Кармен Мола
Малютка
Глава 3
Ческе чудился запах навоза. Она никак не могла проснуться, но сквозь сонное оцепенение припоминала вчерашний вечер: китайский праздник, встречу с Хулио, поездку на мотоцикле до Комендадорес и то, как три мужчины наблюдали, как она с партнером занимается сексом. Вероятно, ее насиловали, но она не могла ничего вспомнить. Некоторое время ее единственной реальностью оставался запах, вонь свинарника.
Наконец Ческе удалось открыть глаза. Их жгло, а голова раскалывалась, но самым страшным было не это: оказывается, она была раздета и привязана к кровати за запястья и щиколотки. Она попробовала пошевелить руками и неприлично раскинутыми ногами, но малейшее усилие вызывало мучительную боль. Кровать была прочной, попытки ее расшатать ни к чему не привели.
Ческа закрыла глаза и, хотя это казалось невозможным, снова заснула. А проснувшись, не могла понять, сколько времени проспала, несколько секунд или часов. Она попыталась разобраться, что же произошло с тех пор, как этот красавчик, одетый, правда, как парень из семидесятых, заговорил с ней на улице Марсело Усеры. Они приехали в квартиру, она сходила в ванную закапать капли, он ждал ее с бокалом вина. При мысли о вине она ощутила рвотные позывы, поэтому, хоть это и было ненаучно, предположила, что в него добавили транквилизатор или что-то еще. Глаза чесались нестерпимо, но сейчас конъюнктивит был наименьшей из ее проблем.
Она стала осматриваться, насколько позволяли связанные руки и ноги и ноющие мышцы. Какое-то подвальное помещение, окна высоко, и они заложены картоном. В щели по краям проникал свет, благодаря которому удавалось хоть что-то различить. В полутьме проступали очертания крупных предметов – похоже, коробок и старой мебели. В нескольких метрах от изножья кровати была лестница наверх, к двери. Нужно добраться до этой двери, если она хочет остаться в живых.
Ческа прислушалась к своим ощущениям. Есть ли боль, раздражение в области паха? Может, так получится определить, насиловали ее или нет. Но ничего особенного она не чувствовала. Либо то, чем ее накачали, так раскрепощало, что принуждать ее ни к чему не пришлось. Либо эти люди удовольствовались наблюдением за их сексом с Хулио. От жуткого мгновения, когда она увидела трех мужчин у кровати, до того момента, как проснулась привязанной, в памяти полный провал. Внезапно в голове мелькнуло слово «стадо». Хотя с учетом здешней вони – запах ей не приснился – следовало бы уточнить: «стадо свиней».
Головная боль никуда не делась, и глаза жгло все так же, но Ческа немного успокоилась и стала мыслить яснее. Какая неосмотрительность! Как она могла проигнорировать столько тревожных сигналов? Подкатывая к ней, Хулио пересказал сцену из фильма, то есть он действовал по заранее заготовленному сценарию; в его ванной не было личных вещей, а сейчас она вспомнила, что и в гостиной тоже. Хулио привел ее не к себе домой, а в съемные апартаменты – вероятно, из тех, что сдают туристам, – где трое других их уже ждали. Выстраивается гипотеза: красавчика отправляют подцепить какую-нибудь женщину, потом четверо мужчин ее насилуют и исчезают. Им попалась Ческа, но на ее месте могла быть любая другая. И если она угодила в ловушку, то только из-за собственной злости: она так обиделась на Сарате, который обещал поужинать с ней, а потом обманул, что забыла об элементарной осторожности. Злость, ненависть – они мешают думать, Ческа всегда это знала. У нее все получалось, только когда она действовала осознанно и спокойно, даже в самых экстремальных ситуациях.
Гипотеза о красавчике-соблазнителе и гнусных насильниках неплоха, в ней есть логика. Когда в происходящем есть логика, это успокаивает. Но здесь было что-то другое. Если бы они просто хотели изнасиловать Ческу, то не притащили бы ее в это место, воняющее свинарником, не привязали бы раздетой к кровати. Что они собирались с ней сделать?
Нельзя, чтобы к злости и ненависти прибавился страх, иначе у нее не останется шансов выбраться отсюда.
Глава 4
В «Казино-де-Мадрид» Рейес бывала часто, как правило, на вечеринках или торжественных мероприятиях. Ее отец, брат Рентеро, был членом клуба. А вот Сарате явно не привык к такой обстановке, судя по растерянности, с которой он смотрел на внушительную парадную лестницу.
Подошедшему швейцару он показал свой значок:
– Субинспектор Анхель Сарате, отдел криминалистической аналитики, национальная полиция.
– Я позову директора.
– Не надо его беспокоить, я просто хочу поговорить с комиссаром Рентеро. Он здесь на благотворительном мероприятии.
– Простите, субинспектор Сарате, я не имею права вас пропустить. Если договоритесь с директором, тогда никаких проблем.
Рейес шагнула вперед:
– Басилио, мне надо повидаться с дядей. Мы всего на минутку.
– Ты же знаешь, что нехорошо так вламываться, Рейес, – упрекнул ее швейцар.
– Не сердись, мы сразу уйдем и пепельницы воровать не станем.
На губах Рейес мелькнула обворожительная улыбка, которая резко контрастировала с ее строгим мужским костюмом и агрессивной стрижкой.
– Они в Королевской гостиной. Не заставляй меня пожалеть о том, что я вас пустил.
– Не волнуйся.
Рейес повела Сарате к помещению, где проходил прием.
– Почему ты не сказала, что знакома с ним?
– Ты не спрашивал.
Войдя в Королевскую гостиную – лучшую в здании, в стиле неорококо, с роскошными витражами, люстрами, мраморным фризом работы Бенлиуре[2] и дорогими картинами (одна – кисти самого Хулио Ромеро де Торреса[3]), – Сарате сразу увидел Рентеро, беседовавшего с пожилой дамой. Разговоры велись вполголоса, раздававшийся иногда смех не нарушал общей благопристойной и слегка искусственной атмосферы. Рейес не понимала, почему бы им сразу не подойти к комиссару. Но Сарате застыл на пороге, словно приступ страха или стеснительности не позволял ему войти в зал. Он как будто увидел привидение. В некотором смысле так оно и было: между статуей Афины Паллады и пузатым господином в жилетке стояла Элена Бланко в длинном элегантном платье из блестящей кремовой ткани. Вежливая улыбка, обращенная к собеседнику, при виде Сарате стала шире, ее лицо озарилось выражением радостного удивления, веселого любопытства, счастья – выражением, подобающим встрече старых друзей, которые давно не виделись. Она пошла навстречу Сарате, раскрыв объятия, ее восторг выглядел почти неприличным в этом пространстве сдержанных и выверенных жестов.
– Вот это сюрприз!
– Кто бы говорил. Ты разве не в Италии живешь?
– Провожу некоторое время, не более того, – объяснила она. – Мне захотелось вернуться в Мадрид, а тут как раз мама поручила устроить благотворительный прием, собрать денег на школы в Мьянме.
С этими словами она указала на собеседницу Рентеро, умопомрачительно элегантную даму. Несмотря на возраст, она была красива – той надменной красотой, которая свойственна только богатым. При виде сотрудника ОКА и племянницы, скромно стоявшей рядом с Сарате, комиссар невольно скривился. Значит, возникли проблемы, что совсем не кстати, если тебе только что налили изысканного сухого хереса «Барбадильо Версос 1891». Рентеро подошел к ним.
– Не ожидал тебя тут встретить, Рейес, – произнес он, не скрывая раздражения. – А уж тебя тем более.
Сарате с трудом сдержал неудовольствие. Он добивался встречи с комиссаром, а теперь сердился на него за то, что пришлось прервать разговор с Эленой. Но уже через секунду Анхель пришел в себя: главное сейчас – как можно скорее найти Ческу. И он рассказал все по порядку: что она не пришла в суд, что от нее нет никаких известий, что все беспокоятся, не случилось ли с ней чего-нибудь. Рентеро слушал вполуха; видимо, сказывалось плохое настроение.
– Ческа координатор, а не начальник отдела, – произнес он тоном, не оставлявшим сомнений в том, что руководить отделом из них не достоин никто. А потом добавил, что уверен: Ческа скоро объявится.
– Но это ненормально, что она не пришла в суд. Она лично вела это дело, а теперь обвиняемые могут остаться на свободе, – возразил Сарате.
– Мы не собираемся вскрывать ее квартиру, отслеживать мобильный или взламывать электронную почту только потому, что она подцепила мужика и ушла в загул, – без намека на деликатность заявил Рентеро.
Заметив, что комиссар не знает, как от них отделаться, и уже сделал шаг в сторону, Рейес удержала его за плечо:
– Дядя, мы хотим только зайти в квартиру и убедиться, что все в порядке. Мы не собираемся переворачивать там все вверх дном.
Рентеро гневно сверкнул глазами. Сейчас он никакой не дядя, а комиссар полиции и не потерпит фамильярности от стажерки.
– Прошу вас, позвольте нам вернуться к гостям. Я рад, что моя племянница Рейес теперь в вашем отделе. Уверен, что она станет отличным полицейским. – И Рентеро ушел.
– Вот сукин сын, – буркнул Сарате. И спохватился, заметив, как Рейес подняла бровь: – Извини.
– Не переживай, я сама ему цену знаю.
К ним приблизилась женщина в кремовом платье.
– Значит, ты – племянница Рентеро.
– А ты – загадочная Элена Бланко.
– Поверь мне, совсем не загадочная.
– Знала бы ты, что о тебе рассказывают в Академии.
– Предпочитаю не знать.
Сарате нервно откашлялся.
– Элена, помоги мне. Я знаю, с Ческой случилось что-то плохое.
– Я уже не работаю в полиции, Анхель.
– Но вы дружили. По крайней мере, были коллегами столько лет. Это для тебя ничего не значит?
Элена заметила, что мать жестом подзывает ее.
– Единственное, что я могу, – это высказать свое мнение. Ческа никогда бы не пренебрегла обязанностью выступить в суде. Она всегда была очень ответственной. И тем более не похоже на нее – не подавать признаков жизни в течение целого дня.
– И ты так спокойно это говоришь?
– А чего ты от меня хочешь?
– Помоги найти ее. Ты мне нужна.
Элена проигнорировала взгляд матери – холодный, как сталь, и предельно ясно говорящий: прекращай тратить время на этих нищебродов и возвращайся к своим светским обязанностям.
– Зайди к ней в квартиру, – решительно произнесла Элена. – Плевать, что думает Рентеро. Немедленно езжай к Ческе домой и вскрывай дверь.
– Не получив разрешения?
– Не теряя ни секунды.
– Не похоже на тебя. Ты всегда педантично следовала правилам.
– Но я уже не в полиции. И это ведь Ческа, ты сам сказал. Наш друг.
Сарате кивнул.
– А теперь прошу прощения, меня зовут.
– Поехали со мной. Давай искать Ческу. Ты и я, вместе.
– Не могу.
Сарате не сводил с нее глаз, словно надеялся взглядом пробить оборону.
– Прости. Она обязательно найдется. Очень рада была тебя видеть. – Элена повернулась к Рейес: – А тебе желаю всяческих успехов. Чтоб ты понимала, тебе достался лучший отдел во всей полиции.
Рейес благодарно улыбнулась, а Элена направилась к матери, за чьей улыбкой угадывался горький упрек, который со временем непременно будет высказан.
Сарате и Рейес пошли к выходу. Она все еще улыбалась, потому что познакомилась со знаменитым инспектором Эленой Бланко. Он хмурился, изо всех сил стараясь скрыть впечатление от встречи с бывшей начальницей ОКА.
А Элена схватила бокал белого вина, жалея, что на этих изысканных приемах пить положено маленькими глотками. Опустошить бы этот бокал залпом и залить пожар, вспыхнувший в душе от появления Сарате. От самого его присутствия, его запаха, его голоса. От того, что он рассказал. От вещей, которые составляли ее прежнюю жизнь. Внезапно эта жизнь вернулась к ней во всех подробностях: протяни руку – и прикоснешься к прошлому, казалось бы такому далекому.
Глава 5
Первым делом на улице Усеры им предстояло осмотреть гараж. Днем Сарате уже проверял: там стоял только «Ситроен C3»; мотоцикла, «Хонды CBR-500R», не было. Ничего не изменилось: на месте номер шестнадцать оказалась только машина. Мотоцикл уже объявили в розыск, но новостей пока не было.
Ческа собиралась пройтись по кварталу, где праздновали китайский Новый год. И точно это сделала, по крайней мере, один свидетель ее там видел. Но тогда зачем она взяла мотоцикл? Какие непредвиденные обстоятельства заставили ее изменить планы? Зачем ей понадобился мотоцикл, если она хотела просто погулять?
Возможно, ответы найдутся в квартире Чески. Попасть туда было совершенно необходимо, Сарате это понимал. И еще понимал, что должен зайти туда один. Рейес, конечно, переживает, ей явно не по себе, и в то же время она возбуждена – столько событий в первый же рабочий день! Но от неприятностей ее лучше избавить.
– Я пойду один. Не нужны тебе эти проблемы, возвращайся в отдел.
Рейес взглянула на него оскорбленно:
– Не надо обращаться со мной, как с ребенком. Я иду с тобой.
– Послушай, такой эпизод ни одно резюме не украсит.
– Я рискну. Мое резюме как-нибудь выдержит.
Сарате вздохнул. Вдаваться в объяснения некогда, на счету каждая секунда.
– Я тебе приказываю. Возвращайся в отдел и жди моего звонка.
Рейес быстро пошла прочь, засунув руки в карманы брюк. Сарате казалось, что она вот-вот пнет мусорный бак или дорожный знак, но девушка сдержалась.
Дверь в квартиру Чески была обычной, не железной. К тому же не существовало такого замка, с которым Сарате не справился бы при помощи отмычки. А Ческа, похоже, уходила из дома в таком скверном настроении, что даже не потрудилась запереть дверь на ключ.
Шагнув в прихожую, Сарате сразу понял, что дома никого нет. Об этом ему говорило не только чутье, но и что-то в атмосфере квартиры. Вся обстановка словно застыла в ожидании. Разбросанные подушки, свисающий с дивана плед, две пустые банки из-под пива, которые они не выбросили вчера вечером.
В маленькой квартире, обставленной мебелью из «Икеа», было немного книг и почти никаких украшений. Только несколько призов с мотогонок и боксерская груша в углу. Сарате обходил помещение, где так часто бывал, отгоняя воспоминания. Ковер, на котором они занимались сексом, когда он пришел сюда в первый раз; кухня, где они как-то готовили фаршированные перцы, в итоге сгоревшие в духовке; ванная с душевой кабинкой, в которую они столько раз залезали вместе. В спальне от постели со смятыми простынями (причем с его стороны – да, у него уже появилась своя сторона кровати! – они выглядели гораздо аккуратнее) веяло тоской. Незачем вспоминать о долгих часах, проведенных в этом доме, об иллюзиях, рождавшихся во время разговоров в этой постели после бурных ласк. Сейчас важно только одно – понять, куда девалась Ческа. На обеденном столе стояла бутылка французского вина, украшенная фиолетовым бантом. Закрытая бутылка, приготовленная, чтобы отпраздновать нечто так и не случившееся. В шкафу при входе под ворохом одежды лежал пистолет Чески. Значит, она вышла не по служебным делам.
В квартире не было никаких следов насилия. Даже самый искушенный глаз не нашел бы здесь ничего, наводившего на подозрения. Разве что бутылка французского вина заставила бы задуматься человека, хорошо знакомого с Ческой, – вино она не любила и вообще почти не пила, только иногда позволяла себе кружку пива. Но и эта бутылка не указывала на преступление, максимум – на любовное разочарование.
В дверь позвонили, и Сарате живо представил, как Рейес идет своей дурацкой угловатой походкой, а потом резко разворачивается, чтобы вернуться к задаче, от которой ее несправедливо отстранили. Похоже, она способна на подобное самоуправство. А в этом доме столько воспоминаний и призраков, что Сарате почти обрадовался компании. Но в дверь звонила не Рейес. На пороге стояла Элена Бланко.
– Что-нибудь подозрительное?
Сарате улыбнулся, пропуская ее.
– Рад тебя видеть.
– Ты не нашел ее в туалете, где она умерла от инфаркта. Это уже хорошо.
– Мне очень неспокойно, Элена.
Она прошла в гостиную и стала разглядывать фотографии, снятые в путешествиях по экзотическим странам или на слетах байкеров. На одном из снимков Ческа позировала в обнимку с Сарате на фоне цветущих вишен.
– Это было в Херте, – объяснил Сарате.
Элена молча продолжила осмотр. Задержала взгляд на пустых пивных банках и недоуменно указала на них Сарате.
– Мы вчера вечером немного посидели вместе.
Она перевела взгляд на бутылку вина. Сарате покачал головой, он понятия не имел, откуда здесь такое дорогое вино. Элена медленно перемещалась по квартире, подмечая детали, ища зацепки, строя предположения. Она не спешила делать выводы. В ванной стоял стакан с двумя зубными щетками.
– Вторая щетка твоя?
– Элена…
Сарате было неловко, он пытался найти объяснение, не зная, как оно прозвучит – как попытка оправдаться или как просьба уважать его личное пространство.
– Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь, – угадала его мысли Элена. – Просто пытаюсь понять, мог ли сюда зайти кто-то еще. Это важно.
– Моя.
– Синяя или зеленая?
– Элена…
– Проехали.
Элена открывала шкафы, поднимала подушки, двигала мебель. В одном из ящиков комода она нашла планшет без пароля.
– Дай сюда. – Сарате отобрал у нее планшет, зашел в фотогалерею и стал просматривать снимки.
– Чем ты там занимаешься? – спросила Элена.
Сарате не ответил, он не отрываясь смотрел на экран. Тогда Элена потянулась к планшету.
– Тебе тут нечего смотреть, – возмутился он. – Это личное.
– Ческа пропала ночью, а вечером ты пил с ней пиво. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, мне нужно знать все.
Смирившись, Сарате позволил ей посмотреть фотографии. Она никак не прокомментировала увиденное: голый Сарате в дурацкой позе, Сарате в постели, причинное место прикрыто листиками, и опять голый у открытого холодильника с бутылкой апельсинового сока в руке.
Раздался звонок, и Сарате поспешно выхватил телефон из кармана куртки. Это была Марьяхо. Нашелся мотоцикл Чески – он лежал неподалеку от трассы М-30, на пустыре возле Руэдо.
– Пусть Ордуньо съездит и разберется, как он там оказался. И новенькую пусть возьмет с собой.
Он нажал отбой. Элена продолжала рассматривать фотографии, как будто разговор ее нисколько не заинтересовал.
– Мотоцикл Чески нашелся на пустыре, – сообщил ей Сарате.
– Слышала. Очень мне это не нравится.
– Ты о фотографиях?
Элена посмотрела на Сарате с недоумением. Протянула ему планшет.
– Послушай меня внимательно, Анхель. Мне все равно, собирались вы пожениться и завести детей или просто трахались время от времени. Единственное, чего я хочу, – выяснить, куда делась Ческа. Расскажи мне о последнем деле, над которым вы работали.
Сарате в нескольких фразах изложил суть. Четырнадцать лет назад на свалке в Вальядолиде нашли расчлененное женское тело. Тогда расследование ни к чему не привело, но, когда ОКА взялся за дело снова, пересмотр всех документов и данных аутопсии позволил найти зацепку: жертва была замужем, но имела связь на стороне; удалось даже установить имя ее любовника – Алехандро Сеса. В те времена у него был свой бар, но потом из-за наркозависимости он потерял бизнес. А всего несколько недель назад он всплыл в связи с преступной группой, торгующей женщинами с востока. Руководящих постов не занимал, был мелкой сошкой – следил за женщинами, чтобы они никому не жаловались. Таким образом, Ческа закрыла два дела сразу: Алехандро Сесу арестовали за убийство любовницы и заодно накрыли сутенерскую сеть. Кроме того, пятнадцать женщин получили свободу.
– Думаешь, это может быть связано с ее исчезновением? – спросила Элена.
– Не знаю.
– В любом случае запроси досье всех обвиняемых, изучи каждое подробно.
– Она точно вышла из дому не по работе. Иначе взяла бы оружие. А пистолет здесь.
– Где?
Они подошли к шкафу, полному пальто и курток. Элена ощупала полы одежды, проверила карманы. И в одном из них обнаружила телефон.
– Это ее мобильник, – сказал Сарате.
Элена попыталась включить телефон, но он запросил пароль.
– Ты пароль знаешь?
– За кого ты меня принимаешь? Я не из тех ревнивых уродов, которые проверяют телефон своей девушки.
– Я его забираю. – Элена спрятала телефон в сумочку. – Мне пора, если не вернусь в «Казино», мать меня убьет.
– Подожди, а где ты нашла мобильник?
Элена достала плащ цвета слоновой кости. Сарате пошарил по его карманам. В одном из внутренних оказалось удостоверение личности. Сарате внимательно рассмотрел его, потом перевел взгляд на Элену.
– Посмотри! Фотография Чески. Но имя…
Элена взяла в руки документ.
– Леонор Гутьеррес Мена. Это кто такая?
– Без понятия.
– И зачем Ческе удостоверение на другое имя?
На этот вопрос у Сарате тоже не было ответа.
– Забирай его в отдел и отдай Марьяхо, пусть разбирается.
Сарате кивнул.
– Есть еще что-то, чего ты мне не рассказал, Анхель?
– Нет.
Элена ему не поверила, но предпочла промолчать.
