Кейт Крамбл
Стриптиз для любимого и не только…
– Но, Молли, куда бы мы не отправились, везде найдутся свои изъяны.
– А я не хочу, – возмущалась девушка, – не хочу, чтоб мой ребенок рос в таком кошмаре. Не допущу этого!
Похоже, в голову Молли пришла идея, которая не предвещала ничего хорошего. Дабы не гадать, верны мои догадки или нет, я решил прямо спросить ее об этом:
– Что ты имеешь ввиду?
Молли выскочила из ванной, схватила банный халат и шлепая мокрыми ногами по полу, отправилась в спальную комнату.
– У меня было время, много времени, чтобы подумать, – одеваясь на ходу, тараторила Молли, слегка на повышенных тонах. – На что мы обретаем этого ребенка? На те же страдания, что испытывали сами? На те же страхи, а возможно и хуже? Зачем? Тебе не кажется, что это бессмыслица какая-то? Мы будем всегда за него переживать, бояться, что с ним сможет что-то случиться! Я не вынесу всего этого!
– Молли, милая, – начал я, обняв ее крепко, чтоб девушка не смогла вырваться из моих объятий и выслушала то, что я намеревался сказать ей. – Да, мы будем дрожать по любому поводу. Когда он упадет и расцарапает в кровь коленки, когда впервые влюбится и возможно будет страдать от неразделенной любви, когда подерется со сверстниками в школе. Но, это не страшно. Мы всегда будем рядом. Упадет – мы подхватим, разобьет коленки – мы их смажем, влюбится – расскажем, как быть в подобной ситуации, подерется – я научу его защищать себя.
– Мне страшно, – на выдохе, еле слышно, произнесла Молли.
– Мне тоже, – добавил я. – Еще как страшно. Но, я точно знаю, что мы справимся.
Молли уткнулась лицом мне в плечо и тихонечко шмыгнула носом.
С этой минуты, она больше не нервничала, не переживала за будущее нашей семьи, полностью доверившись мне. Я был той самой опорой, надежным компасом, что не давал сойти с пути. Она доверяла мне безусловно, всегда и во всем. И я на сто процентов был уверен, что не подведу. Я просто не мог, не мог никак иначе. Она, та, ради которой я когда-то пообещал пойти на крайние меры. Пошел! Невзирая на ночные кошмары, порой преследовавшие меня, вновь готов был пройти через все это.
Теперь Молли всегда была в хорошем настроении. Не могу сказать, что задаривал ее подарками, но при любой возможности старался удивить. Она расцветала с каждым днем. Казалось, будто она вовсе забыла о прошлых невзгодах. Чем больше я дарил ей тепла, тем женственнее она становилась, все больше и больше превращалась в жену, о которой я и мечтать не смел.
Мы расписались. Без свадьбы, в тихом, уютном кругу самых близких нам друзей, отметили день образования нашей семьи в своей маленькой квартире, которую Молли украсила под стать торжеству. Именно в этот вечер я чуть было не потерял своего лучшего друга.
– Джереми, как ты дальше собираешься жить с Молли, доверять ей, после произошедшего?
– Питт, что за странный вопрос? – возмутился я. – Что ты вообще такое говоришь?
– Послушай, я на твоей стороне. С виду конечно и не скажешь, но, очевидно, ведь, она не совсем владеет собой.
Питт переживал. Но его слова, особенно сейчас, когда у нас с Молли все было более, чем идеально, оскорбляли. Мне же, в день своего бракосочетания, вовсе не хотелось думать о плохом.
– Ну, спасибо друг! Не ожидал от тебя такого! – все еще злился я и похоже моя злость набирала обороты.
– Да я же из лучших побуждений. У вас ребенок скоро появится…
– Это не твое дело. Ни Молли, ни мой ребенок тебя не касаются. И вообще, думаю тебе пора, – прервал я друга, указав на дверь.
– Зря ты так, – обидчиво произнес Питт. – Я без всяких мыслей, а ты…
Питт ушел. Я остался посреди прихожей.
– Молли, я скоро! – выкрикнул я, и помчался за другом вниз по лестнице. – Питт, постой. Да постой же ты! – кричал я, стараясь догнать его.
Питт уже собирался садиться в машину. Увидев меня остановился и как-то злобно, возможно даже с нотной сожаления взглянул мне в глаза.
– Чего тебе еще?
– Послушай, давай вернемся. Я не хотел тебя обидеть. Ты все эти месяцы помогал мне и не заслужил такого отношения, – я дико сожалел о том, как поступил с другом.
Началась весенняя гроза. Мы спрятались под козырек дома и продолжив беседу, закурили. До чего же прекрасно было остановиться и никуда не бежать, ничего не выяснять, не вести тайное расследование, отнимающее большую часть свободного времени. В большей части, все это, стало возможным благодаря Питту. Я был перед ним в неоплатном долгу.
Питт сделал невероятное. Пока я занимался возмездием и размышлял над тем, как перевести все подозрения от Молли, Питт влез в правительственную базу данных и внес в нее данные девушки. Благодаря ему, на свете появилась та самая Молли Холмс с действующим паспортом и легальными правами, что отныне являлась моей супругой. Он шел на огромный риск, и сделал, казалось бы, невозможное возможным.
Я все еще пытался заслужить прощение друга, ему же, из-за моих раскаяний, становилось неловко.
– Хорош, Джереми. Мы знаем друг друга не один год. И через что только мы с тобой не прошли. Разве не для этого нужны друзья?
Безусловно, Питт был прав. Был прав в том, что друзья – это те люди, что должны помочь в нужный момент: где-то словом, где-то делом, а где-то тем, что вовсе не будут лезть в происходившее в твоей жизни. Я ценил каждого человека, кто смог пройти жесткую проверку временем, не сломался, не слился на полпути и остался рядом. Разбрасываться такими людьми было глупо и безответственно.
– Будешь крестным моему малышу? – неожиданно для Питта произнес я. – С таким крестным, ни один обезумевший родитель, вроде нас с Молли, ребенку не будет страшен, – добавил усмехнувшись.
Питт ненароком подавился сигаретным дымом. Похоже, для него мое предложение было более, чем просто волнительным.
– Это у тебя шутки такие? – не верил друг.
– Какие тут могут быть шутки. Я вполне серьезно.
– А как же Молли? – все еще растерянно говорил Питт.
– Думаешь, прежде чем предложить тебе, я не обсудил это с Молли? Мы оба пришли к мнению, что ты будешь идеальным крестным.
Питт обнял меня, пустив скупую мужскую слезу. Похлопывая ладонями по моей спине, с легкой хрипотой в голосе добавил:
– Спасибо! Спасибо, друг! Я не подведу!
– Знаю, дружище!
Молли спустилась вниз и застала момент нашего дружеского объятия. Увлекшись душевным, даже откровенным разговором, мы с Питтом и не заметили ее появления.
– У вас тут точно все в порядке? – наконец произнесла девушка, некоторое время наблюдавшая за нами со стороны.
Питт смахнул катившуюся по щеке слезу. Я, откашлявшись, кивая головой, тупо расплылся в улыбке. Молли, глядя на наши растерянные лица, рассмеялась, затем подошла ближе и обняла обоих.
– С крестным вопрос решен, – поставил я Молли в известность.
– Прекрасно! Осталось сообщить будущей крестной о нашем решении, – добавила девушка, со слегка округлившимся животиком.
– Крестной? И кто же на примете? – поинтересовался Питт.
– Марта! – одновременно, словно сговорившись, подхватили мы с Молли.
– Думаю, мне нужно лучше познакомиться с будущей крестной, – кокетливо добавил Питт, явно интересуясь Мартой, как женщиной.
Веселой троицей мы ввалились обратно в квартиру, где продолжили праздновать не только создания новой ячейки общества, но, так же согласие Питта и Марты стать крестными нашему малышу.
Изрядно напившись, Марта ухватила под одну руку Питта, крепко держа во второй недопитую бутылку вина, долго прощалась с Молли. Меня умиляла вся эта ситуация. Точнее, я был просто счастлив. Тихо, по земному, без лоска и пафоса. У меня было все, что нужно: любимая женщина, верные друзья, а в скором времени меня поджидала новая роль, роль отца. Разве может быть что-то важнее всего этого? Для кого-то другого, возможно, для меня, однозначно нет.
Гости покинули наше скромное семейное гнездышко, в котором мы с Молли остались наедине с горой мусора.
– Хорошо скоротали время, не так ли? – воодушевленно спросил я.
– Может не стояло их отпускать, пока не приберемся тут? – шутила Молли, надув и без того пухлые губы.
Лицо Молли часто стало отекать, и эта легкая отечность безумно шла ее миловидным чертам лица. Молли немного злилась на меня. В особенности на мои постоянные подтрунивания над ее физическими изменениями.
– Ты присядь, я сам уберу, – предложил я. – Может хочешь чаю?
– Признаюсь честно, мне безумно хочется курить, – хныкая, как малое дитя бормотала девушка, указывая на выпуклый животик.
Я усадил Молли на стул, сам мигом сгреб мусор, убрал грязную посуду.
– Все это может подождать. Пошли! – взяв любимую на руки, мы отправились в спальную комнату. Молли улыбалась, а в моей душе пели птицы. Это был тот самый идеальный момент, когда все вокруг замирает, и остаемся лишь мы.
– Я приготовил тебе кое-что. Не хотел при всех, – копошась в телефоне, произнес я.
Молли присела на кровать, косо на меня взглянула, в предвкушении сюрприза. Я стал напротив, включил плейлист и внимательно наблюдал за девушкой. Заиграла песня. С первых же услышанных слов, с лица Молли исчезла недоверчивая улыбка и всю оставшуюся песню она прослушала со слезами на глазах.
«Куплет1:
Даже на другом конце вселенной, я тебя найду!
И от этой жизни темной, бренной я тебя спасу!
Лишь прошу доверься мне ты, милая моя,
Не останется такой планеты, где б не нашел тебя!
Припев:
Ты только верь, ты только верь, прошу тебя!
Ты только верь, ты только верь, любовь моя.
Ты только верь, ты только верь, я не шучу.
Ты только верь, ты только верь, к тебе лечу!
Куплет2:
У ангелов тебя я заберу, если ты в раю,
У демонов тебя я заберу, если ты в аду.
Не страшен мне ни рай, ни ад, если ты вдруг там,
Не сделаю и шаг назад, пройдусь по всем мирам!
Припев:
Ты только верь, ты только верь, прошу тебя!
Ты только верь, ты только верь, любовь моя.
Ты только верь, ты только верь, я не шучу.
Ты только верь, ты только верь, к тебе лечу!
Куплет3:
Я загляну и в те места, где смертному не выжить,
Пусть моя любовь слепа, я должен тебя слышать.
Если вдруг ты проклята, сниму я все заклятья,
Без тебя в душе дыра, хочу тебя обнять я.
Припев:
Ты только верь, ты только верь, прошу тебя!
Ты только верь, ты только верь, любовь моя.
Ты только верь, ты только верь, я не шучу.
Ты только верь, ты только верь, к тебе лечу!»
– Можно я еще раз прослушаю? – умоляюще, вытирая шмыгающий нос руками, просила Молли.
– Конечно!
Я включил песню еще раз. Сосредоточенно вслушиваясь в каждое слово, Молли старалась не плакать. Открыв рот, она тяжело дышала. Меня в этот момент неимоверно трясло. Песня закончилась. Молли наконец заговорила:
– Как? Когда?
– Когда разрабатывал план твоего спасения. Вместо четкого плана в голове всплыли слова. Я решил записать их на бумаге. Дело осталось за малым, музыка и исполнение.
– Не джаз, конечно, но песня удивительная. Думаю, она должна стать нашей с тобой песней.
– Ничего не имею против.
– Позволь теперь я преподнесу тебе свой подарок.
– Подарок?
Я искренне удивился, ни на что и не рассчитывая, ведь мне вполне хватало того, что Молли для меня делала.
– Мне нужно несколько минут. Ты пока можешь присесть на кровать.
Выполнив все указания, я сел на кровать в ожидании девушки. Молли не задержалась на долго. Она вошла в комнату, обернувшись в красивую золотую ткань. Увидев подобный образ девушки, я очень удивился. С тех пор, как Молли задержала полиция, у нас не было интимной близости. Сейчас, я ни на что не рассчитывал, но на все сто процентов понимал, что меня ждет в ближайшие десять-пятнадцать минут. И я не ошибся, это был стриптиз.
Включив музыку, Молли скинула с себя ткань и предстала передо мной в костюме индийской танцовщицы. Я, конечно, знал, что танец живота предполагает небольшое его наличие, но никак не думал, что увижу этот танец в исполнении моей беременной супруги. Как же ловко Молли вертела бедрами. Мои глаза бегали по всему ее телу. Лицо девушки сияло. Маленький округлившийся животик придавал ей невероятную сексуальность. Надетый костюм подчеркивал утонченность девушки, что раньше пряталась под строгостью и грубостью к окружающим.
Молли танцевала. Танцевала лишь для меня, для своего супруга. Больше никаких других мужчин. Никого, кто мог бы причинить ей боль. Только она и я.
Она подошла ко мне, закинув свою ногу между моих ног, нежно, в такт музыке, провела обнаженной ступней по давно набухшему пенису. Я, как всегда, сходил с ума, желая ее всем своим нутром. Обеими руками ухватился за ступню девушки, пробираясь вверх по ноге, почти дошел до сексуальных голубых трусиков. Указательным пальцем правой руки, Молли помахала у меня перед носом, дав понять, что дальнейшие прикосновения невозможны.
– Я люблю тебя! – выпалил я, рассчитывая на ее снисхождение.
– Стриптиз для тебя, любимый. Наслаждайся.
И я наслаждался, глотая слюни. Молли изгибалась так, будто и вовсе не была в положении. Я удивлялся каждому сделанному ею движению. Конечно, она и раньше неоднократно танцевала для меня, но этот танец был особенным. Танец – откровение. Она говорила им. Признавалась мне в любви. Раскаивалась передо мной в содеянных поступках. Давала понять, что отныне принадлежит лишь мне. И я верил ей. Не мог не поверить.
Я безумно хотел, чтоб так было всегда. Пусть без стриптиза, в котором Молли не было равных, главное вместе. И я даже поверил, что так и будет. Почему бы и нет? Но, похоже жизни показалось мало пройденных нами испытаний, и она приготовила новые. Я и сам мог бы догадаться, что подошло время очередных несчастных случаев, происходивших с Молли каждые пять лет.
Там, где полиция была бессильна, действовал закон джунглей: выживал сильнейший. Нам с Молли удалось избежать законного наказания, но шериф Бостона все это время, пока мы радовались семейной жизни, искал виновников в смерти своего сына. И нашел. Конечно, он не намеревался посадить нас за решетку. Ему нужна была кровная расплата. И он ее получил. Мне вообще, кажется, шериф Бостона привык получать то, что пожелает.
В тот злополучный вечер я поздно возвращался домой. Если бы только мое предчувствие сработало раньше, нежели я окажусь во дворе своего дома, кто знает, возможно все обернулось бы иначе. До парадной двери оставалось метров двадцать, как мое сердце принялось подавать тревожные сигналы. Я сгруппировался, каждую последующую секунду был готов к удару с любой стороны. Поднявшись на первые пять ступеней, увидел парня в темной одежде, с надвинутой на лицо кепкой. Это был он, тот о ком предупреждало сердце. Всем своим огромным телом он шел на меня. Дав отпор парню на лестнице, в эту же секунду, я получил сильный удар в затылочную часть и тут же отключился.
Очнулся я уже привязанным к стулу. Молли, в аналогичном виде, сидела напротив. Моя смелая девочка. Она не плакала. Не желала расстраивать меня, еще больше, не желала показывать свой страх мерзавцам, похитившим нас.
Поняв, что мы находимся в том самом здании, где я совершил казнь над последним насильником своей супруги, я тут же понял, в чьей власти сейчас находятся наши жизни.
– Очнулся? – злобно рявкнул плотный мужчина со свисающим животом.
– Очнулся, – ответил парень с синяком под глазом. Похоже, это его я успел ударить, прежде чем сем получил по затылку.
– Ну, значит ты и есть тот урод, что возомнил себя Богом?! – обращаясь в мой адрес, произнес мужик.
Он держал в руках огромный нож и разрезая красное яблоко, целыми дольками тут же съедал его. Затем, подойдя ко мне, ткнул ножом мне в грудь. Медленно ведя острым лезвием вверх по телу, коснулся моего подбородка и приподняв мое лицо, взглянул мне в глаза. Не знаю, увидел ли он в моих глазах интересующий его ответ, но неприкрытую ненависть наверняка.
– Знаешь, кто я? – с отвращением глядя на меня, спросил мужик.
– Догадываюсь, – ответил я коротко.
– Я хочу, чтоб ты рассказал мне все, что здесь произошло. Хочу знать, как умер мой сын и что он говорил тебе напоследок.
Мужчина ненавидел меня не меньше, чем я его. Сев напротив, он принялся меня слушать. Я же, не желала ничего говорить.
– Молчишь? Неужто нечего рассказать убитому горем отцу? А твоя подружка в курсе того, что ты совершил?
Я продолжал молчать.
– Хорошо, тогда поступим следующим образом: у меня нет времени на то, чтоб сидеть здесь до завтра. Смекаешь? Жить вам осталось не долго. Вот только есть огромная разница, как вы умрете. Не станешь говорить, будите умирать долго и мучительно. С обоих кожу живьем сниму. Расскажешь все что помнишь, тоже умрете, но, возможно твоя женщина умрет не так мучительно, как ты. Решай, Джереми Скотт. Скорее решай.
Какие только мысли не лезли мне в голову. Но ни одна из них не помогала. Если бы только мой отряд знал, в какую передрягу я попал, то уже стол бы за стенами заброшенно здания. Разрабатывая план захвата преступников и освобождения заложников. Но, в эти минуты неоткуда было ждать помощи. Я мог рассчитывать лишь на собственные силы.
Я вовсе не думал о себе. В последние недели Молли и без подобных стрессовых ситуаций чувствовала себя неважно. Конечно, я переживал за нее и за нашего малыша. За время беременности она дважды чуть не потеряла ребенка.
«Я люблю тебя!», – прочел я по губам супруги, зеленые глаза которой смотрели на меня с невероятной нежностью.
«И я тебя!», – шепнул я в ответ. – «Все будет хорошо!»
Во время учебы нас учили, даже если ситуация безвыходная, нужно тянуть время. В любую минуту все может измениться. А в подобны ситуациях роль играют даже не минуты, а секунды. Главное, чтоб не было слишком поздно.
Я не знал, что делать, поэтому решил взять мужчину измором.
– Хорошо. Я все тебе расскажу, – наконец заговорил я с отцом Габриэля, казненного несколькими месяцами ранее на том самом месте, где сейчас находились мы. – Только вот ты, папаша, знаешь, что делал твой безупречный сынок?
– Не смей! – занервничал мужчина. Его челюсть резко выдвинулась вперед, глаза по новой налились яростью. – Он мой сын! Был, есть и останется им навсегда! Только теперь я не смогу потрепать его за волосы. И все из-за тебя!
Мужчина встал и дал мне хорошую мужскую пощечину. В глазах потемнело. Мне даже показалось, что на некоторое время я потерял сознание.
– Ну что, умник, продолжим в том же духе?
– Постой, постой, – мне нужно было перевести дыхание.
– А она ничего, симпатичная, – указал он на Молли.
Я напрягся пуще прежнего. Желал перевести внимание здоровяка на себя, но он никак не реагировал.
– И кого ждете? Мальчика? Девочку? – обратился мужик к моей жене.
Молли, смело глядя в глаза шерифа ответила:
– Не твое дело, ублюдок.
– Она еще и кусается, – рассмеялся мужчина. – Люблю кусачих.
Шериф медленно облизнул свои губы, проведя по ним своим мерзким огромным языком, дав понять, что не прочь поразвлечься с Молли. Меня всего начало трясти. Я испугался за жену, за безопасность своего ребенка. Меня трусило от ярости в адрес шерифа и от собственной беспомощности.
– Может нам с тобой уединиться? – предложил мужик Молли.
– Если ты ее хоть пальцем тронешь, я убью тебя, – тут же взорвался я.
Шериф подошел к Молли и погладил ее по голове.
– Тронул. Как видишь, и не одним пальцем, – он рассмеялся, найдя мое слабое место. – Что, что ты мне сделаешь? – заорал мужик во все горло.
– Ребята, ведите сюда девчонку. Сейчас развлечемся, – обратился он к своим подельникам.
– Скоты! Уберите от нее свои грязные руки! – кричал я вдогонку, покидающим развалины людям, уводившим за собой Молли.
– Да заткните его уже. Сил нет слушать эти детские вопли, – рявкнул шериф своим верзилам. Но, оба парня проигнорировали его указания.
Я остался один, умирать в неведении того, что творилось на другом конце развалин.
Через некоторое время шериф вернулся.
– А твоя девушка хороша. И к слову, она гораздо смелее тебя.
– Я убью тебя! Убью!
Мое сердце рвало на части. Я уже желал, чтоб шериф расправился со мной как можно быстрее, дабы не испытывать столь сильную душевную боль.
– Чего ты медлишь? Убей меня! Ты ведь этого хочешь?! Так давай, чего тянуть?! – орал я неистово.
– Не-е-е-т. Я хочу, чтоб ты почувствовал то, что чувствовал я. Нет ничего хуже для родителя, чем пережить собственного ребенка. И я дам тебе насладиться этим чувством в полной мере.
– Где она? Что ты с ней сделал?
О ужас, что только не рисовало мое воображение.
– Дай мне ее увидеть! – настаивал я. Шериф не реагировал, взяв из кармана новое яблоко, принялся его есть тем же способом, что и предыдущее.
– Твой сын трус! И похоже есть в кого! – после этих слов мужчина сплюнул все, что было во рту. Сжал кулаки и хотел было мне врезать, но я продолжил, – Он был бесполезным членом общества. Таким как он не место на земле.
– Да кто ты такой, чтоб решать, кому здесь есть место, а кому нет?!
– Яблочко от яблоньки, как говорится. Ты хоть знаешь, что он творил в своей жизни? – спорил я с шерифом, выводя его на все большие эмоции. – Конечно! Ты все знаешь! Ведь ты прикрывал своего сынка. А он, с каждым разом, все больше и больше чувствовал себя безнаказанным. Гореть вам обоим в аду!
– Что там, неизвестно. А вот то, что я сейчас с тобой сделаю, я точно знаю. Ты сам у меня будешь гореть, как рождественская свеча.
Шериф скрылся. Я содрал кожу с обеих рук, но благодаря валявшейся неподалеку проволоке, мне удалось освободиться от сковывающих руки наручников. Медленно подкравшись к месту, куда увели Молли, я искал любой предмет, что мог помочь мне справиться с двумя здоровяками, оставшимися с ней. Под руку попала ненадежная доска из-под палет. К сожалению, иного защитного средства в помещении не оказалось. Я взял доску торчащими гвоздями наружу и ворвался в помещение.
Картина, что я застал, была, мягко говоря, удручающей. Вогнав припустившему штаны парню все гвозди в зад, я тут же вынул доску и замахнулся на следующего.
– Не нужно, прошу! Я был против этой затеи, – завопил второй.
– Твари! Вы хотели изнасиловать беременную женщину?!
Моей злости не было предела. Я еще несколько раз ударил доской парня без штанов, чтоб тот наверняка не мог двигаться, пока сам буду разбираться с остальными участниками похищения. Кровь хлынула во все стороны. Теперь парню явно было не до меня с Молли. Он всеми силами старался остановить кровотечение.
– Оружие есть? – спросил я у второго.
– Есть, – живо кивнул парень и протянул мне свой пистолет.
– Будешь сидеть тихо, может останешься в живых, – произнес я и взяв Молли направился к выходу. – С тобой все в порядке? Все в порядке? – обращался я к супруге.
Молли, сглотнув накативший к горлу ком ответила:
– Все хорошо. Я хочу домой.
– Они что-нибудь тебе сделали? Сделали? – я волновался, но продолжал идти, постоянно поглядывая на Молли.
Если бы я остановился и внимательно заглянул в ее зеленые глаза, что неумело врать, то увидел бы в них правду. Сейчас же, мне пришлось поверить тому, что мне говорила испуганная Молли.
– Говорю же, все хорошо. Со мной все в полном порядке.
Проходя мимо места казни Габриэля, на нашем пути появился шериф, с канистрой горючей смеси в руках.
– Голубки, а куда это вы собрались? Я еще не закончил ни с одним из вас. Милочка, мы же хотели повторить, – внезапно произнес мужчина.
– Повторить? Что повторить?
– Джереми, не слушай его. Давай выбираться, – беря внимание на себя, произнесла Молли.
Она стала напротив меня, обеими руками ухватила мое лицо за щеки и добавила:
– Нам нужно домой. Просто возьми и пристрели его.
Сейчас мне все стало ясно. Только сейчас, когда я увидел ее стеклянные глаза.
– Сволочь! Как ты посмел?!
Ярость внутри меня заполнила весь организм. Ей больше не было место внутри, она рвалась наружу. Я желал голыми руками порвать шерифа на части.
– Давай, Джереми, если ты мужик, будем драться на равных, без оружия, – предложил шериф.
– Ну, хорошо! – ответил я, отбросив в сторону пистолет.
Шериф тут же достал свой огромный нож и обходя вокруг меня, задел им мое плечо. Я не чувствовал боль от пореза, но прекрасно ощущал ненависть, всецело овладевшую мной.
Шериф еще раз замахнулся. Я схватился обеими руками за руку мужчины, в которой был нож. И только сейчас понял, мужчина в разы сильнее меня и есть огромная вероятность того, что его острый нож в скором времени пронзит мое тело. Я не мог проиграть. Только не сейчас, только не эту битву. Иначе он выместит свою злобу на Молли и моем неродившемся ребенке.
В момент, когда я принял неизбежность своего поражения, раздался выстрел. Шериф выкатил на меня огромные глаза. Из его рта потекла кровь. Лишь когда мужчина упал на землю, я увидел позади него Молли с пистолетом в руках.
– Тварь, тварь, тварь! – кричала Молли, продолжая нажимать спусковой крючок.
– Ну все, все, хватит, – я медленно подошел к ней и забрал огнестрельное орудие. Молли повисла на моей шее. Я чувствовал, как она вся дрожала.
– Джереми, сзади! – крикнула девушка.
Я обернулся и увидел, как окровавленный шериф все еще пытается до меня добраться. Он достал свой пистолет и намеревался им воспользоваться.
– Да что ты все никак не сдохнешь?! – разозлился я и выпустил остаток обоймы в канистру с горючим, лежащую рядом с мужчиной. – Гори в аду, сволочь! – добавил я, кок только она вспыхнула.
Шериф тут же упал наземь и более не шевелился.
– Джереми, мне не хорошо, – схватившись обеими руками за живот, произнесла Молли.
– Что, где болит?
– О, Боже, похоже началось!
– Что началось? Ведь еще рано. Только седьмой месяц.
Пробираясь сквозь руины, мы старались добраться до автомобиля, на котором нас сюда доставили. Усаживая Молли на пассажирское сидение, я заметил на ее платье кровь.
– Молли, это кровотечение? – испуганно произнес я.
Молли провела рукой между ног, достав ладонь, обнаружила на ней кровь.
– Джереми, нужно спешить в больницу. Скорее! – поторапливала меня супруга.
Я мчал машину на всех парах, периодически поглядывая на измученную Молли. Она лишь тихонько стонала и больше моего переживала за ребенка.
Когда мы прибыли в ближайшую больницу, я поднял небывалый хаос, чтоб к нам вышел врач.
– Срок? – спросила медсестра, осматривавшая Молли.
– Семь месяцев, – ответил я.
– Папаша, а вы не в курсе, что занятие любовью на таком сроке чревато для малыша. Похоже, вы вызвали преждевременные роды.
Я все еще надеялся, что шериф не успел сделать с Молли то, что грозился сделать. сейчас, после слов медсестры, все стало очевидным.
«Гори в аду! Гори в аду!», – мысленно кричал я в адрес уже мертвого шерифа.
У меня совершенно не было времени думать о шерифе, ведь Молли, как никогда нуждалась во мне. Медсестра взяла у нее кровь на анализы и провела еще ряд скорых обследований.
На некоторое время мы с Молли остались наедине.
– Как думаешь, это мальчик или девочка? – спросила Молли, поглаживая себя по животу.
– Не знаю. Знаю лишь то, что там наш малыш и совсем скоро он будет с нами.
В этот момент вошел врач. Вслед за ним в смотровую вошла медсестра с результатами анализов.
– Итак, получается у нас тут преждевременные роды, – начал врач, медленно разглядывая бумаги.
– Послушайте, ей больно, почему еще никто ничего не предпринимает? – возмутился я.
Тем временем рассвело. Я, полностью обессилив, желал немного вздремнуть. Видя мучения Молли, это желание вмиг исчезало, и я принимался вновь бороться за свою семью.
– Мы все делаем. С ребенком все в полном порядке. Необходимо провести кое-какие исследования матери, – пояснил доктор.
– А что не так с матерью? – испугался я.
– Все так. Молодой человек, вы желаете присутствовать в родильном зале во время родов?
– Да! – твердо произнес я, не желая оставлять Молли ни с кем наедине.
– Хорошо. Пройдите с медсестрой, подпишите кое-какие бумаги, затем переоденьтесь и возвращайтесь к супруге. Совсем скоро мы отвезем ее в родильный зал.
Я помчался по длинному больничному коридору вслед за медсестрой. Низенькая тучная женщина, невзирая на свои внушительные габариты передвигалась весьма быстро. Оформив бумаги в надлежащем виде, женщина выдала мне халат, бахилы и чепчик. Я сделал все в точности, как она велела. Вымыл руки и прошел обратно к Молли.
– Где моя жена? – запаниковал я, не увидев жену в смотровой комнате.
– Ее уже отвезли в родильный зал, – пояснила санитарка, прибиравшая смотровую.
– Где, где родильный зал? – одернул я девушку.
Она, испугавшись, уставилась на меня своими округлившимися глазами. Затем немного скомкано заговорила:
– Э-э-э, это на другом этаже. Поднимитесь на этаж выше и там уже спросите.
Через минуту я уже был в лифте, поднимавшем меня на следующий этаж. И опять длинный коридор, опять множество дверей. Мне же, нужна была всего одна дверь, та, что вела к Молли. и я нашел ее. Молли лежала на родильном столе с кислородной маской на лице. Она неважно выглядела. Я тут же схватил ее за руку, дав понять, что буду рядом. супруга перевела на меня свой уставший взгляд и ничего не говорила.
Вокруг суетливо бегал медперсонал.
– Что, что происходит? – я чувствовал, что-то пошло не так.
Молли вводили какие-то уколы, поставили капельницы. Затем, врач распорядился отменить одну капельницу, следить за ударами сердца ребенка и матери. Все было быстро и очень страшно. Всеми силами я старался держать себя в руках, сохранять спокойствие, не паниковать.
В какой-то момент мое сердце подсказало, что все очень плохо. Вначале на меня с сожалением взглянул врач. Затем он перевел свой взгляд на Молли, протер лоб и вновь посмотрев на меня задал пугающий для меня вопрос:
– Папаша, вы должны решить, кого мы будем спасать, мать или дитя?
– Это как? Как это? – держа Молли за руку, переспрашивал я. – Что значит решить?
– Ее сердце может не выдержать. Оно работает на пределе. Мы можем постараться спасти мать, тогда времени на спасение малыша не будет. Или, наоборот. Сейчас все зависит от вашего решения.
– Показатели падают, – сообщила медсестра.
– Мы ее теряем! Теряем! – кричал врач, глядя на приборы. – Выведите супруга. Сейчас не до него!
В секунды все стало хуже прежнего. Я все еще держал Молли за руку, глаза которой периодически закатывались. Она пыталась снять кислородную маску, желая мне что-то сказать. Я приподнял ее и наклонившись максимально близко к девушке принялся слушать.
– Спасите ребенка, – еле слышно прошептала она.
– Милая, все будет хорошо. Ты справишься. Мы вместе справимся, – произнес я, не желая верить в происходящее.
– Ребенок или мать? – кричал врач. – Ну же, решайте скорее или мы потеряем обоих!
Не понимаю, как тут можно решить? Как можно выбрать между сердцем и тем, без чего оно не сможет жить? Врач поторапливал, я, под гнетом его слов выпалил:
– Спасите мать!
В этот момент глаза Молли наполнились слезами. Она не могла их стереть, поэтому скопившиеся капли ручьем стекали по ее щекам. Она плакала и мотала головой, вновь что-то говоря в кислородную маску.
