Жюль Верн
Черная Индия
Глава V
Семейство Фордовъ
Черезъ 10 минутъ Джемсъ Старръ и Гарри вышли, наконецъ, изъ галлереи.
Молодой углекопъ и его спутникъ очутились на лужайкѣ, если только такимъ именемъ можно назвать обширную и мрачную рытвину. Эта рытвина, однако, не была совершенно ужъ лишена дневного свѣта. Нѣсколько солнечныхъ лучей доходили до нея чрезъ отверстіе одной оставленной шахты. Такимъ же путемъ достигали сюда и струи свѣжаго воздуха.
Итакъ, немного воздуха и свѣта проникало на лужайку чрезъ толстый слой шифера.
Вотъ тутъ-то, въ подземномъ жилищѣ, въ которомъ во время эксплоатаціи копей работали гигантскія машины, и жилъ уже 10 лѣтъ Симонъ Фордъ съ своею семьей.
Старый углекопъ любилъ называть свое скромное жилище громкимъ именемъ «коттеджа». Обладая довольно порядочнымъ состояніемъ, пріобрѣтеннымъ цѣною долгой трудовой жизни, Симонъ Фордъ могъ бы жить въ любомъ городѣ королевства, подъ яркими лучами солнца и посреди деревьевъ; но ни его семья ни онъ не хотѣли покидать копи, гдѣ они были такъ счастливы, благодаря сходству своихъ понятій и вкусовъ. Да! имъ нравился этотъ коттеджъ, находившійся подъ землею на разстояніи почти 1500 футовъ отъ ея поверхности. Жизнь въ ними, имѣла уже то преимущество, что здѣсь нечего было опасаться прихода агентовъ государственной казны, обязанныхъ взимать поземельные налоги!
Въэту эпоху Симону Форду, бывшему старостѣ углекоповъ копи Дошаръ, было уже 65 лѣтъ. По своему высокому росту и крѣпкому сложенію онъ выдавался среди жителей даже этого кантона, который доставлялъ самыхъ видныхъ солдатъ въ полки горныхъ шотландцевъ.
Симонъ Фордъ происходилъ изъ старинной семьи углекоповъ и велъ свою генеалогію съ того самаго времени, когда началась эксплоатація угольныхъ копей въ Шотландіи.
Не вдаваясь въ археологическія изслѣдованія о томъ, знали ли каменный уголь греки и римляне, пользовались ли имъ до начала христіанской эры китайцы и дѣйствительно ли онъ получилъ свое французское названіе (la houille) отъ имени Гульо (Houillos), который жилъ въ Бельгіи въ XII столѣтіи, можно считать достовѣрнымъ, что впервые правильная разработка угля началась въ Великобританіи. Уже въ XI столѣтіи Вильгельмъ Завоеватель раздѣлилъ между своими рыцарями весь доходъ съ залежей Ньюкэстля. Въ XIII столѣтіи Генрихъ III далъ кому-то право эксплоатировать залежи «морского угля», какъ его тогда называли. Наконецъ, къ концу того же самаго столѣтія упоминается о залежахъ въ Шотландіи и въ Уэльсѣ.
Именно около этого времени предки Симона Форда стали углекопами, и это званіе переходило потомъ въ ихъ родѣ отъ отца къ сыну Они были простыми рабочими и, какъ каторжники, трудились надъ добываніемъ изъ земли драгоцѣннаго топлива. Существуетъ даже мнѣніе, что всѣ углекопы той эпохи, равно какъ и солевары, были настоящими рабами. Дѣйствительно, даже въ XVIІІ столѣтіи это мнѣніе было до такой степени распространено въ Шотландіи, что во время войны Претендента серьезно опасались, какъ бы 20000 углекоповъ Ньюкэстля не подняли оружія съ той цѣлью, чтобы завоевать себѣ свободу, которой они, по общему мнѣнію, не имѣли.
Но какъ бы тамъ ни было, а Симонъ Фордъ гордился тѣмъ, что принадлежитъ къ древнему роду шотландскихъ углекоповъ. Онъ работалъ тамъ же, гдѣ и его предки примѣняли кирку, ломъ и заступъ. Въ 30 лѣтъ онъ былъ старостой копи Дошаръ, самой значительной изъ копей Аберфойля. Онъ страстно любилъ свое ремесло. Въ теченіе долгихъ лѣтъ онъ старательно исполнялъ свои обязанности. Онъ страдалъ, видя, какъ угля въ копяхъ становится все меньше и меньше, и съ ужасомъ ожидалъ наступленія того грознаго часа, когда уголь изъ Аберфойля совсѣмъ исчезнетъ.
Онъ ревностно сталъ искать новыхъ слоевъ угля во всѣхъ копяхъ Аберфойля, которыя подъ землею соединялись другъ съ другомъ. Нѣсколько такихъ слоевъ ему удалось открыть въ послѣдніе годы эксплоатаціи. Имъ руководилъ удивительный инстинктъ углекопа, и инженеръ Джемсъ Старръ высоко цѣнилъ Форда. Можно сказать, что старый углекопъ съ такой же точностью опредѣлялъ, гдѣ находятся залежи угля въ копяхъ, съ какою гидроскопъ указываетъ источники воды, скрытые въ землѣ.
Но наступилъ, наконецъ, моментъ, когда драгоцѣннаго минерала совсѣмъ не стало въ копяхъ. Новыя изысканія не привели ни къ какимъ результатамъ. Было очевидно, что залежи истощились. Эксплоатація кончилась. Углекопы удалились.
И повѣрятъ ли? Большинство изъ нихъ ушли въ отчаяніи. Всѣ которые знаютъ, что человѣкъ, въ сущности, любитъ свой трудъ не удивятся этому. Симонъ Фордъ, безспорно, пострадалъ больше всѣхъ. Онъ былъ типичнымъ углекопомъ, существованіе котораго было неразрывно связано съ существованіемъ копи. Со дня рожденія онъ жилъ въ копи и не хотѣлъ изъ нея удалиться по прекращеніи работъ. Итакъ онъ остался. Гарри, его сынъ, заботился о снабженіи провіантомъ подземнаго жилища; что же касается до него самого, то въ теченіе 10 лѣтъ онъ едва ли больше 10 разъ былъ на поверхности земли.
– Итти туда наверхъ! Къ чему? – говорилъ онъ обыкновенно, и не выходилъ изъ своего чернаго жилища.
Здѣсь не было рѣзкихъ перемѣнъ температуры, и старый углекопъ не зналъ ни лѣтняго зноя ни зимнихъ холодовъ. Его семья пользовалась отличнымъ здоровьемъ. Чего жъ ему надо было большое?
Но, въ сущности, онъ глубоко страдалъ. Ему жаль было оживленія, движенія, царившаго въ копи во время работъ; ему жаль было всей прежней жизни. Въ головѣ его крѣпко засѣла одна неотвязная мысль.
– Нѣтъ, нѣтъ! Копь не можетъ быть истощена! – все повторялъ онъ.
И плохо пришлось бы тому, кто, въ присутствіи Симона Форда усомнился бы въ томъ, что копи стараго Аберфойля снова заживутъ былою жизнью! Стараго углекопа не покидала надежда на то, что онъ откроетъ когда-нибудь новыя залежи угля, которыя возвратятъ копямъ ихъ блестящее прошлое. Да! Если бы понадобилось, онъ съ величайшимъ удовольствіемъ снова взялъ бы кирку углекопа, и его старыя, но еще крѣпкія руки опять стали бы рубить скалы. И вотъ каждый день онъ, то одинъ, то въ сопровожденіи сына, отправлялся на свои поиски въ эти мрачныя галлереи и каждый день возвращался въ коттеджъ усталымъ, но все еще не потерявшимъ надежды.
Достойною женой Симона Форда была Мэджъ, высокая и сильная старуха. Мэджъ, какъ и ея мужъ, не хотѣла оставлять кони Дошаръ. Она раздѣляла всѣ его надежды и желанія. Она постоянно поддерживала его мужество.
– Ты правъ, Симонъ! – говорила она ему. – Аберфойль не умеръ, а только спитъ!
Мэджъ точно такъ же не любила уходить изъ темнаго коттеджа на землю, и они всѣ втроемъ вели счастливую, уединенную жизнь.
Вотъ къ какимъ людямъ пришелъ Джемсъ Старръ.
Инженера ждали. Симонъ Фордъ стоялъ у двери, и лишь только замѣтилъ лампу Гарри, какъ тотчасъ же поспѣшилъ навстрѣчу бывшему директору копей.
– Добро пожаловать, мистеръ Джемсъ! – закричалъ онъ ему, и его голосъ громко зазвучалъ подъ сводами галлерей. – Добро пожаловать въ коттеджъ стараго углекопа! Домъ Фордовъ попрежнему гостепріименъ, хотя и находится подъ землей на разстояніи 1500 футовъ.
– Какъ поживаете, мой добрый Симонъ? – спросилъ Джемсъ Старръ, пожимая руку, которую протянулъ ему хозяинъ.
– Прекрасно, мистеръ Старръ! Да и какъ же можетъ быть иначе, когда мы здѣсь защищены отъ всѣхъ рѣзкихъ перемѣнъ погоды? Ваши леди, которыя каждое лѣто отправляются подышать воздухомъ въ Ньюговенъ или въ Порто-Велло {Морскія купанья въ окрестностяхъ Эддибурга.}, сдѣлали бы гораздо лучше, если бы пожили нѣсколько мѣсяцевъ въ копяхъ Аберфойля! Здѣсь онѣ, по крайней мѣрѣ, не простудились бы, отъ чего не убережешься на сырыхъ улицахъ вашей старой столицы.
– Вполнѣ съ вами согласенъ, Симонъ, – отвѣчалъ Джемсъ Старръ, радуясь тому, что онъ нашелъ углекопа такимъ, какимъ онъ былъ прежде. – Признаться, я частенько себя спрашиваю, почему я не ухожу изъ своего дома на Кэнонгэтѣ, чтобы поселиться въ какомъ-нибудь коттеджѣ по сосѣдству съ вами.
– Если хотите, мистеръ Старръ, то… я знаю одного изъ вашихъ бывшихъ углекоповъ, который будетъ очень радъ жить рядомъ въ вами
– Ну, какъ здоровье Мэджъ? – спросилъ инженеръ.
– Старуха здоровѣе еще, чѣмъ я, если только это возможно! – отвѣчалъ Симонъ Фордъ. – Она будетъ очень рада видѣть васъ и себя за столомъ. Я думаю, что она превзойдетъ себя, чтобы только хорошенько угостить васъ.
– Увидимъ, Симонъ, увидимъ! – сказалъ инженеръ, который послѣ долгой ходьбы не прочь былъ отъ хорошаго завтрака.
– Вы не хотите поѣсть, мистеръ Старръ?
– Очень даже хочу. Аппетитъ у меня разыгрался. И потомъ такая скверная погода!..
– А! Тамъ, наверху вѣдь дождь! – замѣтилъ Симонъ Фордъ.
– Да, Симонъ! И Форсъ разбушевался, какъ море!
– Ну, вотъ, видите, мистеръ Джемсъ! А здѣсь никогда не бываетъ дождя! Впрочемъ, къ чему я вамъ это говорю? Вы сами знаете все это не хуже меня! Вы въ коттеджѣ. Это – самое главное, и – еще разъ скажу – добро пожаловать!
Симонъ Фордъ, сопровождаемый Гарри, ввелъ Джемса Старра въ свое жилище. Джемсъ Старръ очутился посреди большой комнаты, освѣщенной нѣсколькими лампами, одна изъ которыхъ была висячая.
На столѣ, накрытомъ чистою скатертью, было уже все готово для завтрака; вокругъ стола стояли четыре стула, обитыхъ кожею.
– Здравствуйте, Мэджъ! – сказалъ инженеръ.
– Здравствуйте, мистеръ Джемсъ! – отвѣчала шотландка, которая поднялась со стула, чтобы поздороваться съ гостемъ.
– Я съ удовольствіемъ васъ вижу, Мэджъ!
– Всегда пріятно, мистеръ Джемсъ, видѣть тѣхъ, кому оказывалъ только добро.
– Ну, жена, супъ на столѣ, – перебилъ тутъ Симонъ Фордъ. – и не къ чему заставлять мистера Джемса ждать. У господина инженера аппетитъ сейчасъ, какъ у углекопа, и намъ пріятно будетъ показать, что нашъ мальчикъ не заставляетъ насъ голодать въ коттеджѣ. Кстати, Гарри, – добавилъ старый углекопъ, обращаясь къ сыну, – Жакъ Ріанъ приходилъ къ тебѣ сегодня.
– Я знаю это, отецъ! Мы встрѣтили его въ шахтѣ Яроу.
– Это прекрасный и веселый товарищъ, – сказалъ Симонъ Фордъ. – Но, мнѣ кажется, ему нравится тамъ, наверху! Значитъ у него нѣтъ настоящей крови углекопа въ жилахъ. Прошу за столъ, мистеръ Джемсъ; завтракать надо хорошенько, потому что обѣдать намъ сегодня не придется, да и ужинать будемъ довольно поздно.
Но прежде, чѣмъ сѣсть за столъ, инженеръ обратился къ своему хозяину съ слѣдующими словами:
– Да, Симонъ… Вы вѣдь желаете, чтобы я поѣлъ съ аппетитомъ?
– Вы окажете намъ этимъ величайшую честь, мистеръ Джемсъ, – отвѣчалъ Симонъ Фордъ.
– Прекрасно, но для этого нужно отбросить всякія заботы… Вотъ почему я теперь же хотѣлъ бы вамъ предложить два вопроса.
– Пожалуйста, мистеръ Джемсъ.
– Въ вашемъ письмѣ вы говорите, что сдѣлаете мнѣ интересное сообщеніе?
– Оно, на самомъ дѣлѣ, интересно.
– Для васъ?..
– Для васъ и для меня, мистеръ Джемсъ. Но я хотѣлъ бы сообщить вамъ это послѣ завтрака и на самомъ мѣстѣ, а то, пожалуй, вы мнѣ не повѣрите.
– Симонъ, – замѣтилъ инженеръ, – посмотрите мнѣ… прямо въглаза. Интересное сообщеніе?.. Да?.. Хорошо! Я не спрашиваю васъ больше объ этомъ, – добавилъ онъ, какъ будто бы во взглядѣ стараго углекопа онъ прочелъ отвѣтъ, на который надѣялся.
– А второй вопросъ? – спросилъ хозяинъ.
– Вы знаете, Симонъ, кто мнѣ написалъ это? – отвѣчалъ инженеръ, показывая анонимное письмо, которое онъ получилъ.
Симонъ Фордъ взялъ письмо и съ большимъ вниманіемъ прочиталъ его.
Потомъ онъ подалъ его своему сыну.
– Ты знаешь эту руку? – сказалъ онъ.
– Нѣтъ, отецъ! – отвѣчалъ Гарри.
– И на этомъ письмѣ тоже былъ штемпель почтоваго отдѣленія въ Аберфойлѣ? – спросилъ Симонъ Фордъ у инженера.
– Да, какъ и на вашемъ, – отвѣчалъ Джемсъ Старръ.
– Что ты думаешь обо всемъ этомъ, Гарри? – сказалъ Симонъ Фордъ, лобъ котораго нѣсколько нахмурился.
– Я думаю, отецъ, – отвѣчалъ Гарри, – что кому-то нужно было помѣшать тому, чтобы мистеръ Джемсъ Старръ къ намъ пріѣхалъ.
– Но кому же это? – вскричалъ старый углекопъ. – Кто могъ разгадать самыя сокровенныя мои мысли?
И Симонъ Фордъ впалъ въ задумчивость, отъ которой его вскорѣ вывелъ голосъ Мэджъ.
– Сядемте, мистеръ Старръ. – сказала она. – Супъ остынетъ. Не будемъ больше думать объ этомъ письмѣ!
Всѣ послѣдовали этому приглашенію и заняли свои мѣста за столомъ. Джемсъ Старръ сѣлъ напротивъ Мэджъ, отецъ и сынъ другъ противъ друга.
Завтракъ въ шотландскомъ вкусѣ былъ очень хорошъ. Сначала ѣли hotchpotch – супъ, въ которомъ мясо плавало посреди великолѣпнаго бульона. По словамъ Симона, его жена не знала соперницъ въ искусствѣ приготовленія hotchpotch'а.
Впрочемъ, то же самое можно было сказать и относительно слѣдующаго блюда, рагу изъ курицы, которое заслуживало однѣхъ лишь похвалъ.
Все это запивалось превосходнымъ элемъ, купленнымъ на одной изъ лучшихъ пивоваренъ Эдинбурга.
Но главное блюдо было еще впереди. Это былъ haggis, національный пудингъ, который приготовляютъ изъ мяса и ячменной муки. Это замѣчательное блюдо, внушившее поэту Бернсу одну изъ его лучшихъ одъ, имѣло участь всего прекраснаго на этомъ свѣтѣ: оно исчезло, какъ мечта.
Гость чистосердечно поблагодарилъ Мэджъ.
Завтракъ кончился десертомъ, состоявшимъ изъ сыра и отлично приготовленнаго пирожнаго изъ овсяной муки. Десертъ запили отличною наливкой, которой было 25 лѣтъ, т. е. ровно столько же, сколько Гарри.
За столомъ сидѣли больше часу. Джемсъ Старръ и Симонъ Фордъ не только досыта наѣлись, но и досыта наговорились, главнымъ образомъ, о прошломъ старыхъ копей Аберфойля.
Что касается Гарри, то онъ все время молчалъ. Два раза онъ выходилъ изъ-за стола и даже изъ дома. Было очевидно, что случай съ камнемъ внушалъ ему нѣкоторое безпокойство, и онъ хотѣлъ немного покараулить, около коттеджа. Анонимное письмо только усилило его тревогу.
Когда онъ въ первый разъ вышелъ такимъ образомъ изъ дома, инженеръ сказалъ Симону Форду и Мэджъ:
– А славный у васъ мальчикъ, друзья мои!
– Да, мистеръ Джемсъ, онъ очень добрый и послушный сынъ! съ живостью отвѣтилъ старый углекопъ.
– Нравится ему съ вами въ коттеджѣ?
– Да, онъ насъ не оставляетъ.
– А вы не думаете его женить?
– Женить Гарри! – вскричалъ Симонъ Фордъ. – Да на комъ? На дѣвушкѣ сверху, съ земли, которая будетъ любить балы да танцы, которая предпочтетъ свой кланъ нашимъ копямъ! Гарри самъ этого не захочетъ!
– Симонъ, – возразила Мэджъ, – ты, однако, не потребуешь, чтобы нашъ Гарри никогда не женился…
– Конечно, нѣтъ, – отвѣчалъ старый углекопъ, – но это не такъ настоятельно! Кто знаетъ, можетъ-быть, мы и найдемъ ему…
Гарри вернулся въ этотъ моментъ, и Симонъ Фордъ замолчалъ. Когда Мэджъ поднялась изъ-за стола, всѣ послѣдовали ея примѣру и потомъ присѣли на минуточку у дверей коттеджа.
– Ну, Симонъ, – сказалъ инженеръ, – я слушаю!
– Мистеръ Джемсъ. – отвѣчалъ Симонъ Фордъ. – тутъ дѣло не въ вашихъ ушахъ, а въ вашихъ ногахъ. Вы отдохнули съ дороги?
– И отдохнулъ и подкрѣпилъ свои силы, Симонъ. Теперь я готовъ сопровождать васъ всюду, куда хотите.
– Гарри, – сказалъ Симонъ Фордъ, обращаясь къ сыну, – зажги наши предохранительныя лампы.
– Вы берете предохранительныя лампы! – вскричалъ Джемсъ Старръ. Его сильно изумило это, такъ какъ нельзя было опасаться взрыва газа въ копи, совершенно лишенной каменнаго угля.
– Да, мистеръ Джемсъ, мы беремъ ихъ… изъ предосторожности!
– Въ такомъ случаѣ, мой добрый Симонъ, ужъ не надѣть ли мнѣ и одежду углекопа?
– Ну этому-то еще не время, мистеръ Джемсъ, еще не время! – отвѣчалъ старый землекопъ, глаза котораго какъ-то странно сверкнули.
Гарри, который ушелъ въ коттеджъ, почти тотчасъ же вернулся оттуда, неся три предохранительныхъ лампы.
Одну изъ этихъ лампъ Гарри отдалъ инженеру, другую своему отцу, а третью оставилъ у себя въ лѣвой рукѣ; въ правую же руку онъ взялъ длинную палку.
– Такъ въ путь! – сказалъ Симонъ Фордъ, взявъ кирку, находившуюся у дверей коттеджа.
– Такъ въ путь! – повторилъ инженеръ. – До свиданья, Мэджъ!
– Богъ да хранитъ васъ! – отвѣчала шотландка.
– Не забудь, жена, приготовить намъ хорошій ужинъ! – закричалъ Симонъ Фордъ. – Мы вернемся голодные и поужинаемъ съ удовольствіемъ!
