Клара Рутт
Пятая сила
Глава 3. Пещера
Улиан почти не ударился, но Берте досталось. Спеша успеть в волшебную дверь, она пихнула эльфа вперед, а сама запнулась о порог – как оказалось, о каменный выступ в пещере, в которой они очутились. Нос девчонки распух и пускал красные капли наземь. Но, слава пресвятому Ульсвету, она не ревела.
– Что это было? – не обращая внимания на ее беду, Улиан задавался лишь одним вопросом. Не зря лорд Мириан запрещал горожанам покидать стены Мирсула: наверняка знал, что их ожидает нечто подобное. Магия! Это же невероятно! Родители точно не поверят, но…
– Где мы сейчас?
Эльф поднялся на ноги и осмотрелся. Их окружали каменные своды, местами поросшие мхом и папоротником. Почва под ногами была пропитана влагой.
Берта сверкнула в его сторону злыми глазами. Она успела заткнуть ноздри какой-то тканью – скорее всего, бинтами, но не проронила ни слова. Ну, конечно, наверняка девчонка бывает здесь каждую декаду, ничего удивительного. Но ответил совсем другой голос:
– Там, где не должны быть! Кто позволил вам перемещаться? – Перед ними возникла та самая женщина, что стояла на костре. Подол ее платья был оплавлен, но ноги оставались нетронутыми, будто пламя вовсе не коснулось ее. – Вам обоим нужно немедленно вернуться!
– Моя госпожа, – Берта подала голос, но говорила “в нос”, – позвольте служить вам. Я служила магу Ризвелу, но думаю, что и вам сгожусь.
– Мы в мире магии, дети. И здесь никто из нас не играет никакой роли, мы все чужаки, и должны подчиняться местным законам.
– Как это – в мире магии? – Улиан подошел к Оррсан. – А как же Мирсул? Он – мой дом…
– Я постараюсь вернуть вас обоих, – дриада согласилась. – Нам надо найти портал.
Берта попыталась подняться, но, опершись о землю, вновь повалилась с ног. Бинты выпали из ноздрей, и на земле снова появились красные пятна.
– Стой, не двигайся. Я помогу. – Женщина оказалась рядом с девочкой и коснулась ее лица. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Оррсан достала магический шар.
– Шар жизни! – Берта не сдержала восклика, но попрежнему гнусавила. – Как же… как же наш мир? Без вас и вашего шара он погибнет…
– Не переживай, милая, я именно для того здесь, чтобы наш мир не сгинул. Смотри на меня, – она еще продолжала что-то говорить, но Улиан быстро потерял интерес к девчачьим делам. Куда интересней было шлепать по сырой земле и разглядывать каменные валуны, наросшие прямо на стены.
Пещера оказалась просторной и не совсем темной: откуда-то проникал редкий свет, и можно было различать растения или причудливые зигзаги наростов по краям. Улиан завороженно осматривался. Пусть даже он в мире магии, но такую красоту он вряд ли еще когда-то увидит!
Его внимание привлекли две странные полосы на каменной стене, короткие, но стремящиеся соединиться в одной точке ближе к земле, и между ними неровной рукой был прорисован круг. И так четко, будто загадочный художник создал свою картину совсем недавно. А лучи света, проникая откуда-то с краю, наполняли эти выемки, и образовывалось настоящее магическое свечение. Хотя… в этом мире, наверное, так и должно было быть.
Улиан обернулся, но Берта с дриадой еще не догнали его, и он продолжил рассматривать пещеру. Знаков больше не попалось, но прямо под ногами, стоило ступить, Улиан увидел две деревянные палки, потрепанные временем или каким-нибудь зверем. Совершенно очевидно, что кто-то с особой яростью разорвал их: когда-то они составляли одно целое.
Улиан едва совладал с порывом поднять и соединить их, как чуть в стороне, ближе к выходу что-то поманило его блеском. Металлическое, размером почти с локоть, заигрывая во тьме с редким лучом, его звало навершие. То самое навершие посоха, что отлетело в момент Раскола. А там, возле двух странных линий, покоились обломки его основания.
– О, призрачный Ульсвет, – раздался за спиной голос Оррсан. – Это посох Ризвела. Его магия пробила грань нашего мира и… не смогла совладать с силой его самого. Надеюсь, с ним все в порядке.
Женщина подняла обломки посоха и поднесла к стене – туда, где светились две неровные линии. Берта стояла в стороне, наблюдая. Рана на носу затянулась, но на переносице виднелся небольшой шрам. А перед Улианом переливалось, так и маня коснуться, магическое навершие.
– Вы можете починить его? – Берта спросила, но приближаться не решилась. И правда, ожидать от магии в этом мире можно было что угодно. А что творилось дома, было вопросом на засыпку.
– Если хватит сил, – Оррсан улыбнулась. Она говорила тихо, но звуки ее голоса все равно разлетались по уголкам пещеры. Улиан замер. Пока они рассматривают узоры на стене, можно спрятать навершие. А потом незаметно унести с собой. Отец бы пришел в восторг от такой находки! Чем еще порадовать кузнеца, как не изысканным оружием?
– Этот мир чужд для нас, но таково мое бремя – быть здесь. Вас я отправлю домой. Вот только пойму, что происходит.
Оррсан коснулась шара, и две части посоха засветились ярче. Улиан потянулся к навершию. Приятное тепло исходило от него, и эльф долго не думал. Он схватил навершие и поместил себе за пазуху, потуже затянув пояс. Но со спины уже дул горячий ветер.
Он обернулся, превозмогая порыв, и увидел, как сломанный посох повторяет рисунок на стене, а шар Жизни помещается между его частями. Оррсан подняла руки и направила поток живительного ветра в скалы, свет шара заполнил пещеру.
Летучие мыши, спящие по углам, сорвались с места и устремились вглубь каменных сводов, а Улиан следил за творящимся волшебством: возможно, повседневным явлением для этого мира. Но Берта так же не сводила глаз с Оррсан.
Части посоха, поддаваясь ее указу, соединились в одно целое, и Улиан ощутил ожог под сердцем – навершие откликалось на зов магии. Наверное, стоило бы признаться в находке, но вдруг заговорила Оррсан:
– Посох откроет путь назад, в наш мир. Вы можете вернуться. Нам необычайно повезло: это место силы! Неизвестно, когда вновь представится такая возможность.
– Мне некуда идти, моя госпожа. Я рабыня для Мирсула, позвольте остаться и служить вам – Берта упала на колени перед Оррсан, и та ей махнула:
– Я не могу указывать тебе! Но будь готова остаться здесь навсегда!
– Я готова, госпожа. Неважно, что нас ждет за сводами этой пещеры.
Оррсан кивнула и повернулась к эльфу:
– А ты, Улиан?
– У меня тоже нет выбора. Простите…
Навершие, раскрыв свою суть под потоками магии, подняло его над землей и порывом воздуха унесло к стене: ровно туда, где шар Жизни, соединив свою силу с посохом, открывали дверь к его дому.
Оррсан нахмурилась, глядя на него, и, кажется, обо всем догадалась: слишком странной была картина с поднятым над землей эльфенком, плывущим по воздуху к восстановленному посоху. Но что-либо менять было слишком поздно: портал открылся на одно лишь мгновение и, уловив пульсацию магии, буквально втянул в себя Улиана.
Свечение вмиг погасло, к ногам Оррсан упал целый, но бесполезный посох. Улиан вернулся домой.
Глава 4. Мирсул
Клинок под пазухой грел сердце. Туоль торопливым шагом приближалась к дому.
Город замер. Как на последнем вдохе замирают эльфы, чтобы навсегда отчалить в объятия призрачного Ульсвета, так и Мирсул ждал своего последнего часа.
На другой стороне улицы, в парке с вьющейся лозой, рухнули скульптуры. Изящное мастерство эльфов таяло с каждым днем. Их история, их прошлое, их память.
– За что ты с нами так, лорд Мириан? – Туоль прошептала и ускорила шаг. Из-за переулка показалась шайка людей.
Беглые рабы, убийцы своих хозяев, крушители истории. Они и раньше отличались буйным нравом, но теперь эльфы лишились защитника. Лорд Мириан не выходил из дворца с тех пор, как вернулся с трофеем – магическим камнем, который обнаружили его разведчики на месте магического купола. На месте падения драконов.
Туоль плотнее укутала голову платком. Если они увидят уши, возможно, она уже никогда не окажется дома.
– Эй! Стой! – за спиной она услышала бас и звуки бега. Люди приближались.
– Ты кто такая? Этот квартал захвачен. Сними платок!
Они настигли ее и, выдохнув, Туоль развернулась:
– Добрый вечер. Позвольте мне пройти…
Перед ней стояли трое. Грязные, израненные, в рваной одежде – бывшие рабы. Люди.
– Позвольте пройти? Слышь? Она явно не из наших! Наши так не говорят!
Один из разбойников приблизился и резким хватом сорвал платок. Волосы растрепались. Туоль ощутила, как кровь отливает от лица. До носа долетел запах пота и гари, а после ее ушей коснулась потная рука.
– Острые… как стрелы! – Двое других ухмыльнулись. – Ты не на своей территории, крошка. И что тебе надо у нас?
Он оскалился, и Туоль невольно отступила, рука нащупала клинок. Она почти дома, и она дойдет! Даже если придется сражаться.
– Уйдите прочь! – Она вытащила лезвие и робко замахнулась. Трое громил загоготали.
– Неплохая вещица. – Главарь снова приблизился и одним ударом по предплечью вырвал из ее рук оружие. Она не успела опомниться от пылающей боли и бросилась наутек. Разбойники – следом.
Мгновение, другое, третье… родная улица, знакомые дома, но ни одной живой души в округе. Все исчезли, и некого звать на помощь. Она выдохлась, а эти люди снова догонят ее, уведут в трущобы, истязают, убьют…
– Ай! – Туоль оступилась и рухнула наземь. Сердце вырывалось из груди, во рту появилась горечь. И где-то в районе колена заныла нога.
– Ну и на кой она нам хромая? – Трое громил нависли над ней тут же. – Давай нам золото, и мы не тронем тебя.
– Вы и так не тронете ее! – Над ней нависла тень, но этот голос для нее был слаще любого сиропа. Наальд почувствовал ее боль, и он спасет их обоих.
– Наальд, мой милый, ты здесь. – Она повернула голову, не смея подняться, но из глаз уже брызнули слезы.
– Вы трое! Что здесь делаете? Мы с вами обо всем договорились! Приходите через декаду. Ваше оружие еще не готово, – он говорил жестко. Наверное, она впервые слышала в его речи холод. При нем был меч, но муж лишь скрестил руки на груди.
– О, кузнец Наальд, мы… приносим извинения, мы…
– Вы доплатите пять серебряных. И чтобы я не видел вас возле своего дома!
Разбойники поспешили откланяться, Наальд протянул руку:
– Где ты была? Почему мне не сказала?
– И ты…про них… почему не сказал?
По дороге до дома муж не проронил ни слова. Он подготовил отвар и заговорил лишь после заката.
– У нас больше нет защиты, Туоль. – Наальд накладывал ей повязку на колено. Овощная похлебка наполняла дом ароматом. Туоль едва сдерживала слезы. – Наши соседи мертвы, наша стража укрылась во дворце, наша культура скоро будет стерта. – Он поднял глаза. – Мы потеряли сына…
– Может быть, Улиан вернется? – Туоль прошептала. В груди с того самого дня засел ком.
– Верь, но не питай себя надеждой. Прошло три месяца. Ты знаешь, каким был Мириан, знаешь о величии нашей Империи, а теперь… мы живы лишь потому, что нашим врагам нужно оружие, а моя кузница чуть ли ни единственная в городе.
– В день триумфа, когда вернулся лорд, ты видел камень? – Она схватила руки мужа. Он изменился за это время, он взял на себя груз, стал жестким, и она не могла его винить. Наальд кивнул:
– Да, это сапфир. Он поменял цвет, блестел чужим светом, но я уверен, что это камень с молота Улиана. Я сам смастерил его, я… знаю.
Он словно постарел за это время. Его глубокие глаза не выражали эмоций, бледное отражение Туоль в них казалось призраком, но внутри рос стальной стержень. Он не сломается, пока Наальд будет сражаться, трудности лишь закаляют его. А у нее внутри будто что-то обломилось.
– Я ходила к лорду сегодня, – Туоль прошептала. Слова дались с трудом. – Он был… зачарован. Никогда я не видела в его ясных глазах тумана, а сегодня… их будто накрыло пеленой. – Она опустила взгляд, Наальд молчал. Даже если он не слушает, ей нужно выговориться. Нужно, чтобы он понял, что она не зря подвергала себя риску. Только ради надежды…
– Он, конечно, прогнал меня, сейчас Мириан никого не слушает, даже своих приближенных. И не может защитить остальных, но… на той поляне в лесу он никого не обнаружил, никаких следов Улиана. Так сказали слуги. Его поход принес главный трофей, и теперь этот камень – награда лорда и наше наказание.
Наальд отвернулся, и Туоль разрыдалась.
