Кира Оллис
Преступная связь
Глава 5 Арест
Никки
Вероятность прихода агентов ФБР мы с Кайденом как-то забыли рассмотреть, да и Блумберг ни о чём таком не заикался. Для начала решаю уточнить, на кой чёрт они припёрлись, и открываю дверь, насколько позволяет цепочка.
– Здравствуйте, – получается немного растерянно.
– Добрый вечер, – кивает сотрудник, козырявший значком. – У нас ордер на обыск вашей квартиры. Просьба впустить. – На этих словах он раскрывает перед моим носом сложенную бумажку. Мы оба знаем, что никто не даст мне полчаса на изучение простыни из букв. Разглядев внизу печать бюро и свои имя и фамилию, выделенные жирным шрифтом, убираю защитную цепочку и распахиваю дверь.
Все мужчины заходят внутрь. Те, что в форменных рубашках, расходятся в разные стороны, а тот, кто представился Бруксом, останавливается возле меня, придирчиво оглядывая большую гостиную, совмещённую с кухней. Мелкие глазёнки по-хищному изучают интерьер, по которому сразу видно, что я – человек творческий. Беспорядок здесь можно охарактеризовать этим же словом: с дивана уныло свисает плед, который, в принципе, оттуда не убирается, на кофейном столике вразброс лежат потёртые инструкции к раритетному немецкому фотоаппарату, купленному по объявлению. Недавно я загорелась идеей ретро-съёмки с соответствующей фототехникой. Приобрела всё необходимое, включая специальный бачок, дистиллят и проявитель, но разобраться до конца не успела.
– По какому поводу обыск? – озадачиваюсь я. – Я же – свидетель, а не подозреваемая.
– Свидетель? – удивлённо спрашивает он. – Автомобиль Audi Q3 Sportback 23, принадлежащий вам, был обнаружен рядом с местом убийства. Вы оттуда скрылись, что является прямым основанием для вашего задержания.
– Что? Какого ещё задержания? – Меня бросает в пот от его слов. – Никуда я не скрывалась! Нас с телохранителем увезли в участок на полицейской машине, поэтому моя Audi осталась там. Я сказала всё, что видела. Отдала им карту памяти, на которой зафиксированы лица преступников. При чём здесь я? – Моему негодованию просто нет предела.
– Где сейчас ваш телохранитель? – Словно не услышав объяснений, агент лениво разглядывает фотографии на стенах, на которых запечатлена наша многодетная семья, и мне внезапно становится дурно. Что-то здесь не так.
– Его рабочий день закончился. Наверное, отдыхает, – отвечаю, переборов дрожь в голосе, беспокойно поглядывая на мужика, небрежно копающегося в кухонных шкафах.
– Что это? – агент показывает на мусорный мешок с грязной одеждой, приготовленный на выброс.
– Моя одежда.
Надев латексные перчатки, Брукс развязывает его и, приподняв бровь, выуживает окровавленную футболку.
– Ваша кровь?
– Моя! Я поранилась в лесу, когда упала на спину, убегая от киллера.
– От киллера? – скалится он. – И как вам, обычному фотографу, удалось от него убежать?
– Не удалось. Меня спас телохранитель, и его также допрашивали, если вам интересно.
– Мисс Рэйвен, ваши небылицы понравятся суду, но советую сотрудничать со следствием. На месте преступления был найден один труп: мистера Мартидиса. Куда, по-вашему, испарился киллер?
– Как это – один? Что вы такое говорите? – Поперёк горла мгновенно вырастает преграда. Становится тяжело дышать, и я машинально прикладываю ладонь к шее, чтобы избавиться от подкатывающего ужаса. Догадки о том, к чему ведёт этот урод, сыплются одна за одной. Господи, во что я ввязалась?
– Гвеннет Браун вам знакома? – Имя моей сегодняшней клиентки окончательно сбивает с толку.
– Конечно. Как раз с ней у нас была фотосессия на водопадах Литл Фоллз.
– На вас поступило заявление от мисс Браун. Увидев новость про убийство Илиаса Мартидиса в Литл Фоллз, она сообщила, что вы вели себя подозрительно и отправили её со съёмок пораньше.
Какая сука…
– Гвеннет Браун вызвали в участок по моей просьбе. У вас есть эта информация? – предпринимаю попытку достучаться до агента, одновременно думая, к кому обратиться за поддержкой в первую очередь. К папе. Однозначно, к нему.
– Мисс Рэйвен, в каком участке?
– Вы смеётесь? – бешусь я. – Полицейском! Допрос вёл детектив Блумберг, и я…
– Детектив Блумберг был тем, кто принял заявление от мисс Браун, и вас в участке сегодня не было. Сколько можно гнуть эту линию?
От той «правды», что мне пытаются втереть, язык отнимается и утрачивает способность шевелиться. Почему из меня делают дуру? Это же не могло быть сном? Они – точно агенты ФБР? Чёрт, что было неясно в словах Кайдена: «никому не открывать»? Никому – это никому. В том числе, так называемым агентам. Хотя что изменилось бы? Раз они сюда пришли, значит, итог визита им известен.
Будто в подтверждение моим мыслям, в гостиной появляется один из мужчин, держа в вытянутых руках по прозрачному пакету. В первом – два пистолета, а во втором – стопка каких-то фотографий.
– Нашли что-то интересное? – Брукс подходит к нему и, вытащив снимки, принимается по очереди перекладывать их. – Занятно-занятно, и давно вы следили за Илиасом Мартидисом? – обращается ко мне, демонстрируя фото ещё живого политика, сделанное на расстоянии, как если бы его фотографировал неумелый фотошпион.
Начальный шок схлынул, оставив после себя чёткое осознание происходящего: меня хотят подставить.
– Это – не моё! – вскрикиваю на эмоциях.
– Знаете, сколько раз я слышал эти сказки при арестах, мисс? – вопрошает насмешливым тоном.
Арестах?!
– Вы уже всё решили, да? Всё решили? – спрашиваю, спотыкаясь об слова. – Я оказалась в тех местах по чистой случайности! Мартидиса впервые видела вживую! Почему вы не хотите меня слушать?
– В наши обязанности не входит «слушать», мисс Рэйвен. Свою версию расскажете следователю, – плюнув в меня эту равнодушную отговорку, Брукс лезет в карман, а я, движимая какой-то неестественной силой, бросаюсь к нему, вцепляясь в руку.
Потребность не дать себя в обиду одерживает верх. Принимаюсь лупить его, вопя все известные ругательства без разбора, но внезапно мою щёку обжигает точно пучком крапивы. Затихаю, прикладывая ладонь к месту, к которому приложилась лапища Брукса. На меня никогда не поднимали руку. Никто и никогда. Пару мгновений ошалело наблюдаю, как эти сволочи тотчас начинают что-то обсуждать, словно ничего не произошло. Словно он прихлопнул муху, а не дал по лицу более уязвимому человеку. Такое, вообще, допустимо со стороны тех, кто должен защищать? От звона в ушах не получается разобрать ни единого слова. Зато вижу протокол, мелькнувший в руке агента. Оформленный и заполненный протокол задержания.
Брукс отворачивается, убирая снимки обратно в пакет, и я делаю то, о чём просил Кайден: бегу. Срываюсь в сторону балкона, но меня тут же перехватывает третий мужлан и, больно заломив руки за спиной, рывком отшвыривает к стене. Больно ударяюсь лбом так, что на секунды в глазах поднимается рябь, а потом происходит страшное. То, о чём я не могла бы подумать ещё утром, сидя в ресторане напротив Дэниела. На запястьях защёлкиваются тяжёлые браслеты и прямо над ухом раздаётся басистый голос Брукса:
– Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть и будет использовано против Вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен Вам государством. Ваши права Вам понятны?
– Пошёл к чёрту! – кричу в ярости. – Это на вас надо надеть наручники, твари продажные!
– Да что ты, – с противным смешком Брукс сдавливает мои щёки ладонью, поворачивая лицом к себе. Сжимаю губы, что есть силы, хотя желание харкнуть ему в рожу преобладает. – В камере предварительного заключения твоим соседом сегодня будет Большой Джек. Он любит дерзких. А охрана любит ночью спать. Понятно, к чему я?
Знать не хочу, кто этот Джек и почему он Большой, но ему не жить, если со мной что-то случится.
Меня тащат волоком, как отпетую преступницу, даже не позволив обуться. В одних трусах и футболке, пусть и слегка прикрывающей задницу.
Кайден, где ты, когда так нужен? Где?
Уже в дверях глухой хлопок позади заставляет притормозить тех двоих, что держали меня. Всё происходит настолько быстро, что успеваю уловить лишь удивлённые вздохи и заметить округлившиеся глаза на их рожах. Взмах руки со знакомыми часами – и тот, что был слева, падает навзничь, вываливаясь в коридор. «Правому» не удаётся выдернуть оружие из кобуры: его настигает та же участь. Кайден, оттеснивший меня в угол прихожей, наносит выверенный удар выпрямленными пальцами прямо по кадыку мужика. Тот оседает на пол с булькающим хрипом и сразу отрубается.
– Я же сказал: никому не открывать! – прикрикивает на меня Пирс, затаскивая пострадавших за ноги внутрь квартиры.
Брукс лежит неподалёку от входа. По-видимому, Кайден напал на него сзади, устранив первым.
Дева Мария, он уложил троих за несколько секунд…
– Они живы? – бормочу, наблюдая за действиями парня в полнейшей растерянности. Не то, чтобы я сильно о них беспокоилась, но четыре трупа за день – это не перебор для телохранителя обычной гражданки? Мы не на войне, в конце концов.
Он быстро обыскивает мужчин, забирает себе их удостоверения и, найдя ключ от наручников, подходит ко мне. В глазах отражается опасный коктейль из злости и раздражения.
– Пока да. – Блеснув сердитым взглядом, парень привычным действием разворачивает меня к себе спиной и в два счёта освобождает руки. – Но, если не уйдём прямо сейчас, придётся это исправить.
Поворачиваюсь к Кайдену, потирая травмированные запястья, а он уже на пути к окну. Я, конечно, совершила несусветную глупость, впустив этих подонков в квартиру, но он несправедлив! Почему он злится на меня?
– Не открой я дверь, они нашли бы способ открыть её без моего участия, – защищаюсь, смотря украдкой на лежащих людей.
– Всё чисто, идём! – Пирс зовёт с балкона, подзывая рукой. Либо он не слышал мою реплику, либо сделал вид, что не слышал, либо считает себя умнее. Третья причина вызывает особое желание утереть ему нос. Но что я могу в нынешних обстоятельствах?
– Долго будешь там стоять, Николь? – Кайден в нетерпении отодвигает занавеску, чтобы напомнить о себе.
– Прямо так? Без всего?
Пройдясь по мне критическим взглядом, он со вздохом уступает:
– Надень что-нибудь на ноги. Всё необходимое купим по дороге. И давай резче!
– По дороге? Куда мы? – спрашиваю недоумённо, спеша в спальню.
– Ты в самом деле хочешь обсудить это при них? – доносится с сарказмом.
Укротив на время свою болтливость, скидываю с полок шкафа ненужные шмотки. Под руку попадаются домашние трикотажные шорты, и я натягиваю их, посчитав наиболее удобным вариантом для побега.
Наверняка это всё ненадолго. Кайден отвезёт в безопасное место, а настоящие защитники правопорядка разберутся с недоразумением, в которое я оказалась вовлечена поневоле. Кто бы ни стоял за подставой, и на него найдётся управа! Не могут же они так просто осудить невиновного человека?
Всунув в карман телефон, лежавший на кровати, бегу к прихожей, чтобы обуться, и возвращаюсь к Пирсу, контролирующему обстановку внизу.
– Нам обязательно идти этим путём? – предпринимаю слабую попытку отвертеться от пожарной лестницы, не внушающей доверия. Как-никак мы на десятом этаже.
– Обязательно. С другой стороны дома тебя поджидают две патрульные машины, которые только и ждут, когда ты попадёшь к ним в лапы. И одна просьба, Николь, – он делает красноречивую паузу, убеждаясь в том, что я хорошо слышу. Вопросительно развожу руками, мол, продолжай. И он продолжает: – До тех пор, пока я не дам тебе знак, молчи.
Не предоставив ни единой возможности ответить ему парой неласковых, Кайден стартует вниз. На моей памяти ни один представитель мужского пола не позволял себе говорить со мной в подобном тоне и тем более затыкать! Я ему кто? Девочка на побегушках? Если на то пошло, тело, которое он охраняет – моё, и это он должен подчиняться, а не наоборот! Мгновенно закипаю от того факта, что мои женские чары не действуют на этого засранца. Ну и ладно! Мне есть кого ими обольщать.
Вооружившись этой правильной мыслью, спускаюсь вслед за ним, посматривая вниз. Тёплый вечерний ветер раздувает почти высохшие волосы, которые без конца попадают в рот, и я сожалею, что не прихватила заколку или резинку для волос. Не хватало ещё намотаться ими на перекладину и дать Пирсу новый повод для насмешек.
Продолжая перебирать руками и ногами, размышляю о сегодняшнем дне. Такое чувство, словно жизнь надо мной глумится за какие-то промахи. Всё пошло наперекосяк с утра пораньше, начиная с принудительного зачисления в Колумбию и заканчивая хождением по зарослям не в том месте и не в то время. Знаю, что сказал бы Дэниел на это: «всё из-за твоей фотографии».
Дэниел…
Я должна позвонить ему и всё рассказать. Возможно, спрятаться у него будет лучшим вариантом. Он – мужчина! И не даст меня в обиду. Адриану с маленькой Лианой я ни за что не стану подвергать опасности. Доминика нет в стране, а больше мне некуда податься. Они – самые близкие люди, которым я могу доверять.
Стоит ногам коснуться асфальта, моя ладонь снова оказывается в ладони Кайдена, который тут же тянет в сторону, противоположную от метро и центральной улицы. Семеню за ним, не успевая в такт с его широкими шагами, и принципиально молчу, не задавая вопросов. Я сама не хочу с ним говорить, а не смиренно выполняю его указ. И плевать, если он считает иначе.
Чёрный Jeep, припаркованный в соседнем переулке, приветливо пикает и мигает фарами при нашем приближении к нему.
– Садись внутрь, – командует Пирс, выпуская мою руку, и я, не переча, топаю к другой двери.
Забираюсь в салон по-прежнему тихомолком и напускаю на себя максимально равнодушный вид, в то время как он за считанные мгновения заводит машину и даёт по газам.
– Всё, можешь говорить, – выдаёт Кайден, когда нас тормозит красный свет светофора.
Мне хочется задать миллион вопросов, не меньше, но я, какого-то чёрта, не могу ничего поделать с той уязвлённой девочкой, что насупилась глубоко внутри, скрестив руки.
– Больно? – Едва уловимое касание моей щеки вынуждает вздрогнуть. От сумятицы в мыслях я и позабыла о том, что меня ударили.
Ценю, конечно, его беспокойство, но что-то он припозднился. Щёку слегка саднит, но терпимо. Ушибленный лоб болит куда сильнее.
– Жаль, что тебе пришлось это пережить, но я не мог вмешаться раньше.
Выходит, он видел, как меня лупанул Брукс? Вряд ли ему удалось рассмотреть покраснение в полумраке салона.
– Ладно, извини. Ты ни в чём не виновата.
Кажется, сожалеет искренне, а не делает одолжение. Из-за этого хочется тут же сдаться, но я держусь. Пусть продолжает извиняться. Готова это слушать часами.
– Буду говорить я, раз ты решила поиграть в молчанку. – Боковым зрением слежу за движениями водителя, пытаясь определить его настроение или психическое состояние, но тщетно. Выверенность чувствуется во всём: от спокойного управления машиной несмотря на вероятность преследования до расслабленной позы. – Тебя объявят в розыск минут через пятнадцать.
– Меня? – не выдерживаю, поворачиваясь к нему.
– Нас, – исправляется, улыбнувшись. – Непонятно, кто за всем этим стоит, но речь об очень влиятельных людях. И под словом «очень» я подразумеваю тех, кто имеет власть на уровне президента или ещё выше. Они метят высоко, вот почему убрали Мартидиса.
– Тогда очевидно, что его убрал конкурент, разве нет? – предполагаю жалостливо.
– Не факт. Возможно, тот, кто хочет подставить конкурента. Или кто-то третий.
– Кайден, те люди, которые представились ФБР… У них есть доказательства моей причастности, понимаешь? Они подсунули фото Мартидиса и пистолеты. А про Блумберга…
– Я всё слышал, Николь. Во время их обыска я был на балконе.
Ах, да. Точно…
– И что теперь? Как быть? Нас посадят? – Меня снова начинает потряхивать, хотя казалось, что я свыклась со всем случившимся.
– Не посадят.
На этом самоуверенном ответе Кайден паркуется возле торгового комплекса за небольшим фургоном и начинает кому-то звонить по громкой связи. Через два громких гудка вызов принимают, и я слышу роднейший голос в мире. Голос отца. Телохранитель с ходу докладывает обстановку, рассказывая про обыск, найденные улики, мой арест, временную ликвидацию ФБРовцев, наш побег, и заканчивает тем, что отправит ему снимки значков. Папа отвечает, что уже приступил к установлению личностей ублюдков, которых я засняла в лесу, и до меня, наконец, доходит, что тогда Кайден неспроста ковырялся в моей фотокамере. Он отправлял куда-то копии отснятого материала.
Наверное, отец действует сообща с Максом? Иначе как ещё получится выйти на преступников с другого континента? Въезд в США ему запрещён по неким правилам из его военного прошлого, в которые я никогда не лезла. Может, сохранились подвязки в важных структурах? Не секретный агент же он, ей-богу…
Нервно перебираю волосы, вслушиваясь в их сухую беседу, пока папа не спрашивает:
– Никки меня слышит?
– Слышу, пап, – отвечаю не своим привычным голосом. Ощущение грядущих перемен давит со всех сторон так, что спирает дыхание.
– Медвежонок, – обращается он ко мне, назвав детским прозвищем, из которого я давным-давно выросла. Залившись румянцем стыда от того, что Кайден оказался посвящён в наши семейные таинства, кошусь влево. Так и есть: засранец отвернулся к окну, но ироничную улыбку я заметить успела. – Вам с Кайденом придётся уехать из города.
– Подожди, зачем из города? – Взбунтовавшись, приближаю лицо к смартфону в руке Пирса, словно на большей громкости папа вдруг скажет, что всё понял неверно, и придумает другой план. – Пусть ищут настоящих убийц, а я могу отсидеться где-нибудь в это время!
– Боюсь, ты не осознаёшь уровень возможностей этих людей, Никки. В ближайшие часы или дни они заявятся к каждому из нас, начнут шерстить весь город, ориентировки с вашими лицами разошлют по всем штатам. И когда я говорю покинуть город, значит, это и нужно сделать. Прошу, во всём слушайся Кайдена. Я ему доверяю.
– Папа, ты слышишь, что говоришь? У меня съёмки и подготовка к свадьбе. У меня здесь вся жизнь! Если я сбегу, это укажет на мою виновность, разве не так?
– Тебя уже приговорили, дочь! – рассерженный тон отца заставляет застыть. Захотелось разрыдаться от отчаяния несмотря на то, что по своей натуре я человек совсем не истеричный. – Детка, поверь, я сделаю всё, чтобы найти их. Обещаю. Нам помогут.
Если в лесу казалось, что со мной случился конец света, то теперь понимаю, что тогда было начало. Конец наступил сейчас. Или это тоже ещё не он?
Кажется, я недооценила масштабы всей заварушки. Что, если я никогда не увижу родных? Что, если всё пойдёт вопреки ожиданиям отца? Эта мысль махом вытесняет мои переживания из-за вынужденного отъезда. Тем более мы ненадолго. Так ведь?
– Пап, передай маме и остальным, что я очень люблю их, – капитулирую я.
– Они знают, Никки. Не вешай нос, договорились?
– Договорились.
– Кайден, – закончив со мной, отец возвращается к разговору со своим подопечным. – Отвечаешь за неё головой. И ещё, спрячьтесь там, где вас никто не найдёт. Это ясно? Остальные инструкции ты знаешь.
– Понял, Брайан. Всё будет сделано.
Завершив вызов, Пирс приказывает оставаться в джипе и выходит наружу. Неужели думает, что я настолько идиотка? Отрешённо наблюдаю, как он приседает над ливнёвкой, делая вид, что шнурует ботинки, но от меня не укрывается, как смартфон выскальзывает из его ладони, проваливаясь через решётку. Потом Кайден встаёт с беспечным видом и отправляется к банкомату неподалёку. Вспомнив, что я так и не набрала Дэниелу, решаю исправить эту оплошность.
Некоторое время палец в нерешительности висит над его контактом. Раздумываю, как преподнести новость об отъезде, чтобы она была воспринята адекватно. «Приветик, я ненадолго уеду в укромное местечко с горячим телохранителем. Не скучай». Так? Или ещё лучше: «Приветик. Меня обвиняют в убийстве, и я сбегаю из города. Когда вернусь, не знаю, но ты жди, если что».
Была не была. Нажимаю на зелёный значок вызова, но поднести телефон к уху не успеваю. Распахивается моя дверь, и гаджет вырывают из руки.
– Эй! – возмущаюсь, увидев, как Кайден бесцеремонно отклоняет вызов и спешно марширует всё к той же ливнёвке.
Мой телефон отправляется в плавание по канализации вслед за его, а я и возмутиться не могу. Чувствую себя нашкодившим ребёнком, которого лишили всех радостей жизни.
– Ты мне не дал поговорить с женихом! – нападаю сразу после его возвращения в машину. – Нельзя было телефон выбросить через пару минут? Дэнни имеет право знать, что происходит.
– Твой Дэнни расколется в ту секунду, когда у него найдут кнопку, на которую можно нажать. Он не должен знать, что ты покидаешь город, а нам нужно выиграть время.
– Нет у него никакой кнопки!
– У всех она есть, – отвечает с невозмутимым видом, разворачивая машину в противоположную сторону.
Хочет запутать следы?
– Господи, поверить не могу! – рычу в пустоту. – И куда мы?
– Туда, где нас никто не найдёт, Николь. Даже твой отец.