Катрине Энгберг
Стеклянные крылья
Katrine Engberg
Glasvinge
© Katrine Engberg 2018
© Гоголева Д., перевод, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
Сюссе Энгберг, героине и матери.
Суббота, 14 октября
Пролог
В запирающемся шкафу лежат стеклянные ампулы – бок о бок с одноразовыми шприцами и контейнерами для игл. Обезболивающие, антиаритмические, кроверазжижающие средства аккуратно упакованы в картонные коробочки и прозрачный полиэтилен. Обычные препараты кардиологической клиники Королевской больницы – путь к облегчению, улучшению качества жизни, а порой и исцелению.
Медсестра бросила беглый взгляд на лекарства и стала подсчитывать в уме. Сколько он может весить? Вес пациента указан у изголовья кровати, но у нее не было сил идти выяснять.
Ночь длилась целую вечность. Вчера ее рабочий день почти закончился, когда выяснилось, что одна из медсестер ушла на больничный, и ей пришлось остаться еще на одну смену. Вместо того чтобы провести вечер с семьей, она работала уже почти шестнадцать часов. В голове гудело от писка оборудования, требований и вопросов от волнующихся пациентов. Ноги, обутые в ботинки с эргономичной подошвой, болели, а затылок одеревенел.
Она зевнула, потерла глаза и поймала свое отражение в блестящей металлической дверце. У тридцатидвухлетних не должно быть мешков под глазами, работа ее выматывала. Всего час, и смена закончится, она сможет поехать домой поспать, а все члены семьи встанут и будут есть перед телевизором шоколадные шарики.
Она выбрала три ампулы, сунула их в карман халата и заперла шкафчик. Трех десятимиллилитровых ампул должно хватить. Вряд ли пациент весит больше семидесяти килограмм, значит, тридцать миллилитров препарата, применяемого при нарушении ритма сердца, в два раза превысят максимально допустимую дозу. Достаточно, чтобы вызвать внезапную остановку сердца и избавить его от страданий. «А заодно и всех нас», – подумала она и двинулась по коридору, пустующему по утрам, в сторону восьмой палаты.
Старик был требовательным, грубил и жаловался буквально на все – от скверного больничного кофе до высокомерия врачей. От его ворчания устало все отделение.
Она всегда была из тех, кто высказывает мнение и пытается изменить положение вещей. Популярности так не приобретешь, но что ей остается делать? Безучастно наблюдать и жаловаться на непомерную нагрузку и нехватку коек, как ее коллеги? И речи быть не может! Она стала медсестрой не для того, чтобы приносить кофе и заклеивать царапины. Ей хотелось что-то изменить.
По коридору, не поднимая глаз от линолеума, толкала тележку с ведрами и тряпками уборщица в платке. Медсестра прошагала мимо нее, сжимая в руке ампулы. Сердце заколотилось быстрее. Скоро она выполнит долг, реализует весь свой потенциал и попытается спасти жизнь. Внутри все трепетало в предвкушении – словно пульс забился, – что никак не вязалось с ощущением пустоты, обычно переполнявшим ее. В это мгновение она незаменима. Столько всего поставлено на карту, столько всего лежит на плечах. В это мгновение она была Богом.
Она заперла дверь туалета для персонала, быстро продезинфицировала руки и раковину и осторожно выложила в ряд ампулы аймалина. Опытные пальцы вынули из упаковки одноразовый шприц, набрали препарат и щелкнули по цилиндру – она по привычке проверила, не осталось ли внутри воздуха. Упаковку смяла в маленький шарик, который запихнула на дно мусорного ведра, после чего открыла дверь; шприц лежал в кармане халата.
Перед палатой номер восемь она бросила взгляд на коридор. Ни коллег, ни пациентов, которым приспичило бы в туалет. Распахнув дверь, она шагнула в темноту. Тихое похрапывание, доносившееся с кровати, сообщило ей, что пациент спит.
Можно спокойно работать.
Она подошла и стала разглядывать старика – тот лежал на спине, рот слегка приоткрыт. Седой, костлявый, высохший. В уголке рта пузырилась слюна, тихонько подрагивали веки. Есть ли в этом мире хоть что-то более бесполезное, чем вредный старик?
Она сняла крышку с катетера, висевшего на тыльной стороне его ладони, покрытой тонкой кожей, и вынула из кармана шприц. Доступ к крови, которая течет к сердцу, – открытые ворота для продолжения кончиков пальцев Бога.
Плюс антиаритмического препарата в том, что он быстродействующий – остановка сердца случится почти мгновенно. Она вставила иглу в катетер, прекрасно зная, что успеет убрать все до того, как сработает сигнал тревоги.
Пациент слегка заворочался во сне. Она нежно погладила его по руке. Затем надавила на поршень шприца.
Понедельник, 9 октября. За пять дней
Глава 1
– Ну как всегда!
Фредерик вытер со лба воду и снова надел кепку. Накинул капюшон плаща, проверил, закрыта ли седельная сумка велосипеда, и поехал. Всегда тяжело вылезать из постели, когда будильник звонит в 5:15, но утро на утро не приходится. Сегодня из-за ливня было трудно вспомнить, почему он вообще согласился развозить газеты. Шесть дней в неделю, пятнадцать семей Центрального Копенгагена, 620 ступенек – подняться и спуститься. К сожалению, это единственный шанс заработать денег на учебу в гимназии, и он не хотел его упускать.
Он покатил по брусчатке, в темноте за спиной растворился распределительный пункт, из телефона в кармане куртки в уши лилась музыка, придавая сил. I got my black shirt on, I got my black gloves on[1]. И все же как-то непривычно, ведь перед ним самая шумная торговая улица города. Он встал на педали и давил на них, пока не миновал Стрёгет, пока впереди не открылись Гаммельторв и Нюторв. Аккуратно отремонтированные многоэтажные дома со створчатыми окнами и медными водосточными желобами, которые сейчас заливал осенний дождь, тощие деревья и скамейки – в щелях между их темно-зелеными досками оставляли всякий мусор. В утренней полутьме над древними пивными, разместившимися в подвалах, сияли, словно вершина морали, песочные колонны Копенгагенского верховного суда. Днем площадь – важнейшая точка для курьеров, перемещающихся на велосипедах, туристов и продавцов украшений, содержащих никель. А сейчас на ней ни души.
Фредерик спрыгнул с велосипеда и прислонил его к фонтану в середине площади. Снял наушники и убедился, что в кармане куртки хватит монет на теплую булочку с корицей. Бросил взгляд на водную гладь фонтана, подрагивающую в темноте от капель.
В воде что-то было.
В воде вечно что-то валяется. Муниципалитет каждый день вылавливает пивные банки, полиэтиленовые пакеты и одинокие – по необъяснимой причине – ботинки.
Но это не ботинок.
Фредерика зашатало. В трех метрах от него в старейшем фонтане Копенгагена плавало человеческое тело – руки раскинуты в стороны, лицо опущено в воду. Дождь молотил по обнаженной спине, и капли отлетали в воздух, образуя сотни отдельных фонтанчиков.
Какое-то мгновение Фредерик не мог пошевелиться. Его парализовало, как в кошмарном сне, после которого ему бывало грустно просыпаться – все-таки он уже слишком взрослый, чтобы его успокаивала мама.
Затем он закричал – хрипло и бессвязно.
– Помогите! Эй, в воде человек.
Он знал, что должен прыгнуть в фонтан и перевернуть тело, оказать первую помощь, сделать хоть что-нибудь. Но по его бедру потекла теплая моча, давая понять, что сейчас он вряд ли способен хоть кому-то помочь.
Фредерик снова бросил взгляд на плавающее в воде тело. На этот раз он осознал, на что смотрит. Раньше он покойников не видел.
На дрожащих ногах он побежал к круглосуточному магазинчику. Автоматические двери раздвинулись, и до его ноздрей донесся аромат корицы – в ту же секунду он увидел напевающую светловолосую продавщицу. С козырька кепки Фредерику капало в глаза – он вытер пресную и соленую воду.
– Блин, да помогите же! Вызовите полицию!
Продавщица смотрела на него округлившимися глазами. Затем поставила поднос булочек с корицей и протянула свой телефон.
* * *
Копенгаген заливало дождем. Перед глазами размывались контуры черепичных крыш и расплывались очертания города. Небо обрушивало каскады неестественно теплой воды на брусчатку Гаммельторв и зонты.
Следователь Йеппе Кернер прищурился и посмотрел вверх. Просвета не предвидится. Возможно, мир и в самом деле вот-вот рухнет, а океаны отвоевывают остатки суши. Он вытер лицо мокрой рукой, подавил зевок и прошел под заградительной лентой. Резиновые сапоги пропускали воду в швах и хлюпали, когда он шел.
Сквозь завесу дождя он увидел укутанные в полиэтилен силуэты – возле фонтана ставили навесы. Такие берут в аренду, когда устраивают вечеринки в саду, – с надеждой, что они не пригодятся. Йеппе укрылся под ближайшим навесом и посмотрел на часы. Начало восьмого, и за облаками вот-вот взойдет солнце. Вряд ли что-то сильно изменится. Сегодняшний день способен только на оттенки серого.
На лежащее в фонтане обнаженное тело падал свет лампы криминалистов. Йеппе понаблюдал за происходящим, пока надевал защитный костюм поверх мокрой одежды. Голова трупа опущена – словно ныряльщик в Красном море. Тело женщины средних лет, насколько Йеппе мог судить по ширине плеч и изгибу позвоночника, обнаженное. Волосы темные, с седыми прядями, под которыми виднелась кожа головы.
– Ты знал, что он называется «Каритас»?
Йеппе обернулся и встретился взглядом с криминалистом Й. Х. Клаусеном. Морщинистое лицо прикрывал капюшон голубого защитного костюма, из-за чего он был похож на мокрого бойскаута в скафандре.
– Тебя это порадует: ответ – нет, Клаусен. Я этого не знал.
– На латыни «каритас» означает «милосердие». Поэтому наверху – фигура беременной женщины. Символ жертвенности, ну ты понял.
Клаусен смахнул с кустистых бровей дождевую воду и отряхнул руки.
– Меня больше интересует, почему в чаше плавает труп. – Йеппе кивнул в сторону фонтана. – Что у нас есть?
Клаусен огляделся и нашел зонтик, прислоненный к одной из опор навеса. Раскрыл его и шагнул наружу.
– Ну и погодка, работать невозможно. Пошли!
Йеппе пришлось согнуться, чтобы его длинное тело уместилось под зонт к низкорослому Клаусену. Возле каменного основания чаши фонтана они остановились и стали разглядывать труп. Из-за капель, растекавшихся по белой коже, тело напоминало мраморную статую. Фотограф из полиции пытался найти подходящий ракурс и прикрывал камеру от дождя.
– Разумеется, судмедэксперты достанут ее из бассейна и увезут на вскрытие, и только потом мы сможем что-то рассказать. Но это женщина, рост средний, думаю, ей около пятидесяти.
По телу ударил порыв ветра – оно подплыло к ним и стукнулось головой о край фонтана.
– Разносчик газет обнаружил ее в 5:40. Через две минуты из магазинчика на углу поступил звонок в скорую. Как предписывает протокол, ее пытались реанимировать. Не знаю, почему тело так и не достали из воды. Разносчик газет и продавщица сидят в магазинчике с полицейским – ждут допроса. Продавщица пришла на работу в пять часов, и она абсолютно уверена, что тогда в воде никого не было – значит, преступление совершили между пятью и пятью сорока.
– Думаешь, это место преступления? – Йеппе откинул капюшон, чтобы осмотреться получше. – Ее убили посреди Стрёгет?
Клаусен повернулся к Йеппе – зонт наклонился, и на них хлынули потоки дождя. Его волосы мгновенно промокли насквозь.
– Черт, Кернер, извини, а? Промок? Я неточно выразился. Вряд ли ее убили здесь. По многим причинам.
– Слишком рискованно… – Йеппе старался не обращать внимания на капли, стекающие по затылку под плащ.
– Велик риск, что кто-то будет проходить мимо. Одно то, что кто-то осмелился бросить труп в фонтан на Гаммельторв… мда, это выше моего понимания. – Клаус недоуменно покачал головой. – Но не только поэтому. Видишь порезы на коже у нее на руках? Они в воде, поэтому их трудно заметить.
Прищурившись, Йеппе попытался что-то рассмотреть сквозь завесу дождя. На запястье виднелись мелкие параллельные надрезы, образующие симметричный узор. Зияющие раны на белой плоти. Йеппе представил себе разлагающегося на пляже кита и подавил тошноту.
– В воде нет крови?
– Именно! – Клаусен кивнул в знак подтверждения. – У нее наверняка было сильное кровотечение, но следов крови нет – ни в воде, ни вокруг чаши. Идет дождь, но мы бы все равно что-то нашли – если бы что-то было. Она умерла в другом месте.
Йеппе оглядел фасады старых домов.
– Тут полно камер наблюдения, можем запросить данные. Если преступник сбросил тело в воду, то запись наверняка есть.
– Если? – с возмущением спросил Клаусен. – Она не резала себя и не прыгала в фонтан, это я тебе точно говорю.
– Чем это сделали? Ну, порезы.
– Пока не могу сказать. Сначала она отправится на стол к Нюбо.
Клаусен имел в виду профессора Нюбо – судмедэксперта, который, как правило, проводил вскрытия во время расследования важных дел об убийствах.
– Но в любом случае орудия убийства тут нет. Собаки здесь уже полчаса, но так ничего и не нашли. И ее одежду тоже.
У Йеппе завибрировал карман, он вытер ладонь о брюки и осторожно достал телефон. Увидел на экране слово «мама» и сбросил вызов. Что ей сейчас нужно?
– Другими словами, сегодня рано утром кто-то привез раздетый труп в центр Стрёгет и сбросил в фонтан?
– Да, похоже на то.
Клаусен придал лицу извиняющийся вид, как будто отчасти виноват в этой абсурдной ситуации.
– Кто до такого додумался?
Йеппе смахнул с затылка воду и потер слипающиеся глаза. Он поспал очень мало, и к тому же плохо. Не рассчитывал, что ему придется разбираться с трупом обнаженной женщины.
It’s raining again. Too bad I’m losing a friend.[2]
В голове крутилась надоедливая песня Supertramp о дожде, и Йеппе пожалел, что даже не может выбрать, какая музыка будет его мучить в тот момент, когда истощенный мозг устал. Чаще всего в голове крутились отрывки коммерческой поп-музыки. It’s raining again. Oh no, my love’s at an end.[3] Он накинул капюшон и зашагал к киоску, где ждал разносчик газет.
* * *
Невыносимый крик. Долгий, беспомощный плач – той же частоты, что вопль ужаса и жужжание бормашины. Самый отвратительный в мире звук.
Следователь Анетта Вернер перевернулась на другой бок и зажмурилась. Свенн ушел к малышке. Именно сейчас она должна хоть немного поспать – наверстать то, что не успела за ночь. Она положила подушку на голову, отсекая звук и внешний мир. Попыталась вспомнить, чем не готова была пожертвовать в обмен на ночь крепкого и долгого сна, но ей ничего не пришло в голову.
К плачу в соседней комнате добавился успокаивающий голос Свенна. Только бы он закрыл дверь. Может, встать и самой закрыть? Ей ведь еще пописать надо. До первого августа этого года она бы не обратила внимания на полный мочевой пузырь и спокойно спала бы дальше, но теперь больше не полагалась на то, что ее разваливающееся сорокачетырехлетнее тело ей подчинится.
Анетта с трудом села и свесила ноги с кровати. Когда уже уйдет это нескончаемое состояние похмелья и смены часовых поясов?
Она медленно встала, отмечая, что каждая часть тела проседает под весом скелета, который больше не поддерживали крепкие мышцы. Ныла грудь. Оглядев себя, она отметила, что даже не сняла на ночь обувь, и доползла по ковру, словно зомби, мимо детской до туалета. Как Свенну удается сохранять такое спокойствие и оптимизм? Она заперла дверь и посмотрела на себя в зеркало. «Я похожа на живой труп, – подумала она, садясь на унитаз, – вот бы умереть».
Примерно так же она думала около года назад, когда обнаружила, что беременна. Они не собирались заводить детей, давно договорились, что это не для них и вместо этого они станут лучшими в мире хозяевами для собак. Незадолго до ее сорокового дня рождения они вообще перестали об этом говорить. По иронии судьбы, видимо, именно тогда и стали небрежно относиться к предохранению; у них из головы начисто выветрилась мысль о том, что секс может привести к беременности. Долгое время Анетта просто-напросто думала, что больна, что унаследовала от отца проблемы с сердцем и что пульс у нее скачет навстречу шунтированию и кардиостимулятору. Результаты анализов принесли облегчение. Затем – шок.
«Вот бы умереть».
Вообще все шло хорошо. Свенна новость неожиданно обрадовала, и он все время ее поддерживал. Беременность протекала образцово, все показатели были в норме, роды прошли быстро и без осложнений. Она бросила вызов неутешительной статистике и побила все мыслимые рекорды женщин, которые в первый раз забеременели в возрасте за сорок. Но когда ей на руки положили маленькую девочку, чистую и красивую, которая сразу же принялась сосать грудь, Анетта ничего не почувствовала. Привязанность, которая должна была возникнуть инстинктивно, пришлось вымучивать, а почувствовать любовь оказалось трудно. Во всяком случае ей.
У Свенна было по-другому.
В последние два месяца его любовь к маленькому новому человечку лишь крепла. Его взгляд, когда он держал ее на руках! Светившиеся от гордости глаза. По морю семейной жизни Свенн плыл как рыба и уже стал настоящим отцом. Анетта пыталась, правда пыталась. Только бы не уставать все время.
Она опустила руки на бедра, наклонилась вперед и уронила лоб на ладони.
– Заснула, дорогая?
Анетта подняла голову рывком – шея напряглась, грозя головной болью. Из-за двери донесся голос Свенна – наверное, возле туалета стоит.
– Я писаю. А можно подождать две минуты?
Она слышала в голосе раздражение, обиду, которую наблюдала у других женщин, но сама затаивала редко. Теперь Анетта не могла от нее отделаться. Она встала, помыла руки и открыла дверь.
– Она голодная. Поэтому не успокаивается. Смотри! Ртом грудь ищет.
Свенн нежно поднял их дочь и поцеловал в лоб, после чего передал Анетте. Протягивая руки, она ощутила уже хорошо знакомый прилив страха от того, что может уронить малышку на пол. Те, кто сравнивают заботу о собаке с заботой о ребенке, ничего не знают, подумала она, хотя два с половиной месяца назад сама была из их числа. Она смотрела на плачущего младенца, лежащего на руках.
– Я скучаю по ребятам. Когда мы их заберем?
Свенн обеспокоенно на нее посмотрел.
– Собаки прекрасно поживут у моей мамы еще пару недель. Сейчас главное – малышка Гудрун.
– Хватит ее так называть! Мы еще не определились с именем.
Анетта грубо протиснулась мимо мужа – тот вжался в стену коридорчика перед туалетом.
– Я думал, ты хотела назвать ее Гудрун.
Анетта двинулась ко входной двери.
– Я посижу в машине, там покормлю. И не говори ничего, мне там будет лучше.
Она с силой захлопнула дверь – насколько это позволил лежащий на руках младенец. Побежала под дождем к машине, стоящей под навесом, и открыла ключом дверь. Малышка перестала плакать – возможно, из-за того, что ей на лицо вдруг закапал дождь.
В машине висел знакомый успокаивающий запах – работы и собак. Анетта уселась, задрала футболку и приложила дочь к распухшей груди. Она тут же взяла грудь и стала сосать. Успокоилась. Анетта тяжело дышала, пытаясь унять неуходящее чувство тревоги. Нежно стерла капли дождя с лица младенца и погладила мягкую головку. Когда она вот так спокойно и тихо лежит, с ней просто замечательно. Сложнее было свыкнуться с плачем и ночными пробуждениями. И декретом. Анетта скучала по работе.
Она бросила взгляд на дом. Свенн наверняка пылесосит или прибирается. Она торопливо открыла бардачок и достала полицейскую рацию. Вообще та должна была лежать на зарядной станции в управлении, но Анетта не стала ее сдавать. Когда в управлении обнаружат, что рация пропала, и отключат ее – вопрос времени, но она довольствовалась тем, что пока что может ее слушать. Она убедилась, что звук выставлен на минимальную громкость – ребенок не испугается, – и включила. От знакомых щелчков у нее засосало под ложечкой.
– …И нам нужно сопровождение для тела, которое обнаружено на Гаммельторв в Копенгагене. Его необходимо доставить в центр экстренной помощи, где проведут вскрытие. Мы перекроем Фредериксберггаде, Гаммельторв и Нюторв, пока криминалисты из Национального центра криминалистики собирают улики…
Убийство на Гаммельторв? Это дело будут расследовать ее коллеги из полицейского управления. Анетта сделала погромче и охнула. Почему столь естественная вещь, как грудное вскармливание, – это так больно?
– …Мы запросим данные со всех камер наблюдения. Следственная группа из полицейского управления под руководством следователя Кернера…
Следователь Кернер. Следователь Йеппе Кернер, сотрудник отдела по расследованию преступлений против личности, подразделение один, больше известного как отдел убийств. Ее напарник.
Кернер – он теперь без Вернер. Вернер – она теперь без работы. Анетта выключила рацию.
* * *
– Кто-нибудь в курсе, куда делась Сайдани?
Йеппе задал вопрос между делом, пока возился с компьютерным кабелем, стоя спиной к коллегам. В принципе, он должен лучше всех знать, где находится следователь Сара Сайдани, поскольку провел в ее постели бо́льшую часть ночи, но они договорились: остальных сотрудников отдела убийств это пока не касается.
– Может, у нее ребенок заболел, как обычно? Краснуха? Чума? Дети вечно всякую заразу цепляют, поэтому она на работу не может выйти.
Следователь Томас Ларсен бросил в мусорное ведро бумажный стаканчик от дорогого кофе навынос – тот описал элегантную дугу. У Ларсена не было ни детей, ни понимания к тем, кто их завел, – и он не стеснялся делиться взглядами с коллегами.
Йеппе посмотрел на висящие над дверью часы. Пять минут одиннадцатого. «Значит, начнем без нее». Он отметил, что в системе какой-то сбой, и отрегулировал яркость картинки, мерцавшей перед ним на экране в зале для совещаний, обернулся и кивнул ожидавшим двенадцати коллегам – все держали в руках блокноты и внимательно на него смотрели. Не каждый день в фонтане в Стрёгет находят обезображенный женский труп.
– Ну, хорошо! Итак, вкратце: звонок поступил в 5:42, и первая патрульная машина прибыла на место через шесть минут. Дежурный врач скорой помощи констатировал смерть в 6:15. – Йеппе сложил руки на груди. – Лима 11 сразу же классифицировал случай как подозрительный и вызвал нас.
Дверь в переговорку осторожно открылась – Сара Сайдани тихо вошла и села на стул у стены. Ее мокрые кудри блестели от воды, глаза у нее ясные.
Йеппе сразу приободрился – это ощущение было ему хорошо знакомо и появлялось всегда, когда она была рядом.
Она.
Сара Сайдани, коллега по отделу, мать двоих детей, разведенная, с тунисскими корнями и кожей цвета молочного шоколада.
– Добро пожаловать, Сайдани.
Йеппе бросил взгляд на лежащий перед ним блокнот, хотя прекрасно знал, что там написано.
– На данный момент в погибшей опознали соцработника Беттину Хольте, пятьдесят четыре года, живет в Хусуме. Вчера она пропала без вести, и поэтому ее фотографии есть в системе, но личность пока не подтвердили.
Он сослался на сведения внутренней системы обработки данных, где хранится вся информация о текущих и закрытых делах. На первый взгляд – разумно и эффективно. На самом деле – нет.
– Членов семьи вызвали на опознание, скоро нам сообщат о результатах. Тело было раздето и лежало лицом вниз, как на этой фотографии.
Йеппе выбрал зернистую фотографию, нажал на кнопку и вывел на экран изображение крупным планом – белое тело в черной воде.
– Согласно свидетельским показаниям, в пять часов утра тела в фонтане не было, поэтому мы исходим из того, что ее принесли туда между 5:00 и 5:40. Нам нужны все записи с камер видеонаблюдения…
– Кернер?
– Да, Сайдани?
– Я взяла на себя смелость – забрала записи с муниципальных камер видеонаблюдения и просмотрела их. Поэтому опоздала. – Сара Сайдани протянула флешку, держа ее двумя пальцами. – Запись с камеры видеонаблюдения, которая висит над киоском, удачная. Перемотай на 5:17!
Одобрительно кивнув, Йеппе взял флешку, открыл видео и стал перематывать. На экране замелькала картинка – темная и пустая площадь, где ничего не происходит, только от ветра упал велосипед. На отметке 5:16 Йеппе оставил обычную скорость воспроизведения, и через минуту в верхней части изображения появилась тень.
– Он приехал со стороны Студиетреде и поехал в сторону фонтана, – оживился Йеппе. – На чем он едет?
– Он или она едет на грузовом велосипеде. Да посмотри же! – Сара с раздражением указала на экран.
Темная фигура подъехала к фонтану и уличному фонарю, освещавшему Фредериксберггаде. Человек и вправду ехал на грузовом велосипеде, он закутался в темный плащ и накинул на голову капюшон. Непонятно, мужчина это или женщина – да и человек ли вообще. Возле фонтана велосипед остановился, и ездок ловко с него соскочил.
– Слезает как мужчина. Заносит ногу над седлом.
Ларсен встал и показал, что имеет в виду.
Сара тут же ответила:
– Я тоже так слезаю с велосипеда, это ни о чем не говорит. Смотри на платформу…
Фигура в плаще убрала темную ткань или полиэтиленовую накидку с продолговатой плоской платформы. Мертвое тело было хорошо видно в темноте, фигура быстро его подняла и без труда перенесла через край чаши фонтана. Труп уже лежал в воде, а фигура все стояла.
Йеппе отсчитал две секунды, пять.
– Что он делает?
– Любуется, – встрял Ларсен. – Прощается.
Через семь долгих секунд темный силуэт сел на велосипед и покатил от фонтана в том же направлении, откуда приехал. Йеппе выждал секунду, чтобы убедиться, что больше смотреть не на что, и остановил видео. Убийца на грузовом велосипеде, only in Denmark[4]! Он устало вздохнул.
– Сайдани, будь добра, передай записи с камер видеонаблюдения нашим друзьям-криминалистам из Национального центра судебной экспертизы и попроси их проверить камеры наблюдения в районе – отследим, откуда он приехал. Хорошо бы изучить его перемещения по всему городу.
Со второго ряда стульев на него смотрели карие глаза Сары. Вид у нее был довольный, лицо светилось от восторга. Влюбленность? Йеппе не смог истолковать ее взгляд и торопливо опустил глаза, пока на лице не появилась неуместная улыбка.
– Работаем по обычной схеме: как, почему и кто. Как обычно, мы с Фальком – напарники; Сайдани, ты будешь с Ларсеном.
Ларсен победоносно вскинул руки, и Йеппе на секунду даже разозлился, что этот дурак будет рядом с Сарой. Но по-другому нельзя – есть опасность, что вокруг начнут сплетничать.
– Мы с Фальком поедем на вскрытие, а потом допросим ближайших родственников Беттины Хольте. Естественно, при условии, что это вообще она. Сайдани, как обычно, занимается электронной почтой, телефоном и соцсетями.
Сара кивнула.
– Все ее вещи пропали? Сумочка, телефон, одежда, которая на ней была?
– Пока что мы ничего не нашли.
– Попроси родственников отдать нам ее компьютер и возьми ее номер телефона, чтобы я запросила информацию о звонках. Возможно, она общалась с убийцей.
– Попросим. Ларсен занимается свидетелями и допрашивает коллег, соседей, товарищей по гандбольной команде и всех, кого можно допросить.
Йеппе оглядел собравшуюся команду. Его собственная следственная группа плюс подкрепление – все готовы к работе по сбору свидетельских показаний, которая потребует немало сил.
– Нам нужно будет обойти все дома на Гаммельторв и допросить всех возможных свидетелей. Вдруг кто-то не спал и выглянул в окно в пять пятнадцать утра.
Один из сотрудников вытянул гигантскую руку вверх и кивнул, блеснула лысая макушка. Йеппе его узнал – Мортен или Мартин, один из новых молодых сотрудников.
– Я буду обходить дома.
– Отлично. Доложите напрямую следователю Ларсену, пожалуйста.
Лысый Мортен или Мартин снова кивнул.
– Надо будет заняться и велосипедом с видео. Можно ли узнать его марку? Кто ими торгует, заявлял ли кто-то о пропаже такого велосипеда в последние пару месяцев и так далее.
Вызвался Ларсен, как всегда дерзко и надменно.
Йеппе кивнул ему и перевел взгляд на комиссара полиции в первом ряду.
– Комиссар, на тебе пресса?
Ее уставшие глаза встретились с его. Комиссар, как ее все называли, уже давно грозилась уйти на пенсию, но, насколько Йеппе мог судить, была бодрее и внимательнее, чем когда-либо, и он считал, что она еще пару лет поработает.
Сейчас она по-юношески подняла большой палец. Для нее пресс-конференции не были поводом для особого беспокойства, а вот для Йеппе превращались в почти непреодолимые препятствия.
Он с благодарностью кивнул.
– Вопросы?
Он оглядел собравшихся и остановил взгляд на следователе Фальке – тот смотрел в стол, как будто от него ожидали чего-то такого, что он не сможет исполнить. Фальк – пожилой следователь, его усы соревновались с бровями по густоте и седине. Круглый живот, как правило, поддерживала пара ярких подтяжек, а скорость его работы колебалась в пределах от умеренной до черепашьей. Фальк только что вышел на работу после долгого больничного, связанного с перенапряжением, – на первый взгляд и не скажешь, что он в форме.
Йеппе хлопнул ладонью по столу.
– За работу!
Полицейские встали и потянулись к двери, взяв с собой блокноты и пустые кружки из-под кофе, беседовали и обговаривали детали. Сайра Сайдани и Томас Ларсен ушли вместе, Ларсен небрежно положил руку ей на плечо. Йеппе потрогал языком язву на внутренней стороне щеки и сжал зубы. Через минуту в переговорке остались только он сам и комиссар.
Она серьезно на него посмотрела.
– Кернер, мне нужно, чтобы ты сказал, что сможешь вести это дело. Что готов к этому.
– Ты о чем? Ты же сама меня выбрала.
Комиссар приподняла брови – ко лбу потянулись и тяжелые веки.
– Я не сомневаюсь в твоей компетентности.
– Тогда зачем ты спрашиваешь?
– Спокойно! У меня от этого дела плохое предчувствие. Его будет непросто раскрыть и преподнести прессе. А ты ведь без напарника…
Так вот чего она боится! Что у него не получится руководить расследованием крупного дела, когда рядом не будет Анетты Вернер. Йеппе одобряюще ей улыбнулся.
– Разве не получится раскрыть дело быстрее, раз Вернер не будет путаться у меня под ногами?
Комиссар полиции похлопала его по плечу и вышла. Похоже, он ее не убедил.
