Кира Фарди
Спорим, будет больно!
Глава 6
Врываемся во двор, запыхавшись, обегаем дом и застываем: в палисаднике топчется папа и косит траву между клумб.
– Вы чего? – поднимает он голову. – За цветами пришли?
– Д-да, – отвечаем хором, просто ничего больше в голову не приходит.
– Хотите Серафиме Альбертовне отнести?
– Зачем?
Папа выключает триммер и удивленно смотрит на нас.
– У старухи сегодня юбилей. Она все же директором вашей школы была.
– Т-точно!
– Гостей много приехало, гудит весь поселок. Даже дочь из столицы прикатила. Говорят, у нее своя торговая компания. Сама в роскоши живет, а мать в деревне держит. И куда мир катится?
Папа снова включает триммер, а мы с Зинкой тайком оглядываемся, еще надеясь увидеть чужой след под моим окном. Увы, земля скрыта под скошенной травой, да и в вечернем полумраке ничего разглядеть невозможно.
– Тогда Серафиме Альбертовне садовые цветы не подойдут.
– Что? – папа поднимает голову.
– Ничего. Пока, пап!
Мы убегаем, садимся в беседке. Наше расследование заходит в тупик. Зинка крутит в руках мобильник, словно ждет звонка, и это меня настораживает. Я протягиваю руку.
– Чего?
Зинка смотрит на меня, подняв брови.
– Мобильник дай.
– Зачем? – она прячет телефон за спину.
– Тогда сама удали номер.
– Ну, Варь! Не сходи с ума! – хнычет подруга.
– Я не хочу больше никаких контактов с этими людьми. Ты видишь, как ловко они сумели нас с тобой поссорить?
– Это ты ерундой занимаешься.
– Ерунда не ерунда, но я хочу все это прекратить.
– Да парни уже уехали в столицу, можешь не волноваться, больше ты их не встретишь.
Зинка демонстративно открывает телефон, нажимает на пару кнопок и показывает мне экран.
– Вот и отлично! – я встаю. – А теперь пошли за бутылкой.
– Зачем? Мы де уже все решили!
– На всякий случай. Это улика против них, будет нам с тобой защитой.
– Да ты точно кукухой поехала, прав был Виталя.
– Зин, не буди во мне зверя, – я пристально смотрю на нее. – Иначе…
– Да пошли уже, пошли, – вскакивает и она. – На сто процентов уверена, что это обычная вода.
Но и здесь нас ждет разочарование: Зинкина мама вылила воду, бутылку выбросила в мусорное ведро, а его вынесла.
Мусорные контейнеры тоже были пусты.
Так ничего не выяснив, мы расстаемся, недовольные друг другом и жизнью в целом. Но теперь я настороже: закрываю на ночь окно в комнате, задвигаю штору и все снимаю на камеру, чтобы утром не засомневаться опять в своих действиях.
«Забудь о мажорах! Забудь! – приказываю себе, уже погружаясь в сон. – Ты больше их никогда не увидишь.
Утром не успеваю я умыться, как звонит подруга.
– Слушай, сегодня юбилей у бабки Серафимы, целый день в поселке будет праздник, – возбужденно тарахтит она. – Василий Андреевич расстарался, хочет чествовать старуху с помпой! Целая программа.
– Неужели?
Я внимательно разглядываю штору, между полотнами которой появился просвет шириной с ладонь. Сейчас он меня интересует гораздо больше, чем массовые гулянья местечкового значения.
– Ага! Афиша висит на доске объявлений, на торгушнике и на остановке. В Доме культуры будет концерт, в магазине – ярмарка и скидки, а в кафе пекут вафли для мороженого.
– Даже вафли? В кафе вафельниц нет.
– Это дочь бабки привезла оборудование и поваров. И угощение для всех будет бесплатным.
– Ого! Вот у кого-то денег куры не клюют.
– А вечером – дискотека. Все наши собираются. Ты в деле?
– Конечно!
В другой момент я бы заплясала от возможности развлечься, но не сегодня. Сейчас я разглядываю окно, створка которого оказывается не закрытой на задвижку. Сердце начинает колотиться так сильно, что кладу ладонь на грудь.
– Зин, беги ко мне.
– Что, что случилось? – пугается подружка.
– Увидишь.
Я отключаюсь и несусь во двор. Мама поднимает голову. Она стоит у будки Бруно и накладывает ему еду.
– Варь, завтрак на столе, поешь сама, – говорит она.
– Мам, ты в комнату мою заходила утром?
Сердце продолжает маршировать по ребрам, я даже не могу вдохнуть полной грудью.
– Да, ты спала так крепко, что лишь перевернулась, когда я твое окно открывала. Душно сегодня.
– Душно, – шепчу я и опускаю руки: опять зря всполошилась. Но все же уточняю на всякий случай: – А вчера тоже ты шторы раздвинула?
– Да. Что, солнце помешало выспаться? – смеется мама. – Гулять меньше надо.
Зинка влетает во двор с перекошенным лицом. Ее губы подергиваются, глаза-монетки лихорадочно блестят.
– Что? Что случилось?
Я тащу ее в беседку, оглядываюсь и шепчу:
– Все нормально. Проверка бдительности.
– Вот, дуреха! Напугала. У меня чуть сердце не остановилось, – у нее слезы облегчения выступают на глазах.
– Раз сегодня праздник, пойдем, прогуляемся?
– Ты серьезно?
– А то.
– А мажоры?
– Ну, не факт, что они приехали в гости к бабке Серафиме. Это раз. И потом, чего нам их бояться? Мы у себя дома.
– А то!
Мы быстро собираемся и бежим на площадь, где разворачивается основное действо. Народу много, все жители поселка решили развлечься. Однако я не могу расслабиться, постоянно оглядываюсь.
Вот вдали мелькает статная фигура, и паника мгновенно охватывает голову.
Я хватаю Зинку за руку, с силой сжимаю пальцы. Тело рвется бежать. Не знаю, почему так реагирую на этого парня, но все внутри кричит от страха, а ощущение опасности сводит с ума.
– Ой, ты чего? – вскрикивает подруга.
– Смотри, там, впереди, не мажор разве?
Зинка прикладывает ладонь козырьком ко лбу и приглядывается.
– Ты чо, Варюха, сбрендила? Веньку не узнала, что ли?
– Веньку?
Теперь, когда парень подходит ближе и поворачивается, я вижу, что ошиблась. Но звоночек тревожный: так и до психоза можно дойти с этими мажорами.
Мы побывали на ярмарке, заглянули в Дом культуры на концерт оркестровой музыки, прошлись по магазину: оценили скидки. Я успокоилась, даже начала получать удовольствие от прогулки, а Зинка прикупила себе пару вещей. К обеду ноги гудели от усталости, а головы – от перегрузки эмоциями.
– Все, больше не могу! – заявляет Зинка. – Пошли в кафешку, закусим мороженкой и домой.
Уже издалека замечаю сквозь витринные окна, что в кафе нет свободных столиков.
– Может, ну его это мороженое? – спрашиваю подружку, а сама сомневаюсь: запах свежеприготовленной вафли тянется на всю улицу просто умопомрачительный.
– Смотри, там Венька с приятелями! Айда к ним!
Зинка взлетает по ступенькам и врывается в зал, полный народу. Я бегу за ней, ни на кого не глядя.
– О приветики! – поднимает руку тощий и длинный, как жердь, Венька.
– Мы с вами, подвиньтесь!
Зинка тут же сталкивает со стула коротышку Гришку Морозова, которого за низкий рост и упитанную фигуру прозвали в школе Колобком.
– Ты, Соловьева, оборзела! – стискивает кулаки тот.
– Не пыли, Колоб, – Венька придвигает стулья, – всем места хватит.
– А что она?
Но мы не обращаем на Гришку внимания, привыкли к его вечно недовольной мордахе. Мы садимся. Компания собралась большая. Кроме нас с Зинкой, Колобка и Веньки, я вижу Глеба и его подружку Наташу. Заметив меня, она недовольно хмурится: у нас давние терки. Наташка ревнует своего Глебушку, который не пропустит ни одну юбку мимо себя. Вот и сейчас он убирает руку с плеча подруги, отодвигается и спрашивает, глядя мне в глаза:
– Какое мороженое будете, девчонки.
– А какое есть? – Зинка оглядывается на стойку и меняется в лице. – Варь, смотри.
Теперь оборачиваюсь и я, а колокольчики внутри новый перезвон устраивают. Широко улыбаясь, к нам идет Арчи собственной персоной. На нем длинный фартук обслуги, а в руках меню. Периферийно я замечаю и его приятелей, одетых точно так же.
«Что они тут делают?» – вспыхивает паническая мысль.
Но Арчи лишь слегка наклоняет голову в знак приветствия и кладет на стол папку с меню.
– Прошу. Сегодня любое мороженое на выбор.
– Пошли отсюда, – я хватаю сумочку и встаю.
– Девушка, обижаете. Это угощение от Серафимы Альбертовны, – улыбается уголками губ Арчи, а глаза смотрят пристально и холодно.
– Варь, ты чего?
Зинка дергает меня за руку, я плюхаюсь на стул.
– Здесь есть ванильное мороженое, малиновое, карамельное, клубничное, фисташковое, с печеньем и без него, – перечисляет Арчи и перелистывает страницы. – С шоколадной крошкой, с орехами, с кофейным сиропом.
– Хватит! – вскрикиваю я в панике.
Мажор листает меню так быстро, что я не успеваю разглядеть ни одного блюда. Друзья сидят, вытаращив глаза. Я вижу, как Наташка приосанивается, взбивает пальцами пышную челку и приоткрывает яркий ротик.
– Ой, а я хочу клубничное. Есть оно?
– Конечно, – Арчи смотрит только на меня. – Даже земляничное и морошковое. Посмотрите, какая красота.
Он низко наклоняется. Его дыхание обжигает шею, мурашки бегут по спине.
– Слушай, отвали! – я толкаю его в грудь.
– Нет, а на этой странице спрятался шедевр: финское радужное мороженое.
Я вижу, что мажор издевается, но сижу, зажатая с одной стороны столом, а с другой – Арчи, и задыхаюсь от нехватки кислорода и личного пространства.
– У тебя прямо дар бесить людей! – вскрикиваю уже громче, отталкиваю его и вскакиваю. – А ну-ка не вынуждай меня повторять!
Мы стоим друг против друга, глаза в глаза. Он смотрит сверху вниз, я опять чувствую себя мухой, вот только не простой жужжалкой, а настоящей цеце: еще одно его движение, и вцеплюсь зубами в глотку.
– И не думал, – спокойно отвечает Арчи и мило улыбается залу, замершему в предвкушении развлечения. – Не хотите мороженое, как хотите.
«Вот гаденыш!»
– Что случилось?
Из-за барной стойки выходит элегантная женщина неопределенного возраста. Ей можно дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет, настолько ее лицо ухожено и безэмоционально. На ней тоже фартук, и чувствуется, что именно она хозяйка банкета. Она идет через зал, переступает красивыми ногами в туфлях на высоком каблуке, и взгляды всех мужчин прикованы только к ней.
– Вот это мадам! – присвистывает Венька, но, поймав стрелу из глаз Арчи, захлопывает рот.
– Ничего, мама, все в порядке, – поворачивается к даме мажор.
Вблизи виден возраст, умение властвовать и повелевать тоже наложило свой отпечаток на лицо леди. Она улыбается, показывая идеальные зубы, но синие глаза такие же холодные и равнодушные, как у сына.
– Простите, девушка, мой сын очень серьезно относится к работе. Так, какое мороженое вам принести?
И я тушуюсь под двойной атакой.
– Фисташковое, пожалуйста.
– Два шарика или три? – спрашивает Арчи, глядя мне прямо в глаза.
Я вижу в его зрачках свое отражение, но не могу отвести взгляда. Чувствую себя кроликом, парализованным ядом смертельно опасной змеи.
– Один.
Чертов голос дрожат.
– Сиропом полить?
– Н-нет.
А теперь заикаюсь. Совсем спятила!
Но Арчи разворачивается и идет к стойке бара. Ни плечом не шевельнет, ни лопаткой, и я наконец выдыхаю.
– Варь, что это было? – наклоняется ко мне Венька.
– Ничего.
– Нет, явно между вами кошка пробежала. Вы уже знакомы?
Вдруг одноклассник шарахается в сторону, словно только что не прижимался к моему боку.
– Что за?
Рука в белоснежной рубашке ставит перед моим носом розетку, на которой лежит вафельная трубочка с тремя разноцветными шариками мороженого, хорошо сдобренного кленовым сиропом.
– Ваш заказ, барышня, – говорит ехидно Арчи надо мной.
Я поднимаю голову и цежу сквозь зубы:
– Ну ты и козел, Арчи!
Глава 7
Эта сельская девчонка не идет из головы. Забралась на чердак, засела там и обустраивается как дома. Ее темные глазищи так и сверлят меня, так и испепеляют взглядом, а я как идиот смотрю на пухлые губы и представляю, какие они на вкус.
Вот и сейчас смотрю, как она удаляется по боковой улице, а в груди будто раскаленным железом жжет. И внутренности пластами выворачиваются наизнанку.
Что б пусто было этой деревенской ведьме!
Бросаюсь следом, забыв о приятелях. Зачем, не знаю сам, отчего-то непременно нужно узнать, где живет эта девчонка. И это желание сильнее меня.
Шагаю быстро, не замечая ничего вокруг.
– Арчи, ты куда?
Меня догоняет Тоха.
– Твоя бабушка, вроде бы, за рекой живет, – напоминает и Виталя.
– Ш-ш-ш! – прикладываю палец к губам.
Девушки вместе с мужчинами скрываются за поворотом. Я дергаюсь следом, но мозг вдруг включается в работу.
«Что делаешь, спятил?» – вопит возмущенно нутро. – В сталкера превратился?»
Я замираю на углу: одно дело шагать в том же направлении, что и заноза, и совсем другое – преследование.
Все же дергаюсь в переулок, но приятели хватают меня за руки.
– Стой! – шипит Тоха. – Спятил? В кутузку хочешь попасть?
И я будто выныриваю из воды на белый свет. Тут же возвращаются звуки и краски дня. Нет, нужно выгнать скандалистку с чердака. Срочно!
– Арчи, не парься, – хихикает вдруг Виталя. – С девочками еще встретимся.
– Как?
– Есть способ.
Что-то на сердце опускается тяжесть. Я прекрасно знаю все подлые приемчики Витали. У него хитрый и изворотливый ум, видимо, природа компенсировала недостаток роста змеиной натурой. Уже много раз мы с Тохой вытаскивали этого мелкого говнюка из передряг, но жизнь его ничему так и не научила.
– Ну?
Я хватаю Виталю за грудки и подтягиваю к себе.
– Эй, ты чего? Грабли убери! – верещит он. – Я просто сунул пухленькой гусенице записку с номером.
– Твою ж мать! Паршивец! – я замахиваюсь кулаком, Виталя приседает. – Сдались тебе деревенские девки? Или думаешь, твой папаша или моя мамаша разрешат иметь с ними шуры-муры?
– А им и не обязательно знать.
– Точно. Где предки, и где мы, – поддерживает Виталю Тоха.
– Ну что нам в деревне делать? – ноет мелкий, пряча глаза. – Скукота! Хотел просто развлечься. Кобылки необъезженные, на городских шалав не похожи.
Слово «кобылки» все дерьмо внутри взбалтывает. Я встряхиваю Виталю за воротник, но Тоха бросается между нами.
– Харэ агриться, Арчи, заканчивай с наездами! На наших девках пробы ставить негде, к любому в койку прыгнут, а это свежачок. Прикольно же. Мы же только поиграем.
– Да пошли вы! Могли бы в столице зад протирать, чего за мной поперлись?
С одной стороны, я понимаю пацанов. Клубы и бары им поднадоели, а здесь в деревне экзотика.
Но с другой…
Все же приехали помочь матери сделать праздник для бабули, не хотелось бы фейсом об тейбл…
– Ага, на Виталю набросился, а сам следом за красотками поперся, – упрекает меня Тоха. – Или ты охранял скандалистку?
На это ответить нечего, я лишь фыркаю и шагаю к мосту.
– Да я просто записку сунул, пухляшка может и не позвонит, – оправдывается Виталя.
«Тоже верно. И чего на парней набросился? – злюсь на себя я. – А все эта ведьма виновата, чтоб ей пусто было!»
Бабушка встречает объятиями. Мы давно не виделись. Я уже и забыл, какая она маленькая и въедливая. С порога начинает поучать.
– И во что это вы вырядились, хлопцы? Вон верзилами какими вымахали, а рванье на себя нацепили.
Она показывает на мои протертые до дыр джинсы от дорогущего итальянского бренда.
– Это, бабуля, – я обнимаю старушку за плечи, – модные нынче тренды.
– Тренды-говенды! Вот я сейчас по ним пройдусь!
Бабуля хватает со стола ножницы и несется ко мне. Я хохочу, уворачиваюсь, подмигиваю друзьям, они тут же включаются в игру. И сразу вспоминаю детство, вечное ворчание бабушки и ее безграничную любовь до самопожертвования.
Когда мама решила заняться бизнесом, бабуля отдала ей все свои накопления, продала солидный особняк, который построил в пригороде столицы дед-генерал. А сама переехала в родительский домик в этом поселке. Ни минуты не сомневалась в своем решении, настолько доверяла любимой дочери. И сейчас наотрез отказывалась возвращаться в город.
– Я уж здесь, по-стариковски, буду век доживать, – отмахивалась бабуля от уговоров. – В поселке все родные люди, поддержат.
Вечером приезжает мама, сидя за круглым столом, мы обсуждаем завтрашний день. Бабушка уже спит, мы планируем ей сюрприз.
– Вы готовы поработать в кафе? – окидывает взглядом нас мама.
– А почему бы не нанять официантов? – осторожно спрашивает Тоха.
– Ты дурак? – набрасываюсь на него я. – Не понимаешь, что бабуле потом здесь жить. Она хочет гордиться своей семьей.
– Я тебя не заставляю, – пожимает плечами мама.
– Нет, что вы! Я просто спросил.
И тут я замечаю, что Виталя крутится на стуле и все время поглядывает на меня. Я слышу звук вибрации, идущий из его кармана, и киваю в сторону двери. Приятель мгновенно вылетает. Через несколько минут он показывается на пороге и подает нам сигналы.
Мы с Тохой переглядываемся и слушаем маму уже вполуха. В душе рождается нехорошее предчувствие.
– Ладно, мам, мы все поняли.
Я встаю и шагаю к выходу.
– Вы куда?
– Прогуляемся. Еще время детское.
Виталя ждет во дворе, притопывая от нетерпения.
– Пацаны, пухляшка позвонила.
Он показывает экран смартфона. Мое сердце пускается в пляс, в груди будто бомба взрывается, разнося по организму гремучую смесь раздражения, растерянности и неожиданного томления. И вдох пропадает, рот раскрываю, а воздух не проходит.
– И… что? – наконец выдавливаю из себя.
– Предложила встретиться на школьном стадионе.
– Тебе лично?
Опять нет вдоха. В ожидании, кажется, замирает вместе со мной природа. Ни листик не шелохнется, ни порыв ветерка не набежит.
– Да, не знаю я, не понял. Айда все вместе. Где тут у вас стадион?
Виталя спрашивает, а смотрит на меня. И мне не нравится огонь в его глазах. Совсем не нравится. Я несколько секунд смотрю на приятелей. Отпускать Виталю одного нельзя, неизвестно, что придумает его шальной мозг.
– За мной.
– Погоди, я сейчас!
Виталя скрывается в пристройке, где нам бабуля выделила комнату, и возвращается с рюкзаком.
– Ты в поход собрался?
– Не-а, – уклончиво отвечает он. – Ну, там шоколадки, конфетки, пивасик.
Он хихикает, а мне еще тревожнее становится.
– Не спускай с него глаз, – говорю одними губами Тохе.
– Не дурак, знаю.
Возбужденный Виталик несется впереди. Я лишь иногда хватаю его за воротник и поворачиваю на нужную дорогу. К стадиону подходим уже в полной темноте, лишь парочка фонарей освещает путь.
– Жутковато что-то, – пожимает плечами Тоха. – Может, ну их…
– О, мальчики, приветики! – раздается сзади голос.
Мы дружно разворачиваемся, и разочарование затапливает грудь. На встречу пришла только пухленькая подружка занозы.
– Салют. Куда дальше? – подкатывает к ней Виталя и хватает под руку. – Как зовут тебя, принцесса?
– Зинаида, – хихикает та и смущенно отворачивается.
– Ох, ну и имечко! – охает Тоха и прыскает в кулак.
– А что? Самое народное, что ни есть.
Зина обижается, сбрасывает руку Витали с локтя, но отвязаться от того не так-то просто. Он мгновенно притягивает девчонку к себе.
– А мне нравится, классное имя. Веди нас, Зинаида, в тайное местечко, познакомимся. Есть такое?
– Ну, разве на качели…
– Идем на качели.
Я тащусь следом. Мне вовсе не интересна эта недалекая девушка, а то, что она недалекая, видно сразу и по ее поведению, и по речи. Вздыхаю, так и подмывает спросить о подружке, но Тоха меня опережает.
– А сердитую подружку чего не захватила?
– Варьку?
«Так, ее Варвара зовут, – отмечаю про себя. – Вар-вар-вар-вара».
Имя так и перекатывается на языке, так и просится наружу. Резкое, даже грубое, оно как нельзя лучше отражает строптивый характер хозяйки.
– А есть еще одна? Зови! – подначивает Виталя.
– Нет, что ты! Варя у нас правильная. Она ночью на свиданку с незнакомцами не пойдет.
– А ты, значит, неправильная?
– Ага, хи-хи, я обычная, как все.
Виталя садится на качели, хлопает рядом с собой по сиденью. Зина растерянно смотрит на нас.
– Мы туда, – машет рукой в сторону второй качели Тоха и тянет меня за собой.
– Ты чего? – шиплю на него.
– Не видишь, что ли? Виталя клинья клеит.
– На хрена ему эта Зинка сдалась?
– А чего ты психуешь? Агришься, что ее подружка не пришла?
– Да, пошел ты в…
– Первый туда и иди!
Несколько минут мы молча качаемся. С соседней качели доносятся звуки приглушенного разговора, смех, шуршание: это Виталя предлагает новой подруге то шоколадку, то водичку.
Вдруг звенит телефон. Зину будто ветром сдувает с сиденья.
– Варька, – выдыхает она, глядя на экран. – Тихо все!
Мы замираем. Я напряженно прислушиваюсь к разговору, Зина отвечает однословно, потом вообще отбегает в сторону.
– Так, нам пора.
Я встаю и смотрю на приятелей.
– Куда? Сейчас для тебя краля придет. Стой! – шепчет Виталя.
– Слушай…
Зина возвращается. Ее глаза лихорадочно блестят.
– Все, мальчики, пока! Варька идет сюда.
– И что? Пусть идет. Мы не съедим ее, – хохочет Тоха. – Познакомимся поближе.
Он делает характерный жест бедрами, и во мне опять взрывается бомба.
– Язык прикуси! – рявкаю на него.
– Да что я сказал? Ты сегодня будто с цепи сорвался!
Зина мечется между нами, потом умоляюще складывает руки на груди.
– Уходите. Встретимся завтра на дискотеке.
– Да мы уже свалим из этого захолустья, – сердится Виталя.
Еще бы! Добыча сорвалась.
– Варька злая. Я обманула ее.
– Ну, прощай!
Я молча иду к выходу из стадиона, знаю, что приятели последуют за мной. Пусть деревенские девчонки идут лесом, нам с ними не по пути.
Не успеваем добрести до выхода, как я вижу на дороге Варю. Я бросаюсь в кусты, пацаны за мной.
Она проносится мимо, как ангел мести, с выпученными горящими глазами и сжатыми губами.
– Ух, так бы и… – шипит за спиной Тоха.
– Еще раз и в глаз, – поворачиваюсь к нему.
Мы так и сидим в кустах, пока девушки разговаривают, а когда они уходят, Виталя предлагает:
– Проследим?
В наступившей тишине это слово звучит неожиданно громко, Варя оглядывается, мы вжимаем головы в плечи.
– Зачем?
– Просто так. Интересно же, где живут.
– Мне – нет.
– Бросишь нас?
Я молча встаю. Девушки уже у моста, еще немного, и они скроются из виду. И я срываюсь с места. Новые знакомые сворачивают в свой проулок и расходятся по домам. Варя идет к воротам с почтовым ящиком на калитке, а Зина скрывается за кустом на два дома дальше.
– Ну, довольны? На сегодня приключения закончены!
Не разговаривая, мы возвращаемся в дом бабули. Я слушаю, как сопят носами друзья, и не могу заснуть, хоть тресни. Представляю, как Варя снимает одежду и остается только в нижнем белье, и челюсти судорогой сводит.
Я сажусь, потом встаю и иду к выходу.
– Ты куда? – сонно спрашивает Тоха.
– В туалет. Я сейчас.
И я бесшумно выскальзываю из дома.
