К. А. Такер
Дикая сердцем
– Эти бревна все были вытесаны вручную, – произносит Фил, и его брови изгибаются дугой, будто он делится невероятно шокирующим секретом. – Колетт настаивала, что если у меня есть ангар для моих игрушек, то у нее должен быть свой бревенчатый домик у озера с большим камином, где она сможет проводить холодные зимние дни. С этим не поспоришь. – Его мутный взгляд устремляется на двускатный потолок двухэтажной гостиной, куда поднимается дымоход большого каменного очага. Длинный деревянный пол покрывает дешевый изношенный ковер цвета зеленого мха. – С этим местом связано много хороших воспоминаний. В любом случае мои ангар и мастерская появились только через пятнадцать лет после дома.
– Они выглядят добротно построенными, – замечает Джона тем же оценивающим тоном, который не покидает его голос с тех самых пор, как мы приземлились.
– О, так и есть. Ангар нуждается в небольшом ремонте. Обычная профилактика, которой никак не избежать. Но такого, как здесь, вы больше не найдете нигде в округе. Старая постройка, скажу я вам.
Джона согласно кивает.
– Я летел над этими парнями, как муха над лосиным дерьмом.
Прячу свою кривую улыбку за глотком воды.
– Джона восхищается вашим ангаром с тех пор, как мы приземлились. – Я бросаю на него язвительный взгляд. Конечно, это больше походило на то, что Джона прогуливался в мороз с эрекцией на гигантский металлический сарай, но все же.
– Уж надеюсь. Джордж клялся, что ты оценишь. – Фил делает еще один большой глоток виски. – Вот почему я лучше продам участок тебе, а не той парочке из Хомера. Так когда у вас будут деньги, чтобы выкупить его?
Глава 8
– Я буду бургер из бизона и разливной светлый эль. – Джона складывает меню и передает его обратно Крису. – А Калла возьмет нож для стейка, чтобы перерезать им мою яремную вену.
Кустистые брови Криса изгибаются дугой, когда он смотрит на меня, и его глаза сияют смесью восторга и любопытства.
– Полагаю, он это заслужил?
– В супе с луком-пореем есть молочные продукты? У меня пищевая аллергия. – Заставляю себя улыбнуться. Злюсь, но при этом голодна.
– Позволь мне уточнить. Я вернусь через минуту. И принесу подставки, чтобы стол не шатался. – Крис забирает у меня меню. – И нож, чтобы пырнуть Джону.
Он уходит, все еще смеясь от своей шутки. Это мило.
Я снова устремляю жесткий взгляд на человека, сидящего напротив меня.
Джона откидывается назад, и стул скрипит от тяжести его немаленькой фигуры. Он смотрит на меня расчетливым взглядом – таким, который говорит мне, что в этот самый момент Джона прикидывает, как именно собирается убедить меня согласиться на эту его бредовую идею – поселиться в лесу посреди пустоши.
– Ты должна признать, что это идеальный вариант для нас.
– Для нас? Нет. Не для нас. Для тебя.
– Ты же хотела дом с характером. А что может быть более аутентичным, чем бревенчатый дом с прекрасным видом на Денали?
– Посреди глуши, – напоминаю ему я.
– Трапперс Кроссинг – это не глушь. Оттуда до Уасиллы всего двадцать пять минут пути. Там проживает десять тысяч человек и есть все, что тебе требуется. Даже «Волмарт».
– Ты думаешь, что «Волмарт» – это все, что мне нужно?
Джона вскидывает руки.
– Черт побери, я не знаю. Это ты все время говоришь о «Волмарте». – Его взгляд внимательно изучает стену позади меня, как будто где-то там, за деревянными панелями скрывается аргумент, который сможет меня переубедить. – Мари, например, живет в Уасилле.
– Ага, твоя суперблизкая подруга, которая тайно в тебя влюблена. Еще лучше, – бормочу я, хотя и не испытываю враждебности.
Когда познакомилась с той симпатичной ветеринаршей, сразу после того, как мы с Джоной впервые поцеловались, я просто сгорала от ревности. Любому было понятно, что она рассчитывает, что их дружба станет ступенькой к чему-то большему. Джона сам как-то признался, что они целовались один раз. А еще он сказал, что не может дать ей того, чего она хочет.
Я видела Мари всего дважды – второй раз на похоронах моего отца, – и, кажется, тогда она отступила на шаг назад, будто пытаясь соблюсти невидимую границу, проведенную между ней и Джоной, когда появилась я. В любом случае у меня нет проблем с Мари, но это совсем не то, что убедит меня в покупке дома Фила.
Джона закатывает глаза.
– Она не влюблена в меня.
– Мы же остановились на Анкоридже, – напоминаю я ему.
– Нет. Мы остановились на окрестностях Анкориджа. Это чертовски ближе к Анкориджу, чем Бангор. – Он складывает руки на столе перед собой. – Да ладно тебе, Калла… Ты ведь это несерьезно, когда говоришь о переезде в пригород? Ты хочешь обычный дом с крошечным двориком и людьми с обеих его сторон, заглядывающими в твои окна по ночам? Дом без характера?
Вздыхаю с отчаянием. Джона использует мои слова против меня. И, я не хочу этого признавать, эффективно.
– Как я буду летать? Где мне держать свои самолеты?
– В аэропорту, как и все нормальные люди. Как мой отец.
Он медлит, закусив нижнюю губу. Если бы я не была так раздражена, то, вероятно, этот тонкий маневр взбудоражил бы мою кровь.
– Это не новость для тебя, Калла. Я уже упоминал, что хочу свой аэродром. И не раз. – Джона добавляет уже более мягко: – Помнишь, той ночью, когда я посадил тот маленький игрушечный самолетик на твою…
– Это было всего один раз! – прерываю я, краснея, и бросаю взгляд на соседний столик, чтобы убедиться, что сидящая там семья не подслушивает нас. – Я думала, это случится «когда-нибудь», лет через пять или десять. Не сейчас.
– Я тоже так думал. Но зачем ждать пять или десять лет, если мы нашли идеальный вариант прямо сейчас?
– Ты даже не понимаешь, почему я злюсь, да?
– Потому что ты, и правда, хочешь жить в пригороде? – переспрашивает он.
Я одариваю его безучастным взглядом.
– Когда ты узнал, что Фил продает свой дом?
Бородатая челюсть Джоны каменеет.
– Возможно, Джордж что-то говорил мне об этом на прошлой неделе, – признается он.
– Тогда почему ты ничего не сказал мне на прошлой неделе? И не говори, что у тебя не было возможности. Мы разговариваем о переезде каждый день весь последний месяц.
Джона тяжело вздыхает.
– Потому что я знал, что ты достанешь свою чертову карту и решишь, что это слишком далеко для нас, даже не послушав.
– И вместо этого ты обманом заставил меня полететь туда. Ты мне солгал.
– Это не было ложью. – Теперь наступает очередь Джоны украдкой бросить взгляд на соседнюю семью, но они, похоже, поглощены своим собственным разговором. Тем не менее он понижает голос. – Джордж попросил меня завезти Филу мясо, если мы соберемся посмотреть его дом.
– И что? Неужели ты думал, что я войду в бревенчатый домик посреди леса с головами животных, развешенными по всем стенам, и сразу же решу там поселиться?
– Честно? Да, я так думал.
Я разражаюсь недоверчивым смехом.
– Что? Ты сама сказала, что там красиво – горы, озеро и все такое.
– Да. Чтобы пожить временно.
– Это не так уж и далеко от цивилизации, Калла. Дом полностью оборудован для жизни. Колодец с водой, водопровод, отопление – там есть все. Анкоридж находится в считаных минутах езды оттуда. В Трапперс Кроссинг много домов. Это крупный туристический район. – Он хмурит лоб, и маленький белый шрам от авиакатастрофы, случившейся прошлым летом, плавно опускается в образовавшуюся расщелину.
– Мне не нравятся подобные сюрпризы.
Не такие, которые влияют на всю оставшуюся жизнь.
– Ты не можешь винить меня за попытку.
Может, и нет. Но дело ведь не в этом.
– Мы должны быть заодно, Джона. – Внезапно я понимаю, что повторяю слова Агнес. – Не надо манипулировать мной, чтобы получить то, что хочешь.
– Я и не пытался манипулировать тобой, – говорит он так, словно его совесть переоценивает это заявление, пока тот его делает.
– Может быть, не намеренно, но ты это сделал. И это на тебя не похоже. Ты всегда был открытым и честным. Говорил все, что думаешь. Это я и люблю в тебе. – Разве я недавно не размышляла о том, как сильно мне нравится в нем это качество? – А это коварство? Это не ты.
Поэтому так и не разгадала его план, который, оглядываясь назад, я, идиотка, просто не заметила.
Губы Джоны сжимаются.
– Мне жаль. Наверное, я просто увлекся тем, как идеально подошло это место. Возложил слишком много надежд на то, что ты влюбишься в него, когда увидишь. Фил должен был молчать, пока я не удостоверюсь в этом. – Он берет пакетик соли в руки и отбрасывает его в сторону. – Надеялся, что ты разглядишь в нем потенциал. Или хотя бы выслушаешь меня, прежде чем отвергнуть эту затею.
На нас опускается неприятная тишина, и разочарование Джоны в ней почти осязаемо.
Мной сразу же овладевает желание нарушить ее – решить проблему. Интересно, пожалею ли я об этом?
– Ладно.
Взгляд Джоны устремляется на меня.
– Я выслушаю тебя, прежде чем отбросить эту идею.
И уже после – отброшу.
Он делает глубокий вдох, его поведение заметно меняется от крайнего разочарования к кипящему возбуждению, пока Джона думает, с чего начать.
– Это место подходит прямо «под ключ» для нашего чартерного бизнеса. То есть нам все равно придется подавать заявку на получение лицензии на эксплуатацию, если мы берем клиентов на борт нашей собственности, но нам не придется платить за пользование посадочной полосой, арендную плату и прочее дерьмо, чтобы я мог летать. Мне не придется привлекать рабочих для строительства взлетно-посадочной полосы и ангара и заниматься прочим головняком, связанным с этим, потому что все уже готово. Подвальное помещение с отдельным выходом – это идеальное место для офиса, так что я всегда буду рядом, когда не в небе. Нам не придется целыми днями торчать в каком-то дерьмовом трейлере в аэропорту.
От рассвета до заката, как часто жаловалась моя мама. Его никогда не было рядом, говорила она.
– И это хороший дом. Добротно построенный, с характером.
– Старый. И незаконченный. И деревянный, – парирую я.
С тремя крошечными спальнями и только одной ванной на втором этаже.
– Нет ничего, что нельзя было бы доделать и поменять.
– Или снести.
– Почему бы и нет? – Он пожимает плечами. – Если кто и может сделать что-то красивым, так это ты. Помнишь? – Джона жестом указывает на свою бороду, и я с трудом сдерживаю улыбку. Как же он меня бесит.
Джона наклоняется ко мне и почти заговорщически шепчет.
– И этот лот полностью укомплектован. Фил сказал, что все это ему больше не нужно. Он переезжает жить к сыну. Все, что там есть, отходит вместе с участком. Все, Калла. Старый пикап, трактор, снегоходы, квадроциклы. Он даже отдает свой самолет, если он мне нужен. Его нужно немного отремонтировать, конечно, но с его слабым зрением Фил больше не может летать.
Лицо Джоны на мгновение искажает гримаса при мысли об этом, но затем оно выравнивается.
– И да, там немного тише, чем ты ожидала, но все, что находится за пределами большого города, будет казаться несколько отдаленным. Но это не Бангор. До Анкориджа проложено отличное шоссе и множество асфальтированных дорог. Как только у тебя будут водительские права, ездить туда за всем необходимым, чего нельзя будет достать поблизости, не составит труда. Но, уверяю, в Уасилле есть все.
Я откидываюсь на спинку стула и слушаю, как Джона перечисляет все преимущества этого места, в том числе упоминает охотников, которые уже договорились с ним на осенний сезон (они куда охотнее полетят в Анкоридж, нежели в Бангор); туристов, которые толпами и ежедневно посещают этот район ради полетов над горным хребтом Денали, и не могу удержаться, чтобы не кивнуть вместе с ним – Джона приводит хорошие аргументы.
И наличие готового места, где он легко получает доступ к своим самолетам, – идеальный вариант. Я бы и сама предпочла вставать с постели и спускаться в наш «офис» всего два этажа, а не выходить на мороз каждое утро.
Кажется, я никогда не видела Джону таким взволнованным прежде. Он определенно не испытывал такого энтузиазма по отношению ни к одному из других перспективных вариантов, что я выдвигала на рассмотрение.
Может быть, он прав. Может, это действительно идеальный вариант для нас обоих.
Я чувствую, как моя решимость начинает давать трещину.
– Ты должен был рассказать мне о нем до того, как мы туда полетели, Джона.
– Ты права. Мне правда жаль. – Его светло-голубые глаза полны искренности. Он протягивает руку через стол, чтобы взять мою, и я чувствую прикосновение его шершавых мозолей, которые он получил, рубя дрова и чистя снег. – Но для нас это хороший вариант, Калла. Я бы не стал настаивать на нем, если бы так не думал. Лучший. В нем есть то, что устроит нас обоих.
И мы заодно, а значит, компромисс необходим, напоминаю я себе.
По правде говоря, я пыталась представить Джону – парня, который сажает самолеты на горы и ледники, – чувствующим себя комфортно на застроенной городской улице, полной домов и микроавтобусов, и мне удавалось это с трудом. Я переживала, что мы можем выбрать не тот дом, не тот район и что он пожалеет, что покинул Бангор ради меня. Я ведь здесь не единственный человек, который отказывается от того, что знает и любит. Мне нужно думать и о потребностях Джоны, а сейчас он тонко намекает мне – что так не похоже на него и чего я не заметила сразу – на то, что сделает его счастливым.
Полтора часа на машине до Анкориджа.
Двадцать пять минут – и ты среди десяти тысячи человек. В «Волмарте». Я тратила столько же на дорогу до работы каждый день в течение четырех лет, напоминаю я себе.
– Агги считает, что это хороший вариант.
– Так ты уже поговорил об этом с Агнес.
И все же я не раздражена этим фактом. Если кто и умеет слушать, не осуждая и не уговаривая, так это она.
– Хотел убедиться, что не брежу. Это она мне сказала, что я не должен сваливать все на тебя. – Джона виновато улыбается.
– Сколько хочет Фил? – За всю эту землю, ангар и бревенчатый дом, в котором есть свой шарм. – Это не может стоить дешево.
Он кивает.
– Вдвое больше, чем мы планировали потратить. И Фил хочет переехать как можно быстрее. До конца зимы.
Я медленно выдыхаю.
– Если Фил не хочет ждать, нам придется попытаться оформить ипотеку.
Джона был категорически против ипотеки, и, честно говоря, это может быть вообще не вариантом, учитывая наш нынешний статус занятости.
Он еще раз согласно кивает.
– У нас нет на это времени. Фил продаст дом другой паре. Но я все подсчитал, и мы сможем его себе позволить. Деньги, которые я получил за продажу Джагхеда «Аро», продажа дома и мои сбережения за последние десять лет с лихвой покроют расходы.
– Я не смогу отдать тебе свою половину до марта или апреля. Или даже позже.
Мне еще только предстоит пройти все эти бюрократические процессы, прежде чем я получу наследство.
– Кстати об этом. – Брови Джоны нахмуриваются. – Земля и ангар составляют как минимум половину стоимости всей суммы, поэтому я хотел бы покрыть все это плюс половину дома…
– Что? – Я бросаю на него суровый взгляд. – Нет.
– Да брось, Калла. Рен оставил тебе эти деньги, чтобы ты могла устроить свою жизнь. Ты можешь вложить их во что-нибудь.
– Я и вкладываю. – Тоже хмурюсь. – В нас.
Он трясет головой.
– Я в курсе, за сколько Рен продал «Дикую Аляску» «Аро», и не хочу, чтобы ты или еще кто-то решил, что я тебя использую.
– С каких пор тебя волнует, что скажут другие? – произношу я на повышенных тонах и с нескрываемым раздражением в голосе.
– Меня волнует, что скажут Сьюзан и Саймон, – отвечает Джона.
Неужели моя мать что-то сказала ему? Мысленно делаю пометку поговорить с ней.
– Единственное, что их волнует, чтобы я не растранжирила все и не осталась ни с чем.
Джона упрям и ведет себя как самовлюбленный придурок.
Однако на этот раз я одержала верх.
– Мы же заодно. Это наш совместный дом и наша совместная жизнь, в том числе и наша чартерная компания. Не вижу никаких причин, почему не должна оплачивать половину. – Стараюсь говорить медленно и четко. – Я соглашусь на покупку только в том случае, если мы будем заодно, во всем. Так что пятьдесят на пятьдесят.
Джона открывает рот, чтобы ответить, но затем закрывает его, словно бы обдумывая то, что собирался произнести.
– Так… значит, ты согласна на покупку?
Нарочито вздыхаю.
– Я сказала, что согласна подумать над этим.
Может быть, мне также стоит подумать о психиатрической помощи, потому что поверить не могу, что подшучиваю над брутальным йети.
– Эй, Джона! – кричит Крис из-за барной стойки, прижимая телефонную трубку к уху. – Ты все еще планируешь сегодня съездить в Трапперс Кроссинг на грузовике Андреа?
– Э-э-э… – Джона с надеждой смотрит на меня.
Чувствую, как на лице появляется недоуменная гримаса.
– Невероятно! Они тоже в курсе? Это заговор!
Он робко пожимает плечами.
– Нам в любом случае понадобился бы их грузовик, чтобы посмотреть другие предложения. Я подумал, что мы могли бы съездить и осмотреться, пока здесь. Послушать твое мнение.
Откидываюсь на спинку стула и глубоко выдыхаю.
Медленно расцветающая хитрая ухмылка на лице Джоны говорит мне, что он уже считает себя победителем. Мотаю головой в ответ на его самонадеянность.
– У меня есть условия!
Его глаза настороженно сужаются.
– Например?
– Озвучу тебе их, когда придумаю. Кстати, обсуждению они не подлежат. – И тут меня осеняет. – Но сейчас… я скажу только одно. – Поднимаю пальцы вверх для усиления значимости сказанного и перегибаюсь к нему через стол, чтобы насмешливо-чарующее протянуть: «Йети».
Джона корчит гримасу, и я улавливаю сказанные им шепотом слова:
– Вот дерьмо.
На моих губах появляется мстительная улыбка.
* * *
Руки Джоны крепко лежат на руле пикапа Андреа, пока мы плавно притормаживаем на обледенелой дороге. Собственности Фила отсюда не видно. Подъездная дорога представляет собой длинную линию, огибающую деревья – ели с обвисшими под тяжестью снега ветками и облетевшие лиственные деревья, стоящие одной сплошной естественной стеной.
Но то, на чем сосредоточено мое внимание, находится впереди нас – бескрайняя белая пустыня, зубчатые вершины, уходящие высоко в сумрачное небо, и сиреневый оттенок последних мгновений солнца, ласкающего нависшую гору перед наступлением ночи.
Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, я не думала, что буду жить в месте с таким видом. И мы сможем наслаждаться им каждый день.
– Ты так ничего и не сказала. – Чувствую, как Джона изучает мой профиль, и слышу беспокойство в его голосе. – Поделись, о чем ты думаешь.
Думаю о том, что… Трапперс Кроссинг спит, но он не мертв. Я наблюдала, как мы ехали по главной дороге – назвать асфальтированное двухполосное шоссе с горсткой магазинов и служб по обеим сторонам главной улицей было бы ошибкой, – и видела там признаки жизни. Мужчину в зимней одежде, бодро выгуливающего своего золотистого ретривера среди деревьев, усеивающих участок; троих маленьких детей, смеющихся, пока они выпрыгивали из яркого автобуса, ловко переделанного в бургерную; десятки машин, огибающих крутые, наваленные снегоуборочной техникой снежные насыпи на парковке маленького продуктового магазина. Лесопилку, хозяйственный магазин.
Он напомнил мне городки Северного Онтарио, через которые я ездила к коттеджам, – тихие функциональные поселения, процветающие благодаря туризму, с живущими тут людьми, кое-кто из которых родился и вырос здесь, в то время как другие сбежали сюда откуда-то. Это такое место, где невольно задаешься вопросом, чем занимаются здесь люди целыми днями и на что похожи их пятничные вечера.
Чтобы увидеть большую часть того, что может предложить Трапперс Кроссинг, много времени не потребовалось. Джона сориентировался в городе, и мы взглянули на общественный центр, библиотеку и одноэтажный медицинский центр, где можно получить помощь при незначительном недомогании. Ничего похожего на городскую инфраструктуру тут и в помине нет. Это просто дороги, проходящие через кажущийся бесконечным лес, с разбросанными домами.
Но потом, когда мы проезжали мимо маленького квадратного здания начальной школы, Джона положил свою ладонь мне на бедро и легонько сжал его. В моей голове пронеслось воспоминание о том, как он держал на руках пухлого малыша на прощальной вечеринке Шэрон и Макса, и мои мысли внезапно перескочили со всего того, чем не является Трапперс Кроссинг, на то, чем он мог бы стать, если я приму его.
Если я дам этой мечте Джоны шанс.
Шанс нашей жизни с Джоной тут. Должна признать, бревенчатый домик в лесу с видом на миллион баксов сразу обретает большее очарование, особенно когда я делю его с этим человеком. В голову лезут мысли о домике Джорджа и Бобби с его рождественскими украшениями и гирляндами. Встречать Рождество здесь будет просто чудесно.
Я встречаюсь взглядом с голубыми глазами Джоны и вижу в них озабоченность. Надежду. Кажется, он даже затаил дыхание.
– Нам нужно будет сделать рекламную вывеску. Вон там. – Указываю на скученные березы. – И это должна быть не одна из тех уродливых вывесок, похожих на рекламные щиты, которые я вижу тут повсюду.
Чаще всего это просто гофрированные листы пластика с выцветшими печатными буквами, указывающие часы работы и вид товара.
Джона выпускает воздух из легких с тяжелым вздохом.
– Можешь вывесить тут все, что, черт возьми, захочешь. Ты все равно лучше меня разбираешься в этом.
– Подожди, а как здесь с сотовой связью? Потому что я не смогу жить без элементарного…
– Неподалеку стоит вышка. Здесь четыре деления сигнала.
Теперь приходит моя очередь вздохнуть с облегчением, хотя это далеко не весь список.
– И ты не будешь постоянно уезжать на весь день и бросать меня здесь одну на произвол судьбы?
– Теперь я сам составляю свое расписание. Можешь летать вместе со мной. Как в старые добрые времена.
– И никаких полетов с ночевками. Я не собираюсь проводить ночи в одиночестве.
– Поверь, мне больше ничего так не хочется, кроме как быть в постели рядом с тобой каждую ночь.
– И тебе нужно чаще сажать меня за руль, чтобы я как можно скорее получила права.
– Отлично, потому что я уже устал возить твою задницу туда-сюда.
– Оформлением буду заниматься я. Наш дом не будет одной из тех мрачных бревенчатых избушек с мертвыми животными и оружием, развешанным по всем стенам.
Джона поднимает руки вверх в знак капитуляции.
– Ты можешь даже перекрасить все это чертово место в белый цвет, если захочешь, Калла.
Нахмуриваю брови.
– Серьезно?
– Я имею в виду, что это будет ужасная идея, и Фил наверняка вернется сюда и пристрелит нас обоих, если узнает, но мне наплевать. – Он ухмыляется. – Только не злись на меня, когда я буду все пачкать.
– Ладно, может, перекрашу всего одну комнату в белый, – насмешливо обещаю я.
Он подносит мою руку ко рту и целует костяшки пальцев.
– Все, что угодно, если ты будешь счастлива.
Я видела такое выражение на его лице только один раз – когда мы стояли в аэропорту и я сказала, что перееду на Аляску ради него.
– Меня делает счастливой то, что счастлив ты, – искренне отвечаю я.
– Ну тогда… ты только что сделала меня самым счастливым парнем на земле. Боже, я так тебя люблю.
Он нежно притягивает меня к себе и захватывает губы в глубоком поцелуе. Поцелуе, который мгновенно вызывает желание в моем теле. Поцелуе, который заставляет меня отстегнуть ремень безопасности и придвинуться к Джоне ближе, чтобы с готовностью осквернить грузовик Криса и Андреа на обочине этой пустынной дороги и заставить его окна запотеть.
Когда моя ладонь прижимается к ширинке Джоны, он отстраняется. Его дыхание звучит прерывисто.
– Ты ведь понимаешь, что это значит, да? – Его лоб прижимается к моему. – Это большая ответственность.
– Я переехала на Аляску ради тебя, разве нет?
Разве я уже не взяла на себя ответственность?
– Черт возьми! – выдыхает Джона. – Может, поедем и скажем Филу, что мы согласны, прямо сейчас?
Я улучаю момент для успокаивающего вдоха и смотрю на длинную дорогу впереди нас.
– Думаешь, он достаточно трезв, чтобы вести этот разговор?
С момента нашего первого визита к нему прошло уже несколько часов. Это много для старика, живущего в лесу, и его бутылки виски.
– Давай выясним.
Заведя старый грузовик Андреа, Джона выруливает на дорогу, ведущую к дому Фила. Точнее, нашего дома в ближайшем будущем. У меня в животе внезапно поднимается нервная дрожь.
И всю дорогу туда моя рука крепко сжимает руку Джоны.
