Живиль Богун
Звёздам вопреки. Книга 2. Преемники
Глава 5. Крик утопающего
Утром Тана проснулась от пронзительного крика чаек. Она не закрыла окно на ночь, вот прибрежные звуки и ворвались в её сон с первыми лучами солнца. А ведь легла далеко за полночь. Хорошо бы поспать подольше, чтобы потом не ходить квёлой мухой…
Тихо, чтобы не разбудить спящую в соседней кровати Дивию, она выскользнула из постели, подошла к окну и вдруг увидела Джуна: непредсказуемый слуга торопливо удалялся по улице в сторону города. Ах да, он ведь ещё вечером сказал, что отлучится ненадолго… Значит, Коннор остался один. Сразу же воскресла перед глазами ночная картина: Кон среди волн, точно каменная статуя, холодная и прекрасная…
Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Тана накинула на плечи лёгкое покрывало вместо халата и выскользнула из комнаты. В доме было тихо, все ещё спали. Она на цыпочках спустилась на первый этаж и, миновав пустую гостиную, заглянула в кабинет. Коннор был там, только не сидел в кресле, прямой как фараон, а лежал на широкой, гобеленом обитой кушетке. Но и в горизонтальном положении он больше походил на пациента в коме, чем на естественно спящего человека: подбородок вздёрнут, веки плотно сомкнуты, руки вытянуты вдоль тела.
Тана осторожно приблизилась к кушетке. «Живой труп» – так вчера сказал Джун. Действительно, лицо Кона было ровным, словно сделанным из пластика. Как будто даже и не его лицо. У Коннора были задорные искорки в глазах и вечная усмешка в уголках губ, а иногда – упрямо стиснутые челюсти и вертикальная складка меж сдвинутых бровей. Теперь же это была просто маска.
Сердце больно сжалось. Пусть маска, но под ней всё равно он – такой родной, такой… любимый!
– Кон, милый, я здесь, – она присела на край кушетки. – И сделаю всё, чтобы тебя спасти, слышишь? Ты только держись! Держись, Кон, слышишь!
Ей показалось, или его веки дрогнули? И выражение лица как будто изменилось. Тана наклонилась ещё ближе, невольно коснувшись его руки – и вдруг железные пальцы сомкнулись на её запястьях. Кон рывком сел, вцепившись в её руки, и распахнул глаза. Зрачки, расширенные от ужаса и муки, впились ей в лицо, а пальцы продолжали сжимать её руки с неимоверной силой. Тана не выдержала, вскрикнула от испуга и боли. Но её крик был комариным писком по сравнению с воплем, вырвавшимся из груди Коннора – жутким, душераздирающим, нечеловеческим…
В следующее мгновенье влетели стражники-монахи, буквально отодрали от неё Коннора, с трудом уложили обратно. Прибежавший на шум Патрик вывел Тану из кабинета и усадил на диван в гостиной, подобрал сползшее на пол покрывало и снова накинул ей на плечи.
Тут и Дивия подоспела, спросонья едва не скатившись кубарем с лестницы, кинулась её обнимать:
– Тана, ты цела? Что случилось?
– Я бы тоже хотел это знать, – процедил Патрик, исподлобья глядя на пострадавшую.
– Не сейчас, ладно? – с трудом выдавила Тана. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет. – Мне надо побыть одной. Пожалуйста…
Патрик молча взял Дивию за руку и увёл на кухню. Оба монаха оставались в кабинете с Коннором.
Тана с минуту посидела на диване, подождала, пока сердцебиение немного выровнялось, затем поднялась обратно к себе и легла в кровать. Но в доме ей не хватало воздуха, не помогало даже открытое окно. Быстро одевшись, она вышла в сад и спустилась к морю.
Там её и нашёл Джун, вернувшись из города. Патрик незамедлительно рассказал ему об утреннем происшествии в кабинете. Они с Дивией тоже пришли на берег, и теперь все трое с тревогой глядели на Тану. Та сидела на плоском валуне у самой кромки воды, обняв колени, и смотрела в морскую даль. Лишь когда Патрик позвал её по имени, вздрогнула и повернулась лицом к друзьям.
– Сантана, ты можешь объяснить нам, что произошло? – осторожно проговорила Дивия.
– Попробую, – кивнула Тана. – Но не уверена, что получится.
– Ты зачем пошла к нему одна? – спросил Джун укоризненно, будто отчитывал нашкодившего ребёнка.
– Хотела поговорить.
– Это невозможно, ты же должна понимать! Он никого не узнаёт…
Тана резко прервала его:
– Кон узнал меня! Узнал и услышал!
– И поэтому напал? – встрял Патрик, буквально трясясь от возмущения.
– Он не нападал!
– Разве? Он ревел как зверь!
Тана отчаянно помотала головой.
– О нет, нет! Вы ничего не поняли…
Джун наклонился и дёрнул вверх оба рукава её платья, оголив запястья: на них темнели огромные синяки. Дивия ахнула, Патрик ещё больше нахмурился. А Джун строго заметил:
– Коннор никогда раньше не проявлял агрессии.
– Это была не агрессия, – устало проговорила Тана. – Это был крик… утопающего. Он пытался выбраться…
В насторожённом взгляде Джуна мелькнуло сочувствие, Дивия горестно вздохнула: наверняка оба подумали, что у неё от потрясения крыша поехала, вот и ударилась в метафоры. Только прямолинейный Патрик понял её правильно, дословно, и потребовал более внятных объяснений:
– Выбраться? Откуда?
Тана закрыла глаза, чтобы воскресить образ, на мгновенье возникший у неё в голове, когда она встретилась взглядом с Коннором.
– Он заперт. Он не безумен, нет, но его разум оттеснён на самое дно, под толщей чего-то… очень плотного. Когда я заговорила с ним, Кон сумел пробиться – частично, всего на секунду. Чтобы позвать на помощь… Чтобы дать знать: он там – живой…
Тана закрыла лицо ладонями и заставила себя дышать глубоко, чтобы снова не расплакаться. Остальные молчали. Совладав с собой, она снова подняла глаза и увидела, что Дивия и Патрик улыбаются – бестолково, от уха до уха, точно дети малые. Улыбаются, а в глазах слёзы.
Но Джун отличился больше всех. Он опустился на колени перед Таной и припал губами к её руке. А потом сказал, торжественно и чётко:
– Принцесса Сантана, прости, что усомнился в твоих возможностях.
Тана смущённо отняла руку – слишком быстро и резко. Из неловкой ситуации её спасла Дивия.
– Теперь мы знаем, что Коннор всё ещё… там, – пролепетала златовласка, утирая слёзы, – а значит, есть надежда…
– Бери выше, подруга! – Тана решительно спрыгнула с камня. – Я обещала Кону, что мы его вытащим, а обещания надо выполнять.
– Согласен, – Патрик обнял их обеих. – Значит, вытащим.
Тана потянула друзей за собой.
– Пойдёмте.
– Куда? – ахнула Дивия.
– Пока не знаю…
– Зато я знаю!
Трое преемников повернулись к Джуну.
– Я знаю, куда мы пойдём первым делом, – уточнил тот. – И лучше поспешить, нас уже ждут.
– Всех? – удивилась Дивия.
– Да. Велено привести всех, кто пытается помочь принцу Коннору.
***
Наскоро позавтракав, друзья сели в закрытый экипаж, арендованный Джуном. Их лошади остались в гостиничной конюшне: светиться в городе друзьям было ни к чему, ведь подданные были уверены, что король отбыл со всей свитой.
Джун сам сел на козлы и направил карету в сторону центра Мариума. Но, не доехав до главной площади, свернул в проулок, а ещё через несколько минут и вовсе остановил лошадей. Дальше проезда не было.
Они оказались на полукруглой площадке, вниз от неё вела разбитая каменная лестница – единственный проход в древнейшую часть города. Сверху было видно, что это всего несколько улочек, до того извилистых и узких, что они больше походили на расщелины в скалах. Зато спустившись туда, друзья почувствовали себя пленниками жуткого лабиринта, двигаться по которому можно было только вереницей. Глинобитные двухэтажные дома, совершенно одинаковые, плотно лепились друг к другу, двери и оконные ставни были наглухо закрыты, нигде не росло ни деревца, ни цветочка, на всём пути им не встретилась ни одна живая душа. Тем не менее чувствовалось, что люди здесь есть и они внимательно наблюдают за продвижением чужаков. Преемники шагали вслед за Джуном, опасливо оглядываясь. Трудно было поверить, что этот призрачный квартал находится в центре нарядного, светлого, гостеприимного Мариума.
Наконец Джун остановился. Собственно, дальше и некуда было идти: улочка закончилась сплошной каменной стеной, густо увитой багряно-зелёным плющом. Лишь хорошо приглядевшись, можно было различить очертания дверцы, предназначенной для ребёнка или крупной собаки, но уж точно не для взрослого человека.
Джун повернулся к спутникам и шёпотом пояснил:
– Это Восточный квартал, построенный купцами, которые торговали с северянами, когда Мариум был ещё рыбацким посёлком. Здесь до сих пор живут по своим законам. Одно неверное слово, некорректный вопрос – и нас выставят взашей! Поэтому молчите, говорить буду только я. Понятно? – он со значением посмотрел на Патрика.
– Скажи хоть, куда мы идём, – буркнул тот обиженно.
– К настоятелю местного храма. Пожалуйста, будьте предельно внимательны: он знает куда больше, чем говорит, но может сообщить что-то и без слов, – теперь Джун посмотрел на Сантану.
Та молча кивнула. Действительно, слова бывают пустыми или лживыми, зато мысли никогда не обманывают, по крайней мере тех, кто умеет их читать.
Джун три раза стукнул кольцом, вделанным в лилипутскую дверцу, и та мгновенно открылась, вроде как сама собой – либо тот, кто её отворил, умел становиться невидимым. Посетителям пришлось согнуться пополам, чтобы втиснуться в проём.
Выпрямившись, Тана огляделась и ахнула: они будто в сказку попали! Кругом благоухал чудный сад, а посреди него высился купол мраморного храма, небольшого, но изящного. Повсюду журчали миниатюрные фонтанчики. Вода стекала по канавкам, полуприкрытым пышными цветами, а над ними порхали стайки ярких миниатюрных птичек.
К храму вела дорожка, посыпанная блестящей мраморной крошкой, по ней и пошли. Тана изнывала от любопытства: наконец-то она увидит святилище загадочной религии, куда более древней, чем учение о Звёздах, принесённое Триадой. В Школе преемникам мало рассказывали о других континентах, так, познакомили в общих чертах. Тана подозревала, что их наставники и сами мало что знают о верованиях коренных обитателей этого мира, даже ближних соседей Амарты. Каким высшим силам, например, поклоняются карлики? Может, они переняли пантеон Древнего Египта, а может, чтят природных духов, как их предшественники гномы? А возможно – и скорее всего, судя по общей направленности их культуры – маленькие жители Великого Царства умудрились скрестить мрачных хранителей гор с ещё менее жизнерадостными Гором, Сетом, Ра, Сехмет… В таком случае стоит ли удивляться кровожадности самих карликов?
Оставалось надеяться, что религия Востока не такая жестокая, хоть и не менее древняя. Насколько было известно Тане, там тысячелетиями молились как некоему Творцу Мира, так и его брату-близнецу Разрушителю Мира; первому – ладно, а второму-то зачем? А ещё они поклонялись солнцу, огню и множеству мелких божков, что вообще уже смахивало на язычество. Вот поэтому ей так и не терпелось увидеть таинственное святилище.
Однако в храм их не пустили: на дорожке, ведущей к широкой двери, стояли две скрещенные алебарды, воткнутые древками в землю – яснее и не скажешь. Обойдя круглое здание стороной, посетители увидели зелёную лужайку, посреди которой росло раскидистое дерево с огромными плотными листьями. Под деревом сидел старик. Похоже, это и был настоятель храма. Никаких других людей они здесь не встретили, хотя наверняка кто-то был, и не один: чудесный сад требовал тщательного ухода.
Просторный хитон старика, длинные волосы и борода, маленькая круглая шапочка и даже мягкие остроносые туфли – всё было белоснежным. Только кожа цвета кофе: худое лицо тёмным пятном выделялось на белом фоне. Священник живо напомнил Тане Пресветлого, предводителя ведунов, обитающих на краю Диколесья. Только восточный старец выглядел куда менее приветливым.
Когда посетители приблизились, старик принялся их рассматривать – долго и бесцеремонно. Дивия начала нервничать, и Патрик успокаивающе взял её за руку. Заметив это движение, старик покачал головой, то ли укоризненно, то ли одобрительно, затем выпростал из широкого рукава маленькую коричневую ладонь и жестом велел всем четверым сесть напротив в одну линию.
Они торопливо опустились на траву. Тана в который раз порадовалась своему дорожному костюму: широкие брюки позволили ей сесть по-турецки, как сидел и сам старик. Джун и Патрик последовали их примеру, а Дивия по-девичьи устроилась на коленках.
– Что привело вас в храм Двуединого, о верные преемники Звёзд и неверный сын Востока? – священник говорил тихо, почти не размыкая губ, но слышно было отчётливо.
– Стремление исцелить царевича Коннора, младшего племянника царя Акзама, о мудрейший, – почтительно ответил Джун.
– Что вы желаете знать?
– В чём состоит суть третьей ступени обряда инициации юношей.
Священник просьбе не удивился. Он был настолько стар, что вряд ли что-либо в этом мире ещё могло его удивить.
– Преемники Звёзд имеют на это право: пусть им чужда наша вера, но положение позволяет, – согласился он. Подозрительно легко согласился, по мнению Таны. – А чем ты обоснуешь свою просьбу, о неверный сын Востока?
– Своим именем, о мудрейший.
– Так назови же его.
– Я Арджуна, сын Арджуны и внук Арджуны.
Священник заметно вздрогнул. Он долго смотрел на Джуна, словно только что его увидел, затем прошелестел ещё тише:
– Я знал твоего деда, когда он был ещё мальчишкой. Ты на него не похож.
– Ты не веришь мне, мудрейший?
– Верю. Такое имя никто по доброй воле себе не присвоит… Но почему, Арджуна, ты не прошёл обряд в должное время?
– Я прошёл две первые степени. На третью слуга не имеет права.
Старик кивнул, немного подумал, обвёл долгим взглядом каждого из четырёх посетителей и наконец проговорил:
– Приготовьтесь! – И закрыл глаза.
Тану так и подмывало спросить, к чему приготовиться. Судя по вытянувшимся лицам друзей, их волновал тот же вопрос. Но Джун, или Арджуна, как только что выяснилось, строго-настрого запретил говорить. Поэтому она сосредоточилась на лице священника, морщинистом и тёмном, как засохший финик. Его веки оставались сомкнутыми, тонкие губы сжались и вытянулись в ниточку, нос и скулы, казалось, заострились ещё больше…
Чпок! – что-то вдруг врезалось ей в лоб, что-то острое – стрела, копьё или нож. Но боли не было, только ощущение, будто нечто чужеродное пытается вонзиться в мозг. Ну вот ещё, с какой стати она должна позволять кому-то ковыряться в её голове?! Тана мысленно выдернула невидимую железку и отшвырнула подальше. По лицу священника при этом точно мелкая рябь пробежала.
Тана покосилась на соседей. Лицо Дивии было перекошено от испуга, Патрик сохранял спокойствие, но с видимым трудом – у него аж челюсти свело от напряжения. Зато «неверный сын Востока» был совершенно невозмутим. Хотя нет: в слегка прищуренных глазах читалось плохо скрываемое торжество.
Непонятное действие продолжалось минуты две-три, не больше. Затем старик протяжно вдохнул-выдохнул и открыл глаза.
– Вот и всё, – сказал сухо. – Вы все прошли третье испытание. С разной степенью успешности, но все. А царевич Коннор не прошёл.
Джун хотел что-то спросить, но священник устало махнул рукой.
– Уходите.
Джун поспешно вскочил, помог подняться сидевшей рядом Сантане. Хотя помощь больше требовалась Дивии: она встала, опираясь на руку Патрика, но покачнулась и чуть не упала – настолько была слаба. Недолго думая, Патрик подхватил её на руки и первый двинулся по тропинке к выходу. Тана пошла следом, но не слишком торопилась, поэтому услышала, как священник сказал Джуну:
– Это твой шанс, Арджуна.
– Понимаю, – тихо отозвался тот. – Но есть ещё и долг! – и поспешил догонять остальных.
Они остановились, лишь снова оказавшись в узком проулке с наглухо закрытыми домами.
– Опусти меня на землю, Пат, мне уже лучше, – сказала Дивия. – Правда, я так и не поняла, что это было…
– Да ничего особенного, – пожала плечами Тана. – Просто этот милый дедок попытался залезть нам в мозги. Помните, Бхагини тоже пыталась? В тот день, когда Артур и Коннор вернулись в замок с Живой водой. Только жрица шла напролом, тараном, а добрый священник действовал более тонко, как бы хирургическим скальпелем. Вмешательство Бхагини тогда остановил Вайрам. А сегодня мы сами справились!
– С разной степенью успешности, – криво ухмыльнулся Патрик, вспомнив заключение священника. – У меня до сих пор голова будто чугунная!
– А меня подташнивает… И виски ломит, – призналась Дивия.
– Так или иначе, мы все прошли испытание, – напомнил им Джун. – А Коннор почему-то не прошёл. Почему?
– Думаю, от этого и надо танцевать, – подытожила Тана.
– В смысле? – насупился Патрик.
– Искать подсказку. Испытание третьей степени – это проверка на внушаемость: насколько легко человек поддается психическому воздействию извне, включая гипноз и прочие способы проникновения в сознание. Понятно, почему ему подвергаются лишь дети правящей верхушки, то есть будущие властители, – Тана искоса глянула на Джуна. – Непонятно другое: почему сломался Кон…
***
Позже, обдумывая слова восточного священника и собственные выводы, Тана с удивлением поняла, что интуитивно дала наиболее точное определение состоянию Коннора. Его сознание было взломано. Скорее всего, оно пыталось сопротивляться, но не выдержало натиска, обрушилось, и несчастная душа Коннора теперь покоилась под руинами. О да, Парада не похвалила бы её за такое определение – душа, сознание, всё в одну кучу. Да, образ был скорее художественный, чем научный, тем не менее давал достаточно чёткую картину.
У Дивии после визита к настоятелю храма не на шутку разболелась голова, и Тана посоветовала ей искупаться в море или хотя бы пройтись по берегу. Патрик, естественно, пошёл с невестой. Так что за обеденный стол сели вдвоём, только Тана и Джун. Она с удовольствием пробовала все блюда и накладывала себе добавку: пропавший было аппетит внезапно проснулся. Джун не отставал. Лишь когда тарелки опустели, он посмотрел на Тану долгим взглядом и сказал:
– Я всё жду, когда ты спросишь, Сантана.
– А я жду, когда же ты расскажешь, Арджуна, сын Арджуны и внук Арджуны.
– Расскажу. Но мне интересно, есть ли у тебя предположения?
– А то! Даже несколько.
– Поделись, о проницательнейшая из принцесс!
Тана усмехнулась про себя: её больше не удивлял шутливый тон, который позволял себе простой восточный слуга в разговоре с сестрой короля Амарты. Прав был Патрик, Джун действительно сильно напоминал Антона в начале обучения преемников – как полным пренебрежением к статусу собеседника, так и непомерным чувством собственного достоинства.
– Ладно, раз ты так просишь, – милостиво кивнула она. – К сожалению, преемникам не преподают историю других континентов – считаю, это серьёзный недочёт и его следует исправить в ближайшем будущем! – поэтому я не осведомлена о династических распрях в Восточном царстве. Наиболее вероятным мне кажется такой вариант: ты потомок одного из влиятельных князей, возможно, занимавших царский престол либо претендовавших на него. Однако власть досталась другому желающему, и он безжалостно расправился с соперником. Ты, тогда ещё ребёнок, чудом выжил, явно не без вмешательства капитана Авалара: как-то же ты оказался на его корабле… Я не слишком драматизирую?
– Наоборот, немного смягчаешь. – Джун внимательно слушал её, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.
– Да? А как было на самом деле?
– А на самом деле новый царь, то есть Акзам, приказал вырезать весь род предыдущего царя, то есть Арджуны, включая женщин, стариков и младенцев. Меня, восьмилетнего, спас один из поваров: переодел поварёнком и отправил на базар. Там я прятался два дня – в пустых бочках, между ящиками в складах, под прилавками. Потом подслушал разговор двух парней немногим старше меня: одного из них взяли юнгой на торговый корабль. Я пробрался в порт и попытался наняться на какое-нибудь судно. Безуспешно, разумеется – я был слишком мал для тяжёлой работы. На пристани кто-то узнал меня, донёс Акзаму, началась облава. Меня спас капитан Авалар: спрятал у себя в каюте, затем увёз на Север…
– Удивительно, что никто не узнал тебя, когда ты вернулся во дворец с царевичами, – заметила Тана.
– Не забывай, прошло двадцать пять лет. К тому же никто не обращает внимания на какого-то безбородого, безусого слугу… – Джун горько усмехнулся: – Да-да, на Востоке простолюдинам запрещено отпускать усы и бороды.
– Занятно! В Зазеркалье для маскировки применяют как раз усы и бороды, даже фальшивые. А тут наоборот, побрился – и стал незаметным… – Тана недоумённо пожала плечами и вдруг сменила тему: – Не боишься, что настоятель сообщит о тебе куда следует?
– Вряд ли. Старик живёт на этом свете больше ста лет. Ему давно нет дела до дворцовых переворотов.
– Правда? Тогда зачем он напомнил тебе про шанс?
Джун не стал делать вид, что не понимает, о чём это она, однако попытался отшутиться:
– Я начинаю бояться тебя, Сантана! У тебя не только зрение жрицы, но и поистине звериный слух!
– Ага, есть такое, от мамы с папой досталось, – скромно кивнула Тана. Но не дала собеседнику уйти от ответа. – Так что насчёт шанса?
– А попробуй сама угадай.
– Что, опять?
– У тебя неплохо получается.
– Ну ладно… – Тана изобразила задумчивость. – Предположим, восточный престол сейчас наиболее беззащитен. Грозный царь Акзам, которого раньше все боялись как огня, стал старым и немощным, а его наследники, Будур и Даруш, грызутся как кошка с собакой, забив на государственные дела. Люди это видят. Многие начинают подумывать, что Арджуна был куда лучшим правителем, и даже сожалеть, что когда-то помогли его свергнуть…
– В этот раз ты точно перестаралась со средствами художественной выразительности, – хмыкнул Джун. – Но в целом опять права. Ты действительно ясновидящая, Сантана?
– Не-а. Просто умею сопоставлять и делать выводы. Что же касается тебя, то мой вывод таков: ты не против вернуться на родину победителем, но только после того, когда будет освобождён наш зачарованный принц…
– Что? – подскочил Джун. – Что ты сказала? Про принца?
Тана недоумённо моргнула:
– Да я же пошутила, хотя глупо, конечно… Просто Коннор теперь похож на героя одной сказки, довольно известной в Зазеркалье – про королевича, которого злая колдунья превратила в чудовище. А что?
Джун подался вперёд всем телом, упёршись о стол руками.
– Не знаю, имеет ли это значение, но они так и сказали – зачарованный! Коннор ходил к ним в конце зимы, перед самым отплытием на Восток. Как я мог забыть?..
– Кто «они», Джун?
– Портовые.
– Портовые?
– Портовые ведьмы.– Джун посмотрел на внезапно покрасневшую Тану. – А ты что подумала?
– Ничего. – Тана с шумом отодвинула стул и встала. – Поехали!
