Карен Уайт
Чердак на Куин-стрит
Грязные витражи отбрасывали на чердачный мрак водянистую радугу, создавая впечатление, будто он находится под водой: пылинки напоминали крошечные пузырьки воздуха, всплывающие на поверхность. Я на мгновение затаила дыхание, прислушиваясь к тишине, которая вовсе не была тишиной. Скорее как будто кто-то рядом со мной замер в ожидании того, что вот-вот произойдет. Я медленно вздохнула, уверенная, что я не одна.
– Адриенна?
Я ожидала знака: звука, неожиданного движения детской качалки, ждавшей в углу. Даже привидения. Но это было в повадках духа Адриенны. Она как будто ждала, предвкушая, что вот-вот что-то произойдет. Казалось, она приберегала свою энергию, приберегала для тех моментов, когда чувствовала необходимость ее высвободить. Или всякий раз, когда ей нужно было что-то показать мне, подумала я, вспоминая красную подушку и внезапное появление золотой цепочки Адриенны с кулоном «Омега Хи» и местом для пропущенной буквы. Снова и снова я, похоже, продолжала неправильно понимать подбрасываемые мне подсказки.
Я встала на колени перед картонной коробкой с вещами Адриенны из ее комнаты в общежитии. Все четыре створки были открыты, завитки высохшей упаковочной ленты валялись на полу рядом, как я их и оставила. Я узнала альбом женского студенческого общества, стопку фотографий и приглашений на различные мероприятия в кампусе, бейсбольную кепку с логотипом Университета Южной Каролины.
Я подняла бейсболку. Интересно, почему она здесь? Было похоже, что ее ни разу не надевали, что заставило меня предположить, что, возможно, это подарок Вероники, которая училась в Университете Южной Каролины. Положив ее на пол, я начала опустошать коробку в поисках плеера и всего, что могло подсказать мне, что же все-таки случилось с Адриенной.
Вскоре рядом с коробкой уже выросли груды сувениров первокурсниц: бордово-золотистые помпоны, стопка разноцветных пластиковых стаканчиков с отслаивающейся краской, которой были помечены различные события. Я вытряхнула и сложила с полдюжины толстовок Чарльстонского колледжа и общества «Oмега Хи», после чего вытащила стопку вдвое большего количества футболок.
Порывшись среди рубашек, я нашла засунутый между ними ежегодник. Вытащив его, я поднесла корешок к свету, падавшему через витраж: «Комета». Внутреннюю сторону передней и задней обложки украшали десятки подписей и пожеланий с множеством сердечек и смайликов. Я широко раскрыла книгу и встряхнула в надежде на то, что из нее что-то выпадет. Когда же из нее не выпало ничего, я положила ее на пол. Все в этой коробке уже давно было изучено и перепроверено полицией Чарльстона, а совсем недавно – детективом Томасом Райли, которому поручали работу над нераскрытыми делами. Я не рассчитывала найти что-то новое. Я просто ждала, когда Адриенна скажет мне, не пропустили ли мы что-то важное.
Когда я вытащила его из коробки, браслет из засушенных роз осыпался мелкими хлопьями. Не знаю почему, но я поднесла его к носу, как будто хотела уловить что-то от той ночи, частью которой он был, и девушки, которая его носила. Но все, что я смогла уловить, это слабый запах «Ванильного мускуса». И запах тления.
Я положила его поверх растущей кучи и снова переключила внимание на коробку. Теперь мне было видно картонное дно, усеянное рассыпанными пластиковыми бусинами из клубка спутанных и сломанных карнавальных ожерелий – желтых, зеленых, фиолетовых.
Снова сунув руку в коробку Адриенны, я вытащила стопку старых журналов. Сверху лежал номер журнала «Севентин» с фотографией актрисы Клэр Дейнс в джинсовой куртке и тизером по верху обложки: «Когда твои друзья предают тебя».
Вынув из почти пустой коробки стопку журналов, я обнаружила старую гарнитуру с наушниками из трухлявого пеноматериала. Положив журналы на пол, я вернулась к наушникам и под ворохом косынок проследовала за проводом их подключения. Моему взору предстал ярко-розовый плеер. Сквозь меня тотчас пробежала волна дрожи, а мимо пронесся сильный аромат духов Адриенны. Я вытащила плеер из коробки, чувствуя себя так, будто я только что открыла капсулу времени.
Почти вся поверхность плеера была покрыта завихрениями белого порошка, уже сбившегося в комки. Не иначе как это был порошок для снятия отпечатков пальцев. У меня никогда не было проигрывателя компакт-дисков, но хотя это устройство было для меня в новинку, было нетрудно понять, что оранжевая жидкость, просочившаяся из батарейного отсека на задней панели, означает, что батарейки никогда не вынимались. И что, если я нажму кнопку ОТКРЫТЬ, поднимется верхняя крышка.
Я заглянула в пустую полость. Пыль для снятия отпечатков пальцев была щедро насыпана и сюда же. Отсутствие в плеере диска заставило меня задуматься, не изъяла ли полиция компакт-диск Лори Андерсон, о котором упоминала Вероника, чтобы сохранить его в качестве улики.
Стараясь не касаться аккумуляторной кислоты, я вернула плеер обратно в коробку, а затем аккуратно положила поверх него все остальное, чтобы оставить все точно в том состоянии, в каком я нашла эти вещи. Закончив, я встала и отряхнула с колен пыль.
– Хорошо, Адриенна. Я ничего не нашла. Что ты хотела, чтобы я увидела? – Я не ожидала ответа, однако надеялась хотя бы на какой-то знак. Ведь кто, как не она, осторожно подтолкнула меня вверх по лестнице, значит, здесь наверняка есть что-то такое, что она хотела, чтобы я увидела. Я подождала. – Ну, ладно, – раздраженно сказала я и направилась к двери.
Я попробовала повернуть ручку, но та не поддавалась. Я пробовала еще несколько раз, но так и не смогла ее повернуть. Я вытерла руку о юбку и попробовала еще раз. Ничего. Дверь не была заперта. Такое ощущение, будто кто-то держал ручку с другой стороны.
– Давай, Адриенна! – Я кулаком стукнула в дверь. – Мне пора. Пожалуйста, выпусти меня.
Я попробовала еще раз, и вновь ничего. Обернувшись, я прислонилась спиной к двери и внезапно различила металлический звук музыки, как будто доносившейся из далеких наушников. Я вернулась к ящику, чтобы снова все из него вынуть, и по мере того, как я приближалась ко дну, музыка звучала все громче. Я узнала слова «О, Супермен», произнесенные через вокодер, и мои руки заработали быстрее. Но как только я нашла плеер, музыка прекратилась.
– Хорошо, – сказала я, осторожно вынимая плеер и возвращая на место остальное содержимое коробки. – Теперь я могу уйти? – Я с дрожью повернулась к двери. Странная рябь в спертом воздухе обдала мою кожу холодом. Я протянула руку и повернула дверную ручку. Ничего.
Я взглянула на часы.
– Адриенна, мне пора идти. Пожалуйста, выпусти меня. – Каким-то чудом я сумела скрыть панику в голосе. Как жаль, что я не взяла с собой мобильный телефон, а оставила его в сумочке в библиотеке. На всякий случай я еще раз повернула дверную ручку.
Я снова обернулась, и мой взгляд остановился на ежегоднике, лежавшем на полу рядом с коробкой. Я была почти уверена, что клала его обратно в коробку, но спорить не стала. Я подняла его и положила на него плеер.
– Ты хотела, чтобы я их взяла?
Чтобы проверить мою теорию, я повернула дверную ручку. К моему облегчению, та легко повернулась, и я открыла дверь. Я застыла наверху лестницы, в странном подвешенном состоянии, как будто удерживаемая на месте двумя разными силами. Затылок мне обдало ледяное дыхание. В пустом воздухе возле моего уха кто-то прорычал неразборчивые слова. Затем кто-то толкнул меня, и я, кувыркаясь, полетела вперед. Внезапность этого толчка отключила мой мозг, лишив возможности контролировать свои руки и ноги.
Прежде чем я, прижимая к груди проигрыватель компакт-дисков и ежегодник, достигла нижней ступеньки, мое неконтролируемое падение – столь же внезапно, как и толкнувшая меня сила, – остановили чьи-то руки.
– С вами все в порядке? – Рабочий в забрызганной краской футболке и джинсах посмотрел на меня, а затем на чердачную дверь, которая захлопнулась, когда я спустилась по лестнице.
– Да, все нормально. Спасибо, – сказала я, стараясь не выдать дрожи в голосе. – Просто я неуклюжая.
Он перевел взгляд с двери на меня и кивнул.
– Как скажете. – Не оборачиваясь, он попятился от ступенек к ведру с краской в конце коридора.
Крепко сжимая в руках проигрыватель компакт-дисков и ежегодник, я сбежала по ступенькам в фойе, и все это время меня как будто легонько подталкивала в спину чья-то рука. Лишь когда я снова села в машину и поехала на встречу, меня начало трясти. Мой мозг медленно распутывал то, что только что произошло, переводя рычание в слова. Вспоминая их, как и те, что сказала моя мать, когда держала в руках сломанный кулон Адриенны, который Вероника и Томас нашли в коробке и который я теперь носила на шее: «Ты не хочешь знать правду».
Я нажала на педаль акселератора, лишь бы поскорее оказаться где угодно, но только не в одиночестве.
Глава 6
Ранним вечером в понедельник я сидела за кухонным столом, работая над таблицей личностного роста. Нола сидела рядом со мной и делала домашнее задание. Сара и Джей-Джей восседали на своих высоких стульчиках и играли с хлопьями «Чириос» – то грызли их, то бросались ими. У нас с Нолой в доме были отдельные рабочие места, но после возвращения миссис Хулихан нас обеих потянуло на кухню, чтобы быть рядом с экономкой, пока она готовила ужин. Мы этого не планировали, но было ясно, что ни одна из нас не хочет вновь применять на практике свои примитивные кулинарные навыки. Быть рядом с миссис Хулихан означало, что она не сможет сбежать через черный ход. Даже собаки ходили за ней по пятам, столь же обрадованные ее возвращению, сколь и возможностью поживиться упавшими кусочками еды.
– Вы сегодня ужинаете только вдвоем? – уточнила миссис Хулихан с обиженным выражением лица, уперев руки в свои внушительные бедра. Она не привыкла к тому, что кто-то вторгался в ее владения, пока она колдовала у плиты.
– Только мы, – сказала я, широко улыбнувшись. – Но мы умираем с голоду. И определенно съели бы ужин для двоих.
– Или троих, – с воодушевлением кивнула Нола. Было важно, чтобы миссис Хулихан чувствовала себя нужной.
Нежно улыбнувшись близнецам, миссис Хулихан дала им свежих хлопьев из коробки, но как только она начала наполнять чайник водой, ее лицо вновь стало кислой гримасой.
Раздался звонок в дверь. Нола подняла голову и встретилась со мной взглядом. Несмотря на заверения Рича Кобилта, что дверной звонок якобы полностью исправен, он работал только тогда, когда в него звонил кто-то, кого мы хотели видеть. Именно поэтому Ребекка обычно была вынуждена стоять снаружи на веранде.
Стараясь не морщиться, я потерла под столом квадрицепсы.
– Тебе придется открыть дверь. Мои ноги слишком болят, чтобы стоять. – Как я и обещала, я уже дважды бегала с Джейн и уже жалела о своем решении возобновить пробежки. Я снова посмотрела на свою таблицу, в которую добавила еще две строки с заголовками: «Будь приветлива с Ребеккой» («Спланируй вечеринку подарков») и «Подготовь дом к съемкам» («Позвони Греко»).
Нола встала и заглянула через мое плечо.
– Правда, Мелани? Ты напоминаешь себе быть приветливой с Ребеккой? Я, конечно, понимаю, что это непросто, и все же… – Схватив из вазы с фруктами, стоявшей посредине стола, яблоко, она откусила кусочек и отправилась открывать дверь. – Не могу дождаться, когда снова увижу Греко, – пояснила она.
Она уже прошла сквозь вращающуюся дверь, прежде чем я успела напомнить ей, что некрасиво разговаривать с набитым ртом.
Миссис Хулихан открыла дверцу холодильника и громко вскрикнула.
Я резко вскочила со стула, мои ноги «взвизгнули» в знак протеста.
– Что-то не так? – спросила я, ковыляя к ней.
Она обернулась, сжимая в руке небольшой предмет.
– Мне придется поговорить с Нолой о том, что она напугала меня этой… штуковиной. Сегодня утром я нашла ее посреди комнаты. Со мной чуть не случился сердечный приступ.
Даже не глядя, я отлично знала, что это за предмет. Замороженная Шарлотта пропала накануне, и я отдавала себе отчет в том, что напрасно даже надеяться, что она исчезла навсегда.
Я взяла из рук домоправительницы железный, ледяной на ощупь гробик.
– Извините, миссис Хулихан. Я обязательно поговорю с Нолой. – Я доковыляла до стула и сунула игрушку в портфель. Знай миссис Хулихан хотя бы про половину происходящих в доме странностей, она бы давным-давно уволилась.
От моей головы отскочил кусочек «Чирио». Я резко повернулась к сидевшим на высоких стульчиках близнецам, желая найти виновника. Оба ангельских личика расцвели улыбками, пухлые ручки потянулись мимо меня к тому, кто только что вошел в кухню.
Но и без их реакции статического электричества, которое внезапно загудело вокруг меня, хватило, чтобы сообщить мне: в комнату вошел Джек.
– Мистер Джек! – Миссис Хулихан радостно раскинула руки, ее пышные телеса вздрогнули от возбуждения.
– Миссис Хулихан, – произнес он с таким же энтузиазмом, заключая ее в объятья, какие можно было бы описать только как медвежьи. Несмотря на внушительные кулинарные способности миссис Хулихан, я никогда не испытывала к ней ни малейшей ревности. До настоящего времени.
Отпустив экономку, Джек шагнул к детям, чтобы осыпать их поцелуями. Я же использовала эти мгновения для того, чтобы заново устроиться на стуле и казаться лишь слегка заинтересованной, но отнюдь не взволнованной присутствием Джека. Я демонстративно уставилась в монитор компьютера, хотя, если честно, даже не видела, что там на экране.
– Я думаю, что версия 107 – вполне оптимистичная догадка, но я давно бросил вести счет.
Голос Джека раздался рядом с моим ухом. Он наклонился, чтобы прочитать, что там у меня на экране. Я вздрогнула. Мой стул взбунтовался и выскользнул из-под меня.
От падения меня спасли две сильные руки, которые я почувствовала до самого сердца, а вот стул рухнул на пол, испугав младенцев и собак. Те на пару мгновений умолкли, а затем Джей-Джей расхохотался.
Джек медленно отпустил меня и поднял стул.
– Возможно, «уважительное отношение к мебели» должно стоять в самом начале списка.
Мой рот непроизвольно открывался и закрывался, как у умирающей рыбы, но, несмотря на все мои годы работы в продажах, я не смогла найти ни единого слова. Оставалось лишь надеяться, что безумное биение моего сердца не видно под моим платьем.
– Джек… – наконец выдавила я. Я откинулась назад, чтобы небрежно опереться на стол, но неправильно рассчитала расстояние и вместо этого захлопала руками, словно крыльями.
Уголок его рта пополз вверх.
– Привет, Мелли.
Я глубоко вздохнула, приказывая телу успокоиться.
– Что ты здесь делаешь? – Я пододвинула к себе настольный календарь. – Я напортачила с графиком посещений? – Я чуть было не добавила «как будто», но вспомнила, что пытаюсь быть более зрелой.
– Папа принес чемодан! – сказала Нола.
– Погоди. Что? – Я вспомнила наш с Амелией разговор. Зная, что Джека нельзя заставить вернуться под одну крышу со мной, я не стала воспринимать его всерьез. И все же он был здесь. Я подавила желание ткнуть в него вилкой, чтобы убедиться, что он настоящий. – Никто не говорил мне…
Джек скрестил на груди руки.
– Мать сказала, что упомянула о том, что было бы неплохо, если бы я остался здесь на все время съемок, и что ты не возражала. Съемочная группа будет здесь в среду, чтобы начать подготовку, поэтому я хотел опередить их и помочь подготовить дом к предстоящему натиску.
Забыв, что стою недостаточно близко к столу, я снова попыталась откинуться назад и вновь, словно крыльями, взмахнула руками.
– Да, но ты не позвонил, чтобы сообщить мне. – Я упорно пыталась замаскировать свой энтузиазм под обвинение.
– Просто я боялся передумать. И я не думал, что ты скажешь «нет».
– То есть Марк соблюдает свою часть договоренностей?
– Да. – Он похлопал по своему пакету. – Он подписал все бумаги, и они все здесь. Мы можем еще раз их изучить и подписать, чтобы наше соглашение вступило в силу. Не то чтобы я ему доверял, конечно. Но он не получит от нас ни рубина, пока сначала не выполнит все условия.
Но миссис Хулихан перебила его.
– Вы останетесь на ужин? – спросила она, уже потянувшись за коробкой лапши из цельнозерновой муки.
Джек посмотрел на меня:
– Это зависит от Мелли.
Я сделала вид, что задумалась:
– Что ж, если ты считаешь, что так будет лучше, то тебе лучше остаться. – Мы оба вели себя так, как будто окончательное решение было за мной.
– Пойду накрою на стол, – сказала Нола, и все, включая близнецов, повернулись к ней. Обычно она исчезала, когда чувствовала, что миссис Хулихан готовит обед, и не слышала нас, когда мы звали ее на помощь, но как только наступала пора есть, ее слух внезапно обострялся.
– Я только что постелила на кровать чистые простыни, мистер Джек, и я позабочусь о том, чтобы в главной ванной для вас были свежие полотенца.
Чтобы не выдать своих надежд, я занялась сохранением электронной таблицы тремя разными способами, так что мне удалось скрыть мое разочарование ответом Джека.
– Вообще-то, миссис Хулихан, я расположусь в гостевой комнате. Я знаю, где лежат простыни, и вполне способен сам заправить постель.
– И я непременно буду запирать свою дверь, – произнес Джек одновременно со мной, потому что я тоже сказала:
– И я непременно буду запирать свою дверь.
Правда, только один из нас не покривил при этом душой.
Вряд ли мне показалось, будто миссис Хулихан хмыкнула, когда она повернулась к плите.
Нола только что вернулась в кухню, как в дверь вновь позвонили.
– Ты сейчас, скорее всего, отправишь меня открыть дверь, – сказала она так, словно несла на своих хрупких плечах тяжесть всего мира.
– Только если ты хочешь, чтобы тебя сегодня вечером покормили, – предложил Джек.
Тяжело вздохнув, Нола снова вышла из кухни. Через несколько секунд она вернулась с Бо Райаном. Но если тот шагал за ней с приятной улыбкой на лице, то Нола явно была раздражена, а ее щеки пылали. Джек и Бо уставились друг на друга, ожидая, что Нола что-нибудь скажет, но она, что было для нее совсем не свойственно, смутилась.
Наконец Бо протянул Джеку для рукопожатия руку и представился.
– А вы, должно быть, отец Нолы. Рад наконец познакомиться с вами, мистер Тренхольм.
– Аналогично, – сказал Джек, с силой тряхнув руку Бо. Мне показалось, что тот вздрогнул. – Чем мы можем быть вам полезны?
– Вообще-то я пришел к Мелани. Я обещал ей узнать кое-что о том, что, возможно, находилось в цистерне за домом.
– Возможно? – переспросил Джек.
– Мы так думаем, – сказала я. – Нола нашла это в своей комнате. – Я достала из портфеля Замороженную Шарлотту в ее маленьком гробике и, поставив игрушку на стол, открыла крышку. – И она лежит на постели из старинных пуговиц.
Впервые от гроба потянуло запахом дыма, причем достаточно едким. Я даже закашлялась.
– Кто-нибудь еще чувствует этот запах?
Ответом мне стали пустые лица стоявших вокруг стола.
Сара издала со своего высокого стульчика пронзительный крик. Ее взгляд был прикован к крошечной кукле в гробу. Дочь сучила ручками и ножками, как будто пыталась вырваться. Джек подхватил ее на руки, и она прижалась к нему и уткнулась лицом ему в шею. А вот Джей-Джей, похоже, ничего не замечал. Зажав в кулачке свой вездесущий венчик, – по непонятной причине он еще в младенчестве выбрал его в качестве любимой игрушки, – он деловито пытался носом подобрать с подноса хлопья «Чирио».
Держа в руке, словно орудие мщения, деревянную поварешку с пятнами красного соуса на краю, миссис Хулихан повернулась к нам лицом.
– И я нашла это… эту штуку в холодильнике. Это было не очень приятно, Нола.
Нола посмотрела на меня большими глазами. Я быстро покачала головой, и она с полным раскаяния видом повернулась к экономке.
– Извините, миссис Хулихан. Я не буду больше этого делать.
Бо не сводил глаз с Нолы. На его лице застыло задумчивое выражение.
– Я была бы признательна. – Миссис Хулихан повернулась ко мне: – Еще один на ужин?
– Да, – сказала я.
– Нет, – одновременно со мной сказала Нола. Джек приподнял бровь и вопросительно посмотрел сначала на Нолу, затем на Бо.
– Если, конечно, у тебя нет других планов, – уточнила я.
– Только если это не проблема, то с удовольствием, – ответил он, словно не замечая колючего взгляда Нолы. – Давненько я не ел домашней еды. Сижу на лапше рамен и пицце пепперони. И моих фирменных макаронах с сыром и нарезанными хот-догами.
– Так ты не веган? – спросил Джек, и его лицо оттаяло.
– Нет, сэр. Мне нравится еда, у которой есть вкус. Я ничего не имею против овощей, но дайте мне к ним раков и колбасу андуй. Или сочный стейк, или гамбургер, или и то и другое. – Он похлопал себя по плоскому животу. Мой собственный живот громко заурчал.
Я повернулась к Ноле:
– Будь добра, поставь на обеденный стол еще один прибор для Бо, хорошо?
С очередным тяжким вздохом она достала из ящика столовое серебро и, с силой задвинув несчастный ящик на место, удалилась в столовую.
– Ты сказал, что у тебя есть что-то для меня? – напомнила я Бо.
– Да. – Бо полез в свой рюкзак и вытащил пластиковый контейнер для сэндвичей. – Извините, что я немного опоздал к вам… у меня был школьный проект, а затем мне пришлось ждать, когда моя бабушка пришлет мне это. – Он поставил контейнер на стол, и мы с Джеком шагнули ближе, чтобы посмотреть, как Бо открывает крышку.
Коробка была полна старых пуговиц самых разных размеров, дизайна и материала. На дне контейнера лежали тонкие полоски высохших кожаных ремешков, сморщенные, как мертвые дождевые черви на летнем тротуаре.
Нола вернулась, однако встала на нашей стороне стола, а не рядом с Бо.
– Похоже, пуговицы раньше были нанизаны на шнурки или кожаные ремешки, – изрекла она, внимательно рассмотрев содержимое коробки.
– Очень хорошо, – сказал Бо, и его взгляд остановился на Ноле.
Ее щеки сделались пунцовыми.
– Всего лишь предположение, но эти кусочки старой кожи здесь и на дне гроба Шарлотты как бы говорят об этом.
Нола протянула руку и, вытащив медную пуговицу с гравировкой в виде геральдической лилии, взялась перекатывать ее между мозолистыми пальцами.
– Играешь на гитаре? – полюбопытствовал Бо.
Щеки Нолы вновь зарделись.
– Немного.
Мы с Джеком переглянулись. Скромность была не в характере Нолы.
– Я тоже, – признался Бо. – Мне нравится звук акустической гитары, наверное, потому, что я помню, как моя мама играла мне на гитаре, когда я был совсем маленьким. Она даже сама сочиняла песни.
– Моя мама тоже, – тихо сказала Нола, не сводя глаз с пуговицы между пальцами.
Мы с Джеком одновременно потянулись к ней и заключили Нолу в неловкое групповое объятие. Впрочем, зная нелюбовь Нолы к телячьим нежностям, мы с Джеком тотчас же отстранились. Правда, там, где Джек прикасался ко мне, моя кожа все еще горела.
– Итак, – сказала Нола, бросая пуговицу обратно в коробку, – почему они были вместе с куклой по имени Замороженная Шарлотта?
Бо почесал затылок.
– Мы не совсем уверены. Мими – это моя бабушка – тоже собирает амулеты. Она считает, что эти пуговицы в гробу могут быть от них. Но она не уверена, почему они вместе, хотя и кукла и пуговицы из Викторианской эпохи.
– Амулеты? – переспросил Джек, проводя пальцем по пуговицам.
– Да. Так делали девушки в шестидесятых годах девятнадцатого века. Они пришивали или нанизывали пуговицы на кусок ткани или полоску кожи. Когда они добавляли тысячную пуговицу, это означало, что они якобы скоро встретят мужчину, за которого выйдут замуж. – Бо усмехнулся. – Думаю, до пришествия социальных сетей у девушек была масса свободного времени.
– У девушек? – Нола с вызовом скрестила на груди руки.
– У юношей тоже, – быстро добавил он. – У Мими есть целая секция в задней комнате магазина с антропоморфными таксидермиями и диатомовыми композициями, что доказывает, что и у парней имеется склонность к странным занятиям. У нее там есть целая кроличья школа и кошачья свадьба с проповедником и кафедрой. И неплохая коллекция диатомовых композиций с использованием крыльев бабочек и лапок насекомых. Довольно круто, правда? Рекомендую посмотреть это в Интернете – я управляю их веб-сайтом, и эти страницы получают наибольшее количество просмотров.
Нола наморщила нос:
– Ты унаследовал свою странность от бабушки или это присуще всей твоей семье?
Бо серьезно посмотрел на нее:
– Не знаю. Мои родители пропали без вести во время урагана «Катрина», пытаясь разыскать мою младшую сестру. Мне было всего пять лет, поэтому я мало что о них помню.
Нола зажмурилась:
– Я… извини… Я не… – Она умолкла, понимая, что любых извинений будет недостаточно.
– Мне любопытно, Бо, – сказал Джек. – Когда я служил в армии, я знал доктора Боргарда Райана из Нового Орлеана. Однажды он подлатал меня в Афганистане. Это, случайно, не твой родственник?
В глазах Бо как будто что-то мелькнуло, но он не вздрогнул.
– Да, сэр. Это мой отец.
Джек кивнул, хотя лицо его ничего не выражало.
– И ты не знаешь, что случилось с твоей матерью или отцом после «Катрины»?
Бо ответил не сразу:
– Нет, сэр.
Повисло молчание. Мы все поняли: Бо не намерен больше ничего добавлять. Неловкую тишину милосердно прервал писк мобильника нашего гостя, возвестивший о текстовом сообщении. Бо вытащил его из кармана и посмотрел на экран.
– Извините. Спасибо за приглашение остаться на ужин, но мне пора. У моего партнера по подкасту технические проблемы с оборудованием, и я должен посмотреть, смогу ли я устранить неисправность, прежде чем мы сегодня вечером начнем запись.
– Ничего страшного, – сказала я. – Надеюсь, мы сможем сделать это в другой раз в ближайшее время.
Он кивнул:
– И спасибо вам, миссис Хулихан. Пахнет очень вкусно… Жаль, что мне не удастся попробовать. – Бо протянул Джеку руку. – Был рад познакомиться с вами, сэр.
– Аналогично, – сказал Джек с бесстрастным выражением лица.
– Бо, – сказала я, – раз уж ты зовешь меня Мелани, думаю, тебе следует звать его Джеком.
– Вообще-то «сэр» – это нормально. Или мистер Тренхольм. – Джек улыбнулся.
– Да, сэр, – смущенно ответил Бо, засовывая контейнер обратно в рюкзак.
Что-то заставило меня обнять Бо. Возможно, то, что он сказал про своих родителей и сестру. Или же я только что узнала точно такое же потерянное выражение лица, которое было у Нолы, когда та впервые появилась у моей входной двери.
– Спасибо, что принес пуговицы и поговорил обо всем с бабушкой. Я это очень ценю.
– Всегда рад помочь. – Бо повернулся к Ноле, которая теперь качала Сару, усадив ее себе на бедро. – Увидимся позже. Меня не будет в воскресенье, так что я оставлю тебе на своем столе список вещей. Задняя комната срочно нуждается в хорошей уборке и мытье полов. Каждый раз, когда мне приходится входить туда, у меня начинается аллергия.
Я в упреждающем жесте положила руку на плечо Нолы, чтобы она помолчала.
– Спасибо, Бо. Я надеюсь снова увидеть тебя в ближайшее время.
В мои планы не входило предлагать Ноле проводить его до двери, поэтому я проводила его сама и, прежде чем закрыть дверь, подождала, пока он дойдет до конца веранды.
Обернувшись, я увидела у подножия лестницы Джека с его чемоданом.
– Я подумал, что мне лучше распаковать вещи перед ужином.
– Думаю, ты знаешь, где находится гостевая комната.
– Знаю. – Джек поднял чемодан и начал подниматься по лестнице.
Я пару секунд смотрела на него, а затем выпалила на одном дыхании:
– У Замороженной Шарлотты есть напарник. Он оставил на снегу следы, которые заканчивались у окна столовой. А еще мокрые следы следовали за мной на работу, и я понятия не имею, откуда они взялись, но я не думаю, что это один и тот же человек, потому что они разного размера. Я также взяла с чердака плеер и ежегодник, принадлежавшие сестре Вероники, – вдруг это поможет мне узнать что-нибудь еще об убийстве Адриенны. Я также почти уверена, что на чердаке у Адриенны обитает еще один дух, который не хочет, чтобы я бывала там. Сегодня в обед я купила в «Финики Филли» очень красивую юбку… нет, не на распродаже, но она классическая и хорошо сшита. Такие вещи никогда не выходят из моды, что оправдает ее цену. Кроме того, она подходит к новым туфлям, которые я купила в «Чарльстонской обувной компании». Я зашла туда лишь потому, что это практически через дорогу от «Бакстон Букс». Я заглянула в него за книгой Марка, чтобы понять, что снимают в моем доме, но в итоге купила еще несколько книг, потому что Софи говорит, что мне нужно читать больше книг, а не ограничиваться лишь чтением объявлений о продаже недвижимости в газетах.
Джек наклонил голову и прищурился. Его губы дернулись, как будто он пытался сдержать смех. Или же не знал, что сказать.
– Ты сказал, что хочешь, чтобы я рассказала тебе все. Я готова.
– Что ж, это уже начало. – И он продолжил подниматься по ступенькам.
Запах гари, который я впервые ощутила, когда мы открыли гробик с Замороженной Шарлоттой, вновь наполнил мне ноздри. Я почувствовала срочную потребность в свежем воздухе. Я вышла на веранду, чтобы вдохнуть прохладный ветерок, и, сделав глубокий вдох, уловила сладкий аромат каролинского жасмина. Его ползучие побеги вились по веранде, как будто бросая вызов прохладному февральскому вечеру.
Я была безмерно счастлива, что Джек вернулся. И пусть он спал в гостевой комнате – это лучше, чем в отдельном доме. Мой разговор с Амелией не шел у меня из головы, как и мой довод, что его невозможно принудить. Что означало одно: независимо от причин, которые он назвал матери или мне, Джек вернулся, потому что он сам этого хотел.
Где-то в глубине моей груди вспыхнула маленькая искра тепла, подарив мне первый лучик надежды с тех пор, как Джек ушел от меня.
Я повернулась, чтобы войти внутрь. Хотя дождя не было вот уже несколько дней, фонарь на крыльце высветил то, что выглядело как лужи на половицах. Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть, и отшатнулась. Лужи в форме следов тянулись по веранде от самых ступеней и решительно останавливались у входной двери, как будто ожидая, когда их впустят внутрь.
