Кира Оллис
Преступная связь
Глава 6 Молчание – золото
Николь
За окном глубокая ночь. Мы гоним по трассе в сторону Нэшвилла без остановки несколько часов, не обмолвившись ни словом. Безумно хочу спать, но боюсь проспать момент, когда нас поймает полиция. К тому же, переживаю за Кайдена. Вдруг он уснёт? Будет эпично, если мы разобьёмся насмерть, прослыв беглецами-лузерами.
– Откинь сиденье и поспи, – Пирс первым вступает в диалог, вероятно, устав слушать мои страдальческие вздохи.
– А ты?
– Что – я?
– Спать не хочешь? Может, сделаем остановку?
– Ещё рано. Проедем Нэшвилл, и остановимся где-нибудь перекусить. Там и вздремну, – возражает он.
– Я могу сменить тебя за рулём, если скажешь название нашего секретного укрытия.
– Ты хитрая, – Кайден выжимает слабую ухмылку, демонстрируя две крохотные ямочки на подбородке, придающие ему мальчишеский образ. – Не скажу.
– Хочешь меня удивить? – пользуясь случаем, подхватываю его игривый настрой.
– Не хочу раньше времени слушать твои возмущения.
– То есть это место мне не понравится? – сразу настораживаюсь.
– Скажем так, это не фешенебельный курорт и не пятизвёздочный формат, к которому ты привыкла.
– Считаешь меня неженкой? Я могу приспособиться к чему угодно, если захочу, – бросаю ему вызов, желая доказать, что я – не слабачка и не тепличная фифа.
– Посмотрим.
Он берёт меня на слабо, или показалось?
– Вот и посмотришь, – настырничаю я.
Кайден замолкает, оставляя последнее слово за мной. Ну и чудесно.
С этой мыслью откидываю сиденье и, сняв кроссовки, устраиваюсь на боку, поджав ноги. Перед тем, как уснуть, рассматриваю профиль Пирса, подмечая, насколько он хорош собой. Сейчас на нём нет бейсболки, поэтому вопрос о причёске отпал: волосы у него русые, а на макушке – аккуратный «ёжик», который смотрится отпадно. Вид сразу грозный, бандитский. Руки с проступающим узором из вен безмятежно покоятся на руле, и я ловлю себя на мысли, что с Пирсом не страшно. Эти руки меня спасли неоднократно.
– Сколько тебе лет? – Чтобы я прекратила говорить, ему, видимо, придётся завязать мой язык на морской узел.
– Двадцать восемь.
– А мне…
– Двадцать три. Я всё про тебя знаю, Николь.
– Мог бы ради приличия и поддержать разговор, – вздыхаю, закрывая глаза. – И ты не можешь знать про меня всё. Если, конечно, не научился читать мысли.
Кайден не комментирует мой ответ, продолжая вести машину с видом: «Вижу цель – не вижу препятствий». Интересно, он молчаливый по жизни или чисто со мной нет желания разглагольствовать?
– У нас нет средств связи. Как мы будем узнавать новости по делу Мартидиса? Папа не сможет тебе позвонить, – возвращаюсь к злободневному вопросу, который, по идее, нужно было задать в первую очередь.
– Я свяжусь с ним сам через несколько недель.
Его ответ действует на меня похлеще пощёчины Брукса. Сажусь на сиденье, ошарашенно всматриваясь в лицо парня в поисках скрытой издёвки или насмешки.
– Несколько недель?
– Да. Мы должны залечь на дно. Не меньше трёх недель – стандартное правило для таких ситуаций.
– Об этой инструкции говорил папа? Что ещё занимательного есть в ваших телохранительских кодексах? – Плюхаюсь обратно, испепеляя взглядом потолок.
Несколько недель… Через две недели у меня примерка свадебного платья. А как эти дни будет жить Дэниел? Наверное, с ума сойдёт, переживая обо мне.
– Кодексах? – Короткий смешок Пирса побуждает повернуться к нему. – Всё, что тебе стоит знать, я скажу. Спи.
– А твоя машина? По ней нас не вычислят?
– Эта девушка молчит когда-нибудь? – спрашивает Кайден у пространства, давая полезную подсказку, чем его можно выводить в будущем. Вдруг пригодится?
– А ты когда-нибудь начнёшь нормально общаться? – парирую я, ведь пространство ответить ему не в состоянии. – Между прочим, я молчала почти три часа.
– Николь, молчание создаёт благоприятную почву для правильных мыслей, а мне сейчас нужно много думать.
– В моём случае это так не работает. Молчание для меня – почва для НЕправильных мыслей, так что будь добр, смирись. Спокойной ночи, – ставлю точку в нашей милейшей беседе и снова сворачиваюсь калачиком.
Как на зло, сон не идёт ни в какую, но я прикидываюсь спящей. Минуты тянутся резиновой чередой, сливаясь в бесконечность. Под головой не хватает любимой ортопедической подушки, а под телом – матраса, да и одеяло не повредило бы. Вынуждена признать, Кайден снова прав: я привыкла к комфорту. Но что такого может быть в том месте, куда он нас везёт? Не пещера же! В крайнем случае, буду спать в машине. Главное, чтобы там были душ, еда и вода и не было москитов, малярийных комаров и змей. Остальное перетерплю.
Через какое-то время Кайден начинает переключать радиостанции и останавливается на той, что наполняет салон убаюкивающими композициями. Он сам-то не уснёт сейчас?
– Джип зарегистрирован на другое имя. – Его неожиданный и запоздалый ответ на миг сбивает дыхание. – У меня есть фальшивая ID-карта, поэтому опасаться здесь нечего.
Напрягаю щёки, чтобы ненароком не заулыбаться на его словах. При всей своей дистанцированности решил не мучить меня в догадках! Продолжаю притворяться крепко спящей и думать, думать, думать. Его рецепт с молчанием плоховато работает, ибо думаю я не о том. Появление этого человека перевернуло мою жизнь вверх тормашками и внесло в неё смуту, а я не могу определить, что больше смущает в данный момент: то, что он чувствует, что я не сплю, или то, что у него есть запасная личность. Надеюсь, Кайден Пирс – настоящая.
***
Кайден
Ближе к девяти утра мы проезжаем Нэшвилл, в связи с чем решаю тормознуть на круглосуточной заправке Wawa, славящейся отменным кофе. На территории есть большой магазин, а нам не помешает закупиться основными средствами, без которых моя вредная пассажирка взвоет уже через день.
Ночью я всё-таки делал остановку на площадке отстоя для дальнобойщиков, и мне удалось немного поспать и распланировать дальнейшие шаги. Череп налился чугуном от разных версий и догадок, выстроившихся в путаную головоломку. Я бы распутал, но в ней отсутствует важный элемент, без которого всё без толку.
Николь не подозревает, что внесла грандиозные коррективы в мою жизнь так же, как и я – в её. В этом плане мы сыграли вничью. Но это ничего не меняет: угрызения совести висят надо мной ливневой тучей, ведь кто первым начал, тот и виноват. А моя вина перед ней огромна.
Бросаю взгляд на лицо спящей «Принцессы на горошине», еле уснувшей в неудобной позе, и не могу не усмехнуться: с одного уголка чуть приоткрытого рта стекает капля слюны. Мой палец почти коснулся этого места, но я вовремя себя одёргиваю. Ещё не хватало подтирать ей слюни. Я сейчас не в самом добром расположении духа, чтобы лишать себя возможности чуть-чуть над ней постебаться. И, если подчистить следы, «Медвежонок» потом не поверит. Прозвище, конечно, Николь совсем не подходит. Возможно, в детстве она и была милым детёнышем панды, но сейчас выросла в гризли. За почти полтора года наблюдения успел убедиться в том, что у девушки напрочь отсутствует внутренний барьер перед окружающими. Везде и всюду лезет напролом и не осознаёт, что ветреным поведением притягивает в жизнь не тех людей, а потом разочаровывается.
Хотя, если начистоту, не мне судить. В отличие от меня, у неё не было того, кто учил воздвигать те самые барьеры.
Не бужу свою подзащитную по двум причинам. Во-первых, она мало спала, а невыспавшаяся Николь приравнивается к нескольким Николь в машине. Во-вторых, ей нечем законсперироваться.
Надев солнечные очки и бейсболку, выхожу из джипа. Несмотря на раннее утро, воздух уже загущён зноем. Лето выдалось очень жарким, а чем ближе к югу, тем это ощутимее.
В торговом центре мало посетителей, что и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, чем меньше людей меня будет видеть, тем лучше. А с другой, чем меньше народа, тем выше вероятность стать заметным. Как ни крути, выбора особого нет. В город соваться не стану из-за многочисленных камер, так что магазин рядом с заправкой – оптимальный вариант для закупок.
Наполняю тележку несколькими флаконами шампуня, мылом, мочалками, на всякий случай кидаю бритву, про зубные щётки с пастой тоже не забываю. Без понятия, чем пользуется Николь, но беру и тампоны, и прокладки разных калибров. За полчаса успеваю обойти полмагазина, затарившись почти под завязку, в основном, сухим пайком, и подхожу к кассе. Полусонный охранник пялится в экран телевизора, поглощая лапшу быстрого приготовления, и на меня не обращает никакого внимания.
Пока выгружаю товар на ленту, начинается выпуск местных новостей. Чёрт его знает, как мне удаётся сохранять невозмутимость и продолжать монотонно выкладывать разные предметы. Должно быть, годы учёбы закалили. Но наши с Николь имена, произнесённые диктором, всё равно царапают слух. Хоть это и было ожидаемо, я надеялся, что в розыск по остальным штатам нас объявят ближе к вечеру.
За любые сведения о нашем с Николь местонахождении объявлено крупное вознаграждение, что вызывает интерес у тучной кассирши с ярко выраженными усами. Отвернувшись к экрану, она прищуривается, внимательно изучая наши фотографии, и я ускоряюсь, желая поскорее отсюда свалить.
«Давай шустрее!» – мысленно подгоняю нерасторопную тётку, с любопытством поглядывающую на моё лицо во время сканирования штрих-кодов. Это любопытство заметно усиливается на женских предметах гигиены. Вопрос в её взгляде ясен: она просекла, что я путешествую не один.
Уверенность в том, что нам повезло, тает с каждым чёртовым писком сканера. Женщина специально замедляется, не прекращая следить за моей реакцией. Верно. Что делают беглецы и мутные типы вне закона? Спешат и мечутся. Следовательно, терпеливость, спокойствие и умение владеть собой – основные заповеди не только моей работы, но и жизни, в целом. Импульсивные люди разжигают войны, а хладнокровные – их останавливают.
Но, к великому сожалению, этими принципами многие пренебрегают. Как только через двери магазина входит взлохмаченная Николь, понимаю, что с продуктами придётся распрощаться. Заметив меня, она облегчённо вздыхает и, подойдя ближе, произносит недовольно:
– Почему не разбудил? Я испугалась!
Взгляд кассирши плавает между нами двумя, а рот слегка приоткрывается, когда к ней приходит узнавание. Её левая рука медленно тянется под стол, где, как известно, устанавливают тревожные кнопки, поэтому действовать приходится быстро.
– Я сейчас вернусь. Деньги в машине забыл, – вежливо улыбнувшись женщине, хватаю Николь под локоть и вывожу наружу.
– Эй, почему так грубо? – Она пытается выдернуть руку, а я еле держусь, чтобы не наорать на неё. Какого чёрта не запер в машине? – Это твоё «с добрым утром»?
– С добрым утром, – цежу сквозь зубы. – Нас засекли.
– Что? – удивляется она, видимо, не до конца проснувшись.
Оборачиваюсь через плечо и вижу устремившегося за нами охранника с приложенным к уху телефоном. Догадываюсь, куда он звонит. Чёрт!
– Быстро в машину! – приходится рявкнуть, чтобы до Николь дошла вся степень нашего залёта.
Она безропотно выполняет приказ и даже пристёгивается ремнём, когда её пятая точка приземляется на сиденье. Срываюсь с места, выезжая на автостраду, и на развилке вместо поворота на Мемфис выбираю направление на Новый Орлеан, чтобы полиция начала шерстить юг вплоть до Мексики. Переправа через границу – очевидный выбор таких отступников, как мы. Пусть и остальные мыслят в ту сторону.
Газ – в пол, и я быстро ускоряюсь практически до предела. За нами ещё никто не выехал, но Нэшвилл – крупный город. У полиции займёт минуты, чтобы разослать ориентировки по всей округе ещё и на мой джип. Если охранник не зафиксировал номер, за него это сделала камера.
Сейчас нужно поменять тачку, и я ещё не успел решить, как поступить лучше. Вихрь дальнейших вариантов развития событий выстроился в витиеватый лабиринт, в котором я не имею права заплутать. Думай. Думай, чёрт возьми. Угон будет крайней мерой, но сильно осложнит наше и без того нелёгкое положение.
Минут через пять моё внимание привлекает дорожный указатель. Недолго думая съезжаю на объездную дорогу в сторону небольшого городка Каллеока. До конечной остановки теперь доберёмся, в лучшем случае, к ночи. Если найдём, на чём…
После моего рассказа о выпуске новостей с нами в главной роли Николь подозрительно притихла, зажав ладони между напряжённых бёдер. О чём конкретно она переживает? О прошлом? Будущем? Оказалось, прочитать её мысли гораздо проще, когда она мелет языком. Лицо отвёрнуто к боковому окну, из-за чего сложно понять, что с ней: надулась или задумалась, последовав моему совету?
– Почему молчишь? Язык болит? – сам не понимаю, зачем задираю девчонку. Наверное, привык держать её эмоции под контролем. Подконтрольная Николь – предсказуемая Николь. А от этой молчуньи справа неизвестно, чего ждать.
– Я снова накосячила, что тут скажешь, – отвечает, не меняя позы.
– Чем ты думала, отправляясь на мои поиски? Ты помнишь, что мы в розыске?
Молчание.
Дьявол, такие перемены в ней пробуждают гадкое чувство. Меня не покидает ощущение, что я тычу котёнка носом в лоток за то, что он нагадил не там, где положено. А он не виноват, ведь ему попросту не показали это положенное место.
– Николь? – зову её, чтобы поговорить. Конкретно сейчас нам действительно стоит всё обсудить и установить правила поведения, упрощающие совместное пребывание.
– Я подумала, что ты меня бросил, – наконец, отзывается она, повернувшись с грустным выражением лица.
Её ответ не удивляет, а, какого-то чёрта, цепляет, хотя должно быть по барабану.
– А сейчас передумала? – бросаю равнодушно.
В недрах зелёных глаз, обрамлённых длинными ресницами, отражается неподдельная печаль. Будь рядом со мной другой человек, счёл бы это за манипуляцию, но с ней всё иначе. За те месяцы, что я был рядом невидимым сопровождающим, детально изучал Николь, но так и не выучил до конца. Мне всё время казалось, что я что-то упускаю. Что-то важное. Наблюдал, но всё никак не мог найти для неё подходящего определения, пока в один из дней она не надела кофту в чёрно-жёлтую полоску. Смешную, если не детскую. Этот пчелиный раскрас в тот раз не на шутку рассмешил.
Пчела. Вот уж точно. Вечно жужжащая. Ну ладно, перегнул… Пчёлка, а не пчела.
Она опыляла всех вокруг задором, безрассудством и непосредственностью. Я всё поражался, оставляет ли она хоть что-то себе или всё раздаёт? Разрядится ли когда-нибудь этот аккумулятор со стройными ногами?
И вот дождался. Сел. Правда, причиной оказался я. И почему меня это беспокоит?
– Прости. Иногда я и сама удивляюсь своим поступкам. Впредь не буду в тебе сомневаться, обещаю.
– Не бери в голову. Я не умею обижаться.
– Такого не бывает! – оживляется она, шлёпая меня по плечу, и в салоне сразу становится комфортнее. – Ты же не робот. Любого человека может что-то обидеть.
– Не любого, – улыбаюсь я. – Обида – это детская реакция или инфантильность, что-то из двух. Зрелый человек будет недоволен, но он найдёт выход из ситуации, а ребёнок только и может, что дуться и ныть. В общем, я отношусь к первой категории, иначе не работал бы в этой сфере.
– То есть, если я обзову тебя козлиной, ты не обидишься? – провоцирует, отпив воду из бутылки.
– Я рассержусь, возможно, взбешусь, но не обижусь. Мне же известно, что я – не козлина. А если бы им был, то тем более не обижался бы.
– И какой выход ты нашёл бы из этой ситуации?
– Научил бы тебя следить за языком.
– Да-а-а? И как? – хихикает Николь.
Потребность ляпнуть что-то показательно-угрожающее улетучивается, стоит нашим взглядам встретиться в зеркале. Уверен, она облизнулась неспециально, но при виде влажных губ, растянутых в насмешливую улыбку, я мгновенно забываю, что хотел сказать. Кажется, что-то грубое. Но мелькнувший кончик её языка дал кратковременный сбой, по ошибке открыв в моей голове установочный файл с названием «Ты должен её попробовать» вместо «Ты должен её защищать».
Приметная вывеска прямо по курсу выручает. Переключаю на неё всё внимание и сбавляю скорость.
– Зачем мы сюда приехали? – теряется моя спутница, увидев гигантскую стопу из сплющенных машин, которую не скрывает даже высокий забор.
– За новой тачкой, – предупреждаю, прежде чем достать из бардачка документы. – Пойдём со мной, поможешь выбрать.
В джипе её лучше одну не оставлять, от греха подальше, да и пригодится для сделки.
Глава 7 Бонни и Клайд
Никки
Перетерев что-то с охранником, Кайден подзывает меня рукой, и я следую за ним на территорию, боязливо осматриваясь по сторонам. Мрачноватое место, заставленное грудами металлолома и утилизированными машинами. Что мы здесь купим? Ржавую колымагу, произведённую в прошлом веке?
Большим пальцем прокручиваю подаренное Дэниелом кольцо камнем внутрь, дабы не притягивать ничьё внимание. Хорошо бы повесить его на шею во избежание потери, но в обозримом будущем нам будет не до покупок цепочек или верёвок.
Плетусь за Пирсом, в уме перематывая туда-сюда известие о нашем побеге, объявленном на всю страну. Что про меня подумают знакомые, которые посмотрят новости? Что подумает Дэниел? Папа наверняка руководствуется теми же соображениями, что Кайден, и вряд ли обрисует будущему зятю, как всё было в действительности. А Адри? Нет, моя подруга ни за что не поверит в то, что я – убийца. И Дэнни, конечно, тоже. Не стоит беспокоиться на этот счёт.
Господь, и суток не прошло. Как я выдержу несколько недель?
Техника отдыхает, рабочих нет, зато стая ворон при нашем появлении взмывает вверх, усиливая триллерный эффект противным карканьем. Надеюсь, «шоппинг» не займёт много времени. У меня болит спина, в чём не стану признаваться Пирсу, а ещё, я до чёртиков хочу осуществить необходимые утренние процедуры, но смиренно терплю, поскольку эта ситуация раздулась до смехотворной формы. Он будет сопровождать меня везде-везде?
Напрягаюсь при появлении высокого мужчины лет сорока. Весь путь, что он идёт навстречу, я исследую его наружность. Отёкшее синюшное лицо, обросшее щетиной, растрёпанные волосы, грязная спецодежда – очевидно, кто-то спиртовался несколько дней кряду. Когда пьянь подходит вплотную, замечаю возле его левого глаза наколки в виде двух чёрных слёз. Б-р-р.
– Сюда посторонним нельзя! – рычит, вынимая сигарету из-за уха.
– Я с деловым предложением, – вступает Кайден, вальяжно жуя жвачку. – Мне нужно поменять свою машину на другую, похуже. Главное, чтобы была на ходу.
Скосив взгляд в сторону нашего джипа, алкаш усмехается, выдувая струю дыма изо рта.
– Это какая-то паршивая проверка от легавых? Передай шерифу, что у меня законный бизнес.
– Это радует, – хмыкает Пирс. – Ну, и что насчёт обмена?
– Тут не пункт приёма угнанных жестянок.
– Она не в угоне. Джип был подарком моей тёлке. – И машет головой на меня, складывая руки на поясе с царственным выражением лица. Мне? Это я – тёлка?! – Узнал, что она трахалась в ней с одним ушлёпком. Решил наказать. – И невозмутимо протягивает ему документы.
Понимаю, что Кайден сочиняет на ходу для дела, но предупредить нельзя было заранее? И немножко обидно, что после такой антирекламы мужлан будет считать меня шлюшандрой.
Сально оскалившись, «продавец-консультант» пробегается по мне критичным взглядом, и я вспоминаю, что и вправду выгляжу не лучше той рухляди, что нас окружает. Стоически молчу, обняв себя за плечи. Должно быть, мой потасканный вид в пижаме прямо-таки кричит о том, что я была застукана за непристойным делом с минуту назад.
Тщательно изучив бумажку, мужик снова смотрит на джип, но теперь с корыстным интересом.
– Есть у меня одна. Идём.
Обойдя несколько огромных куч раскорёженного металла, мы выходим на небольшую стоянку, где выстроены в ряд три машины, по-видимому, ожидающие отъезда в автомобильный рай. Но, к счастью, наш проводник проходит мимо них и, завернув за подсобку, указывает на пикап Dodge синего цвета с одинарной кабиной, сообщая, что он принадлежит ему. Старенький, но, в целом, выглядит прилично. Кайден присаживается на корточки и с видом эксперта осматривает днище, что-то щупает, затем садится за руль и заводит, прислушиваясь к ворчанию мотора.
– Лежать удобно только в задней части кузова, – уточняет мужик в полуулыбке, встав рядом со мной, но я игнорирую его пошлые посылы, нахмурив брови.
– Ей сгодится, – подводит итог Пирс, спрыгивая на землю. – Со страховкой всё нормально? С документами порядок?
– Со страховкой нормально, но обычного обмена будет мало. Я похож на идиота, парень? – щерится хапуга. – Десять кусков сверху, и забирай.
Десять тысяч? Он с дуба рухнул? Да его рыдван стоит, как четыре колеса от джипа!
Скрестив руки, Кайден смотрит на часы и о чём-то размышляет.
– Пять, – выдаёт он спустя минуту.
– Десять.
– Пять.
– Проваливайте!
– Как знаешь, – отступает Пирс и, взяв меня за руку, уводит за собой обратно к джипу.
Ума не приложу, что он затеял, но надеюсь, у него есть план. Без возражений перебираю ногами, но почти перед постом охраны тот жулик нас окликает:
– Эй, Бонни и Клайд!1– Мы оборачиваемся на призыв торопящегося к нам мужчины. – Ладно, ваша взяла. Идём чирканём договора.
Кайден предвидел? Был уверен, что тот уступит, и оттого так легко сдался?
***
– Раз ты предполагал, что он пойдёт навстречу, почему отдал деньги? Мог бы вовсе не торговаться, – бурчу я, узнав о том, что Пирс вручил бывшему владельцу Dodge почти всю наличку, которая у него была. Осталось немного на бензин и ещё меньше на скудный перекус.
Наш побег превращается в целую игру на выживание.
– Обмен машины на машину его не устроил бы. Видела, какие сигареты он курит? А бутылки возле входа из-под дешёвого пойла?
– Он на мели, – смекаю, что к чему. – Как ты подмечаешь такие тонкости?
Кайден загадочно улыбается, не отвлекаясь от дороги:
– На самом деле у него в бардачке валялось постановление суда о взыскании алиментов. Завтра крайний срок.
– Чёрт, а я уж было подумала, что ты применил очередной психологический приёмчик.
– Извини, что не удивил.
– Всё равно удивил. Без денег нам не прожить. Начнём грабить? – раздосадованно пыхчу, вдыхая нагретый воздух, со свистом гуляющий по тесному салону.
Пирс отрубил кондиционер, чтобы сэкономить расход бензина, благодаря чему мы жаримся под южным солнцем, бьющим лучи в моё правое плечо.
На мысли об экономии вспоминаю наш спор с Дэнни. Я била себя в грудь, доказывая, какая самодостаточная, и что теперь? Сижу в душегубке, грязная, нечёсаная, голодная, а скоро стану и вонючей в придачу. Жизнь без труда поставила меня на место за гонор. Оказалось, легко быть самодостаточной при деньгах. А без них я – кто? Мышь облезлая.
– Думаешь, я рад? – Кинув в меня колючий взгляд, Кайден снова возвращается к дороге, убегающей вперёд тёмно-серой лентой. – На всякий случай напомню, что нам в спину дышит полиция. Сбросить джип было первостепенной целью, а этот вариант подошёл идеально. Тот тип нас не сдаст. По крайней мере, в ближайшее время. Или ты хотела прогуляться пешком?
– Не хотела, – возражаю устало. – Я вообще ничего из этого не хотела.
– Я тоже, Николь. Поверь. – Смотрю на Пирса как раз, когда он оттягивает ворот футболки и дует на свою грудь, обнажая небольшой участок смуглой кожи с тёмными завитками волос. Ему куда жарче, чем мне. Я хотя бы в шортах, а он в плотных штанах. Поймав себя на том, что разглядываю его чересчур долго, отворачиваюсь, ничего не отвечая. Кайден продолжает: – Предлагаю дружить и сплотиться, а не собачиться. Это сильно упростит нам жизнь.
– Хорошо, давай дружить, – соглашаюсь, ненадолго задумавшись.
Почему бы и нет? У меня никогда не было друзей-мужчин, а мой телохранитель очень неплох для этой роли. Надёжный и серьёзный, смелый и мужественный, приятный. Рыцарь, одним словом. Вдобавок ему многое обо мне известно, а значит, смело могу быть самой собой. Да о чём речь? В том лесу он, вероятно, лицезрел мой голый попец! После такого его вполне можно записать в ранг лучших друзей.
Ну и что, что не разговорчивый? Этот дефект я компенсирую с лихвой. Обычно хиханьки-хаханьки с противоположным полом перетекали в постель, если между нами химичило. А с этим парнем не похохочешь. То, что нужно, чтобы не забываться. Я не имею права рассуждать о нём как о сексуальном мужчине! Такое право было добровольно отдано в руки Дэниелу в ту минуту, когда я согласилась стать его женой. А необъяснимые реакции на прикосновения Пирса возле зеркала – всего лишь отголоски испытанного стресса, вот и всё.
– Можно называть тебя «Кай»? Кайден – чересчур официально для друга, – Пора-бы внести немного расслабона в нашу атмосферку. – А ты можешь обращаться ко мне «Никки», если хочешь.
Через несколько секунд молчания мой новоиспечённый друг принимает это предложение с безучастным «Окей».
Не совсем тот ответ, который я ждала, но для начала трёхнедельной дружбы сойдёт. Скорее всего, после возвращения мы пойдём разными дорогами. Не всю ведь жизнь Кай будет меня охранять? При живом-то муже! И не настолько я важная личность, чтобы переживать о моей безопасности. Для папы важная, безусловно, но мне уже достаточно лет, чтобы самостоятельно принимать подобные решения.
По обе стороны простираются зелёные холмы, разделённые долинами. Здесь очень красиво и, если бы не обстоятельства, я смогла бы насладиться пейзажем, напоминающими предгорья Пиренеев в родной Испании. Не была в этих местах, но, если ориентироваться по указателям, путь мы держим на Оклахому. Географию Штатов знаю постольку-поскольку, поэтому у меня нет догадок о нашей конечной цели.
– Что означают слёзы возле глаз? – вспоминаю, о чём хотела спросить на свалке. – Я про наколки того человека.
– Это тюремная татуировка.
Ого. Тот мужик сидел? Теперь ясно, откуда взялась неприязнь к легавым.
– Пустые слёзы – количество совершённых убийств. Закрашенные – количество его близких, умерших во время отсидки, – добавляет следом.
– Хорошо, что у этого были закрашенные, – нервно хихикаю я и тут же исправляюсь: – Не в том смысле, что я рада чьей-то смерти. Просто не хотелось бы разъезжать на тачке, в которой, вероятно, кого-то замочили. Дважды.
На моих оправданиях Кайден начинается посмеиваться, мотая головой с непонятным смыслом. Порыв спросить, не надо мной ли он смеётся, раздувается огромным мыльным пузырём, что вот-вот лопнет.
– Ты надо мной? – Всё же лопнул.
– Нет, над твоими словами. Ты ещё девчонка совсем. Наивная.
– То, что мне неизвестны значения бандитских наколок, ни о чём не говорит, – встаю в оборону. – А откуда у тебя такие познания?
– Приходится быть многозадачным. – Непринуждённо пожав плечами, Кай возвращает на лицо былое выражение. – Чтобы тренировать наблюдательность, нужно о многом знать.
Надо бы тоже начать тренироваться, чтобы не чувствовать себя умственно отсталой по сравнению с ним.
– Что у тебя здесь? Умираю, хочу есть. – Хлопаю по спортивному рюкзаку, стоящему между нами.
– Кстати. Как твоя спина?
– А при чём здесь спина?
– Мы антибиотики не успели вколоть. Покажи спину.
– Всё с ней нормально, – отмахиваюсь я. Ещё не хватало ныть, чтобы Кай впрямь считал меня маленькой плаксивой девочкой. Я сильная и докажу ему это!
– Покажи спину, Никки, – давит он, сделав ударение на моём имени. Так странно слышать его в уменьшительной форме. Брутальным голосом оно звучит особенно ласково.
Вздохнув, покорно поворачиваюсь полубоком и задираю футболку, надеясь, что хотя бы одной проблемой будет меньше.
– Твою мать… На ближайшей заправке остановимся, заодно подкрепимся чем-нибудь.
Его «твою мать» напрягает. Про укол вовсе молчу. Его будет делать он?
«Нет, Николь, сделай сама или попроси случайного водителя на заправке», – отвечаю себе на тупейший вопрос.
***
Кайден
– Щиплет? – уточняю между делом, обрабатывая пострадавшую спину Николь спиртовой салфеткой, купленной вместе со шприцами и препаратом.
Терпит. Вижу ведь, что вся напряглась и сжалась, но тщательно маскирует своё состояние. Ссадина глубокая, но внешне выглядит сносно, просто желательно, чтобы затянулась побыстрее. В той местности, куда мы едем, условия, мягко говоря, нестерильные.
– Немного, – сознаётся, закусив губу.
Кушетки у нас нет, а проводить эти манипуляции на улице было бы странно и неумно. По моей просьбе Никки улеглась на оба сиденья. Голова повёрнута вправо к рулю, что даёт возможность отчётливо проследить её мимику: она напугана. Уколов боится?
Или меня?
Внутренне усмехаюсь на последнем предположении. Говоря на чистоту, мне по кайфу то, что я наблюдаю. Уверен, это ненадолго, но сейчас покорность и смирение вытеснили ту часть Николь, что постоянно сопротивляется и лезет на рожон. В нашем тандеме «босс-подчинённый» меня устраивает только первая роль, и то, что это принимается беспрекословно (почти беспрекословно), не может не радовать. Если бы всё было наоборот, на нас уже напялили бы оранжевые робы2.
Найдя несколько пластырей в автомобильной аптечке, заклеиваю ими рану, после чего приступаю к наиболее интересному. Вскрываю ампулу и, набрав антибиотик в шприц, подцепляю резинку её шортов сразу вместе с трусами, чтобы приспустить их. Никки на мгновение каменеет, а потом даже помогает, немного приподняв ягодицы.
Зря она совершила этот манёвр. Очень зря. Скорее всего, Николь не ожидала, что так выйдет, но из-за того, что мы оба сделали свои действия одновременно, моему взору открылось чуть больше, чем необходимо для обыкновенного укола.
Вид аккуратной округлой задницы, на миг приблизившейся к лицу, в момент вызывает засуху в горле. Время словно задерживается, переставая отсчитывать секунды и не оставляя в фокусе ничего кроме нас двоих.
Механически прохожусь новой дезинфицирующей салфеткой, а сам наблюдаю за мелкими мурашками, усеивающими бархатную кожу. Не хочу представлять, как на ней смотрятся мои расставленные пальцы, но всё равно представляю, и это чертовски злит. В паху становится горячо от стихийного притока крови, и член начинает самовольно оживать, упираясь в грубую ткань. Чёрт.
Слабозаметное ёрзанье моей несносной пациентки заставляет опомниться, но, взглянув на неё, едва сдерживаю ухмылку. Николь оперативно отводит глаза, поигрывая указательным пальцем по губам, и прикидывается, что педаль сцепления – самый завораживающий предмет в салоне. Но я успел заметить, куда было направлено её внимание мгновение назад.
Не испытываю никакого неудобства от того, что моё «приподнятое настроение» не осталось незамеченным. Это она должна задуматься, почему возбуждается от моих прикосновений несмотря на наличие женишка. А Никки возбуждается. Спалилась ещё в своей квартире, когда сбивчиво дышала мне в шею. То, что у неё нет серьёзной травмы, стало понятно почти сразу, но захотел проверить, сработаемся ли мы после того, как я рассекретился. Не могу себе позволить лишиться должности, но и вывод после того незначительного контакта напротив зеркала был не особо утешительным: между нами притяжение. А прямо сейчас этот вывод лишь закрепился, что неправильно для нас обоих. Надеюсь, мой посыл с предложенной дружбой прозрачен: это линия, за которую заступать не следует.