Кира Оллис
Преступная связь
Глава 3 Съёмка
Никки
Безветренная ясная погода сегодня благоволит съёмке, поэтому у меня быстро поднимается настроение, а личные проблемы испаряются, как только в объектив попадает донельзя фотогеничная клиентка в окружении красот дикой природы.
– Гвен, как ты нашла это место? – спрашиваю я, пока модель-экстремалка перебирается со склона на показанный мной гигантский камень, омываемый бурлящей водой.
Я присмотрела идеальный угол съёмки, при котором будет казаться, что она вот-вот упадёт вниз. Реальность тоже не менее рискованная: если Гвеннет поскользнётся, размозжит голову об пороги. Течение здесь супербыстрое, но зато придаёт живописности благодаря порожистому участку реки, превращающему её в каскад мелких водопадов. Оно так и называется: Литл Фоллз. В паре миль отсюда расположилась база проката байдарок, о которой известно всем местным, но как фотограф я никогда не рассматривала эти окрестности для съёмок.
– Красавчика одного на днях подцепила… – Поправив укладку с эффектом мокрых волос, она мечтательно возводит глаза к небу, вспоминая того красавчика, и я тут же спускаю затвор. Естественные эмоции – самый лучший макияж. – Он посоветовал это место и не ошибся, правда? Хорошо, что мы не попёрлись в Рок-Крик, который заездили все кому не лень.
– Точно, – соглашаюсь я с улыбкой, ложась животом на траву, чтобы захватить побольше неба. – Поиграй ножками, – прошу её, и она со смехом откидывается, опираясь на ладони.
Ноги взлетают вверх, отчего подол шифонового платья сползает, сексуально оголяя бёдра и нижнюю часть живота. На девушке нет белья по изначальной задумке. Этакий «полуНю». Но это сейчас. Мы уже отсняли серию кадров в обнажённом виде на лужайке неподалёку. Полевые цветы разных оттенков – идеальная палитра, играющая под послеполуденными солнечными лучами, а после ретуши будет ещё прекраснее.
Щёлк, щёлк, щёлк…
Один из моих любимых звуков. Блаженство.
– Николь, а ты сама любишь фотографироваться? – озадачивает меня Гвен после фотосессии.
Я же резво собираю монатки: покрывало, корзину для пикника, распечатанную бутылку вина, которым поливалась героиня сегодняшней съёмки, и другой реквизит. Не хочется сильно развивать беседу, поскольку всё, к чему в это мгновение лежит настрой, так это вон к тем зарослям. Из-за зноя я выглушила чуть ли не галлон воды, благодаря которому мой мочевой пузырь того и гляди лопнет.
– Люблю. Как раз, пожалуй, подзадержусь и сделаю несколько селфи. – Скрестив ноги, делаю вид, что увлеклась настройками камеры, висящей на шее.
Так и представляю образ Дэниела, парящий надо мной в обесцвеченном облаке. Он осуждающе покачивает головой и приговаривает: «Пи́сать в кустах? Чем ещё ты удивишь меня, Николь?»
Пусть скажет спасибо, что я собралась это делать не при клиенте.
– Я бы предложила тебя пофоткать, но тороплюсь.
– Не стоит. У меня с собой штатив.
Гвеннет машет рукой и прыгает за руль новой тачки, подаренной очередным любовником.
Как только она скрывается за лесом по другую сторону от нашей поляны, семеню к густым зелёным насаждениям. До них приличное расстояние, но присесть возле машины, сверкая голым задом, не могу. Я что, зря почти год училась быть девушкой из высшего общества?
Сделав свои дела, по-быстрому натягиваю трусики, чтобы пошагать назад, но вдруг слышу отдалённую мужскую речь. В тишине леса, нарушаемой только жужжанием мелких насекомых, шелестом листвы и шумом водного потока вдалеке это кажется странным, особенно, когда моих ушей достигает обращение к одному из них: Мартидис. Эту редкую для США фамилию не слышал разве что глухой. Скоро выборы в Сенат, и надоедливые рекламные кампании кандидатов достали большую часть американцев: Илиас Мартидис то, Илиас Мартидис сё… В любом случае плевать. Мало ли, что этот пустозвон делает в лесу за пятьдесят миль от города? Может, тоже в туалет приспичило.
Или мне послышалось. Или это, вообще, его тёзка!
Вытянув шею, вглядываюсь в сторону голосов, но из-за деревьев ничего не разглядеть, зато интонация того мужчины, который обращался к Мартидису, становится более угрожающей. Их беседа не тянет на дружескую или деловую.
Там, где была фотосессия с Гвен, нет дороги. Мы добирались по координатам, сброшенным её «красавчиком» практически по полю, и никакие другие машины мимо нас не проезжали. Значит, они пробрались в лес с другой стороны. Оборачиваюсь к своей Audi, призадумываясь об адекватности выбора этого места для переговоров. Словно оно подобрано специально для того, чтобы скрыться от ненужных глаз и ушей, чтобы… Чтобы что?
Прекрасно помня о том, какой мразью оказался сенатор Чак Шилдс, по вине которого чуть не погибла Адриана, решаю не жевать сопли, а сделать то, что раньше у меня получалось очень мастерски: пошпионить. Совсем чуть-чуть.
Бесшумно двигаюсь от ствола к стволу в их направлении, пока через стройные ряды клёнов не начинают виднеться крупные фигуры. Их четверо, и один из них – действительно Илиас Мартидис. Вооружившись камерой, которая так и висела на мне всё это время, увеличиваю изображение на максимум и делаю несколько снимков. Звук затвора, к счастью, приглушается посторонними шумами. Акустика в лесу такая, что эхом звучат лишь человеческие голоса. Отсюда не разобрать отдельных слов, но ближе подходить ни в коем случае не стану. После той трагичной истории с Адри я поклялась отцу, что больше не буду нарываться, поэтому притаиваюсь за деревом и просто жду. Они ведь уйдут когда-нибудь? Переключаюсь на режим видеосъёмки, дабы не стоять зря. Вдруг у меня в руках окажется сенсация, которая позволит кого-то уберечь? Но то, что происходит потом, за доли секунды приводит в священный ужас.
Уходя, Мартидис оборачивается на зов, а человек, стоящий ближе всего к нему, выбрасывает вперёд руку с пистолетом и в следующее мгновение пускает ему пулю в лоб. Хлопок – и мужчина валится на землю, как подрубленный. Мои ладони разжимаются, выпуская камеру из руки, и я делаю механический шаг назад. В голове раз за разом разносится тот хлопок. Перед глазами – алая точка во лбу политика и его остекленевший взгляд. Я не сразу соображаю, что вышла на открытый участок между деревьями. Прихожу в себя, только когда спотыкаюсь об бревно, лежащее позади, и падаю на спину, вскрикивая от простреливающей боли из-за чего-то твёрдо-острого, угодившего точно меж позвонков. Отскочившая камера больно ударяет по подбородку, но я, пересиливая тяжесть, которой налились ноги, встаю, тут же подмечая шевеление сбоку. Увидев бегущего ко мне мужчину с пистолетом, я кидаюсь в противоположную сторону, забывая о травмированной спине.
«Быстрее! Беги быстрее!» – Единственная здравая мысль, посетившая за последние полчаса, подгоняет вперёд. Тонкие ветки высоких кустарников хлещут по щекам, сердце пружинит где-то в пищеводе, не давая ни малейшего шанса продохнуть. Петляю между деревьями, чтобы убийца не сумел прицелиться и застрелить из своего оружия. Где моя машина, чёрт возьми? Туда ли я бегу?
Истошно кричу, когда он меня нагоняет и валит животом вниз. Брыкаюсь, что есть мочи, лишь бы скинуть его с себя, но вмиг замираю, почувствовав, как в затылок упирается твёрдое дуло. Ещё горячее от только что вылетевшей пули.
– Попалась? – проникает мне в ухо. – Даю три секунды, чтобы помолиться.
Плотно зажмуриваюсь, подумав о папе и маме. Господи, они тоже умрут, когда узнают о моей смерти. Что я наделала?
– Прости… – шепчу, с прискорбием выдыхая в траву, прежде чем раздаётся выстрел, и всё вокруг меркнет, погружая в диковинный транс.
Такой тяжёлый, будто меня расплющило огромной бетонной плитой, из-под которой уже не выбраться. На шею стекает что-то мокрое и тёплое. Моя кровь? Я умерла?
Словно по волшебству, плиту поднимают, и лёгкие снова расправляются, впуская целебный кислород. Вбираю его в себя, вбираю, не в силах отдышаться, пока меня не переворачивают лицом к небу. Первое, что вижу перед собой: каре-зелёные глаза, всматривающиеся в мои с суровым выражением. Поняв, что я ещё жива, делаю то, о чём вопит инстинкт выживания: защищаюсь. Бью незнакомца в скулу, одновременно пытаясь откатиться вправо, но эту попытку пресекают сразу. Кисти обеих рук молниеносно оказываются над головой в крепком захвате мужского кулака, а вторая его ладонь накрывает мой рот за мгновение до того, как я собираюсь позвать на помощь. Только кого?
– Тихо, – вкрадчивый приказной тон вводит в смятение.
Мычу в тёплую ладонь, кусая за неё, но противник усиливает давление, наклоняясь ещё ближе так, что могу рассмотреть себя в чужих зрачках во всех деталях.
– Я сказал, тихо! – повторяет он сквозь зубы, оглядываясь через плечо, будто проверяет, нет ли кого сзади. – Не ори, и я отпущу тебя, договорились?
Только сейчас понимаю, что парня не было среди той компании, и это не он гнался за мной с пистолетом. А где же мой преследователь?
Медленно-медленно веду взгляд вбок и наталкиваюсь на безжизненное лицо киллера. От виска стекает кровь вперемешку со светлыми сгустками, часть которых попадает в приоткрытый рот, и на это зрелище желудок тут же откликается рвотным позывом. Парень, удерживающий меня, вовремя улавливает моё состояние и быстро убирает руки, видимо, не желая быть облёванным.
Без понятия, сколько проходит времени, пока организм очищается от непереваренного перекуса. Только мне показалось, что всё закончилось, как я увидела чужие мозги на своих волосах и плечах, и всё началось по новой. Стоя на четвереньках, слежу боковым зрением за ногами в армейских ботинках шагах в пяти от меня. Неизвестность пугает. Этот человек пугает. Несмотря на то, что он застрелил моего губителя, его цели неизвестны. Вдруг ему нужна какая-то информация? Может, будет пытать?
Понимая, что другого шанса не будет, поднимаюсь на ноги и сразу даю дёру. Но фортуна сегодня явно объявила мне войну. Не успев сделать и нескольких шагов, цепляюсь за торчащую ветку ремнём камеры, больно резанувшим по горлу. Кратковременная дезориентация и острый приступ кашля заставляют остановиться, но меня никто не ловит и не хватает.
И не убивает.
Оглядываюсь назад и вижу, что парень стоит ровно на том же месте, сложив руки на поясе.
– Надеюсь, ты понимаешь, как полиция истолкует побег с места преступления? – спокойно спрашивает он.
– Я не совершала преступление, – зачем-то оправдываюсь.
– Я знаю, а они нет. И доказательства у тебя на шее, – небрежно махнув рукой на мой Nikon, убийца моего убийцы выуживает смартфон из кармана и начинает кому-то звонить, повернувшись спиной.
Если бы хотел навредить, вряд ли допустил бы такую оплошность, верно? Я ведь и камень в голову могу кинуть, делов-то. И насчёт полиции он прав. Боже мой, что теперь будет? Метнув взгляд в направлении типов, вместе с которыми был киллер, подмечаю, что их там и след простыл. Стараясь не смотреть на мертвеца, молча жду, когда высокомерный мистер наговорится. Ужасно признавать, но теперь я, наоборот, надеюсь, что он не оставит меня здесь одну разбираться с полицейскими.
Судя по всему, я не до конца осознала случившееся, так как голова ощущается пустой. Я не должна плакать или трястись? Меня же едва не убили!
Вместо этого изучаю своего спасителя, составляя на него виртуальное портфолио. Он довольно коренаст и атлетически сложен. Молодой, не старше тридцати лет. Модель стрижки понять сложно из-за бейсболки цвета хаки, но затылок и виски выбриты почти под ноль. Футболка с брюками карго точно такого же цвета, что наводит на прозрачный вывод: это требовалось для маскировки. С левой стороны пристёгнута кобура, а из заднего кармана штанов торчит рукоятка ножа. Кто он такой, твою мать? Военный?
А потом он резво поворачивается ко мне, и я не успеваю отвести глаз от спортивного зада с той же скоростью. Распознаю в нахальном взгляде усмешку, хоть и тщательно сдерживаемую, поэтому мгновенно ощетиниваюсь. Терпеть не могу парней, мнящих о себе больше, чем полагается. А этот, несомненно, в курсе своей привлекательности.
– Ты как? – спрашивает он небрежно, словно для галочки, и подходит ближе, спокойно вставая рядом с трупом.
Боже, он – профессионал. И делал это не раз…
– Кто ты? – отражаю я.
– Твой телохранитель.
– Не смешно. Ты только что убил человека. Меня тоже убьёшь? Ты с теми заодно?
– Если бы я был с ними заодно, мы бы с тобой сейчас не болтали. Дай камеру сюда, Николь, – при упоминании моего имени у меня отвисает нижняя челюсть. Он и правда в курсе, кто я? Дэниел приставил охрану? И как давно за мной следят, чёрт возьми?
Пока я соображаю, телохранитель встаёт вплотную и снимает ремешок с моей шеи сам. Не дав что-либо возразить, он с ходу начинает нажимать на кнопки камеры, будто шарит в этом!
– Что ты делаешь? Почему не звонишь в полицию?
– Смотрю, что ты успела снять. Полиция уже в пути, – отвечает, не отвлекаясь от процесса. Всё-таки шарит.
– И давно тебя нанял Дэниел?
– При чём тут Дэниел? Я с тобой по поручению твоего отца.
– К-как?
– Так. А теперь послушай внимательно, – повесив камеру обратно на шею, он по-свойски кладёт ладони мне на плечи, сближая наши лица. – Говори копам всё как есть, понятно? Ты пошла пописать в кустики, услышала голоса, отправилась посмотреть, что к чему, заметила мужчин и начала снимать. В принципе, это они проверят в записи. По поводу него, – качнув головой в сторону убитого киллера, парень опять возвращает взгляд ко мне, – я объясню сам.
– Ты подсматривал за мной? Видел, как я…
– Видел. Успокойся, – стряхнув с коротких рукавов моей футболки прилипший мусор, он отшагивает. – Это всё, что ты хочешь спросить? Можешь задавать вопросы, не стесняйся. Брайан дал добро.
– Сначала я хочу поговорить с папой, – ворочу нос, потому что собеседник чересчур отсвечивает снисходительностью. И с какой стати верить ему на слово?
– Да ради Бога. Времени у нас – завались, – подняв обе ладони вверх, он подходит к человеку на земле и, присев на корточки, приступает к общупыванию его карманов.
Чувствую себя глупо, ведь папе я позвонить не могу, так как телефон оставила в машине, а попросить у телохранителя после своего выпада – не позволяет гордость.
У него на лице написано, что ему лень здесь находиться, а меня считает пустоголовой девой, распустившей нюни по такому пустяку. Подумаешь! На моих глазах укокошили политика, которого знают все, а потом я чуть не отправилась вслед за ним.
Чёрт, я несправедлива. Я жива исключительно благодаря этому человеку. Молча складываю оружие и начинаю с малого:
– Как тебя зовут?
Не поворачивая ко мне головы, он представляется сухим тоном:
– Кайден. Кайден Пирс.
Глава 4 Допрос
Никки
– Мисс Рэйвен, где был ваш телохранитель, когда вы отправились в кусты? – кашлянув, детектив Блумберг уставляется на меня, постукивая пальцами по столу.
Класс. Просто класс. О моём походе по-маленькому теперь знает весь полицейский участок, а вскоре и агентов ФБР просветят.
– Ждал возле машины, – вру, не моргая, выдавая версию, которую приказал озвучить Кайден. По нашей легенде я знала о его существовании все те полтора года, что он следовал за мной тенью.
Полтора года! Святые небеса… А до него, начиная с покушения на Адриану, у меня были другие два телохранителя, которым, цитирую Пирса, «надоело за мной таскаться». Папа совсем помешался на контроле! У Доминика, Альбы, Алисы и Эйдена тоже есть охрана, или мне одной так повезло? Боюсь, ответ лежит на поверхности. Не потому, что я любимее из всех детей, нет, а потому, что на моей заднице горит огненная вывеска: «Ищу приключения». Это я тоже сейчас процитировала. Только папу. Удалось с ним поговорить минут пять до допроса, после чего я кинула трубку. Самая важная информация усвоена: он сказал, что на Кайдена можно положиться.
– Вы были лично знакомы с этими людьми? – Блумберг поднимает пакетик с картой памяти из моей фотокамеры. Её изъяли в качестве вещественного доказательства, пообещав, что вернут через несколько дней.
– Нет. Лично незнакома. Но о мистере Мартидисе наслышана, как и все.
– Не отвечайте за всех.
– Извините.
– Вы знаете, что это? – Он пододвигает ко мне другой прозрачный пакет побольше. Внутри пистолет с глушителем.
Вопрос с подвохом?
– Очевидно, это пистолет. – Клянусь, я стараюсь быть уравновешенной, хотя очень хочется втащить толстяку напротив.
– Какой?
– Что значит – какой? – завожусь я. – Глок? Кольт? ТТ?
– Разбираетесь в оружии? – спрашивает с издёвкой.
– Перечислила то, что знают все.
– Вы опять?
– Господи, в каждом боевике упоминаются эти марки! Не знаю я, что это за пистолет! Не знаю!
– Не нервничайте. Из него был застрелен Илиас Мартидис?
– Разве это не должна выявить баллистическая экспертиза?
– Мисс Рэйвен, вопросы здесь задаю я.
Сжимаю губы от нервов. Наша беседа порядком достала. Я – свидетель, почти жертва, а меня допрашивают, как виновницу. И никакого «спасибо» за то, что у них на руках неопровержимые доказательства. Лица двоих сбежавших мужчин должны быть отчётливо видны на кадрах. Почему бы не найти и не допросить сперва их?
– Я уже сказала вам всё, что знаю, мистер Блумберг. Я хочу домой, моя машина осталась там, мне нужно принять душ, чтобы смыть с себя начинку головы киллера, а вынуждена торчать здесь. Главная улика у вас на руках. Да, я не засняла, как за мной гнался тот человек. На видео вы не рассмотрите, как к моему затылку было приставлено оружие и как меня спасли, но факты говорят сами за себя, – обороняюсь длинной тирадой. Задолбал, дятел напыщенный!
– Это мы выясним. Можете ехать домой, но вынужден предупредить, что выезжать за пределы города вам запрещено, пока идёт следствие. Дело резонансное, поэтому не исключено, что вас будут одолевать репортёры. Будьте осторожнее.
– А мистер Пирс?
– Что – мистер Пирс?
– Где он? – Беспокойство о моём неожиданном телохранителе – это же нормально? Вдруг его посадят за превышение мер самообороны?
– Его допрашивают в соседнем кабинете.
– Что ему грозит за то, что он…? Ну, вы понимаете.
– Следствие разберётся. Идите.
Как только выхожу за порог, сталкиваюсь нос к носу с Гвеннет в сопровождении одного из офицеров. Ого… Быстро её вызвали. Разумеется, я сообщила о фотосессии с ней. Вопрос о том, что я забыла у чёрта на рогах, был одним из первых. Вот пусть клиентка и подтвердит, кто был зачинщиком нашего мероприятия.
Досадливо улыбнувшись, Гвен кивает в приветствии и скрывается за дверью кабинета Блумберга.
Кайдена я обнаруживаю за поворотом возле кулера. Отвернувшись к окну, он непринуждённо попивает воду из одноразового стаканчика. Не могу не отметить, насколько идеально смотрится хранитель моего тела в полицейском участке. Не в том смысле, что по нему тюрьма плачет, конечно. Просто есть мужчины, которые хорошо вписываются в офис, а есть такие, как он. Внушающие чувство безопасности и защищённости всем своим бунтарско-геройско-дерзким обликом в любом месте планеты Земля. Вот и сейчас облегчение от того, что я не одна в этом безумном политическом замесе, слегка скрашивает мою растерянность.
Чёрт, он спас мне жизнь, а я его до сих пор не поблагодарила! Проезд кулаком по красивому лицу не в счёт.
– Что тебе сказали? – тревожусь я, вставая рядом.
У него даже дыхание не сбивается, ни единый мускул не дёргается, словно он спиной видел, кто идёт.
– Ничего особенного. Отпустили под подписку о невыезде, – бесцветный выверенный тон снова напоминает о том, кто он. Не приятель, а посторонний, хоть и крайне симпатичный. – Поехали домой, я вызвал такси. – Выбросив скомканный стакан в урну, Пирс надвигает козырёк бейсболки пониже и надевает солнечные очки.
***
– Где ты живёшь? – решаю спросить спустя десять минут молчания.
Кайден сидит рядом на заднем сиденье машины, изучая множество цифр в неизвестном мне приложении. На экране изображено что-то вроде радара с разноцветными точками, и меня немного раздражает, что этот процесс для него увлекательнее, чем общение со мной.
– Там же, где и ты, – усмехается он.
– То есть?
– Мы живём по соседству. Как бы ещё, по-твоему, я мог быть рядом?
Стойте-ка. Сосед? Тот самый тихушник-потрахушник?
– Телефон, – выдаёт он.
– Что? – переспрашиваю заторможенно.
Мыслями я улетела в те дали, когда размышляла о размере его члена и выносливости. О-х-р-е-н-е-т-ь. Если это вправду он, с телосложением я слегонца ошиблась. Интересно, а как обстоит дело с…
– Тебе звонят, Николь, – кивает Кайден на смартфон, лежащий на моих бёдрах.
Вот чёрт! Я и вибрацию не ощутила, пока думала не о том, о чём следовало бы думать. Например, о последствиях сегодняшней фотосессии.
Прогнав из воображения образ члена своего телохранителя, концентрируюсь на разговоре с обеспокоенной Адри, с которой я так и не погуляла, и меня лишь сейчас осеняет, что до сих пор ничего не сообщила Дэниелу. Боюсь представить его реакцию. Она может быть непредсказуемой, зная, как он печётся о своей репутации. А с учётом того, что инцидент произошёл на той работе, которая ему претит, это станет дополнительной гирей на его чаше весов.
Нет, на сегодня хватит скандалов. Поговорю с ним завтра. Уже поздно, да и размолвку никто не отменял.
Добравшись до дома, мы молча поднимаемся на лифте на мой… наш этаж. Кайден всю дорогу не отрывается от гаджета, беспрестанно что-то печатая или занимаясь поиском информации. До квартиры я иду впереди, парень – следом.
Остановившись возле двери, жду, куда направится он. Может, это не тот сосед? Но Пирс убирает телефон в карман и не сдвигается с места, пронизывая меня всезнающим взглядом. Он молчит, и я молчу. Чего ждёт? Нарушаю наш странный немой диалог первая, отперев замок и войдя внутрь, но Кайден внаглую заходит за мной и закрывает дверь. Не успеваю и рта раскрыть, как меня хватают за талию и резко разворачивают лицом к зеркалу в полный рост. Опешив от внезапного манёвра и от столь близкого контакта с чужим мужчиной, на миг теряю дар речи.
– Ч-что ты делаешь? – Ох, ещё мямлить не хватало в его присутствии.
Кайден стоит позади, сохраняя между нами критически маленький просвет, и на мой простой вопрос отвечает не словами, а действиями: бережно спускает бретели джинсового ромпера, оставляя их висеть по бокам вдоль бёдер. Хочу дёрнуться или спросить, какого чёрта происходит, но с угрожающим «Т-с-с, замри» он фиксирует меня на месте одной ладонью, а вторую уводит мне за спину и начинает очень медленно поднимать ткань футболки.
Наши глаза в отражении неотрывно изучают друг друга, а я задаюсь всего одним вопросом: почему не отталкиваю его? Почему телохранитель позволяет себе подобное? И главное: почему это позволяю я? Шероховатые пальцы скользят вдоль поясницы, приятно щекоча кожу и отсылая горячечную волну в разные стороны. Преимущественно, вниз. Запретное чувство, о котором я и не помышляла, начинает своевольничать в организме, не спрашивая разрешения. Я – невеста, почти жена, а веду себя не лучше девушки лёгкого поведения. Но самое ужасающее: мне не стыдно. И для меня это не просто открытие. Это, чёрт возьми, катастрофа…
– Что-нибудь чувствуешь? – обрывает Кайден шальную мысль, сведя брови к переносице.
Вовремя спохватившись, дёргаю низ футболки, чтобы оттянуть её обратно.
– Ты – телохранитель или телотрогатель, не пойму? – возмущаюсь раздражённо, одновременно крутанув плечом, чтобы отстраниться.
В ответ Пирс снова разворачивает меня, но на этот раз спиной к зеркалу и лицом к себе. Мои ладони оказываются на его натренированной груди, а нос – на уровне кадыка, и я невольно втягиваю воздух, делая мысленную пометку о том, что пахнет от него приятно несмотря на суматошный день, проведённый в лесу на жаре, а затем в комнате допроса. Чем-то терпким и травянистым. Диким лесным орехом? О чём я думаю, Господи? Я понятия не имею, как пахнет дикий лесной орех!
– Посмотри на свою спину Николь, – требует он, вновь задирая футболку на спине.
Обернувшись через плечо, натыкаюсь в зеркале на нехилую рану чуть выше поясницы. Она немного подсохла, но местами всё равно кровоточит. Кусок белой ткани, зажатый в ладони Кайдена, окрашен в коричнево-красный цвет запёкшейся крови.
Странно, что это место и впрямь не болит. Я и забыла про неуклюжее падение.
– Что ты чувствуешь, когда я делаю так? Больно? Отдаёт в другие места? – Кайден нажимает на какую-то точку между позвонками, внимательно следя за моей реакцией.
Отдаёт. Ещё как…
– Не больно, – отвечаю честно его отражению в зеркале. – А как должно быть?
– А здесь? – мужские пальцы снова опускаются ниже до самой кромки пояса. Проводят влево, вправо, затем опять движутся наверх, попутно нажимая на определённые участки, пока не достигают шеи.
– И здесь не больно, – отвечаю шёпотом, чтобы скрыть нервозность в голосе.
Мы продолжаем стоять в полуобъятиях по неизвестной мне причине. Кажется, указание папы про доверие Кайдену мой мозг воспринял своеобразно. Я бы посчитала, что он банально разводит, но его сосредоточенный вид не отражает ни малейшего намёка на это. Хотел бы полапать, вряд ли ограничился бы раненой и грязной спиной.
Футболка задралась до самого верха, а меня будто заколдовали, лишив воли и рассудка. Я знаю Пирса пару часов, а уже стала бесхребетной марионеткой, жмущейся полуголой грудью к крепкому торсу. Он, что? Грёбаный гипнотизёр?
Его «медицинский» осмотр не имеет ничего общего с врачебными манипуляциями. Слишком интимно. Слишком настораживающе. Слишком… возбуждающе.
– В висках или затылке не болит? Нет скованности в движениях?
Скованность, определённо, есть. Правда, не та, о которой говорит Кайден. У меня сковало весь низ живота.
– Голова болела, но Блумберг дал в участке две таблетки Адвила.
– Теперь ясно. Ты обезболилась. Просто у тебя сзади кровавая мишень размером с тарелку, а ты и виду не подала. – Он отстраняется так же внезапно, как притянул меня к себе вначале. – Обычно онемение бывает при сотрясении спинного мозга. Я решил это исключить.
– Ты ещё и доктор? – удивляюсь с напускным смешком. На самом деле он нервный.
Это же надо так потечь от касаний, по сути, незнакомца! А он всего лишь обследование проводил! Получается, весь путь от лифта он шёл сзади, оценивая скованность моих конечностей? Наблюдал, не парализовало ли какую-то часть меня?
– Нет. – Вот и весь ответ. – У тебя есть антибиотик в уколах?
Отстранённо мотаю головой, не успевая так быстро переключаться между телодвижениями Пирса. В домашней аптечке кроме стандартного набора ничего нет.
Без дополнительных объяснений он вскидывает запястье с военными часами и начинает инструктировать:
– Я отойду в аптеку. Нежелательно, чтобы ты скончалась от заражения, – ухмыляется Пирс. Вот как. А от незаражения – желательно? – На это уйдёт минут сорок. Не отвечай на звонки с незнакомых номеров, никому не открывай. В крайнем случае, прихвати телефон, уходи вниз по пожарной лестнице и беги к метро. Я тебя найду. Поняла меня?
Оторопело выслушиваю наставления, с каждым новым словом пугаясь по нарастающей.
– Ты думаешь, те люди могут вычислить меня? Они придут по мою душу, чтобы прикончить? – шепчу, машинально вцепляясь в его предплечье в поисках защиты.
– Не исключено.
– Тогда я с тобой, – звучит жалко, но меня не привлекает идея получить пулю в лоб ни за что.
– Если они и придут, то не сейчас. Мы с тобой только вернулись из участка, поэтому у нас фора, даже если всё пойдёт по худшему сценарию. А пока иди в ванную. Когда оттуда выйдешь, я буду уже дома.
– Откуда ты знаешь, сколько я там пробуду?
– Я много о тебе знаю, – подмигнув, Кайден обходит меня и устремляется к балкону, чтобы через пару секунд скрыться по пожарной лестнице.
А выйти, как все нормальные люди – моветон, что ли?
Оставшись наедине с собой, особенно остро ощущаю потребность к кому-то прижаться. Хочется, чтобы меня пожалели и заверили в том, что всё образуется. Что за день, Господи?
С надеждой на то, что за ночь доблестная полиция найдёт тех ублюдков, снимаю с себя ромпер, футболку, нижнее бельё и, замотав всё это в мусорный мешок, без сожаления ставлю возле входа, чтобы не забыть выкинуть.
Ванную я покидаю где-то через полчаса. Могла бы пробыть там дольше, но, во-первых, рана на спине не давала нормально намылить тело, а во-вторых, сказалось волнение от повторной встречи с Пирсом. Меня изнуряла карусель вопросов: «Вдруг он постучится или позвонит, а я не услышу?», «Вдруг ко мне вломятся те злодеи, пока я стою под душем совершенно голая?»
Я вкрай чокнулась. Можно подумать, если встретить убийц при параде, они изменят решение.
Надев длинную домашнюю футболку, занимаю себя расчёсыванием мокрых волос, чтобы не расхаживать по комнате без дела, но через пять минут раздаётся три стука в дверь.
Кайден!
Подбегаю к ней и, взявшись за ручку, застываю, вспомнив его наставление: «Никому не открывать». Подумать только, ещё вчера я не знала о существовании у себя телохранителя, а уже сегодня безоговорочно прислушиваюсь к его требованиям.
Смотрю в глазок, и сердце срывается куда-то вниз при виде трёх мужчин. На двоих из них рубашки с логотипом FBI, а стоящий по центру одет в футболку и джинсы без опознавательных знаков. И будто услышав моё сбившееся дыхание через стену, он достаёт значок и подносит его к глазку со словами:
– Спецагент Брукс, ФБР. Мисс Рэйвен, открывайте. Нам известно, что вы дома.