Кира Фарди
Хочу тебя в мужья
Глава 5
Совет друга – приглядеться к директрисе – в этот раз я выполняю.
Приглядываюсь.
Даже внимательно.
Ничего такая штучка, всего в меру: где надо, округло, а где надо, тонко. Есть за что подержаться.
Но ее серые глаза мечут молнии, от которых первым порывом хочется спрятаться, а вторым – по-звериному оскалиться и броситься в атаку. С губ леди срываются далеко не слова воспитанной девочки, и я тоже начинаю огрызаться. С такой пикировщицей, как эта Ева Сергеевна, договориться по-хорошему невозможно.
От подобных баб я стараюсь держаться подальше. Сразу чувствую себя нищебродом и жиголо. Мне бы кого попроще, попокладистей, такую милую домашнюю кошечку. Она будет варить борщи, встречать поцелуем с работы, а по воскресеньям устраивать званые обеды.
– Ты, бро, раскатал губу, – хмыкает Гошка, когда я рассказываю ему о своём впечатлении. – Каждая милая кошечка мягко стелет, да жестко спать. Она со временем превращается в тигрицу, того и гляди в горло вцепится. А такую, как банкирша, сразу ломать через колено надо и розгами, розгами… Вмиг шелковой станет.
– Ага, сплю и вижу, как ее прутьями хлещу по пятой точке!
Говорю и замолкаю: настолько яркая картина перед глазами, что внутри начинает шевелиться желание. Только этого не хватало! Дергаю ногой.
– Зря не веришь, – обижается приятель, отворачивается к монитору и начинает что-то настраивать.
Наш пустой трёп далёк от жизни. Ни у Гошки, ни у меня нет долговременных связей.
– Не злись, бро! – говорю Гошке. – Эта банкирша совсем больная на голову! – Представляешь, запрос от полиции разорвала.
– Ого! И что делать будем?
Вздыхаю: хотел же договориться мирным путём. Не вышло. Что ж, раз выбора нет…
– Будем выпускать стрим.
Гошка помолчал, пожевал губами и махнул на кресло.
– Садись сюда.
Пристраиваюсь на стул перед камерой и чувствую, как потеют ладони, а по спине бежит капля пота. От волнения забыл и о чертовой ссуде, и о директрисе.
– Дэн, на тебе прямо лица нет! – шипит на меня Гошка. – Сядь ровно, не горбись. Тебя никто не видит.
Он задаёт мне вопросы, я отвечаю и постепенно успокаиваюсь. Говорю не столько о мошенничестве, сколько о жадности банка, который не желает пойти навстречу клиенту и заморозить ссуду до выяснения всех обстоятельств.
Краем глаза вижу на большом мониторе директрису – это приятель вставляет фрагменты записи, сделанной в кабинете. Для этой цели пришлось раскошелиться и купить шпионскую камеру, вделанную в пуговицу.
Неприступная дамочка то высокомерно что-то спрашивает у меня, то с искаженным лицом злится. А последний момент, когда она бросается на меня, чтобы отнять ключ, вообще страшен. Девушка выглядит сущей мегерой, амазонкой-воительницей, вот только защищает она деньги, а не человека.
– Вот оно, лицо современного банкира, – стебется Гошка. – Смотрите и любуйтесь!
Этими словами он заканчивает стрим. Я бросаюсь к экрану, справа движется лента комментариев. Зрители просто в бешенстве от увиденного, каждый высказывает своё мнение.
– И как результат? – спрашиваю у Гошки.
– Ну, реакция ожидаемая, но я старался быть беспристрастным, да и ты говорил ровным, замогильным тоном, практически без эмоций.
– Это хорошо?
– В данной ситуации – да. Представь, если соберётся толпа зрителей и пойдёт войной на банк.
– Войной? Я-я этого не хотел, – от волнения даже заикаюсь.
– Ну, не совсем. Охрана разгуляться не даст, но искать подстрекателей начнёт сразу. Быстро выйдет на меня.
– И что тогда?
– А леший знает! Могут дать штраф, а могут и в кутузку посадить за нарушение общественного порядка.
– Да ладно!
– Вот тебе и ладно! – Гошка хлопает меня по плечу. – Риск приносит результат, но не всегда положительный.
Остаюсь ночевать у друга. Мы всю ночь сидим у монитора, отслеживаем комментарии. Большинство подписчиков канала возмущены поступком директрисы, но нашлись и те, кто осудил меня.
Неприятно.
Когда раздаётся звонок в дверь, мы внутренне уже готовы к проблемам.
– Откроешь? – одними губами спрашиваю я.
Гошка на цыпочках подходит к двери и заглядывает в глазок. Потом смотрит на меня и качает головой:
– Это не полиция.
– Как узнал?
– Менты сразу ксиву показывают.
От нового звонка в дверь оба подпрыгиваем.
– Открывайте! – слова сопровождаются громким стуком. – Или мы ломаем замок.
Гошка смотрит то на меня отчаянным взглядом, то на несчастную створку, которая содрогается от бешеных ударов.
– Бро, балкон!
Мы, не сговариваясь и толкаясь локтями, выскакиваем туда, и замираем: земля далеко, пешеходы и машины кажутся с высоты седьмого этажа игрушечными.
– Гош, ты какую крышку гроба хочешь, открытую или закрытую? – смотрю на приятеля, у которого от шока глаза на лоб лезут.
– А есть разница?
– Конечно. Если прыгнем, превратимся в лепешку. Вид будет непрезентабельный. Похоронят в закрытом гробу.
– Нашёл время шутить! – сплевывает Гошка.
– И к соседям перебраться нельзя, далеко, а по стенам мы ползать не умеем. Звони уже кому-нибудь! Зови на помощь.
– Некому, – разводит руками Гошка. – Напротив живет только глухая бабка.
– Вот черт! И что делать?
– Придётся открыть. Ну, не убьют же они нас среди белого дня. Включи видеозапись на телефоне.
Гошка вздыхает и плетётся к выходу, а я вожусь со смартфоном. Запихиваю его в складку дивана, пока друг медленно отодвигает задвижку.
Но раскрыть дверь он не успевает: та резко распахивается сама и бьет его по лбу. Приятель вскрикивает, в квартиру врываются трое. Незнакомцы мгновенно скручиваю Гошке руки и толкают на диван прямо на телефон. Если не везёт, значит по полной программе! Избавившись от помехи, двое начинают методично громить все вокруг. И первым летит на пол ноутбук.
Я бросаюсь к Гошке и кричу:
– Вы кто такие? Я сейчас полицию вызову.
И замолкаю: мобильник смирно покоится под задом Гошки.
– Давай, – усмехается здоровяк, увидев мое замешательство.
Он с любопытством наблюдает за нами, и ни один мускул не дергается на его лице. И от этой холодной уверенности в себе мне становится плохо. Чувствую себя Моськой, которая тявкнула на слона и сейчас будет размазана по полу.
Гость поворачивается, чтобы захлопнуть дверь, и я замечаю у него на рукаве нашивку: оскаленная пасть зверя и надпись: «Охранное агентство «Барс». Неожиданно пазлы разрозненной картинки становятся на свои места.
– Я так понимаю, это дело рук вице-президента «Туров-банка»?
– А ты сообразительный чувак, – небрежно роняет здоровяк и поднимает руку.
Словно игрушки, у которых закончился завод, незнакомцы замирают.
– И что ей от меня надо?
– Надо, чтобы ты подписал этот документ.
– Какой документ? – взвивается Гошка. – Дэн, ничего не подписывай! Не смей! Мы живем в правовой стране. По закону не имеете права никого принуждать!
Один из амбалов лениво тычет Гошку в бок, и тот сгибается пополам.
– Я все понял, – выхватываю из рук командира файл с бумагами. – Подпишу. Обязательно. Оставьте друга в покое. Вот только…
– Ещё и условия ставить собрался? – в голосе охранника звучит угроза.
– Что вы, как можно! Не условия! Я хочу подписать бумаги на глазах у Евы Сергеевны.
– Давно бы так! Берите его, парни.
Меня подхватывают под руки и буквально выволакивают из квартиры. Я не сопротивляюсь, просто не думаю об этом. Голова занята совсем другими мыслями. Но у выхода на улицу упираюсь пятками в пол и торможу.
– Мужики, отпустите. Я сам. Не сбегу, некуда бежать.
– Это другое дело.
Меня сажают на заднее сиденье джипа и зажимают с двух сторон, ни пошевелиться и вдохнуть полной грудью. Здоровяк устраивается за рулем.
– Дайте документы посмотреть, – прошу его.
– Обойдёшься.
– А ты сам видел, что я должен подписать?
– Мне не надо.
– А зря не посмотрел, – упрекаю его я. – Ваша директриса хочет меня на себе женить. Насильно.
– Ну, Ева Сергеевна даёт! – присвистывает охранник слева.
– Да не, ерунда. Зачем ей нужен нищий придурок, – сомневается тот, кто справа. – Она только свистнет, и сбежится толпа желающих.
– Не скажи. С такой бабой, как наш вице-президент, будешь жить, точно на пороховой бочке. Ни за что не узнаешь, когда рванет.
– А ну, захлопнули пасти! – рявкает командир, и дальше мы едем молча.
Когда машина паркуется на стоянке у банка, я первым делом окидываю взглядом витринные окна. Следов разрушений не вижу и облегченно вздыхаю: хотя бы в этом вопросе повезло.
Увы, зря надеялся!
По операционному залу банка я иду в плотном кольце. Сейчас ситуация меня даже забавляет. Интересно, что ещё придумает красотка. Рабство у нас в стране под запретом, да и я не бессловесная тварь, могу то ещё представление устроить.
Здание гудит, как пчелиный улей. Народ толпится у банкоматов, сидит на скамейках и диванах в ожидании очереди. Этот белый шум периодически прерывает голос оператора, называющего номер очереди и окна.
Поднимаясь на эскалаторе в окружении охраны, я смотрю на эту будничную суету, а в голове звенит вопрос: «Почему именно моя бабушка попалась в ловушку мошенников?»
Заметив нас, секретарь бросается к двери и распахивает ее. В кабинет вице-президента я вхожу уверенным шагом. Ни за что не покажу этой рабовладелице, что волнуюсь. Сажусь в то же самое кресло и закидываю ногу на ногу. В прошлый раз поймал ее взгляд, направленный на мою лодыжку, и такое безумное желание светилось в глазах Евы, что она даже смутилась.
Может, прав Гошка? Зря я сопротивляюсь. Выдержать год рядом с красивой бабой и не влюбиться в нее я вполне смогу, стервы не в моем вкусе. Главное, поставить перед собой такую цель. Зато рассчитаюсь с долгом, да и бабуле дам безбедную жизнь на старости лет.
– Вы хотели меня видеть?
Начинаю разговор первым, чтобы взять его в свои руки, а сам гадаю: знает о стриме или нет?
Директриса выглядит спокойной. Не замечаю за ней ни нервозности, ни злости. Выдыхаю: еще не успели доложить. Да и подписчиков у Гошки всего несколько тысяч – капля в море для многомиллионной столицы.
– Денис Николаевич, вы подумали над моим предложением?
Ева бросает на меня взгляд поверх раскрытого ноутбука и снова утыкается в экран. Улыбка пробегает по губам и исчезает. Интересно, что ее так развеселило? Срочные документы? Могла бы проявить уважение к будущему мужу.
– Я согласен.
– Сразу? Даже не ломаетесь?
Кажется, я заставил ее удивиться. Она тянется к уху и отключает айрподс. Черт! Меня это немного напрягает. А если наш разговор записывается?
– Вы же не отстанете. Я правильно понял?
– Само собой. Не привыкла отказываться от поставленной цели.
– Семья для вас всего лишь деловая задача?
– Фиктивный брак, а не семья, – поправляет меня она. – Это немного другое.
– Но для всех мы будем женаты по-настоящему, так ведь?
– Да. И от того, насколько хорошо вы станете играть роль влюбленного, будет зависеть скорость погашения долга.
– Но тогда придется и вам приложить усилия, – я ставлю директрису на место. – Моя бабуля не должна знать о том, что брак фиктивный.
– Ничего не обещаю.
– И я тоже, – усмехаюсь в ответ.
– Вы не в том положении, чтобы условия диктовать. Если бы согласились сразу, я погасила бы долг целиком. А теперь…
– Что теперь? – чувствую, как во мне закипает злость.
– Брак будет длиться год. Я закрою четыре миллиона сразу, как только подпишем документы, далее за каждые два месяца совместной жизни буду убирать по миллиону. За нарушение контракта – штраф.
– Какой?
От удивления таращу глаза. В голове не укладывается такая картина. Может, я сплю?
– Все просто: снятый ранее миллион возвращается на место и удваивается.
– Ч-что? – сиплю я.
У меня челюсть отвисает от такой наглости. Что эта девица о себе возомнила? Я вскакиваю и бросаюсь к столу. Ева откидывается на спинку кресла, но не зовёт на помощь и, кажется, даже не боится большого и взвинченного до предела мужика, только смотрит, не отрывая взгляда, глаза в глаза, а губы подергиваются. Хочется сомкнуть пальцы на тонкой шее банкирши и сдавить легонько, выпустить дух из тщедушного тела, а дальше – будь, что будет.
Я сжимаю кулаки, изо всех сил удерживаю себя от безумного поступка. Ева, похоже, догадывается, что перешла границы. Одним движением она поворачивает экран ноутбука ко мне и включает звук. На весь кабинет разносится мой голос:
– Дорогие друзья, не связывайтесь с «Туров-банком». Можете оказаться в такой же долговой яме, как и моя семья.
«О Боже! Только не это!» – мелькает отчаянная мысль.
Эта директриса просто мастер ведения дискуссии! Поднаторела, стерва, в решении конфликтов. Я против неё – зеленый юнец. Но тут же бросаюсь в атаку.
– А что вы от меня хотели? Я должен защищаться.
– И это твой метод?
– А чем он хуже других? В войне все средства хороши.
– Окей. Тогда без обид, – Ева встает, приносит мне файл с договором и ручку. – Прошу.
Я читаю условия и у меня глаза на лоб лезут.
Во-первых, я должен переехать в семейный дом Туровых, где живут и другие родственники Евы. Во-вторых, делить одну спальню с фиктивной женой. В-третьих, изображать каждую минуту любящего и преданного мужа: отвозить директрису на работу, сопровождать ее в поездках и на встречах, готовить завтрак, дарить цветы и подарки, говорить комплименты. Словом, надо сделать так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в искренних чувствах.
– Но это же моральное и физическое рабство! – вскрикиваю я от возмущения и отшвыриваю бумаги. – Я на такое не подписываюсь.
– Ну, не капризничай, дорогой, – ядовито улыбается Ева, переходя на «ты» и подмигивает. Чувствует, зараза, что раздавила меня, как таракана, под шпилькой. – Физического рабства не будет, гарантирую. Меня архитекторы без штанов не привлекают.
– Ну, почему же без штанов, – усмехаюсь я, стиснув зубы: эта тощая банкирша довела меня уже до последней капли терпения. Ну, гадина, погоди! Сую большие пальцы за ремень джинсов и оттягиваю его. – А это что, по-твоему, не штаны разве? Под ними даже трусы имеются. Семейки, правда, но в них комфортнее моему хозяйству живётся. Показать?
Я дергаю молнию вниз, Ева вскрикивает и отворачивается. Вижу, как огнём загораются ее щеки, а рот приоткрывается.
– Извращенец! – взвизгивает она.
– Разве? – оглядываю себя. – Одет вполне прилично. Тощим злюкам не понять тонкости мужского стиля.
Но директриса уже приходит в себя и возвращает удар.
– Да, от моды масс-маркета я далека. Но все равно парочку поцелуев на публику вытерпеть тебе придётся.
Я передергиваюсь. От ее зловещей ухмылки мурашки бегут по телу.
– Ведьма!
Вскакиваю и несусь к двери. Бежать! Срочно и как можно дальше отсюда. Дергаю ручку – закрыто. Кулаком шарахаю по створке, та дрожит от удара, но не открывается.
– Ничего не получится, пока мы не договоримся. И потом, ты же сам хотел пожить в моем кабинете пару деньков. Я даю тебе такую возможность.
Она широким жестом показывает на батарею парового отопления, где на трубе висят наручники.
– Лучше быть прикованным, чем в рабстве.
– Не согласен, значит?
Ева подходит ко мне очень близко, смотрит пристально снизу. Я вижу свое отражение в стальной радужке, и (черт возьми!) мне совсем не нравится картинка. Девушка встряхивает волосами. Лёгкий аромат приятных духов касается носа, и что-то начинает твориться с моим телом. Оно вдруг напрягается, кончики пальцев на миг немеют, а потом волна иголочек бежит по коже и жаром опаляет горло.
– Не согласен, – повторяю охрипшим голосом.
«Что происходит? Э-э-э, как ей приперло замуж!» – мечутся в голове мысли.
– Что ж, тогда твой друг сядет в тюрьму на парочку лет за дискриминацию доброго имени компании.
Глава 6
Ошарашенное лицо Арсеньева вызывает в душе волну беспокойства. Не нравится мне своё состояние. Ох, как не нравится! Я готова уже отказаться от задумки и отпустить парня на четыре стороны.
– Тебе мало моего унижения? – тихо спрашивает он и пристально смотрит мне в глаза. – Надо ещё и друга приплести?
Я не выдерживаю прямого взгляда и опускаю веки. Он просто сводит меня с ума!
– Обычный деловой подход, – пожимаю плечами и вдруг судорожно вздыхаю. – Ты подписываешь соглашение, а я даю слово, что не трогаю твоего друга, – замолкаю, раздумывая, что бы ещё предложить такое, чтобы сломать его сопротивление? – И, так и быть, ничего не скажу бабушке.
Он встряхивается и расправляет плечи. Кажется, рад, что немного удалось выторговать послабление.
– Мне слово бизнес-вумен ни о чем не говорит. Хочу документ. Вот когда он будет, тогда и поговорим.
Воодушевляюсь своей предусмотрительностью и я. Ещё утром приказала Ярику приготовить такой документ.
– Минуточку… – вытаскиваю файл и кладу на стол лист бумаги. – Прошу.
Он молча читает договор, секунду крутит в пальцах ручку, но подписывает его. Я Дениса понимаю. Никто не захочет тащить за собой дорогих ему людей. А отговорок больше придумать не может.
– Это все? – спрашивает глухо он.
– Нет, не все.
Боюсь, что голос от радости сорвётся. Толкаю его пальцем в плечо, и он, как подкошенный, валится в кресло. Мой триумф немного меркнет. Я молча кладу перед парнем основной договор, он тянет к себе листы и подписывает их на каждой странице.
– Надеюсь, теперь я свободен?
– Ошибаешься. Нам нужно обсудить нашу помолвку и свадьбу…
Я прячу документы в сейф, а внутри все дрожит от пережитого стресса. Не так-то просто было совладать с прямым парнем. Нарочно медлю, не поворачиваюсь к нему лицом, хочу немного прийти в себя, набраться сил на новую атаку.
Наконец решаюсь взглянуть ему в глаза и опять тону в родниковой воде, покрытой трещинками льда. Чертовщина какая-то! Магия, потому что мне становится его жалко. Встряхиваюсь! Прочь такие мысли и эмоции! Прочь! Своя рубашка ближе к телу. Решу вопрос с замужеством, потом буду думать о жалости. Но в голове крутится мысль: «Вот если бы удалось договориться с полицией, было бы намного проще».
***
Увы, упрямый следователь во время допроса твердил только одно:
– Нет состава преступления. Нарушителя впустил в кабинет ваш секретарь. Парень ничего не украл, никого не ударил.
– А это не считается? – убираю волосы со лба и показываю пластырь. – Или моя рана к насилию не относится? Неужели нельзя выписать ордер на арест. Или что там у вас полагается?
– Хм, простите, – следователь откашливается. – Ваш секретарь сказал…
Полицейский бросает быстрый взгляд в сторону Ярика. Тот вжимает голову в плечи и косится на дверь, собираясь спасаться бегством. Чует кошка, чье сало съела.
– И что он сказал?
– Вы сами ушиблись.
– Ярослав! – вырывается у меня едва сдерживаемый гнев.
– А что я? Я ничего, – лепечет Ярик. – Они спросили, я ответил. Полиции нельзя лгать.
Точно говорят, что святая простота хуже воровства. Испепеляю секретаря взглядом, с ним потом разберусь.
– Как видите, – ничего не замечает невозмутимый следователь, нарушителю можем приписать только рядовое хулиганство.
– Но он же пригрозил мне камерой! – возмущаюсь я.
– А вы ее нашли?
На этот вопрос ответить было нечего и хорошую идею – пригрозить нахалу, пробравшемуся в кабинет, кутузкой, а потом выступить в качестве благодетеля – пришлось спустить в унитаз.
Можно было, конечно, привлечь отца, но…
В этом «но» все дело. Совершенно не хочу, чтобы он раньше времени узнал о том, что я готова женить на себе случайного парня, лишь бы угодить родителю. Пока с Арсеньевым контактируют несколько человек, которые просто выполняют мои приказы. И только Ярик, который готовил мне бумаги, знает истинную причину. Секретарь будет молчать, побоится потерять работу.
Но сегодня утром судьба подбрасывает мне новый и совершенно неожиданный шанс.
– Ева Сергеевна! – врывается в кабинет Ярик с выпученными глазами, не успела я сесть за стол. – Смотрите!
Он раскрывает ноутбук, и я от неожиданности откидываюсь на спинку кресла: во весь экран светится мое перекошенное лицо. Глаза бешеные, зубы оскалены, как у волчицы, того и гляди брошусь.
– Как это понимать? – спрашиваю внезапно осипшим голосом.
В голове тучами носятся панические мысли. А если это видел отец или другие акционеры? О боже! Мне же тогда конец!
– Это снято в вашем кабинете, – шепчет Ярик и на всякий случай делает шаг к двери.
– Но ты же не нашел камеру. Уволю к чертовой матери!
– Погодите! – Ярик осторожно приближается. – Посмотрите на ракурс. – Он перематывает видео и ставит на паузу. – Камеру вы разбили своим… э-э-э … лбом…
Я невольно трогаю место ушиба, от которого остался небольшой след. Мне даже в голову не приходила такая хитрость. Ну, Арсеньев! Ах ты, срань ушастая!
От ярости темнеет в глазах.
– Ну, все! – шиплю под нос. – Ты у меня попляшешь теперь!
– Я? – секретарь испуганно трясёт кудряшками. – За что?
– Да, не ты! Этот Арсеньев, сурикат недоделанный! Вызови ко мне начальника охраны!
– Может, не надо? Ева Сергеевна, чем вам не угодил этот несчастный мужик, а?
Ярик говорит и отступает к двери, чтобы был шанс скрыться.
– И ещё, – не слушаю его, достаю из ящика листок, где набросала проект дополнительного соглашения, – Подготовь мне этот документ.
Ярослав внимательно читает прописные строчки и смотрит на меня.
– Но… так нельзя!
– Что? – пронзаю секретаря взглядом. – Хочешь оспорить распоряжение начальника? Уволю!
– Не уволите. У вас тогда одни лизоблюды в окружении останутся, – дерзит упрямо он.
Я знаю, что он прав, потому что ценю этого парня не только за юридическую и документальную грамотность, но и за умение лавировать между боссом и работниками банка, сглаживать конфликты и иногда наставлять на путь истинный меня.
Мы вместе уже три года. Ярик пришел на практику зелёным студентом и сразу привлёк мое внимание. Я немного пригляделась к нему и предложила должность секретаря. Он согласился и ни разу не заставил пожалеть о принятом решении.
– Поговори мне ещё! Договор мне нужен прямо сейчас.
– А премия будет?
– За что?
– За молчание, – Ярик видит, что я хватаю со стола ручку и замахиваюсь, и мчится к двери.
– Это шантаж!
– Деловой подход. А ещё лучше – прибавку к жалованью. Процентов тридцать.
– Мелкий стяжатель!
Ручка летит прямо ему в лоб, но он ловко уворачивается.
– Управляете вы банком лучше, чем метаете, – Ярик поднимает ручку и бросает ее на диван – Хорошо, согласен на двадцать, – он смотрит глазами обиженного щеночка. – Босс, мне жить негде. Хочу на съемную квартиру переехать. Мать всю плешь проела, жизни нет.
Я знаю его историю. Саломея Исаевна – суровая еврейская женщина. Она требует от сына соблюдения всех семейных традиций, а ещё ее не устраивает, что единственное чадо работает простым секретарем. Самая давняя мечта Ярика – съехать от матери и начать самостоятельную жизнь.
– Хорошо, переведу тебя на должность помощника с более высоким окладом. Устраивает!
– Ева Сергеевна, – Ярик подпрыгивает, как козлик, от радости, а вместе с ним пляшут и кудряшки. – Вмиг сделаю бумажку.
Он убегает, а я вздыхаю: вот тебе и мужская солидарность. Личная выгода намного важнее.
Вот потому к появлению потенциального жениха все документы были готовы и лежали у меня на столе. Но сломать Арсеньева оказалось намного сложнее, чем секретаря. В какой-то момент я даже хотела плюнуть на эту затею и найти кандидата попроще, готового ради денег на все.
А вот теперь ещё и жалко парня стало. Дура набитая, а не бизнес-леди! Зря отец считает, что я превратилась в робота. Ничего подобного! Сердце с ума сходить начинает, стоит только посмотреть в родниковые глаза.
– Какую помолвку? Какую свадьбу? – вырывает меня из самобичевания Денис. – Я думал, распишемся в загсе и все.
– Не выйдет. Придётся устраивать представление по полной программе, чтобы никто не заподозрил нас в обмане. Говоришь, твоя бабушка лежит в больнице?
– Не смей ее трогать!
– И не собираюсь! Но представиться ей первой будет проще. Поехали.
Я подхожу к Арсеньеву, секунду медлю, но беру его за руку и тяну на себя. Он нехотя поднимается с дивана и с брезгливым выражением на лице вырывает пальцы.
– Не прикасайся ко мне!
Его вид бьет по самому больному: неужели я для него так же омерзительна, как змея? Стискиваю зубы.
– Ты подписал контракт.
Больше спорить с ним не собираюсь, отпираю ключом дверь и выхожу в приемную. Вот неудача: она полна посетителей, ожидающихся встречи с директором банка. Наверняка дело рук секретаря! Ну, я ему устрою банный день! С березовыми вениками. Допляшется!
– Ярослав, отмените на сегодня все встречи! Я занята.
– Как же так, Ева Сергеева! – вскакивает со стула менеджер по персоналу. – У меня документы на подпись.
– Положите мне на стол.
Иду, не оборачиваясь, через приемную к лифту, нажимаю кнопку вызова. Если Арсеньев не тащится за мной, даже не знаю, что дальше делать. Не вести же его, как бычка на веревочке. Но Денис послушно становится рядом, большой, сильный и злой. Его окружает аура ненависти, которая волнами накрывает меня, отчего в груди растёт комок.
В кабине мы стоим словно незнакомцы, смотрим в разные углы. Из лифта выходим друг за другом. Нет, так дело не пойдёт! Никто не поверит в наши отношения, если не переломить ситуацию.
Я резко разворачиваюсь. Денис натыкается на меня и шарахается в сторону.
– Что надо?
– Не груби мне, пожалуйста! – ловлю удивление в глазах, и его лицо немного смягчается. – Первое испытание. Мы должны показать себя парой перед сотрудниками банка.
– Как?
– М-можно я возьму тебя под руку?
– Обойдёшься и без этого!
– Ты подписал контракт, – повторяю, уже ни на что не надеясь.
Арсеньев смотрит на меня, нахмурив брови и упрямо сжав губы, думает. Я ему не мешаю. Мы и так стоим близко. Наверняка со стороны кажется, что о чем-то разговариваем. Наконец он решается и подставляет локоть.
– Валяй…
– Спасибо, дорогой, – шепчу, а у самой губы дрожат от волнения.
Тут Денис широко улыбается, наклоняется ко мне.
– Говоришь, надо сделать парочку поцелуев на публику? – усмехается наглец.
Он внезапно берет пальцами мой подбородок, вздергивает его вверх и впивается жесткими губами в рот. Я задыхаюсь от неожиданности, от неловкости ситуации и (черт возьми!) от потрясающего поцелуя. Чувствую слабость в ногах и тянусь, тянусь…
– Ах!
Дружный вскрик сзади вырывает меня из нирваны. Дергаюсь, пытаюсь освободиться, но Денис крепко держит меня в объятиях и шепчет на ухо:
– Стой на месте… дорогая. Будь милой девочкой. На целый год ты только моя.
И столько сарказма в его словах, что мороз бежит по спине.
– Мерзавец! – шиплю сквозь зубы куда-то ему в шею, а она упоительно пахнет мужиком. – Козел! Ты ещё ответишь за это!
– Ай-ай-ай! Какие некрасивые слова знает моя леди!
Его рука едет по талии вниз. «Спятил что ли?» – огнём вспыхивает голова. Пальцы больно сжимают полушарие. От стыда я готова провалиться сквозь землю, а этому нахалу все равно. Я вдруг чувствую бедром, что его тело тоже отозвалось желанием на поцелуй.
– Нас уже увидели. Отпусти! – чуть не взвизгиваю от бессилия.
Но Арсеньеву мои приказы, как слону дробина. Он ещё жёстче обнимает меня, прижимает к себе и тянет к выходу. Чуть не спотыкаюсь от шока, но, осмотревшись, поднимаю голову и иду рядом. Под расстрелом удивленных взглядов мы пересекаем операционный зал. На крыльце Денис хочет отстраниться, но теперь я удерживаю его.
– Камеры… За нами сейчас все наблюдают.
– Кажется, моей рыбке понравился наш телесный контакт, – усмехается он.
– Прекрати! – уже кричу я. – Пошляк!
У машины я наконец-то выдыхаю и достаю ключи. Бросаю их жениху, он неловко ловит и удивленно поднимает брови.
– Уже начинаю подрабатывать водителем?
Да что б тебе было пусто! Открывает рот лишь для того, чтобы сказать гадость!
– У тебя нет прав?
Об этом я как-то не подумала.
– Есть. Не бойся, в дерево не въеду, – Денис отпирает дверь. – А хочется. Особенно со стороны пассажира.
– Но-но! Так шутить не надо! – отдергиваю его. – Нам нужно придумать легенду, чтобы потом не запутаться.
– Давай, – лениво цедит сквозь зубы Денис и заводит мотор. – Были одноклассниками, встретились случайно, вспомнили старые чувства.
– Ты учился в Англии?
– Нет. В обычной Московской школе.
– Тогда не прокатит. А если так…, – замолкаю, раздумывая, как лучше подать мелькнувшую в голове идею. – В университете я встречалась с Денисом…
– Ого! Везёт тебе на это имя. И как он? Лучше меня? Хотя… какое мне дело.
– Вот именно. Никакого. Но имя это на слуху у семьи. Я была влюблена, даже собиралась замуж.
– Не срослось? Кто кому изменил? Не удивлюсь, если мой тезка.
Сарказм в его голосе смягчился, или я уже привыкла, но легче от этого не стало. Это все равно, что резать по живому: все ещё больно и обидно.
– Слушай, – раздражение опять зашевелилось в груди. – Какое твоё дело? Главное, мы расстались. А недавно случайно встретились, ну и, завертелось… Мои родичи не станут вдаваться в подробности, а твоя бабушка и подавно.
– Ты не знаешь мою бабулю. Штирлиц ещё тот, все выпытает.
– Но год же продержишься?
– Попробую, – Арсеньев бросает косой взгляд на меня и сворачивает к больничной стоянке. – Приехали.
Он выходит на улицу, огибает машину и подаёт мне руку. Сердце екает: джентльмен, ее макарек! Лучше бы грубил, как прежде.
– Как зовут твою бабушку?
– София Григорьевна.
– Красивое имя.
– Она и сама красавица. Погоди, а твои родственники с бывшим не знакомы?
– Только сестра.
– Т-а-а-а-к! У нас ещё и сестра имеется. И как ты объяснишь ей метаморфозу во внешности?
– Никак. Марианна и не заметит. Видела его пару раз, да и то издалека. Высокий, темноволосый, как ты. Вряд ли разглядела в деталях, да и это было пять лет назад.
По дороге мы заезжаем в ресторан, где нам выносят целую сумку судочков, потом в цветочный магазин. Денис долго разглядывает горшки и никак не может выбрать нужный букет.
– Возьми этот, – не выдерживаю я. – Желтые розы и орхидеи в сочетании с белыми каллами – признак утонченного вкуса.
– Бабуля не любит желтый цвет. И каллы – похоронные цветы. Ещё решит, что это намёк.
– Какие предрассудки! – вздыхаю. «Так тебе и надо! – выползает ехидная мыслишка. Надо было выбирать будущего мужа из своего круга». – Тогда бонсай из цветущей азалии. Счастье для любой пенсионерки.
– Издеваешься? – жених косится на меня.
– Нет, вполне серьёзна. Азалия в горшке, будет ещё долго цвести и радовать глаз. Надеюсь, бабушка оценит.
В стационар мы входим с сумками, цветами и под руку, как настоящая пара. Я внутренне собираюсь встретить новую проблему с честью.
И она не заставила себя долго ждать.
