Кейт Крамбл
Стриптиз для любимого и не только…
– Как это, подключались вы?
– Все это спланировала Сирена. Долго вынашивала план, а потом явилась ко мне, спустя года три или четыре после изнасилования, точно не припомню. Сказала, чтоб я помог ей. В нашей команде было несколько человек, так называемых – мстителей. Мы никогда не собирались вместе. Все вопросы решали через Сирену. Это был идеальный план.
– Я боюсь спросить, а что именно делал ваш отряд мстителей?
Джошуа рассмеялся. Его смех напомнил мне тот, которым прикрывалась Молли, не желая говорить на какие-либо тревожащие ее темы. У меня не осталось сомнений, Джошуа точно был не в себе.
– Мстили! – ответил наконец психолог.
– Как именно? – с ужасом спрашивал я, боясь услышать ответ.
– Об этом вам лучше узнать у вашей новой знакомой, – строго ответил Джошуа.
– Вы не боитесь, что я могу рассказать все правоохранительным органом и вас задержат, за соучастие в преступлениях?
– Я ведь вам сказал, что уже ничего не боюсь! Надоело бояться. Когда чего-то очень сильно и долго боишься, то привыкаешь к страху и он перестает казаться столь устрашающим.
– Как мне найти «мегеру», и кто такой Деррик?
– Боюсь, тут я бессилен. Правда, я не знаю кто это.
– Пожар в детском доме, вы тоже были к нему причастны?
– И да, и нет. Я лишь помог ей с документами. Остальное Сирена проделала одна, либо при помощи остальных членов нашей команды. Меня она попросила об одном лишь одолжении. Я помог ей спланировать побег, подложив ее вещи другому человеку и сделать фальшивые документы.
– Документы? На чье имя вы их сделали?
– Анжелика. Ее звали Анжелика Бартон. После пожара мы держали связь с Сиреной. Она встречалась с каким-то парнем. Возможно его и звали Деррик? Она говорила, что у нее появился надежный источник. Года через два, когда погиб второй участник ее изнасилования, она и вовсе исчезла.
Выйдя из кабинета психолога, я прошел в парк и сев на лавочку долго думал о том, что мне известно. Голова разболелась с дикой силой. Я не понимал, что вообще делаю в Бостоне, зачем рванул сюда и как мне поможет полученная от Джошуа информация?
Сделав несколько глотков холодной воды, я начал приходить в себя. голова все еще болела, но теперь я мог складывать известные мне данные в единое целое.
Итак, Джошуа и еще ряд людей, назвавших себя мстителями, наказывали тех, кому удалось избежать правосудия. Роль психолога была посредственной. Главным звеном оставалась Молли, она же Сирена, она же Анжелика. Увы, эта информация никак не могла помочь мне спасти Молли. Я продолжил размышлять. Молодой человек, с которым Молли встречалась на тот момент и та самая загадочная «мегера», возможно именно они могли ответить на мои вопросы? Но я понятия не имел, как найти их.
Воспользовавшись случаем нахождения в Бостоне, я решил заскочить в гости к Ирэн Палмер. Рассказав женщине о том, что мне было известно, женщина решила во всем сознаться.
– Я и есть, та самая «мегера».
– Вы? – сказать, что я был удивлен, ничего не сказать. – Но, как так? Почему вы не рассказали мне об этом раньше?
Ирэн пожала плечами.
– Будь у меня эта информация раньше, возможно я не вел бы это расследование, а просто увез Молли, как можно дальше от этих мест, где ей хотелось мстить? Это вы понимаете?
Я метался по комнате, Ирэн плакала, тяжело вздыхая.
– Простите меня. Простите! – молила женщина. – Я готова понести наказание за содеянное. Это я, я помогла ей поджечь детский дом. Все должно было пойти иначе. Но одна группа вернулась с запланированной поездки раньше времени. Все должно было выглядеть в понарошку. Мы не хотели ничьей гибели. И о том, что парень погибнет я вовсе не знала. Сирена сказала, что хочет его припугнут, а не убить. А потом, когда все это случилось, она подослала ко мне мужчину. Тот угрожал, если я расскажу кому-нибудь о том, что знаю. Грозил, что Сирена и меня сожжет. После перенесенных травм, мне было плевать на свою участь, но она пригрозила дочерью и внучкой. Я не могла подвергать их опасности. Поэтому в полиции дала те показания, что мне приказали, и мучаюсь все эти годы с собственной совестью.
– После пожара вы с ней виделись?
– Нет. Не виделась. Какое-то время ко мне приходил человек. Все напоминал о Сирене и ее условии. После того, как Моника забрала меня к себе, подобные визиты прекратились.
– Вы случайно не знаете, кем был этот человек?
– Увы, тут я вам не смогу помочь.
Похоже, на этот раз Ирэн в самом деле выдала всю информацию, что знала. Участие «мегеры» в отряде мстителей была не столь значительна, но пролила свет на произошедшее в ночь пожара пятилетней давности.
Мне срочно нужно было отыскать Деррика, кем бы он ни был. На пути в Чикаго, я вновь принялся искать ответы на вопросы в дневнике Молли.
«февраль 2021 года.
Деррик отлично справляется со своей задачей. Сегодня я выяснила нужную мне информацию. Как хорошо, что он работает детективом. Думаю, возмездие уже близко.»
«март 2021 года.
Я долго выслеживала свою жертву, а он и не заподозрил меня в этом. Оказалось, он любит стриптиз. Да кто же его не любит?! При виде хорошенькой девушки с аппетитными формами, у каждого из них съезжает крыша. Их же слабости их и убьют.»
«апрель 2021 года.
Я все еще надеялась, что справедливость восторжествует. Но, наше правосудие с огромными изъянами. Насильники свободно разгуливают по улицам городов, в полной безнаказанности. Кто-то должен был положить этому конец.
Я выследила его. Познакомилась. Такого отвращения от общения я не испытывала в своей жизни. А вчера он пришел на мое выступление. Я танцевала. Притворившись, что он мне безумно нравится, мы отправились в приватную комнату. Тут я танцевала только для него. Он желал меня всем своим нутром. То и дело протягивал ко мне свои «грязные» руки. Я позволяла ему делать все, что только он желал. Возбудив его до безумия, мы занимались сексом. Грязным, безудержным.
Он думал, что владеет ситуацией, но я оседлала его, не дав и возможности на исправление позы. Затем привязала его руки к изголовью кровати, на которой и происходило наше соитие. Подняла над его лицом фотографию девушки, которую он изнасиловал. В порыве страсти он не понял, что я ему показывала. Но когда до него наконец-то дошло, в его глазах я увидела дикий страх. Да, он неистово боялся, даже хотел заорать, но я строго настрого запретила ему это делать.
– По твоему взгляду вижу, что помнишь ее. Так знай, я, это ужас, который будет преследовать тебя за содеянное. Лучше бы ты сел в тюрьму. То, куда я тебя отправлю, в разы хуже тюремного заключения. Оттуда ты уже не вернешься.
Он хотел мне что-то возразить, но не смог. Я сделала ему укол. Теперь он больше никому не сможет не только возразить, но и причинить какую-либо боль. После сделанного укола он превратился в овощ с сознанием человека, но не способного самостоятельно передвигаться и даже говорить.
Я вынесла ему приговор. Жестокий? Не думаю. Тот приговор, что он и ему подобные выносили своим жертвам, был в разы хуже. Они забирали не тело, а души. Отнимали желание жить. Я же, сохранила ему жизнь, даже трезвость сознания осталась при нем, чтоб остаток своих дней он думал над совершенным поступком.
И впредь, так будет с каждым, кто посмеет позариться на чужую неприкосновенность!»
Теперь я понял, что именно Молли делала с теми, кто попадал в ее поле зрения в графу: насильник. В глубине души я был полностью согласен с ее приговором, за исключением его вступительной части. О ней мне было неприятно думать. Но именно эта часть пролила свет на моменты нашей близости, где Молли старалась держать надо мной тотальный контроль.
После поездки в Бостон я был полностью вымотан. Не хотел ничего. Ни продолжения расследования, ни встречи с Молли. Отбросив в сторону тетрадь, мечтал забыть о дневнике с откровенной жизнью матери моего будущего ребенка. Чтоб не наделать глупостей лег спать. Как не странно, но уснул я достаточно быстро. Не мешал ни лунный свет, ни уличный шум, пробиравшиеся в квартиру.
Несмотря на то, что спал я достаточно спокойно, всю ночь мне снилось движение и излишняя суета. Проснулся я все еще с тем чувством, что испытывал во сне. Казалось, будто мне срочно нужно бежать. Правда, не совсем понятно куда и зачем?
Я решил не торопиться, заварил кофе, стоя у любимой форточки медленно втягивал в себя сигаретный дым. Внутри что-то не выдержало и я, вновь ухватившись обеими руками за дневник Молли, принялся его читать. Дальнейшие события развивались намного стремительнее.
Из прочитанного я узнал, что, прежде чем «казнить» человека, Молли завлекала его в стриптиз-клуб. Далее все происходило по одному сценарию. Отдельная комната, грязный секс, в самых извращенных его формах. Во время полового акта – обвинительная речь и приговор в виде укола.
Каждая последующая история была в точности схожа с предыдущей. Менялись лишь даты происходящих событий. К концу прочтения первой тетради я насчитал двадцать две идентичные истории с казнью, что Молли привела в исполнение. В общей сложности на это у нее ушло целых два года.
Думаю, это был бы далеко не конец, если бы к ней в стриптиз-клуб не заскочил один из ее насильников. Благодаря парику и кардинально изменившемуся образу, он не узнал в Молли ту девушку, над которой издевался несколькими годами ранее. Но, как описывала Молли: «Его лицо я не в силах забыть. Даже если мне удалят память, я буду помнить каждую клеточку на его отвратительной роже».
С ним она проделала все тоже самое, что и с предыдущими двадцатью одним человеком. Вот только укола ей показалось недостаточно. Оставив лежать парня привязанным к кровати, она подожгла комнату. Некоторое время стояла и смотрела на то, как обездвиженный молодой человек, не способный даже на крик, умолял ее глазами прекратить это безумие. Вместо сочувствия, Молли произнесла: «Гори в аду, как я горю все эти годы!».
Именно после этой ситуации Молли была вынуждена вновь сменить имя и на время покинуть Бостон.
Я же, дочитав дневник до последней страницы, сам не понимая от чего именно, испытывал дикий ужас. То ли от того, что Молли переспала с двадцатью двумя насильниками, либо от того, что она безжалостно казнила каждого из них?
Позвонил Питт, сообщил, что у него есть для меня приятные новости. Я тотчас засобирался на встречу с другом, которую назначили в кафе. Питт не стал тянуть и выложил мне все, что у него имелось.
– Итак, – начал Питт, протягивая мне папку с документами, – здесь все, о чем ты меня просил. К сожалению, все доказательства против Молли. Думаю, ее действительно посадят и надолго. Сочувствую тебе, приятель.
Облокотившись на стол, я прикрыл лицо руками. Нет, не плакал. На это не было ни сил, ни времени. Просто думал. Думал о том, что следует предпринять, для освобождения Молли, не взирая на ужасы ее прошлого, оставшуюся единственно любимой моему сердцу. Если бы только она была рядом и я мог гладить ее животик, в котором день ото дня рос мой ребенок, то в миг забыл бы и о двадцати двух ублюдках, что когда-то касались ее и о том, что милая молодая девушка является серийным убийцей.
Попрощавшись с другом, я отправился прямиком к дому, в который вовсе не хотелось возвращаться.
Я не навещал Молли два дня. Думаю, за это время она решила, что я не желаю ее видеть, но все было совсем иначе. Я дико по ней соскучился. Вместо того, чтоб терзать ее и себя бесполезными, ничего не решающими свиданиями, я решил разработать план ее побега.
Ознакомившись с документами, что мне передал Питт, я узнал, какие именно улики имеются против Молли. так же, выяснил, кто и при каких обстоятельствах был ею убит. К счастью, полиция не владела той информацией, которой владел я, иначе, к обвинениям против Молли добавилась бы еще парочка статей. Хотя, что могла изменить пара статей, когда ее приговор и без того был максимальным, на сколько это было возможно.
У меня созрел план, который первое время пугал. Чем больше я о нем думал, тем менее пугающим он мне казался. Я и вправду, готов был ради Молли абсолютно на все. Даже вероятность сгореть в аду, меня ни сколечко не пугала.
Оставалась неделя до того, как дело Молли передадут в суд. А это значит, у меня было всего лишь семь дней, чтоб реализовать свой план. На счету была каждая минута. Взяв на работе отпуск, я полностью посветил себя делу, от которого зависело мое будущее. Ведь без Молли, не было смысла жить на этом свете.
Выдохнуть удалось лишь тогда, когда основная часть плана была готова. Немного дерганный, я приехал к Молли. Она вошла в комнату для свиданий слегка растрепанной, с пустотой в глазах и отсутствием желания жить.
– Как ты? – часто дыша, спросил я.
Молли молчала. Протянула ко мне свои руки и слегка улыбнулась.
– Касаться друг друга нельзя, – раздался голос охранника из дальнего угла.
– Милая, как ты себя чувствуешь? – мое сердце разрывалось на части.
Я гладил руки Молли, невзирая на предупреждения злостного охранника, не спускавшего с на глаз. Где-то внутри пробежала злость. Я злился на весь мир, что спокойно мог жить, в минуты, когда моя любимая девушка была в заточении. Казалось, что все должны были если не ринуться мне на помощь, то как минимум сочувствовать нашей ситуации и переживать то, что переживали мы с Молли. Но весь мир был абсолютно безучастен в нашей судьбе. Более того, мы никому не были нужны, кроме друг друга. И то, что происходило с нами, касалось и задевало до глубины душа только нас двоих и нашего зародившегося ребенка.
– Я тебя вытащу! Обещаю! – произнес я, вселяя в Молли надежду на лучшее.
– Я ведь просила, никогда не обещать того, чего не сможешь выполнить, – наконец произнесла Молли первые слова, после того как вышла ко мне.
– Верь мне. Просто верь. Я не подведу. Никогда не подводил и сейчас не подведу, – уверял я девушку.
– Но как? – все еще сомневалась она.
– Это не важно. Главное, чтоб ты была на свободе. Чтоб наш малыш рос с нами и чтоб у него были мама и папа. Это единственное чего я хочу для нас троих.
С глаз Молли потекли слезы. Они скатывались по лицу и словно булыжники камней во время камнепада, катились вниз, резко срываясь со скул, капали на стол.
– Я подвела тебя. Гналась за призраками, упуская возможность быть счастливой здесь и сейчас.
Молли вовсе не сожалела о содеянном. Ее даже не пугало тюремное заключение. Она сожалела лишь о том, что подвела нашу любовь, и что без нее я был обречен на страдания. Моя сильная смелая девочка. Даже в патовой ситуации для себя, думала не о себе, чем вызывала у меня еще большее восхищение.
Придя со свидания домой, я в этот же вечер приступил к реализации своего плана. Помочь в этом не простом деле, мне согласилась Марта. Этим вечером девушка не работала. Взяв у Молли парик, мы с Мартой отправились в Бостон.
– Вау, ну и место. Я еще никогда не была в таком шикарном клубе, – причитала Марта, как только мы вошли в один из самых лучших ночных клубов Бостона.
– Постарайся не сильно светиться. Мы должны остаться незамеченными, – напомнил я Марте о конспирации и о том, что в клуб мы явились не развлекаться.
Девушка усмехнулась. Указав на свои шикарные формы, произнесла:
– Мне сложно будет оставаться незамеченной, но я постараюсь.
Габриэль – местная знаменитость, он же, сын шерифа, он же последний оставшийся в живых насильник Молли. Моей целью являлся именно он. Двадцати девятилетний парень, мой ровесник. Тот, кем я готов был пожертвовать, ради матер своего будущего ребенка.
Невзирая на свои крупные параметры, Марта со свойственным ей обаянием, максимально близко смогла подобраться к Габриэлю. Ее задачей было выследить, когда молодой человек отправится в туалет. Далее, отвлечь приставленную к нему охрану. Затем, был мой выход.
Я знал, что охрана этого отморозка, будет тщательно проверять все кабинки и вряд ли подпустит кого-нибудь к туалету, пока охраняемый ими объект находится внутри. Поэтому, пока Марта отвлекала двух здоровенных ребят, я, прикинувшись немного пьяным, проскользнул сквозь них внутрь.
В туалете, я дождался, когда Габриэль отправится мыть руки. Парень изрядно выпил. По его расширенным зрачкам было заметно, что он принял какое-то наркотическое вещество. Молодой человек мочил руки и похлопывал себя ими по щекам, чтоб немного прийти в норму.
– Вам нужна помощь? – окликнул я его.
– Да пошел ты! – огрызнулся Габриэль.
– Позвольте, я все же вам помогу, – настаивал я, чтоб подобраться к парню еще ближе.
Мне было известно о нем абсолютно все. Прежде, чем отправиться в Бостон, я изучил маршруты его передвижения. Знал с кем, и когда он встречается. В каких местах бывает. Каким видом спорта увлекается. Знал, даже то, что он предпочитает на завтрак. Я мог со стопроцентной уверенностью сказать, сколько раз в неделю у него был секс.
И я знал, что даже в подобном алкогольно-наркотическом состоянии, если мы с ним сцепимся мертвой хваткой друг в друга, то Габриэль либо применит ко мне свой фирменный удушающий прием, либо просто пристрелит из именного пистолета, подаренного ему отцом на совершеннолетие. Так что, я желал подобраться к парню до того, как он заподозрит меня в чем-либо.
– У меня есть одно средство, уверен, оно тебе понравится и обязательно поможет.
Габриэль косо на меня посмотрел, при этом в его глазах читалась заинтересованность сказанных мною слов.
Именно этим моментом я и решил воспользоваться. Достав из внутреннего кармана пиджака маленький флакон таблеток, я отсыпал в ладонь парочку и протянул парню. Тот смело ухватил таблетки и положив их в рот мигом проглотил. Я старался совершать как можно больше движений, чтоб в подходящий для меня момент он не заподозрил неладное.
– Что это за хрень и как скоро они подействуют? – интересовался Габриэль, словно я его давний знакомый.
– Сейчас вся боль уйдет. Ты почувствуешь облегчение, будто заново родился, – произнес я.
Ноги молодого человека постепенно становились ватными. Он уже не мог контролировать ни себя, ни то, что происходило вокруг. Подхватив Габриэля, мы вышли из туалета, крепко держась друг за друга.
Не знаю, как именно Марте удалось очаровать двух верзил у входа, но они и не заметили, как охраняемый ими объект покинул здание. Я усадил парня в автомобиль, снятый на прокат в Чикаго. Дал один гудок Марте на телефон, заранее договорившись, что это будет сигналом для отхода. Вначале на парковке появилось тучное тело Марты, и не поспевающие за ней ноги, в туфлях на высоком каблуке. Девушка села на пассажирское сидение. Оглянувшись назад, ахнула, прикрыв рот руками. А затем затараторила:
– Ты что, ты убил его? Убил?
– Нет, не убил. Он просто в отключке, – пояснил я, ведя машину.
– Он точно живой?
– Марта, прошу тебя, хватит отвлекать меня от дороги.
Я давно не водил машину. Несколько лет назад со мной случилась трагедия, после которой я дал себе слово, что больше никогда не сяду за руль.
В ту злополучную ночь я ехал с работы. Лил сильный дождь. Видимость можно сказать, была нулевая. Ехал я медленно, максимально всматриваясь в дорогу. В последний момент, заметил девушку на проезжей части. Не знаю, случайно она там оказалась или быть может сделала это нарочно. Мой автомобиль мчался прямиком на нее. Времени тормозить не было. Я дернул рулем, выехав на встречную полосу, чтоб не задеть девушку и попал под колеса автобуса, перевозившего детей. Очнулся уже в больнице, где и добрая половина детей, находившихся в момент аварии в автобусе.
Обошлось без жертв. Меня на некоторое время отстранили от службы. Велось расследование произошедшего, в ходе которого я был полностью оправдан. Но страх за содеянное не покидал меня. Когда я полностью поправился, сев за руль понял, что ни руки, ни ноги не слушаются. Я никак не мог повернуть ключи зажигания, не смог и расставить ноги на педалях. Мозг охватила паническая атака, которая прекратилась лишь когда я покинул автомобиль.
С тех пор я ни разу не садился за руль. Научился обходиться без машины. Лишь сейчас, когда я ни на кого не мог положиться, и во благо спасения Молли, преодолев все свои страхи, я вновь оказался за рулем, словно никогда и не покидал его. Мартовская погода стремительно начала портиться. На ночном небе сгустились тучи. Увидев, что происходило вокруг, я чуть было не растерялся. Живо отбросив в сторону возможность того, что что-то может пойти не по плану, мчал автомобиль в Чикаго.
– С ним точно все в порядке? – продолжала интересоваться Марта. – Вид у него какой-то безжизненный.
– Да жив он, жив, – занервничал я, понимая, что это ненадолго.
На заднем сидении во сне ворочался Габриэль. Его несколько раз стошнило. Весь салон автомобиля заполнил невыносимо кислый запах. Я открыл окна, в надежде, что глоток свежего воздуха восполнит отсутствие кислорода и соберет в единое целое расплывшийся разум.
– Вижу, что жив гаденыш, еще как жив, – промолвила Марта, прикрывая нос от зловонного аромата.
– Что так холодно? – бормотал Габриэль сквозь сон.
Похоже, свежий воздух действовал на него ободряюще. Я боялся, что Габриэль очнется раньше, чем я успею доехать до назначенного места. И как назло, он стал приходить в себя. Сев посреди заднего сидения, он пытался понять, где и с кем находится.
– А вы еще кто такие? – оглядывая нас с Мартой, возмущался парень.
Похоже, из-за принятого им на вечеринке спиртного, мои таблетки имели для него не тот эффект, на который я рассчитывал.
– Марта, попробуй его отключить, – скомандовал я, пока не произошло нечто худшее.
– Как это, отключить? Чем? – уставилась на меня девушка, не понимая, что ей делать.
Габриэль то отключался сам, то вновь приходил в сознание. С каждым разом его возмущение и желание вцепиться в одного из нас было все больше и больше.
– Марта, да сделай ты уже хоть что-нибудь, пока мы не врезались! – рявкнул я, после чего, Марта врезала парню кулаком со всего маху прямо в переносицу.
Габриэль растянулся по всему сидению и до приезда в Чикаго я его больше не слышал.
Я высадил Марту прямо у дороги, сам отправился в заранее подготовленное место. Оставалось самое простое и сложное одновременно. Мне нужно было избавиться от Габриэля навсегда. И сделать все нужно было по тому сценарию, что Молли проделывала с каждым насильником. Затащив парня в заброшенное здание (благо в Чикаго таких было более, чем достаточно), я привязал его к лежащим на полу паллетам, сам вышел на улицу и закурил. Курил я много, никак не решаясь приступить к финальной части своего безумного плана.
«Господи, зачем нужно было все так усложнять?», – думал я, мысленно обращаясь к Молли. – «Неужели нельзя было просто подсыпать яду?».
Мне доводилось убивать и прежде. Но, только на работе, и только тогда, когда кому-то грозила опасность. Убить вот так, беззащитного человека, что не только не угрожал, но и не мог даже противостоять мне, я не мог. Внутри боролось два противоречивых чувства. И в какой-то момент, вновь подумав о Молли, я понял, что все равно приведу приговор, вынесенный ею несколькими годами ранее в исполнение.
Вернувшись к парню, я привел его в чувства, показал фото Молли и произнес:
– Помнишь ее?
– Ты кто вообще такой? – не понимая серьезности происходящего, с явным пренебрежением, спросил Габриэль.
– Поверь, тебя не должно волновать кто я. Лучше, посмотри внимательно на фото.
– Ты хоть знаешь, кто я такой? Знаешь, что с тобой сделают? Да ты…
Габриэль злился и не способен был слышать то, что я пытался до него донести. Мне пришлось прикрыть его рот липкой лентой. Парень был слишком уверен в том, что сможет выбраться из моего плена. Его глаза налились ненавистью и желанием снять с меня кожу живьем. Будучи связанным и не имея возможность произнести ни слова, он всячески ерзал, желая скорее освободиться от тугих стяжек. Конечно, все было безуспешно. Наконец, полностью выдохнувшись, он остановился и вопросительно на меня посмотрел. Теперь-то и можно было продолжить разговор.
– Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Никак иначе. Малейшее отклонение, я вновь заклею тебе рот. Понял? – пригрозил я, Габриэль кивнул.
Отклеив ему рот, я вновь преподнес фото Молли к его глазам. Не задавал вопроса, Габриэль сам начал говорить.
– Это какая-то малолетка. Я что, всех должен знать?
– Не какая-то, – взбесился я, – а та, что ты жестко изнасиловал, десять лет назад со своими дружками. Припоминаешь такую?
– Нет, не припоминаю. По-твоему, я должен помнить всех девок, которым «засадил»?
– Вот это ты зря, – взяв себя в руки, продолжил я. – Знаешь, что произошло с остальными участниками того изнасилования? Они все мертвы. Как думаешь, зачем ты здесь?
Габриэль усмехнулся.
– Ты ничего не посмеешь сделать. Мой отец найдет тебя и живого места не оставит ни от тебя, ни от твоей сучки.
– Не смей так говорить о ней!
Я врезал парню, выбив ему два зуба. Он сплюнул зубы, вместе с густым комком крови, наполнившей рот.
– Я выберусь, найду твою девку и сделаю с ней такое, что тебе и в голову прийти не может. Ты даже не представляешь, во что сейчас вляпался, – орал Габриэль.
А я устал. Устал его слушать. Устал от того, что он не в силах был понять серьезность образовавшейся ситуации. Наверное, именно этих слов я и ждал от него. Теперь, зная, что он не чуточку не изменился и не раскаивался в содеянном преступлении, мне было гораздо легче совершить задуманное.
Я в последний раз поднес фото Молли к его глазам со словами:
– Это ее миссия. Она должна была покончить с тобой. Но, милая, я сделаю это за тебя. Смотри.
Прикрепив фото к стене, я вколол Габриэлю укол, который Молли колола каждой своей жертве. Глаза Габриэля хаотично забегали в разные стороны. Рот онемел, более не в состоянии ничего произнести. Во взгляде читался дикий ужас. Теперь я видел, парень молит меня о пощаде, которой он был недостоин.
– Во имя тебя, любимая! – произнес я, облив Габриэля горючей смесью. – Гори в аду! – добавил я, бросив в парня горящую спичку.
Тут же вспыхнуло пламя. Какое-то время Габриэль смотрел на меня с вытаращенными глазами. Тело парня было обездвижено уколом, но его сознание отчетливо понимало, что происходит. Поняв, что и к нему пришло возмездие, Габриэль закрыл глаза. В этот момент я решил убраться куда подальше от места казни.
Тщательно собрав все улики, даже косвенно указывающие на меня, я подбросил новые, что могли отвести след от Молли и принялся ждать.
Ждать пришлось не долго. Полиция быстро обнаружила сгоревшее тело, провели экспертизу. Выяснили, что совершенное преступление было точь-в-точь как предыдущие два, за которые и удерживали Молли в неволе. Следствию пришлось пересмотреть имеющиеся улики, что, по их словам, вели прямиком к Молли.
Проведя еще ряд экспертиз, сопоставив все данные по трем преступлениям, с Молли были сняты все обвинения.
Сложно было поверить, но мой безумный план сработал.
Забрав Молли, мы тут же направились домой. Всю дорогу она сидела, молча глядя в окно такси. Я не тревожил девушку, понимая, что ей пришлось пережить. Войдя в квартиру, помог раздеться и она отправилась прямиком в ванную комнату. Занеся Молли чистые полотенца, которые с момента ее задержания отсутствовали в ванной, я замер в двери комнаты и тихонечко наблюдал за девушкой.
Молли умывала лицо, словно старалась смыть с себя весь ужас последних дней. Делала она это весьма резко, даже грубо. Мне было больно наблюдать ее истязания, поэтому я решил осторожно вмешаться.
– Позволь, я помогу, – предложил я, взяв мягкую губку, влил в нее приличную дозу геля для душа и начал водить ею по телу девушки.
От неожиданности моего прикосновения, Молли вздрогнула, косо на меня посмотрела, и чуть было не расплакалась.
– Я рядом. Не бойся, – прошептал я, уперевшись головой о ее лоб.
Молли ухватила меня обеими руками, более не в силах сдерживать эмоции, расплакалась. Сомневаюсь, что кто-нибудь иной, смог бы вынести то, что пережила моя Молли.
Она – символ смелость, символ крепости духа, символ непобежденности! Моя Молли, мой наркотик, мое сумасшествие, мой смысл жизни. Я не был уверен, что все самое страшное осталось позади, просто хотел верить в лучшее, наслаждаясь счастливым настоящим.
Я ощущал ту душевную боль, что она испытывала, а она, словно чувствовала мои переживания, по новой пропускала через себя пережитые эмоции, которые хотелось забыть. Моя чуткая Молли сочувствовала моей боли, хотя ее боль была в стократ сильнее. Я не мог наверняка знать, что твориться у нее в душе и в мыслях, мог лишь догадываться, и эти догадки рвали мою душу на части. Она сканировала меня, как рентген. Молли была моей слабостью, от чего я страдал, ненароком причиняя страдания ей.
– Это ты сделал? – спросила она, зная, я пойму о чем идет речь.
Мне не хотелось посвящать Молли в содеянное преступление. Она продолжала настаивать:
– Джереми, я должна знать.
Уверен, ответ она давно прочла на моем лице, но Молли было важно услышать его от меня.
– Прошу, ответь на вопрос. Теперь между нами нет тайн.
Мне даже показалось, что за время нахождения в неволе, сознание Молли стало яснее. Она не желала притворяться, скрывать прошлое, с легкостью говорила о настоящем, мечтала о будущем. С трудом верилось в подобные метаморфозы, но мне они нравились. Это все еще была моя Молли, просто более открытая, более взрослая, и в то же время, более ранимая. Быть может беременность явилась причиной для подобных изменений? Я не в чем не был уверен, лишь надеялся, что сейчас, когда под сердцем моей любимой девушки билось еще одно, маленькое сердечко нашего малыша, все будет лучше, чем прежде.
– Я боюсь, – признался я ей. – Сомневаюсь, что полиция оставит нас в покое. Пусть лучше ты ничего не будешь знать. Так мне будет гораздо спокойнее.
– Но, мне не спокойно. Я должна, понимаешь, должна знать, – продолжала настаивать Молли.
– Милая, – начал я, понимая, насколько важно для Молли знать правду, – Да, это сделал я. Если ты спросишь: зачем? Ответ будет очевиден: ради тебя!
– Ты спас меня. Всегда спасал, что бы со мной не происходило. Сам Бог послал мне тебя. Не знаю, заслуживаю ли я твоей любви?
Похоже, Молли, которую я вовсе не знал, старалась до меня достучаться. Хотя, ей вовсе не следовало стучать, ведь мое сердце и без этого принадлежало лишь ей.
– Молли, ты меня пугаешь! Что ты такое говоришь? Ты – самое дорогое, что у меня есть, особенно сейчас.
Я не знал, как лучше себя вести. Боялся ее спугнуть, боялся, что она вновь замкнется в себе и тогда возможно больше никогда не сможет мне открыться.
– Давай уедем. Только ты и я, – произнесла она.
– И наш малыш, – добавил я.
– Не хочу, чтоб он родился здесь. Вокруг так много зла. Этот мир несовершенен. Он его погубит, как хотел погубить меня.
