Константин Александрович Костин
Остров сокровищ
Глава 17. Военврач продолжает рассказ. Последний рейс
Последний рейс вышел комом. Немудрено! Лодка в этот раз была сильно перегружена. Во-первых, пятеро далеко не маленьких мужиков. А, во-вторых – груз провианта, оружия и снаряжение. Наша многострадальная шаланда жалобно скрипела резиной, а через борт постоянно захлестывало волной. Через десять секунд мы промокли насквозь!
– Мазуты береговые, – выругался капитан. – Одно слово – сапоги.
Он показал, как нужно рассредоточить груз, и заливать стало меньше. Но скрип резины прозрачно намекал на то, что лодка держится одном на честном слове. Клянусь, казалось, если вдруг Смольный прекратит ругаться – наше суденышко тут же пойдет ко дну.
Была еще одна проблема – наступило время отлива и нас сильно сносило течением в тот проход, через который "Скиф" утром вошел в пролив, в открытое море. Причем сносило нас именно туда, где на песчаной косе оставались два катера, и где в любую минуту могли появиться разбойники. Из десятка стволов, из укрытия, они превратят такую удобную мишень в решето, а мы и пикнуть не успеем.
– Мы не выгребем на крепость, – сказал я моряку. – Течение слишком сильное. Нельзя ли приналечь на весла?
– Если приналяжем, румпель мне в компас, то эта посудина разойдется по швам, – мрачно ответил Смольный.
Нас относило все дальше к западу, пока Сергей и Торопов, которые сидели на веслах, не смогли выровнять нос на восток, то есть под прямым углом к той траектории, по которой мы должны были плыть.
– Так мы никогда не доберемся до берега, – вздохнул замполит. – Простите меня, мужики…
Он уже начинал раздражать тем, что в пятый… или в какой там раз? Снова собирался помирать.
– Если при всяком другом курсе нас сносит, то надо держать этот курс, – изрек морской волк. – Нам нужно идти вверх по течению. Если нас снесет в подветренную сторону от крепости – неизвестно, где мы сможем высадиться, бушприт твою налево. А если будем держать этот курс – то достигнем прибрежной полосы, где течение ослабнет, и мы сможем маневрировать.
– Течение уже ослабло, – заметил Михалыч, сидевший на носу в обнимку со своей "Арисакой". – Вертай к берегу.
– Так точно, – отрапортовал Котов.
Несмотря на все произошедшее, несмотря на то, что матрос на время примкнул к стану врага, мы, по молчаливому джентльменскому соглашению, делали вид, что ничего не произошло и Сергей был, есть и остается нашим лучшим другом, товарищем и братом.
Идиллию прервала одиночный выстрел и последовавшие за ним несколько очередей. Я обернулся. Там, на "Скифе", двое бандитов, стороживших машинное отделение, наконец осмелились показаться на палубе и теперь поливали нас огнем из автоматов.
– Дебилы, – заметил Петрович.
В самом деле – мы уже успели отплыть на приличное расстояние и попасть в лодку, качающуюся на волнах, было бы маловероятно даже из винтаря, не говоря уже про китайские "Калаши", которыми запасся Торопов.
– Румпель мне в компас, рыбьи потроха! – внезапно выругался капитан. – Гранатомет!
– Твою ж мать! – добавил я.
Двое бандитов, не занятых бесполезной стрельбой в нас, тащили треногу от АГС-17. Конечно, весила вся эта бандура неслабо и собрать ее у них уйдет немало времени, но когда "Пламя" будет приведено в боевую готовность… тут нам не позавидовать!
– На кой черт ты его, вообще , взял? – обратился я к замполиту. – Мы же собрались всего лишь выкопать сокровища, а не аннексировать остров!
– Запас карман не тянет, – ответил, пыхтя на веслах, подполковник.
Кажется, я мог не только видеть, но и слышать, как гремит металлом тело гранатомета, которое все те же двое заговорщиков волокли к станку.
– Мужики, давайте подналяжем, – произнес я.
– Может, попробовать снять кого-нибудь из них? – предложил Сергей.
– Ха! – насмешливо ответил Смольный.
– Ха! – пренебрежительно усмехнулся Михалыч.
Встав во весь рост, отчего лодка опасно качнулась, старый егерь поднял "Арисаку".
– Он что, грот-мачту мне в глотку, собирается… – изумленно прошептал капитан.
– Замерли все! – цыкнул Торопов.
И мы замерли! Боялись даже дышать! Михалыч, широко расставив ноги, выбирал момент. Как назло, у меня засвербело в носу и захотелось чихнуть. Не минутой позже или раньше, а именно сейчас! Время тянулось мучительно медленно. Хотя, на деле не прошло и десяти секунд. Егерь, облизнув губы, внезапно весь собрался, замер, и нажал на спуск. Пуля просвистела у меня над головой и понеслась к сторожевику.
На таком расстоянии пуля летит до цели почти полторы секунды, так что я успел не только чихнуть, но и высморкаться до момента, когда ветер донес крик с корабля.
– Есть, – мрачно заметил Михалыч.
Вопль раненого подхватили не только те, кто оставался на "Скифе" – множество голосов ответило с берега. Взглянув туда, я увидел остальных членов шайки, бегущих из леса к катерам.
– Они снимаются с якоря! – воскликнул я.
– Раздери меня акула! Прибавьте ходу! Теперь не так важно, перевернем мы лодку или нет. Если не успеем добраться до берега – нам кранты!
– Отчаливает только один катер, – добавил я. – Остальные, похоже, хотят отрезать нас в лесу.
– Дофига делов, – возразил Петрович. – Вряд ли они успеют. Не их я боюсь, а гранатомета.
Катер тоже не вызывал опасений – мы уже скрылись за мысом. Кроме того отлив, который так сильно мешал нам, теперь мешал разбойникам.
Но те, кто остались на корабле, уже успели установить АГС и зарядить ленту. Громыхнула первая очередь. Короткая – всего три выстрела. И все три гранаты пролетели у нас над головой, взорвавшись на берегу. С баллистикой ребята дружили плохо!
Но стоило мне это подумать, как прогремела вторая очередь, гораздо более успешная. Одна из гранат взорвалась прямо под бортом лодки, пробив резину. А ведь до берега оставалось каких-то несчастных тридцать-сорок метров! Вода забурлила, а воздух засвистел, выходя из лодки.
Глубина была небольшая – всего метра полтора. Мы с Михалычем вовсе встали на дно, причем егерь успел поднять над головой свою излюбленную винтовку. Остальные окунулись с головой и вынырнули, отплевываясь.
По большому счету, мы легко отделались. Не только никто не погиб – даже раненных не было. Гораздо хуже обстояло дело с провиантом – на дно ушло не менее половины запасов еды и значительная часть боеприпасов. Но и спасать все это времени у нас не оставалось – из леса, совсем недалеко, уже доносились голоса бандитов. Бросив все, мы вброд добрались до берега и понеслись к крепости, что есть мочи.
Глава 18. Листьев продолжает рассказ. Конец первого дня
Мы бежали во весь дух. Так быстро, как это возможно в мокрой одежде, с водой, хлюпающей в ботинках. Но треск сучьев под ногами противника становился все ближе и ближе. Бандиты продирались через чащу, шли прямо на нас.
И я понял. Бой неизбежен. Сняв с плеча автомат, я передернул затвор, вколачивая патрон в патронник. Мои спутники тоже приготовили оружие. Только сейчас я заметил, что Сергей безоружен и отдал ему свой пистолет. Было видно, что матрос впервые держит пушку в руках, но отсутствие опыта компенсировалось решительностью в глазах. Он будет стоять до последней капли крови.
Пробежав еще метров сто, мы оказались около стены крепости. Мы вышли в аккурат к центру южной стены, но одновременно с нами пятеро наемников, громко крича, выскочили из джунглей у юго-западного угла. Но, увидев нас, замерли. Раздолбаи! Их автоматы висели на ремнях за спинами! Наши же были у нас в руках. Я дал очередь, не давая опомниться противнику. Петрович выпустил весь магазин пистолета, естественно, ни в кого не попав. Слава с Витей, высунув стволы через проломы в стене, тоже застрочили по неприятелю. Один из бандитов упал, брызгая кровью, буквально изрешеченный пулями. Остальные же успели нырнуть за угол.
Я с капитаном и Михалычем подошли к поверженному врагу, чтобы собрать трофеи. Эта победа, пусть и маленькая, вдохновила нас, и мы забыли про осторожность. Из кустов раздался выстрел и старый егерь рухнул на землю. Мы со Смольным выпустили по магазину в заросли, но, скорее всего, никуда не попали.
Мне хватило одного взгляда на старика, чтобы понять, что дело плохо. Так мы потеряли одного бойца, больше сотни патронов, а трофеями стал автомат с тремя рожками, китайская ТТшка с парой запасных магазинов и несколько гранат. Арифметика складывалась не в нашу пользу…
Мы перетащили Михалыча через стену и сами ушли под защиту укрепления. Егерь умирал молча. Но в сознании. Он был самым старшим из нас, старше меня минимум лет на тридцать. Я с удивлением обнаружил, что не могу вспомнить его имени. Да и фамилии тоже. Торопов, похоже, всю жизнь знал его лишь как "Мидахыча". И спросить имя-отчество в этот момент как-то неудобно было.
– Дружище, ты… – начал было я.
– Я знаю, доктор, – прервал меня егерь. – Я все знаю. У меня к вам одна небольшая просьба… не возите никуда мое тело, а закопайте прямо здесь, под пальмой. Всегда мечтал встретить старость на необитаемом острове под пальмой…
– Михалыч, я… я… – замполит крепко сжимал ладонью руку умирающего старика, а другой – тер глаза.
– Ничего не говори, Петрович… я жалею только о том, что не могу послать перед смертью еще одну пулю.
Вскоре после этого егерь умер. Подполковник отправил Славу с Витей выкопать могилу. Теми самыми лопатами, которые были припасены для сокровищ. Капитан тем временем распаковывал свой баул. Он извлек: советский флаг, веревку, корабельный журнал, карту, набор цветных карандашей, готовальню, фонарь и пачку папирос. Покурив, он отыскал длинный шест, помнивший, наверно, еще короля Георга какого-то там, привязал к нему флаг и при помощи Сергея закрепил его на углу крепости. Это занятие, судя по всему, доставило морскому офицеру огромное удовольствие. Покончив с флагом, Смольный достал блокнот и начал переписывать припасы, словно ничего важнее в этот момент не было.
После похорон Михалыча капитан отвел меня в сторону.
– Олег Палыч, я надеюсь, были сделаны соответствующие распоряжения на счет поиска наших бренных тел, если мы вдруг исчезнем с радара?
– Разумеется, – кивнул я.
– И когда же?
– Ну… дело небыстрое. Вы же понимаете, что мы понимали, что все понимают, что наше мероприятие… как бы так сказать… не вполне однозначное. Мы, так сказать, не совсем в нейтральных водах…
– Короче, медузу мне в печень!
– Если не выйдем на связь через две недели после начала радиомолчания…
– Кошку мне в пятку! Плюс пару недель на дорогу… итого месяц! Фок-грот-брамсель мне в левое ухо!
– Где-то так, – согласился я.
– В таком случае нам придется несладко. Даже если повезет! И мы еще будем рады, что избавились от лишнего рта…
– Это еще почему?
– Если сам считать не умеешь – воспользуйся моей головой, – ответил капитан. – Весь груз, что мы везли во второй раз, пошел на корм рыбам. С прибдулами и маслятами дело у нас еще худо-бедно, но терпимо. А вот с провиантом совсем труба.
– Да ладно, – отмахнулся я. – Протянем как-нибудь. Должен же быть на острове хоть кто-то съедобный!
– Ну да! – с готовностью поддержал Смольный. – В первую очередь – мы!
В этот момент над нашими головами просвистела граната и взорвалась за оградой.
– Ого! – воскликнул моряк. – Артиллерийский обстрел!
– А ведь гранат у них немного… – заметил Торопов.
– Сколько? – поспешил уточнить моряк.
– Не больше двухсот, – ответил подполковник.
Вторая граната легла гораздо ближе и мы поспешили укрыться в крепости. Ее стены и крыша, построенные во времена колониальных войн, были рассчитаны на пушечный обстрел. Осколки гранаты ВОГ-17 выдержит тем более.
– Крепость со "Скифа" не видно. Наверно, они целятся во флаг, – предположил я. – Может, спустить его?
– Во-первых, гордый морской обычай не позволяет спускать флаг во время боя, – ответил Смольный. – А, во-вторых, я бы предпочел, чтобы эта килевая плесень израсходовала боезапас сейчас, когда мы находимся за пределами прицельной дальности гранатомета, нежели вытащили его на берег и дали по крепости прямой наводкой, как торпедой под ватерлинию.
С такими доводами пришлось согласиться. К тому же это означало, что поблизости бандитов нет – не рискнули бы они вести такой интенсивный обстрел, если б кто-то шастал рядом. Как назло, только мы привыкли к канонаде – она прекратилась. Похоже, закончился боезапас.
– Отлив усилился, – заметил капитан, посмотрев на хронометр. – Наш паек, наверно, торчит из воды, как грот-мачта. Есть желающие сходить за ним?
Желающие были – Сергей с Витей, обвешанные оружием, покинули крепость, но скоро вернулись с пустыми руками. Припасы достались не им. Бандиты пригнали оба катера и вылавливали наше снаряжение.
Смольный достал судовой журнал и записал: "Капитан "Скифа" А. С. Смольный, судовой врач О.П. Листьев, старший матрос С.В. Котов, пассажир А.П. Торопов, его телохранители – В.А. Сорокин и В.Д. Бочкин высадились на острове, имея провианта не более, чем на две недели. Михалыч…"
Тут он задумался, как записать старого егеря.
"… Михалыч, снайпер-стрелок, погиб. Матрос, б/к Дмитрий Хо…"
Тут моряк снова задумался. Да и я призадумался над судьбой виновника всего нашего предприятия, как вдруг услышал крик:
– Палыч! Петрович! Капитан!
– Ого! – воскликнул замполит. – Да это же Димыч!
Глава 19. Снова рассказывает Дима Хо. Старая британская крепость
– Смотри! – воскликнула Эмбер, увидев флаг. – Там твои друзья!
– Да конечно, – усомнился я. – Скорее, твои бывшие соратники!
– Сомневаюсь… поверь, они точно не стали бы поднимать флаг! Тем более – советский!
С этим уже стоило согласиться.
– Ну… – развел я руками. – Раз там мои друзья, то надо идти туда!
– Давай-давай, – кивнула амазонка. – Ты – иди. Но я – не такая женщина! Меня шоколадкой не заманишь! Ты вот что… скажи этому своему честнейшему человеку, пусть приходит сам. Один. И пусть принесет булку хлеба… ну, хотя бы сухариков! А еще сигарет и винца, если есть.
– А бритву? – напомнил я.
– Да, конечно, и бритву! И пусть приходит один. Обязательно один! У меня на это есть свои причины…
– В этом не сомневаюсь, – улыбнулся я.
Попрощавшись, мы расстались. Я направился к крепости, но не пошел и десяти шагов, как громыхнул взрыв. За ним – еще один. Последующие часа полтора весь остров сотрясался от канонады. Злодеи не жалели гранат! Оставалось лишь радоваться, что гранатомет у них всего один. Я забился в расселину и сидел там тихо, как мышь, пока продолжался обстрел.
Постепенно гранатометчик пристрелялся и взрывы сосредоточились у форта. Так что к нему-то подойти я и опасался, чтобы не схватить шальной осколок. Вместо того, двигаясь на восток, достиг берега.
Солнце садилось, окрасив и горизонт и море в багрянец. Легкий бриз рябью бежал по воде. Отлив обнажил широкую песчаную отмель, по которой сновали бандиты. Несколько человек рубили дрова и стук топора гулким эхом разлетался по всему острову. А чуть поодаль горел костер.
"Скиф" так и стоял на якоре в проливе. От него до берега сновал катер. Бандиты, такие угрюмые утром, теперь веселились во весь голос. Не иначе хорошенько хапнули водочки.
На корабле сверкнула вспышка и еще одна граната унеслась к форту. Я так понял – последняя. После этого обстрел закончился и более не возобновлялся.
Уже собравшись уходить, я обнаружил на побережье скалу довольно странного красноватого оттенка. Мне пришло в голову, что это и есть та скала, у которой летчица оставила катамаран. Я отметил в голове это место на случай, если мне понадобится лодка.
К крепости я подошел уже при свете луны и звезд. Остатки нашей команды, те, что оставались верны слову, присяге, отчизне и так далее, встретили меня с большим радушием.
Я рассказал о своих приключениях и осмотрелся. Крепость была построена из отесанных камней, которые, вероятно, добывали здесь же, размалывая скалы. Сейчас уже сложно представить, как пришлось потрудиться неграм, или индусам, или еще кому-то там, кто под прицелом британских мушкетов строил этот форт. Крыша и пол были сложены из стволов деревьев. Ручеек стекал по холму в бассейн весьма живописного вида – огромный чугунный котел с выбитым дном. В доме было почти пусто – лишь в одном углу лежала каменная плита с выложенным на ней камнями очагом, а в другом – гора ржавых консервных банок и прочего мусора. Отдельно валялось пушечное ядро, бывшее, видимо, кому-то спортивным снарядом после того, как утратило свое основное предназначение.
Склоны холма, окруженного крепостной стеной, похоже, в свое время очистили от растительности, и после дожди и непогода смыли верхний, растительный слой почвы, обнажив песок. Только в нескольких местах виднелись жиденькие росточки, да небольшой кустарник у самого ручья.
Пространство за стенами когда-то, наверно, тоже было вычищено от растительности, но не настолько тщательно. За сотни лет вокруг вырос самый настоящий лес, сильно затруднявший оборону. Но о том, что в каком-то там веке с крепости отлично просматривалась бухта, а с бухты – крепость, красноречиво говорили выбоины от пушечных ядер в стенах. И каменные площадки между обрушившимися от времени зубцами стены, явно подготовленные для артиллерийских орудий.
Здесь, в стенах старой британской крепости, я ощутил себя частью истории. Сотни лет назад люди именно тут, на этом самом месте, воевали, сражались, умирали. Кто и за что? Об этом история умалчивала. Кто-то за убеждения, кто-то по принуждению, а кто-то и за звонкую монету. Но, я готов поспорить, никто из них не думал сложить здесь голову, остаться на острове на веки вечные. Каждый надеялся вернуться домой, увидеть снова жен, детей, матерей. И, по возможности, дожить до глубокой старости. Надеялись и мы.
Однако, действительность была далека от романтики. Морской бриз продувал крепость насквозь через бойницы в стенах. И песок. Песок был везде. Хрустел на зубах, попадал в еду и водил хоровод в роднике на дне котла. Вдобавок, если дымовая труба когда-то и была, то до наших дней она не дожила. Дым выходил через отверстие… да какое там отверстие! Через дыру в потолке. Но несколько маленьких дымовенков отказывались уплывать на небеса и бесились внутри дома, заставляя нас кашлять и лить слезы.
Положение наше было хреновое – и это еще мягко сказано! Мы остались без корабля, без связи с большой землей, со скудными запасами пищи и чуть большими запасами оружия и патронов. А где-то недалеко бродила шайка бывших наемников, которые годами оттачивали свое мастерство. Мастерство убивать. И эти-то убивали как раз за звонкую монету, а не по зову сердца. И вот у них был и корабль, и рация, и вдоволь еды и питья. Правда, с оружием – немногим лучше нашего.
Мы были близки к тому, чтобы пасть духом, уйти в депрессию и вообще облегчить задачу нашим оппонентам, добровольно затянув петлю. Естественно, спалив перед этим карту сокровищ.
Ситуацию спас капитан. Он построил нас и разделили на две вахты. В одну вошли Листьев, Сергей и я, в другую – замполит, Витя и Слава. Несмотря на то, что все набегались за день, Смольный отправил двоих в лес за дровами. Меня назначили поваром и, не стану скрывать, к моему величайшему сожалению ужин получился намного хуже, чем у Серебрякова. С другой стороны, он готовил не консервы из сухпая. Доктора капитан поставил часовым у двери, а сам с важным видом расхаживал вокруг, поучая нас и поругиваясь.
Кусок стали, боец, сжатый кулак, которым я сегодня увидел Смольного, постепенно уступал место тому бранящемуся моряку, кладези заковыристых словечек, которым я увидел его впервые на борту "Скифа". Каким он был настоящим – я, признаться, не вполне понял.
Время от времени я выходил покурить. Конечно, с таким уровнем дымоудаления можно было и не выходить. Так что можно было сказать, что выходил я подышать свежим воздухом – туда, где не чадил очаг.
– Этот капитан, – сказал как-то Листьев. – Мужик – что надо. У него… хм… получается лучше рулить, чем даже у меня!
В другой раз он долго молчал, блаженно втягивая носом прохладный, свежий и чистый ночной воздух. Затем повернул голову, и пристально посмотрел мне в глаза.
– На эту девушку… Эмбер… на нее можно положиться?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Сдается мне, что у нее слегка поехала крыша.
– Это нормально, – ответил доктор. – Для человека, который прожил полтора года в одиночестве на этом острове… Дима, все люди – психи. В психушке лишь те, кто спалились.
Я не нашелся, что сказать на это. Видимо, военврач был прав.
– Во все времена человеку, чтобы стать нормальным, нужно повредиться головой, – неожиданно серьезно продолжил Листьев. – Говоришь, она мечтает о хлебе, коньяке и бритве?
– Ага, – подтвердил я. – Не уверен, правда, что именно в этом порядке. Она же женщина.
– Значит, после бритвы она захочет мужчину, – заключил военврач. – У нас там никаких орешков нету?
Орешков не было. Зато остального – хлеба, коньяка и бритв островитянке должно было хватить. Не говоря уже о мужчинах.
За ужином проходило и совещание. Ничего особо хорошего в голову не приходило. С одной стороны – провианта после ужина больше не стало. А, с другой, летчица же как-то прожила на острове полтора года! Еще и будучи женщиной! Чем мы, мужики, хуже?
Еще одной проблемой была шайка профессиональных убийц, здесь же, на острове. Да, девушка прожила полтора года на острове, но на нее не охотились! Мы с такой завидной легкостью решили эту проблему. Теперь получить пулю в башку стало вопросом времени.
Мы не лелеяли тщетных надежд, что продержимся месяц до прибытия помощи. Нам оставалось одно – убивать врагов. Убивать как можно больше и чаще. Убивать их до тех пор, пока они не сдадутся, или не соберутся на "Скифе" и не свалят куда-нибудь на северо-запад. Там, у берегов Сомали, появление лишнего пиратского судна никто и не заметит.
Из девятнадцати противников осталось пятнадцать. Причем, двое ранены, один из которых, подстреленный Михалычем, если еще не двинул кони, то обязательно сделает это в обозримом будущем.
К тому же, у нас был надежный союзник – водка. И она уже начала действовать! До лагеря разбойников нас отделало около километра, но даже отсюда мы слышали их пьяные голоса и песни. И, должен заметить, самым горьким было то, что это были голоса наших соотечественников. Здесь, в полутора десятках тысяч километров от дома, на чужом острове, нам угрожали не размалеванные дикари, сомалийские пираты или местные власти, а наши земляки. И пели они песни, так хорошо знакомые с детства!
Я смертельно устал. Кое-как выстояв свою вахту, я свалился и уснул, как убитый.
Проснулся поздно. Все уже успели позавтракать. Война войной, а еда по расписанию! Я как раз трапезничал, когда раздались крики:
– Белый флаг!
– Батюшки! Ты смотри, какие люди! Сам господин товарищ повар!
Оставив тарелку, я кинулся к бойнице в стене.
