей раз был категоричен:
– Явка обязательна.
– Делать мне больше нечего, как поповские сказки слушать, – фыркнул Сапог.
– Явка обязательна, – повторил Комендант.
Сапог сложил руки на груди и сплюнул на землю:
– А то что?
– Удавлю, – сказал, как отрезал, Комендант.
Сапог было открыл рот, чтобы сказать еще одну глупость, но благоразумно передумал.
Отец Никон, взволнованный тем, что в кои-то веки ему удалось собрать под одной крышей всю свою паству, вложил душу и сердце в эту коротенькую службу. Хотя вряд ли кто-то из присутствующих слушал его слова. Все мы были погружены в себя. Кто о чем думал, догадаться нетрудно.
Гуччи очень хотел приложится к своей фляжке. Арчил прикидывал меню праздничного ужина, которым он будет угощать наших гостей. Ксюха вела тихий диалог со своими внутренними демонами. Сапог про себя крыл матом Коменданта, а заодно и всех остальных. Комендант редактировал блок походных острот и делал пометки в личных делах своих подчиненных. А вот Циклопа на службе не было. Мы не решились пригласить его, опасаясь за душевное здоровье Ксюхи. Неизвестно, какой фортель она могла выкинуть при виде одноглазого мутанта, а отъезд был уже на носу.
А о чем думал я? Даю подсказку – не о еде. Правильно – о дамочках! О, сколько у меня их было! Стройных, полненьких, молодых и в возрасте, блондинок и брюнеток, чернобровых и лишенных бровей. Была даже одна монашка… Думать о таких вещах в Божьем доме, мягко говоря, неприлично, но я ничего не мог с собой поделать. Похотливые мысли так и лезли мне в голову. И не было от них спасу.
А что за мысли роились в чернявой головке Миры? Поди пойми. Эта девушка для меня по-прежнему оставалась загадкой. Маленькая и худенькая, с короткой стрижкой под мальчика и теплыми глазами косули, она представлялась мне юнгой, по ошибке попавшим на пиратскую шхуну. Информацию о себе Мира держала в строгом секрете, а всплывших за те годы, что мы ее знали, фактов биографии едва бы хватило на некролог. Полное имя – Альмира Аль-Захра Фатхи. Работала врачом-терапевтом в дорогой частной клинике на Ио. За проявленную халатность, повлекшую смерть пациента, лишилась лицензии. Единственная вакансия, которую ей смогли предложить, учитывая все обстоятельства, – фельдшер на Сиротке.
Мира выглядела как типичная «серая мышка», которую не замечали и о которой тут же забывали, стоило ей покинуть комнату. При этом она была прекрасным специалистом, не только искусно накладывавшим швы и мастерски удалявшим зубы, но и всегда имевшим в запасе доброе слово и обладавшим просто фантастическим запасом терпения. И я знал об этом не понаслышке. Стройная, миниатюрная и молчаливая девушка стала моим верным соратником в борьбе с пагубной привычкой, переросшей в зависимость.
Именно здесь, на Сиротке, я понял, что должен раз и навсегда завязать с выпивкой и наркотиками. Под благовидным предлогом выпросил у Коменданта неделю за свой счет и, выбросив весь свой запас обезболивающих, которые принимал после операции, заперся в собственной каморе, а для надежности пристегнул себя наручниками к батарее. Ключи же от каморы и наручников я отдал Мире. В те моменты, когда боль была нестерпимой, когда я орал, как ненормальный, корчился от ломки и бился головой о стену, она всегда была рядом со мной. Мира стоически сносила все мои оскорбления и угрозы, приносила воду и еду, меняла судно. Она прошла весь этот путь со мной до конца. За что я ей буду благодарен, пока жив.
Поначалу все шло просто отлично. Тревожное нетерпение, с которым я ожидал неприятностей, нежданно-негаданно сменилось спокойствием и умиротворением. Я млел, предвкушая и представляя скорую встречу с командой и пассажирами звездолета. Да, теперь я свято верил, что это был именно звездолет, на борту которого находились наши сменщики.
Я отчетливо представлял, как дотронусь до горячей обшивки звездолета. Как тут же одерну обожженную ладонь, но не стану на нее дуть, а крепко прижму к груди. И навечно сохраню этот момент в памяти, пристроив его где-то между вкусом первого поцелуя и запахом последнего нормального завтрака.
И, что самое радостное, я наконец-то увижу людей. Нормальных людей! Среди них не будет ни рецидивистов, ни буйнопомешанных, ни мутантов. Я сразу наброшусь на них с вопросами, которые так волновали меня последние шесть лет:
– Сколько сейчас стоит большой баскет соевых наггетсов с соусом терияки в «Трехлапой жабе»? Какой длины юбки носят дамочки в этом сезоне? Продолжают ли показывать сериал «Расследования Форсети»? И если да, то чем закончилась схватка детектива Форсети и преступного гения профессора Кромарти?..
И так далее, в том же духе.
Теперь наше путешествие уже не казалось мне самоубийством. И пусть в нашем вездеходе не работала печка и было холодно, как в морге, а от шума двигателя закладывало уши, впервые за долгое время я был по-настоящему счастлив.
Наш старенький вездеход звался «Полкан». Кто и почему наградил его таким именем – неизвестно. Надпись «Полкан» была намалевана несмываемой краской на помятом боку вездехода кем-то из его прежних хозяев. Так мы с тех пор его и называли.
Невзирая на множество сварочных швов и кое-какие технические проблемы, ехал «Полкан» ходко. Высокую проходимость вездехода обеспечивали широкие стальные гусеницы, а за скорость отвечал мощный движок на водородной тяге. Спереди «Полкан» был оснащен массивным плугообразным тараном, способным пробить любые, даже самые толстые и прочные стены. Это была настоящая движущаяся крепость – неприступная и громоздкая. Несмотря на то, что старший техник Гуччин жаловался на аварийное состояние вездехода, а в особенности на провисающую правую гусеницу и доисторический водородный движок, который, по его словам, мог взорваться в любой момент.
Но нега продлилась недолго. Из плена грез меня вырвал командный рык голема:
– Проныра, Циклоп приготовиться на выход!
Комендант сидел за рулем вездехода и общался с подчиненными по громкой связи. Его металлический голос вырывался из дребезжащих колонок и, смешиваясь с шумом двигателя, превращался в настоящую какофонию, которая могла поднять и мертвого.
– Мы уже на месте? – не открывая глаз, спросил я.
– На выход! – повторил Комендант.
Я открыл глаза и увидел напротив себя Циклопа. Мутант был в полном боевом обвесе с плазмаметом через плечо. Он сидел неподвижно, как статуя, только желваки по скулам катались.
Как и все члены нашего маленького отряда, Циклоп был прекрасно экипирован. Камуфляжный костюм, броник, с кучей подсумков на нем, высокие ботинки, и наконец – самый модный аксессуар в этом сезоне: головной убор типа «каска». В руках мутант крепко сжимал энерговинтовку с укрученным стволом.
– Отлично выглядишь, – сказал я, ища глазами свой плазмамет.
Оказалось, что «Циклон» лежал у меня в ногах. Я наклонился и поднял пушку.
– Я долго ждать буду?! – снова разнеслось из колонок.
– Уже, уже, – проворчал я в ответ.
Снаружи было зябко. Над головой нависали тучи, а под ногами валялись пустые топливные бочки и другой мусор, сохранившийся еще со времен космостарателей. Всюду стелился жиденький туман и, разумеется, накрапывал дождик, куда же без него.
Я осторожно выглянул из-за вездехода и, не увидев ничего подозрительного, облегченно выдохнул.
– Чисто, – сказал я Циклопу.
Тут моя черепушка неожиданно завибрировала. Если бы я работал фокусником в шапито, то придал бы лицу загадочный вид, обнажил голову, и с радостным криком: «Фокус-покус!» вытащил бы из каски белого кролика. Но я вкалывал водовозом на Сиротке, а мои боссы были самыми отъявленными жмотами в Системе, что означало только одно – встроенная в мою каску рация представляла из себя дешевое барахло, и при включении вибрировала как бешеная.
– Доложите обстановку! – захрипел в наушниках голос Коменданта.
– На месте. Осмотрелись. Вроде все чисто, – сказал я в микрофон.
– Какая у вас видимость?
– Приемлемая.
– Добро. В двухстах метрах к югу от вас мои приборы засекли какое-то подозрительное движение. Ваша задача выяснить, что это или кто это. Дальше разрешаю действовать по обстановке.
«Разрешает он! Ну спасибо, благодетель!», – подумал я, а вслух сказал:
– Неплохо бы узнать, что мы конкретно ищем.
– Конкретно вы ищете два наряда вне очереди и строгий выговор за разговорчики в строю.
– А если это засада?
– Очень даже может быть.
– В таком случае не лучше ли нам вернуться назад? Мы же торопимся! Не так ли?
Эфир забился помехами, но после того, как я врезал кулаком по каске, связь наладилась. В наушниках снова зазвучал голос Коменданта:
– Приказы не обсуждаются – приказы выполняются. Это раз. Ваша задача: разведать обстановку и доложить. Это два. В случае опасности действуйте по обстановке. Это три. Вопросы есть? Вопросов нет.
Когда сеанс связи закончился, я обернулся к Циклопу.
– Слышал?
– Нет, у меня рация не работает, – признался мутант.
Я передал Циклопу слова Коменданта. Неожиданно для меня мутант не стал ерепениться, только покорно сказал:
– Тогда вперед.
Мы шли не спеша, постоянно оглядываясь по сторонам. Холодный ветер бил по щекам, а под подошвами, словно снег, хрустели камни.
– Проныра, в случае чего, можно, я заберу твои ботинки? – вдруг спросил Циклоп.
Меня аж передернуло:
– В каком таком случае?
– Ну, если что-то пойдет не так, – уклончиво ответил Циклоп.
– То есть, если меня убьют? – напрямую спросил я.
– Угу.
– А если я отвечу «нет», не заберешь?
– Заберу. Я это ради приличия спросил. Понимаешь, у меня ботинки старого образца, с жестким задником. Они пятку при ходьбе натирают. А у тебя ботинки нового образца, у них задник мягкий и ортопедическая стелька.
– Ты лучше не о башмаках думай, а по сторонам гляди и пушку держи наготове.
– Так я и смотрю…
Впереди раздался шум, напоминающий сдавленный стон, а скоро мы увидели и сам источник шума. Им оказался человек в лохмотьях с признаками крайнего истощения и следами побоев на лице. Несчастный висел на деревянном кресте, сколоченном из двух досок, его руки были крепко примотаны к перекладине ржавой проволокой. И никого кругом, только мусор и валуны.
– Что делать будем? – спросил Циклоп.
– Как что? Для начала надо его снять, – ответил я.
Циклоп прищурил глаз:
– А может, ну его к черту? Не наше это дело.
– Не по-людски как-то, – ответил я и, перекинув через плечо плазмамет, достал из чехла нож. – Ты прикрываешь, а я пойду разберусь.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Я тоже надеюсь. Если не вернусь, нашим привет передавай.
– А ботинки?
– Что ботинки? – спросил я, а, вспомнив недавний разговор, махнул рукой. – Ах, ботинки! Забирай, на том свете они мне будут ни к чему.
Циклоп ярко улыбнулся, отчего меня передернуло.
Когда я приблизился к этому бедолаге, то признал в нем Фиделя. Вблизи он выглядел еще хуже. Вся одежда на нем была порвана и перепачкана кровью и грязью. Лицо превратилось в один сплошной синяк, а на лысой башке выступали две здоровые шишки, похожие на рога. В полуметре от креста валялся его разорванный рюкзак-супермаркет.
Я в два счета срезал путы на руках Фиделя, подхватил его падающее тело и опустил на землю. Потом приподнял голову и влил ему в рот воды из походной фляжки. Старьевщик застонал и прокашлялся.
– С возвращением, старый лис, – сказал я.
На израненном лице Фиделя открылись щелочки глаз.
– Начальник, – зашевелил потрескавшимися губами старьевщик.
– Кто это тебя так? – спросил я.
– Гребаные шакалы. Ворюги. Работать не хотят, вот и грабят честных людей, – прохрипел он в ответ.
Фидель осторожно перевернулся на бок, приподнялся на локте и с сожалением посмотрел на разорванный рюкзак.
– Вот же гады, три плащ-палатки скрысили и мотопокрышку. Весь мой улов за неделю скитаний. Плащ-палатки старенькие были, а на покрышке и муха не сидела.
– Кости целы? – спросил я.
Фидель аккуратно потрогал левый бок и охнул:
– Ребро сломано, но это пустяк.
– Могу сделать тебе обезболивающий укол.
– Спасибо, не надо. Тело должно запомнить боль, так месть слаще будет.
Фидель сплюнул на землю кровью и вытер губы рукавом.
– Со спины меня вырубили, гады. Чем-то тяжелым по кумполу звезданули. Наверное, дубиной. Но я не сразу вырубился, даже кулаками помахать успел. Двух я бы без проблем уложил, но их четверо было. Победили, суки, количеством. А после трясти стали: «Где у тебя нычка с остальным добром?». «Нет, – говорю, – никакой нычки, а если бы и была, я все равно вам, козлам, ничего бы не сказал». А они: «Ты, дядя, совсем тупой или притворяешься? Мы же по-хорошему спрашиваем, а будешь артачиться, пытать станем, и ты нам все как миленький расскажешь». Целый час надо мной измывались, а потом что-то их спугнуло. Быстро вещички собрали, и врассыпную.
«Вездехода испугались», – догадался я.
– Тебя-то каким ветром сюда занесло, начальник? – спросил Фидель, поднимаясь на ноги.
– Встречным, – ответил я.
Фидель хитро посмотрел на меня, но дальше расспрашивать не стал.
– Все четверо в масках были, так что лиц я не рассмотрел, – вздохнул он. – Но ничего, в Поселухе покрышка или палатки всплывут рано или поздно. Тут-то я их и прищучу! И уж тогда они мне за каждую царапину ответят.
– Проныра, справа! – вдруг донесся до меня крик Циклопа.
Я обернулся. Огромное бурое облако, клокоча и хлюпая, неслось прямо на нас, разрывая пелену тумана. Тяжестью стонала земля, и каждая сухая травинка говорила о надвигающейся опасности.
Оно двигалось быстро. Ой, как быстро.
«Урсус, – сообразил я. – Наверное, тот самый шатун, о котором говорил Сапог. Ох, и здоровенный, гад!».
Недолго думая, я снял с плеча «Циклон» и нажал на спусковой крючок. Механизм издал глухой щелчок, но выстрела не последовало. Осечка.
Я перевел дыхание и снова нажал на спусковой крючок. Опять осечка.
– Зараза, я ведь проверял! Все ж работало! – вырвалось у меня.
Стараясь не поддаваться панике, я быстро сменил батарею плазмамета, проверил состояние предохранителя, вынул и вставил обратно магазин. И еще раз надавил на спусковой крючок.
Осечка шла за осечкой. Только раз «Циклон» подал признаки жизни: издал странный скрипящий звук, после чего замолчал навсегда.
– Да врубайся же быстрее! – заорал я и принялся молотить по корпусу оружия кулаком.
Следующие мгновения я прожил в режиме ускоренной перемотки. Первым делом я избавился от своей пушки, в мгновенье ока превратившейся из надежного защитника в бесполезный кусок металла. А потом, что есть ног, пустился наутек.
Меня никак нельзя назвать спортсменом, но в тот раз я бежал, как заправский спринтер. Мой организм словно бы включил режим выживания, и я был готов преодолевать любые расстояния и покорять любые вершины.
Но заряда бодрости хватило ненадолго. Скоро я стал ощущать, что сбавляю темп. Подкосились ноги и закружилась голова.
«Неужели это конец?» – мелькнула в голове мысль.
И тут подо мной разверзлась земля и я камнем рухнул вниз.
Падение было недолгим. Раз – и я уже лежу спиной на земле. Два – сверху на меня приземляется что-то очень тяжелое, пахнущее отчаянием и псиной. Три – я теряю сознание.
– Проныра! – смутно, словно издали, долетел до меня чей-то голос.
Я с трудом разлепил глаза и сквозь пелену тумана увидел мутанта, а рядом с ним пожеванного и побитого Фиделя. Они стояли на краю ямы и смотрели на меня сверху вниз. Я почему-то сразу решил, что яма – это моя могила.
«Циклоп, дружище, спасибо, что пришел проводить своего боевого товарища в последний путь. Надеюсь, тебе подошли мои ботинки. А это кто рядом с тобой? Фидель? И тебе спасибо, старый пройдоха», – думал я.
– Начальник! Ты как там? Живой? – заголосил старьевщик, и я понял, что рано себя похоронил.
– Живой, – жалобно проблеял я.
– Сейчас, начальник, мы мигом тебя вытащим… – уверил меня Фидель и обратился к Циклопу. – Живой он! Я же тебе говорил!
Вскоре он снова затараторил:
– Ну и здоров ты бегать, начальник. Я и глазом не успел моргнуть, а тебя и след простыл. А урсус-то, урсус – сущая громадина! И морда злющая-презлющая! На мое счастье, рядом бочка валялась, я в ней и спрятался, а то бы слопал он меня за милую душу.
Тут его окликнул Циклоп и со словами: «Минуточку, начальник» Фидель куда-то пропал.
Я осмотрелся и обнаружил, что меня придавило чем-то большим и вонючим. Через секунду я смекнул, что это был урсус, который, судя по всему, был мертв. Мне, в отличие от шатуна, повезло больше. Я здорово ушиб спину и затылок и на некоторое время потерял сознание, только и всего.
Я попытался выбраться из-под туши мертвого шатуна, но у меня ничего не вышло. Уж больно тяжелый попался мишка.
За то время, пока я пыхтел и пыжился, эти два охламона не предприняли ничего, чтобы вызволить меня из ямы. Пришлось их поторопить:
– Скорее вытаскивайте меня отсюда!
– Все под контролем, начальник, сейчас что-нибудь придумаем! – уверил меня старьевщик и снова скрылся.
И пока Циклоп и Фидель что-то там придумывали, я предпринял новую попытку высвободиться из этих мохнатых тисков. И в этот раз она увенчалась успехом. На свободу я выбрался весь грязный и помятый, как из задницы.
Оказалось, что я угодил прямиком в яму-ловушку, в дно которой было вбито три деревянных кола. Два из них пробили тушу животного насквозь. Сомнений не было, шатун умер мгновенно. В противном случае урсус раздавил бы меня в лепешку, корчась в предсмертной горячке.
Потом началась чехарда с моим спасением. Сперва Циклоп пытался вытащить меня с помощью оружейного ремня, но тот оказался слишком коротким, а я никогда не отличался особой прыгучестью. Нужно было искать другие пути, но в моей голове была полная каша и ничего путного на ум не приходило.
Вопреки самым страшным прогнозам, из западни я выбрался благополучно. Спасибо за это Фиделю, который додумался сбросить на дно ямы несколько ржавых бочек, чтобы я соорудил из них импровизированный трап.
Выбравшись наверх, я, совершенно обессиленный, рухнул на землю.
– Плохо, начальник? – спросил Фидель.
Я посмотрел на него снизу вверх. Обезображенное лицо старьевщика с выступающими на лысине шишками делало его похожим на попавшего в передрягу беса. И я тут же залился смехом:
– Ну и рожа у тебя, Фидель.
– Ничего, до свадьбы заживет, – ухмыльнулся старьевщик.
– Да ты оптимист.
– Это точно. Моя покойная матушка, мир ее праху, так же говорила. А еще она говорила: «Ты, сынок, из тех людей, которые, находясь по уши в дерьме, не падают духом, а весело и задорно булькают».
Подошел Циклоп и помог мне подняться.
– Ты почему не стрелял в урсуса, гад? – строго спросил я его.
– Я стрелял, – ответил мутант.
– А почему не попал?
– Так ведь туман, не видно ни шиша.
Старый лис Фидель не стал терять времени и сразу выступил с деловым предложением:
– Начальник, как шатуна делить будем? Давай так: половина – вам, половина – мне. Вы только помогите вытащить зверя, а разделка туши на мне.
– Все забирай, – равнодушно бросил я.
– Начальник! – радостно прокричал Фидель и бросился было ко мне обниматься, но я жестом остановил его.
– Но помни, с тебя причитается, – погрозил я пальцем.
– Само собой, – безропотно согласился старьевщик и поинтересовался. – Верно ли я понимаю, что мне придется самому урсуса из ямы вытаскивать?
– Ты все правильно понимаешь, Фидель, – ответил я.